60. Дао Дзирта. Посвящение Я
 Скачать 0.95 Mb.
|
|
Невервинтер A и теперь я одинок, больше, чем когда-либо с тех пор, как много лет назад умер Монтолио. Даже в тот более поздний раз, когда я отправился обратно в Подземье в Мензоберранзан, оставив своих друзей в глупой уверенности , что я несправедливо подвергаю их опасности, все было не так. Ибо , хотя физически я шел в Подземье один, я не шел без эмоциональной поддержки, что они были там рядом со мной, в духе. Я пошел с полной уверенностью, что Бренор, Кэтти-бри и Реджис остались живы и здоровы — на самом деле, я верил, что еще лучше, потому что я оставил их. Но теперь я один. Они ушли, все до единого. Мои друзья, моя семья. Конечно, остается Гвенвивар, и она для меня не мелочь - верный и верный товарищ, тот, кто выслушает мои жалобы, мои радости и мои размышления. Но это не одно и то же. Гуэн может слышать меня, но есть ли что-нибудь, что я хотел бы услышать от нее? Она может разделить мои победы, мои радости, мои испытания, но нет взаимности. Познав любовь друзей и семьи, я не могу снова так обманывать себя, как в те первые дни после того, как я покинул Мензоберранзан, чтобы поверить, что прекрасной Гвенвивар достаточно. Моя дорога уводит меня из Гонтлгрима, как когда—то уводила из Мифрил Халла, и я сомневаюсь, что вернусь - конечно, я не вернусь, чтобы стоять и смотреть на пирамиду Бруенора Боевого Топора, поскольку я редко посещал могилы Кэтти-бри и Реджиса за годы, проведенные в Мифрил Халле. Мудрая эльфийская леди однажды объяснила мне тщетность таких вещей, поскольку она научила меня, что я должен научиться проживать свою жизнь как серию коротких промежутков. Это благословение эльфийских народов - пережить рассвет и закат веков, но это благословение может послужить и проклятием. Немногие эльфы становятся партнерами на всю жизнь, как это принято, например, среди людей, потому что радость такого партнерства может весить как якорь через сто или двести лет. "Относись к каждому расставанию как к возрождению”, - сказала мне Инновиндиль. " Отпусти то, что осталось в прошлом, и ищи новые дороги. Возможно, никогда не забывать своих потерянных друзей, семью и возлюбленных, но тепло храните их в своей памяти и создавайте заново те вещи, которые так радовали вас ”. Я много раз возвращался к урокам Инновиндиль за последние несколько десятилетий, с тех пор как Вулфгар покинул Мифрил Халл и с тех пор , как Кэтти-бри и Реджис были потеряны для меня. Я прочитал их как литанию против ярости, боли, печали ... Напоминание о том, что есть дороги, по которым еще предстоит пройти. Я обманывал себя, теперь я знаю. Потому что я не отпускал своих дорогих друзей. Я не терял надежды, что когда-нибудь, в один прекрасный день, так или иначе, я снова разрушу логово гиганта рядом с Вулфгаром, или буду ловить рыбу рядом с Реджисом ленивым летним днем на берегах Мэрдуэлдон, или я проведу ночь в теплых объятиях Кэтти-бри. Я поручил Джарлакслю найти их, не из реальной надежды, что он это сделает, а потому, что я не мог отказаться от последнего проблеска надежды на эти моменты, эти тихие радости, которые я когда-то знал. И теперь Бренор ушел, а Спутники Зала их больше нет. Я видел, как он испустил свой последний вздох. Это завершение. Есть окончательность. И только благодаря Бренору я сохранил мечту о Кэтти-бри, Реджисе и даже Вулфгаре. Только благодаря его решимости и стойкости я позволил себе поверить, что каким-то волшебным образом они все еще могут быть там. Путешествие в Долину Ледяного Ветра должно было избавить меня от этого представления, и в какой-то степени это сделало (а также подтолкнуло Бруенора, наконец, к состоянию смирения), и что бы маленькие огоньки, оставшиеся в моем сердце, погасли, когда я увидел, как мой самый дорогой друг испустил последний вздох. Итак, я один. Жизнь, которую я знал, закончилась. Я, конечно, чувствую грусть, сожаление о вещах, которые не могли будь, одиночество. На каждом шагу я хочу позвать Бренора , чтобы рассказать ему мои новости, только чтобы вспомнить, что, увы, его там нет. Все это есть; вся боль, которую можно было бы ожидать. Но есть что-то еще, что-то неожиданное, что-то удивительное, что-то, приносящее с собой нечто большее, чем легкое замешательство и даже чувство вины. Когда я повернулся спиной к Гонтлгриму и могиле короля Бренора Боевого Топора, в моих эмоциях помимо боли, ярости и беспомощности появилось ... глубокое чувство облегчения. Мне стыдно признаться в этом, но отрицать это значило бы лгать, и хуже того, лгать самому себе. Ибо, наконец, у меня есть чувство завершенности. Пришло время оставить прошлое в покое, а мне двигаться вперед. Настало время, как объяснила мне Инновиндиль в лесу далеко отсюда, мне начать все заново. Конечно, я не испытываю облегчения от того, что Бруенор скончался. И Тибблдорф Пвент тоже, если уж на то пошло. Лучшего друга, чем Бруенор, я никогда не знал, и я бы хотел, чтобы он немедленно вернулся на мою сторону, если бы это было возможно. Но в более широком смысле, в большей перспективе моей жизни, я был готов отпустить Кэтти-бри, Реджиса и Вулфгара уже давно — не для того, чтобы забыть их. Я никогда не забуду их, никогда не хочу их забывать! Они встроены в мое сердце и душу и сопровождают Дзирта До'Урдена на каждом шагу его пути. Но я смирился с их потерей - моей потерей - много лет, даже десятилетий назад, и только упрямство старого гнома, отказывающегося отпускать, настаивающего на том, что их еще нужно найти и что наши чудесные годы вместе будут восстановлены, заставило меня тоже держаться. Теперь я один. Я свободен. Какая ужасная мысль! Насколько же я нелояльен, чтобы чувствовать какие-либо стремление смотреть вперед, на новую дорогу, в третью жизнь, принимая болезненные уроки моего первого существования в Мензоберранзане наряду с чудесными радостями моей второй жизни рядом со Спутниками Зала. Теперь я ожесточен кнутами матрон-дроу и смягчен искренней любовью друзей, и утвердился в том, что я знаю, что должно быть, и чего никогда не должно быть. Поскольку моя вторая жизнь настолько превзошла мою первую в радости и цели, не могла ли моя третья подняться еще выше? Я не знаю, и, честно говоря, я понимаю, как мне повезло, что я нашел этих четырех удивительных спутников, чтобы разделить с ними дорогу. Найду ли я снова таких друзей, готовых пожертвовать всем ради меня? Смогу ли я полюбить снова? Даже если я это сделаю, будет ли это с той же интенсивностью, что я знал с Кэтти-бри? Я не знаю, но я не боюсь узнать. Теперь это моя свобода - идти своей дорогой с широко раскрытыми глазами и открытым сердцем, без сожаления и с истинным пониманием того, насколько благословенным было мое существование. И теперь есть еще одна свобода: впервые за десятилетия я просыпаюсь и обнаруживаю, что я не сержусь. Как ни странно . Я чувствую, как будто ярость, которая так долго держала мои мышцы напряженными, наконец-то расслабилась. Это тоже причиняет мне боль вины, и я уверен, что окружающие меня люди часто слышат, как я что-то бормочу себе под нос в замешательстве. Возможно, я просто обманываю себя. Возможно , потеря Бруенора вытолкнула меня за пределы чувствительности, где уровень боли стал невыносимым, и поэтому я обманываю себя чем-то совершенно противоположным. Возможно. Возможно, нет. Я могу только пожимать плечами и удивляться. Я могу только чувствовать и принимать. Теперь я один. Я свободен. * * * Мне давно приходило в голову, что я существо действия, битвы и приключений. Во времена мира и спокойствия, как мой друг Бренор, я обнаружил, что тоскую по открытой дороге, где правят бандиты и бродят дикие орки. В течение стольких лет я упрямо цеплялся за битвы и приключения. Признаюсь, я испытал волнение, когда король Бруенор решил тихо отречься от престола и отправиться на поиски легендарного Гонтлгрима. В этом поиске мы нашли открытую дорогу, пустыню, приключения, да и вообще, сражения. Но чего-то не хватало. Я не мог точно определить, что это, но долгое время, действительно с первых дней правления короля Бруенора в отвоеванном Мифриловом Зале, не хватало острого края, того края, который царапал мою кожу и сохранял мне жизнь. Любой, кто когда-либо стоял на краю обрыва , понимает это. Можно любоваться видами и испытывать острые ощущения от того, что ты часть чего-то большего и грандиозного. Но, несмотря на всю красоту и внушающее благоговейный трепет величие, ощущение ветра дополняет ощущение, особенно если это порывистый и порывистый бриз. Ибо тогда приходит величайшее подтверждение жизни: ощущение страха, осознание того, насколько мимолетным все это может быть. Когда я стою на краю этого обрыва, на краю катастрофы, и я прислоняюсь к этому ветру, я по-настоящему жив. Я должен быть быстрым, чтобы восстановить равновесие и опору, когда ветер кружится. Если я хочу остаться на своем насесте, действительно остаться в живых, я должен оставаться быстрее, чем прихоти ветра. В прошлом я упрямо избегал сражений и приключений и всегда обращал свой взор на открытую и опасную дорогу, но только совсем недавно я понял, чего мне действительно не хватало: острых ощущений от риска. Острые ощущения от риска. Край того высокого обрыва. Не сам риск, потому что он всегда был, а острые ощущения от этого риска ... По правде говоря, это было только после моего полуночного возвращения из Лускана что я понял, как долго я скучал по этому остро. Когда я впервые покинул Далию, я боялся за нее, но это рассеялся почти сразу, сменившись ощущением непобедимость, которой я не знал десятилетиями , возможно, столетием. Я знал, что преодолею охраняемую стену Лускана, что найду Бениаго и подчиню его своей воле . Я знал, что я выиграю. Я знал, что буду быстрее ветра. Почему? Риск всегда был, но в течение стольких лет острые ощущения от этого риска не было из-за неприемлемой цены поражения. Ибо цена за то, чтобы иметь таких дорогих друзей и такую любимую жену , - это... уязвимость. Я могу принять ветер, сдувающий Дзирта До'Урдена со скалы. Такая цена не слишком высока. Но смотреть, как Кэтти-бри падает передо мной? Тогда я не непобедим. Тогда есть просто риск, и не острые ощущения от жизни на краю этого опасного обрыва. Больше нет. Ибо, когда я ехал в Лускан, я был непобедим. Стены не смог остановить меня. Бениаго не смог остановить меня. И теперь я понимаю, что, когда я потерял своих друзей, свою семью, свой дом, я также потерял свою уязвимость и получил взамен острые ощущения опасности, свободу не только ходить по краю этого высокого утеса, но и танцевать там, насмехаться над ветром. Какая странная ирония. Но что же тогда с Далией? Она очаровывает меня. Она дразнит меня каждым своим движением и каждое слово. Она заманивает меня — куда, я не знаю! В моей поездке, в моей необузданной радости, в острых ощущениях приключений и сражений и, да, риска, я знал, что она выживет. Я так и знал ! Даже когда все доводы разума предупреждали меня, что яд заберет ее задолго до того, как я смогу вернуться, где-то глубоко внутри я просто знал, что она не будет потеряна для меня. Не тогда, не так. Ее судьба не могла быть написана так; ее смерть не была бы такой грубой или обыденной. Но что, если окажется, что я ошибался? Что, если бы ее забрали у меня, как это было раньше? Конечно, Далия танцует на краю этого обрыва более дико, чем я. Она бесстрашна на грани полного безрассудства - за то короткое время, что я ее знаю, я слишком ясно это увидел. И все же этот риск меня не пугает. Конечно, я не хочу, чтобы она умерла. Очарование, очарование притяжение слишком реально и слишком сильно. Я хочу узнать ее, понять ее. Я хочу накричать на нее и поцеловать ее всю сразу. Я хочу испытать ее в бою и в страсти! Она столь же непредсказуема, сколь и эротична, меняя свой тон так же легко , как меняет свою внешность. Я думаю, что это игра, в которую она играет, способ вывести из равновесия как друзей, так и врагов. Но я не могу быть уверен, и это тоже часть ее бесконечного обольщения. Она дразнит меня кажущимся странным поведением, или Далия действительно странная? Она актер или роль? Или, возможно, есть третий ответ: неужели я так отчаянно хочу узнать этого непредсказуемого двойника, что слишком много читаю в каждом ее слове? Ищу ли я и, таким образом, вижу более глубокий смысл, чем она намеревается, когда я ищу ключи к тому, что лежит в ее сердце? Тщательно охраняемое сердце. Но почему? Еще одна загадка, которую нужно разгадать ... Я знал, что она не будет потеряна для меня, но как? Как мой инстинкты настолько противоречат моему разуму? Учитывая все, что произошло в моей жизни, разве я не должен был ожидать худшего исхода в отношении Далии? Учитывая потери, которые я пережил, разве я не должен был бояться именно этого в отчаянной ситуации? И все же я этого не сделал. Я наслаждался полночной поездкой, в приключения и острые ощущения от риска. Это компетентность Далии, ее развязность, ее собственное бесстрашие влияют на мое сердце? Или, возможно, дело в том, что я не люблю ее - не так, как я любил Кэтти-бри или Бренора, Вулфгара и Реджиса? Или это что-то большее, интересно? Возможно, Инновиндиль урок проник в меня глубже, чем я предполагал. Логически, рационально, я могу понять точку зрения Инновиндиль, что мы, эльфы, должны проживать свою жизнь более короткими отрезками из-за недолговечных рас, с которыми мы естественным образом взаимодействуем. Но может ли быть так, что уроки Инновиндиль пробудили во мне уверенность в том, что я буду идти дальше, что передо мной еще один путь? Хотя те , кого я глубоко любил, удалены от меня, я найду других, чтобы разделить лиги и бои? Я ожидаю всего этого и, возможно, чего-то большего. Возможно, каждая потеря ожесточала мое сердце и лишала меня чувствительности к боли. Потеря Бруенора ранила меньше, чем потеря Кэттибри и Реджиса, и меньше, чем мои знания о том, что Вулфгар тоже наверняка скончался. Я уверен, что есть и другие причины. Последние слова Бренора, обращенные ко мне: “Я нашел это, эльф", несомненно, отражали полный жизненный путь. Какой дварф мог желать большего, чем то, что знал король Бренор Боевой Топор? Его последняя битва в одиночку, его победа над демоном ямы, когда он был погружен в сила королей дварфов древности, несомненно, наполнила бы до краев сердце любого дварфа. Так что я не плакала по Бренору, хотя я, конечно, скучаю по нему, нет меньше, чем у любого другого. Значит, единого ответа нет. Жизнь - это сложное путешествие, и мало прямых линий от чувства к следствию и следствия к ожиданию. Конечно, я попытаюсь все это распутать , такова моя природа. Но, в конце концов, у меня осталась только одна неизбежная правда: радость от этой полуночной поездки, от сделки с Бениаго на конце ятагана, от безрассудного приключения. Край обрыва. Это обещание, данное Дриззту До'Урдену моей госпожой Далия - эротичная, эксцентричная. И это наследие, данное Дзирту До'Урдену моим старым Спутники Зала. Ты видишь меня сейчас, Кэтти-бри? Ты видишь меня сейчас, Бруенор? Ты видишь меня сейчас, Регис? Ты видишь меня сейчас, Вульфгар? Потому что я вижу тебя. Ты идешь со мной. Ты в моих мыслях каждый день, все четверо, и я вижу, как ты улыбаешься, когда я улыбаюсь , и хмуришься, когда мне больно. Я верю в это, я чувствую это. Я молюсь об этом. Коготь Харона Я я на закате своего второго столетия жизни, и все же я чувствую , что земля подо мной подобна зыбучим пескам. Во многих отношениях я нахожу, что я не более уверен в себе, чем был много десятилетий назад, когда я впервые вышел на свободу из Мензоберранзана — по правде говоря, менее уверен, потому что в то время мои эмоции основывались на четком понимании правильного и неправильного, на окончательном понимании истиныпротив обмана. Возможно, моя уверенность тогда основывалась почти исключительно на негативе; когда я осознал правду города Мензоберранзан обо мне, я знал, что я не мог принять, знал, что не звучало правдой в моем сердце и душе, и потребовал представления о лучшей жизни, лучшем пути. Дело было не столько в том, что я знал, чего хочу, поскольку любые подобные представления о возможностях за пределами Мензоберранзана, несомненно, были далеко за пределами моего опыта. Но я знал, чего я не хотел и что я не мог принять. Руководствуясь этим внутренним моральным компасом, я пошел своим путем, и мои убеждения, казалось, только укрепились благодаря тем друзьям, которых я узнал, не родственникам, но, безусловно, добрым. И так я прожил свою жизнь, хорошую жизнь, я думаю, с силой праведности, направляющей мои клинки. Конечно , были времена сомнений и было так много ошибок на этом пути. И снова там были мои друзья, чтобы направить меня обратно на правильный путь, идти рядом со мной, поддерживать меня и укреплять мою веру в то, что есть сообщество, более великое, чем я, цель выше и благороднее, чем простой гедонизм, столь распространенный на земле моего рождения. Теперь я старше. Теперь, опять же, я не знаю. Ибо я нахожу себя вовлеченным в конфликты, которые я не понимаю, где обе стороны кажутся одинаково ... неправильными. Это не Мифрил Халл, защищающий свои ворота от мародерствующих орков. Это не гарнизон Десяти городов , сдерживающий орду варваров или сражающийся с чудовищными приспешниками Акара Кессела. Сейчас во всех Мирах царят конфликт, тень и смятение, и есть ощущение, что нет четкого пути к победе. Мир погрузился во тьму, и в темном месте могут возникнуть темные правители. Я тоскую по простоте Долины Ледяного Ветра. Ибо здесь, в более густонаселенных землях, есть Лускан, полный коварства, обмана и необузданной жадности. Я боюсь, что в Королевствах есть сотня “лусканцев”, потому что в суматохе Магической чумы и более глубокой и прочной тьмы Царства Теней, возвращения теней и Империи Нетерил эти структуры сообщества и общества не могли остаться невредимыми. Некоторые видят в хаосе врага, которого нужно победить и приручить; другие, я знаю это с самых ранних дней, видят в хаосе возможность для личной выгоды. Ибо здесь, внизу, есть сотни сообществ и кластеров ферм, зависящих от защиты городских гарнизонов, которые не придут. Действительно, под властью королей-деспотов, лордов или высших капитанов эти общины часто становятся добычей могущественных городов. Ибо здесь, внизу, есть Много Стрел, королевство орков , вынудившее орды короля Обальда вторгнуться в Серебряные границы в той давней войне - хотя даже сейчас, спустя столетие, это остается испытанием, испытанием, исход которого невозможно предсказать. Король Бруенор, с его храбростью подписавший Договор в ущелье Гарумна, положил конец войне или просто отсрочил более масштабную? Я боюсь, что это всегда путаница, всегда эти зыбучие пески. Пока я не обнажу свои клинки, и это темная правда о том, кем я стал. Ибо, когда мои ятаганы в руках, битва становится мгновенной, цель - выживание и большая политика , которая когда-то направляла мою руку, - это мимолетное видение, тонкий и дрейфующий дымок костра на горизонте. Я живу на земле многих Акар Кесселлов, но, кажется, так мало мест, которые стоит защищать! Возможно, среди поселенцев Города Беззимья существует такая же благородная защита, как та, которую я помогал вести в Десяти Городах, но там также живут триады интересов, тэйцы и их орды нежити и Нетерезы, многие люди, не менее безжалостные и не менее корыстолюбивые. Действительно, не менее неправильно. Как я могу вовлечь свое сердце в такой конфликт, как болото, которым является Невервинтер? Как я могу нанести решительный удар, будучи уверенным в том, что я сражаюсь на благо страны? Я не могу. Не сейчас. Не с конкурирующими интересами в равной степени темно. Но, похоже, я больше не окружен друзьями такого же достатка . Если бы это был только мой выбор, я бы покинул эту землю, возможно , в Серебряные границы и (надеюсь) некоторое чувство добра и надежды. Мифриловому Халлу и Серебристой Луне, которые все еще цепляются за песню сердца короля Бренора Боевого Топора и леди Алустриэль, или, возможно, в Уотердип, сияющий по-прежнему, где лорды вершат суд на благо своего города и граждан. Но Далию не так убедишь уйти. Здесь что-то есть, какая-то старая обида, которая находится далеко за пределами моего понимания. Я охотно последовал за ней к Силоре Салм, сводя свои счеты так же, как она сводила свои. И теперь я снова следую за ней, или я оставляю ее, потому что она не свернет в сторону. Когда Артемис Энтрери упомянул это имя, Херцго Алегни, Далию охватил такой гнев и такая печаль, я думаю, что она не услышит ни о какой другой цели. И она не услышит ни о какой отсрочке, потому что зима скоро будет густой вокруг нас. Я боюсь, что никакая буря не остановит ее; снег не соберется достаточно глубоко, чтобы упрямая Далия не проехала по нему, чтобы Город Невервинтер, туда, куда она должна отправиться, чтобы найти этого нетерезского лорда, этого Херцго Алегни. Я думал, что ее ненависть к Силоре Салм глубока, но нет, теперь я знаю, что она не может сравниться с глубиной ненависти Далии к этому тифлингу нетерезскому военачальнику. Она убьет его, так она говорит, и когда я пригрозил оставить ее на произвол судьбы, она и глазом не моргнула, не колебалась и не позаботилась о том, чтобы нежно попрощаться со мной. Итак, я снова втянут в конфликт, которого не понимаю. Можно ли здесь найти праведный путь? Есть ли мера добра и зла между Далией и Шадовар? По словам Энтрери, может показаться, что этот тифлинг - грязный зверь , заслуживающий жестокого конца, и, конечно, репутация Нетерила подтверждает это мнение. Но неужели я сейчас настолько запутался в своем выборе пути, что принимаю слова Артемиса Энтрери за руководство? Неужели я сейчас настолько удален от любого чувства правильности, от любых сообществ, созданных таким образом, что все сводится к этому? Песок смещается под моими ногами. Я обнажаю свои клинки, и в отчаянной битве я буду владеть ими, как всегда. Мои враги не узнают смятения в моем сердце, смятения из-за того, что передо мной нет четкого морального пути. Они будут знать только укус Ледяной Смерти, вспышку Мерцания. Но я узнаю правду об этом. Отражает ли это нежелание преследовать Алегни мое недоверие интересно, из Далии? Она уверена в своем курсе — более уверена, чем я когда-либо видел ее или кого-либо другого, если уж на то пошло. Даже Бруенор в своем давнем стремлении вернуть Мифрил Халл не действовал так решительно. Она убьет этого тифлинга или умрет, пытаясь. Я действительно жалкий друг, жалкий любовник, если я не сопровождаю ее. Но я не понимаю. Я не вижу ясно путь. Я не знаю, какому большему благу я служу. Я сражаюсь не в надежде улучшить свой уголок мира. Я просто сражаюсь. На стороне Далии, которая меня интригует. Казалось бы, на стороне Артемиса Энтрери. Возможно, в следующем столетии я вернусь в Мензоберранзан, не как враг, не как завоеватель, не для того, чтобы разрушить структуры того общества, которое я когда-то считал самым мерзким. Возможно, я вернусь, потому что я буду принадлежать. Это мой страх, потраченной впустую жизни, неправильно порожденного дела, вера, которая, в конце концов, является пустым и недостижимым идеалом, глупыми замыслами невинного ребенка, который верил, что может быть больше. Бруенор не так давно покинул меня, но о, как сильно я скучаю по нему! |