Психология аномального развития ребенка
 Скачать 5.31 Mb.
|
|
Б) Время появления новообразований, важных для эмоционального развития Ниже перечислены наиболее существенные типы смычек между отдельными уровнями эмоциональной регуляции, характерные для первых трех лет жизни ребенка. В действительности смычек больше, и эта схема может быть дополнена. Период от 0 до 3 месяцев Созревание уровня оценки интенсивности воздействия и его координация с уровнем аффективной коммуникации. Способность модулировать свои физиологические состояния, установка цикла «сон — бодрствование», способность к плавному переходу от возбужденного состояния к спокойному (заторможенному). Внимание к лицу — оживление на лицо человека (Никитина, 1985). Эти показатели важны, поскольку определяют, насколько ребенок предсказуем, насколько легко для матери будет выработать стереотипные формы взаимодействия с ним. Координация уровня аффективной коммуникации с уровнем аффективных стереотипов. В норме в первые два-три месяца жизни младенец устанавливает определенные предпочитаемые способы контакта с матерью (поза при тактильном контакте — в первые 6—8 недель, ритм глазного контакта-—в 8—14 недель, голосовой контакт— в 3 месяца). Период от 3 до 6 месяцев Координация уровня аффективной коммуникации с уровнем аффективной экспансии. Появляется некоторая, хотя и минимальная, устойчивость к фрустрации, способность выдерживать умеренный стресс. Способность успокаивать себя, самоуспокаивающая активность (аутостимуляция появляется в норме как средство успокаивания себя (self-comforting activity), способность ждать помощи от матери. Быстрое развитие эмоционально-выразительной экспрессии, явное удовольствие от общения с матерью, активность в таком взаимодействии. Координация уровня базальной аффективной коммуникации с уровнем аффективных стереотипов. 6 мес. — признаки быстрого формирования привязанности; дифференциация взрослых по признаку «свой— чужой»: боится чужих, исследует черты взрослого, активно играет со взрослым в «ку-ку» (6—10 мес); Дифференциация уровня аффективной экспансии: складывается рудиментарный образ физического Я: ребенок исследует свои ручки, играет с ножками, проявляет интерес к своему отражению в зеркале. Дальнейшая дифференциация уровня аффективной коммуникации. Отличает механическое движение от живого (в эксперименте). Интеграция уровня базальной аффективной коммуникации и аффективных стереотипов: целостный (мультимодальный) образ матери. Дальнейшая дифференциация уровня аффективной экспансии. Дальнейшее развитие устойчивости к фрустрации: ребенок проявляет устойчивый интерес к игрушке, который выражается в его стремлении взять привлекательную игрушку, даже если она упала. Первые зачатки уровня символической регуляции. Появляется лепет, который Winnicott рассматривал как первый переходный объект. Период от 6 до 12 месяцев Усиление уровня аффективных стереотипов в рамках смычки между уровнем базальной аффективной коммуникации и уровнем аффективных стереотипов. Значительное усиление страха чужих. Координация уровня базальной аффективной коммуникации с уровнем аффективной экспансии с постепенным усилением последнего в рамках этой связи. Использование матери как базы для исследования неживой и социальной среды. Интерес к новым предметам (ослабление страха новизны). Дальнейшее развитие уровня базальной аффективной коммуникации: смычка с уровнем символической регуляции. Жесто-вая коммуникация. Развитие уровня символической регуляции. Более активное использование переходного объекта как ступень в процессе психологического отделения от матери. Период от 12 до 18 месяцев Развитие уровня аффективной коммуникации. В рамках поведения привязанности: расширение репертуара поведения по отношению к матери в свободной от стресса ситуации (целует и обнимает мать). В рамках коммуникации с более широким кругом людей (близких, других детей): диалогические игры — в мяч, например. Делится, показывает, просит, используя отдельные слова и жесты. Выражает свое согласие (знак «да» в 12—-16 месяцев, чуть позже выражает его раскачиванием головы из стороны в сторону) и свое несогласие (знак «нет» в 14— 18 месяцев). Смычка уровней базальной аффективной коммуникации, аффективной экспансии и аффективных стереотипов. Ориентация на эмоциональные сигналы матери во время исследования окружающего (social referencing). Максимальный страх разлуки с матерью. Смычка уровней базальной аффективной коммуникации и символической регуляции. Появляется автономная речь —с преобладанием аффективно окрашенных обобщений, понятная только ограниченному кругу близких людей. Сильное чувство аффективной составляющей в речи (в норме в ходе дальнейшего развития эта способность подавляется интеллектом — ориентацией при восприятии на содержательные моменты)24. Ребенок экспериментирует с интонированием и ритмом речевого высказывания (чистые интонации, слова непонятны, но образуют структуру предложения). Дифференциация уровня аффективной экспансии. Развитие образа Я: узнает себя в зеркале. Показывает части тела на себе. Выражает симпатии и антипатии к определенным людям. Предпочитает определенные игрушки. Период от 18 до 24 месяцев Быстрая дифференциация уровня аффективной экспансии. Временное ослабление контроля со стороны уровня базальной аффективной коммуникации. Быстрое развитие агрессивного поведения. Сильный эгоцентризм, ревность. Протестует против запретов матери. Уменьшение страхов, связанных с пространством, ограничивающих активность. Дифференциация уровня аффективных стереотипов. Смычка его с уровнем аффективной экспансии, на который он оказывает контролирующее воздействие (важное при условии ослабления контролирующего влияния уровня базальной аффективной коммуникации). Эпоха стереотипии: в речи — эхолалии, в моторике— кружится, танцует под музыку, любит рутинные события дня и ожидает их, «ритуалистичен», сопротивляется изменениям. Смычка уровня базальной аффективной коммуникации (с другими детьми) и уровня аффективной экспансии: показ игрушки, обмен игрушками с другим ребенком, возвращение игрушки ее владельцу. Развитие символической регуляции. Стремление все увиденное обозначить (гностическая функция речи) и назвать «для 24 Известен случай имбецила, который, не понимая содержания, при чтении стихов («Евгений Онегин») тонко чувствовал и верно передавал с помощью жестов и интонации эмоциональный компонент текста (личное сообщение Э. С. Печниковой!. взрослого» в диалоге с ним («Что это?» — «Это — ...»). Символическое представление чувств, желаний в игре. Понимает юмор, старается повторить действие, вызывавшее смех взрослых. Период от 24 до 36 месяцев Прогрессирующая дифференциация уровня аффективной экспансии. Быстрое развитие различных аспектов образа Я: использует местоимения «я», «мой», ценит и защищает свою собственность, знает о половых различиях и половой принадлежности — себя и других людей, узнает себя на фотографиях и сопротивляется помощи. Негативизм — экспериментирует с границами дозволенного. Говорит требовательным, громким голосом, склонен быть маленьким «диктатором». Крайне неустойчив к фрустрациям, дает вспышки ярости по незначительному поводу. Дальнейшая дифференциация уровня базальной аффективной коммуникации, смычка этого уровня с уровнями аффективной экспансии и символической регуляции: активно пытается утешить близких, если им плохо (в отличие от простого заражения материнской тревогой}. Начинает слушаться (сознательно принимает социальные барьеры). В игре с другими детьми чаще использует вербальную агрессию и квазиагрессивные (т. е. имитирующие агрессию, но без болевого эффекта) действия, а также символические действия (например, дает и получает что-то понарошку). 42 месяца (возможно раньше) Дальнейшая дифференциация уровня символической регуляции. В символической игре выражает темы разлуки и потери. Патологическими симптомами являются отсутствие или неустойчивость перечисленных здесь ключевых «подготовительных» паттернов и новообразований (например, у ребенка отсутствовали улыбка и лепет на протяжении всего первого года жизни) либо выпячивание, изолированное развитие, фиксация каких-то отдельных паттернов или новообразований (например, ребенок овладевает жестом несогласия «нет», но не использует жест «да»). Для прогноза дальнейшего развития необходимо обратить внимание на накопление патологических симптомов по возрастам (отсутствуют более ранние или более поздние новообразования), на то, с какого возраста стали накапливаться патологические симптомы, какой уровень аффективной регуляции страдает сильнее. Для ответа на эти вопросы следует помнить, что новообразования, возникающие на стыке ослабленного уровня с другими, оказываются неустойчивыми, быстро регрессируют, уровень функционирует изолированно, отчего формы поведения, ему соответствующие, фиксируются и стереотипизируются. Распределение патологической симптоматики по уровням зависит от возраста ребенка. II. РЕПЕРТУАР АФФЕКТИВНОГО РЕАГИРОВАНИЯ НА УСЛОВИЯ АФФЕКТИВНОЙ НАГРУЗКИ (вызывающей болезненные или непереносимые, сверхсильные, эмоции) Оценка способов аффективного реагирования должна включать ответы на следующие вопросы. Каков репертуар возможных типов реагирования в зависимости от специфики нагрузки? Являются ли типы аффективного реагирования, используемые ребенком, дезадаптивными (т. е. объективно ухудшают качество его адаптации к среде)? Какие воздействия являются наиболее травмирующими, а какие — закаляют и развивают систему эмоциональной регуляции ребенка (это важно для психотерапевтической работы)? Возможно ли, манипулируя внешними условиями, контролировать и предотвращать регресс типа аффективного реагирования ребенка? У одного и того же ребенка, как правило, имеется целый спектр различных типов реагирования на слишком интенсивные и болезненные воздействия. Выбор того или иного типа реагирования определяется, с одной стороны, природой барьера.и, с другой стороны, зрелостью системы эмоциональной регуляции ребенка. Имеет значение и то обстоятельство, закален ли ребенок в отношении травмирующих воздействий определенного вида, есть ли у него опыт успешной саморегуляции в сходных условиях. ' Разберем пример, демонстрирующий мозаичный характер на- рушений у девочки шести с половиной лет, стационированной с диагнозом «ранний детский аутизм». Девочка реагирует избеганием и аутостимуляцией (бегом, прыжками) на присутствие другого ребенка, особенно если она вынуждена находиться в группе из нескольких детей. На приближение незнакомого взрослого или матери (женщины яркой, доминантной, с истерическими чертами характера) на расстояние, равное величине ее личного пространства, девочка реагирует избеганием глазного контакта, защитной позой спиной или боком ко взрослому, регрессом на уровень автономной речи (произносит предложения с правильной интонацией, но на непонятном языке). Разлуку с папой, к которому девочка привязана, она пытается преодолеть символическим путем, используя фигурки животных (путешествует вместе с папой, создает несколько заменителей папы в игре). Если взрослый пытается переодеть эту девочку, она дает реакцию по типу двигательной бури: громко кричит, топает ногами, валится на пол. В то же время девочка использует целенаправленную агрессию, если взрослый вмешивается в ее стереотипную игру. Аффективные образы из просмотренных ею мультфильмов, слышанных фраз девочка подбирает для выражения своего состояния правильно, но стереотипно. В этом примере ярко проявляется неоднородность недостаточности второго уровня. В целом девочка плохо переносит ломку стереотипов, однако она способна активно противостоять нежелательному воздействию на этом уровне. Интересно, что более зрелая реакция (целенаправленная агрессия) отмечается в том случае, если взрослый пытается изменить более сложный, игровой, стереотип (барьер, специфичный для смычки второго и третьего уровней), по сравнению с Попыткой изменить привычный сенсорный фон — ощущения от одежды (реакция — генерализованная двигательная буря). Барьеры, специфичные для третьего уровня (барьеры, связанные с пространством, новые игрушки, задания, требующие настойчивости и получения определенного результата), скорее стимулируют активность девочки, чем тормозят ее, за исключением социальных барьеров. Так, некоторые воздействия, адресованные четвертому уровню, если они одновременно обращены к третьему уровню (нахождение в группе детей, в которой девочка занимает наиболее низкий ранг), являются в наибольшей степени непереносимыми для девочки, поскольку она реагирует на них поведением, обеспечивающим наиболее мощную, «глухую» защиту (аутизацией, аутостимуляцией и регрессом речи). Девочка испытывает явные трудности, не умея приспособиться к коллективу детей, так как не может овладеть паттернами коммуникации, принятыми в данной группе, не может занять определенное место в группе, довольствуясь положением «изолянта». Таким образом, в условиях барьера, специфичного для третьего и четвертого уровней одновременно, отмечается наиболее сильный регресс в поведении девочки. В любой ситуации взаимодействия со взрослым, как только появляется дополнительная нагрузка на.третий уровень, общение нарушается (например, если взрослый вторгается в значительно увеличенное по сравнению с нормой личное пространство ребенка или демонстрирует свое превосходство в той или иной области), наблюдается избегание глазного контакта, защитная поза спиной или боком. Однако другие воздействия, адресованные тому же четвертому уровню (разлука с папой) без дополнительной нагрузки на третий уровень, не являются разрушительными для нее. Так, девочка пытается справиться с тоской по папе, не отрицая ее, а делая тревожащее ее событие сюжетом для своей игры (включение пятого уровня). Проявление способности к символической переработке неприятного эмоционального опыта в этой ситуации облегчено тем, что папа, обладая рядом аутичных черт, использует рг-раниченные, но понятные дочери коммуникативные сигналы, не стремится контролировать поведение дочери и не затрагивает ее болезненные точки в процессе взаимодействия с ней. Слабость пятого уровня выступает сильнее, когда девочку просят объяснить, почему любимый герой, от лица которого разворачивается игра, поступает так или иначе, что он чувствует (хорошо ему или плохо). Таким образом, у девочки страдают все уровни эмоциональной регуляции, но страдают неодинаково. В рамках одного и того же уровня есть более сохранные и более дезадаптивные формы аффективного реагирования на трудности. Эту мозаичность следует учитывать при коррекции, последовательно расширяя зону нормального реагирования. В приведенном примере компенсация идет главным образом за счет связки четвертого и пятого уровней, которые являются более сохранными, чем базальные уровни. Прогноз в данном случае благоприятный. Формы аффективного реагирования на условия аффективной нагрузки могут быть разделены по следующим основаниям: 1) в зависимости от степени онтогенетической зрелости: Ьо-лее ранние и более зрелые формы; 2) в зависимости от активности: активные (обеспечивающие приток нового опыта) и защитные (отгораживающие ребенка от получения нового опыта; могут выражаться как в избыточной двигательной активности, так и в вялости, пассивности, обез-движенности). 1) Разделение типов аффективного реагирования по линии онтогенетической зрелости А) Наиболее ранние формы аффективного реагирования По-видимому, фобические реакции являются наиболее ранним защитным образованием (М. Klein, 1998). По мере развития ребенка содержание страхов меняется, однако реци- дивы некоторых ранних страхов (ночные страхи — pavor noctur-nus, страх разлуки с близкими, страх одиночества, темноты) могут возникать в течение всей жизни. Реакция страха часто включает усиление воспринимаемой угрозы, боли, аггравацию (преувеличение) вреда, который несет в себе травматическое воздействие, и, следовательно, возрастающее чувство беспомощности у ребенка. Можно предположить, что адаптивный смысл такого избыточного реагирования состоит в стимуляции развития привязанности к матери (Bowlby). Известно, что длительное изживание страхов, которое проявляется в многократном проигрывании первоначальной травмирующей ситуации, отмечается у тех детей, чей страх не только не был вовремя купирован матерью, но, напротив, использовался домашними в воспитательных целях (связывался с наказанием за непослушание (3. Фрейд, 1999). В патологии возможны следующие варианты «запущенных» страхов. Во-первых, любое, даже незначительное, препятствие может восприниматься ребенком как катастрофа и вызывать паническую реакцию. Интенсивность любых неприятных ощущений (голод, усталость, дискомфорт, ограничение свободы движения) переоценивается: Источники этих неприятных ощущений воспринимаются однозначно как угрожающие, разрушающие. Такой страх парализует активность ребенка, вызывая у него состояние дезинтеграции. Во-вторых, в патологии может увеличиваться количество стимулов, вызывающих страх, которые связаны с первоначальным источником страха по ассоциации (иррадиация страха — например, страх кошки переносится на страх всего пушистого, см.: Симеон, 1958). В-третьих, возможна фиксация страха, когда его изживание принимает навязчивый, изнуряющий для ребенка и его окружения характер. Контакт с реальностью может нарушаться, если страхи носят генерализованный характер (страх «живого»); если они связаны с несформированностью ключевых новообразований (разделение «живое — неживое», например); если они питаются эндогенной тревогой, диффузным чувством угрозы. |