Решение 36р от 09. 06. 2007 Москва 2008 ббк 60. 5 Р 74 Учебное пособие подготовлено при поддержке Рособразования по аналитической ведомственной целевой программе Разви
 Скачать 2.38 Mb.
|
|
Уровни интерпретации по К. Риссман 1. На первом уровне я – непосредственный участник опыта – реф- лексирую, вспоминаю, накапливаю отдельные факты в наблюдениях. Я отбираю определенные образы, при этом наделяю явления смыслом. Выбор уже присутствует в том, что именно я отмечаю из всего неот- рефлексированного, первичного опыта. При этом, возможно, услы- шанное и увиденное будет доминировать над тем, что дается осязани- ем и обонянием. Гендерные аспекты будут привлекать мое внимание из-за моих теоретических интересов. Я активно конструирую реаль- ность новыми способами на первом уровне репрезентации, каким для меня является размышление… 2. Следующий уровень – рассказывание от первого лица. Я описы- ваю место, персонажей, организуя историю так, что становится ясной моя интерпретация событий. Мои друзья слушают, спрашивают, по- буждают меня говорить больше о тех или иных моментах моего путе- шествия. Рассказывая и слушая, мы вместе создаем нарратив… Смысл изменяется, поскольку конструируется уже в процессе ин- теракции. История рассказывается конкретным людям и может при- нять совершенно другой оборот, если аудитория изменится. Я репре- зентирую опыт уже не нейтрально, а в ситуации общения с ментором, подругой, коллегой, теми, кто что-то значат для меня. Рассказывая о своем опыте, я одновременно создаю особый образ «Я», поскольку хочу, чтобы именно так меня видели мои знакомые. Как и все социальные акторы, я стремлюсь к тому, чтобы убедить остальных в моих позитив- ных качествах. Мой нарратив неизбежно становится самопрезентацией. 3. Запись, третий уровень репрезентации – неполная, частичная и селективная. Исследователи спорят сегодня, насколько детальной должна быть запись, «расшифровка». Как, например, лучше всего пе- редать темп и ритм рассказа? Следует ли включать в расшифровку пау- зы, ошибки, ударения и акценты, междометия типа «хм», дискурсив- ные маркеры наподобие «знаете», «понимаете» или «так», «вот», на- полняющие речь, а также другие знаки присутствия слушателя в нар- ративе? Следует ли располагать предложения на отдельных строках и проявлять ритмические и поэтические структуры языка, группируя строки? Это не просто вопросы технического характера: от выбора той или иной тактики записи в очень большой степени будет зависеть то, как читатель поймет нарратив. 4. Четвертый уровень репрезентации начинается, как только ис- следователь приступает к анализу расшифровок. Аналитик листает страницы с расшифровками интервью, пытаясь найти сходные фраг- менты, некие основания, которые возможно объединить, суммиро- вать, придать смысл и драматическое напряжение будущей книге. Ожидаемая реакция аудитории на всю работу, книгу, статью, несо- мненно, придает форму и задает автору условия того, что включить, а что исключить из текста. В конце концов ученый создает метаисто- рию, поскольку истолковывает смысл того или иного нарратива, ре- дактируя и переформулируя в комментариях то, что было сказано в интервью, превращая первоначальный документ в некий гибрид. Вновь в текст вторгаются ценности исследователя, политика и теоре- тические убеждения. 5. Пятый уровень репрезентации осуществляется, когда написан- ный отчет попадает к читателю 1 1 Riessman C.K. Narrative Analysis // Qualitative Research Methods Series. Vol.30. SAGE University Paper, 1993. P.8-22. Стратегия прикладного социального исследования 89 Можно ли говорить о качестве исследования, относящегося к каче- ственной социологической методологии? Существует по крайней мере четыре критерия валидности нарративного анализа 1 . Каждый из них предоставляет возможности оценивания, но имеет свои собственные проблемы. Во-первых, речь идет о критерии убедительности. Убеди- тельность будет наибольшей там, где теоретические положения поддер- живаются свидетельствами из рассказов информантов и где предлага- ются альтернативные интерпретации данных. Второй критерий – соответствие. Исследователь может показать ре- зультаты тем, чьи нарративы подвергались анализу, и если реконструк- ция смысла, проведенная ученым, узнаваема для самих респондентов, это значит, что соответствие достигается. Третий критерий валидности – связность. Этот критерий можно рассматривать на трех уровнях: гло- бальном, локальном и тематическом. Глобальная связность относится к общим целям, к которым стремится рассказчик в разговоре: например, интервьюируемый хочет рассказать историю о прошедших событиях. Локальная связность – это то, на что рассказчик пытается влиять в са- мом повествовании: например, применение лингвистических средств для связи одного события с другим. Так, использование контрастов, со- поставлений в нарративах о разводе в исследовании К. Риссман позво- ляло респондентам выразить их точку зрения на «нормальные» отно- шения в браке в сравнении с их собственным опытом. Тематическая связность подразумевает связность содержания: одна и та же тема (на- пример, отсутствие интимности и дружеских отношений) вновь и вновь разрабатывается рассказчиком в ходе интервью. Последний критерий – прагматическое применение – показывает степень, с которой данное исследование становится основой работы других. Таким образом, валидизация нарративного анализа не может быть сведена к набору формальных правил или стандартизированных техни- ческих процедур (которых, впрочем, также недостаточно и при валиди- зации количественных исследований). В интерпретативной работе нет канонов, рецептов и формул, и различные процедуры валидизации мо- гут иметь неодинаковый эффект для тех или иных исследований. На- пример, даже если взгляды рассказчика и аналитика не совпадают, бы- ло бы полезно определить, узнаваем ли материал кейс стади для ин- форманта. В случае сравнительных кейс стади подходящими критерия- ми валидности могут стать убедительность и связность. Более общие теоретические выводы, вытекающие из нарративного анализа, могут быть проверены на валидность по степени их применимости в работах других авторов (прагматический критерий). Валидность интерпретатив- ной работы – это подвижная, развивающаяся проблема, требующая внимания нарратологов. Нарративный анализ не подходит для изучения большого числа бе- зымянных, безликих субъектов. Его методы трудоемки и занимают мно- го времени: они требуют внимания к нюансам речи, организации реак- 1 См.: Riessman C.K. Op.cit; Silverman D. Interpreting Qualitative Data. Methods for Analys- ing Talk, Text and Interaction. London, Thousand Oaks, New Delhi: SAGE, 1993; Васильева Т.С. Основы качественного исследования: обоснованная теория // Методология и ме- тоды социологических исследований. М.: Ин-т социологии РАН, 1996. С.56-65. 90 Часть 2 ций, местным контекстам и социальным дискурсам, оформляющим ска- занное и невысказанное. Нарративные методы можно сочетать с другими формами качественного анализа и даже с количественным анализом. Вме- сте с тем, задача комбинации методов требует серьезного эпистемологиче- ского обоснования, поскольку интерпретативная перспектива нарративного анализа очень сильно отличается от реалистических оснований многих других качественных и, конечно, количественных методов. Таким образом, качество нарративного анализа можно увидеть в том, как он позволяет осуществить систематическое изучение личного опыта и смысла, показать, как события конструируются активными субъектами. Изучение нарративов очень важно в исследовании социальной жизни: ведь сама культура говорит в личной истории. Средствами нар- ративного анализа возможно изучать гендерное неравенство, расовую дискриминацию и другие практики власти. Эти проблемы или ситуации самими рассказчиками часто воспринимаются как должное, естествен- ное, неизбежное, но с помощью анализа мы можем прояснить, насколь- ко случайны применяемые термины и выражения с точки зрения куль- турной и исторической ситуации. Нужно сказать, что, несмотря на кажущуюся универсальность нар- ративной формы дискурса, людям бывает чрезвычайно трудно говорить о некоторых событиях и переживаниях. Политические условия, социе- тальные табу могут не позволить человеку рассказывать о тех или иных ситуациях, случаях. Обычная реакция на страшные происшествия – вы- черкивание их из памяти, нежелание знать и говорить о них. О пережи- тых политических путчах, войнах и сексуальных насилиях трудно как говорить, так и слушать. Здесь уместен пример Т. Бута 1 , который пред- лагает применять нарративные методы в исследовании субъективного жизненного опыта людей, имеющих проблемы задержки развития, на- стаивая на необходимости услышать голоса тех, кто исключен, вытеснен на периферию отношений в обществе. Исследователи-интервьюеры могут катализировать свидетельства и признания и, когда о таком опыте рассказывают, он становится для пе- режившего чем-то вроде «пред-нарратива». Пред-нарратив не развива- ется и не прогрессирует с течением времени, не обнаруживает чувств рассказчика или интерпретаций события. Люди придают смысл своему опыту, отливая его в форму нарратива. В особенности это присуще рас- сказам о трудных жизненных моментах, изменениях и о личных трав- мах. Все тяготы можно перенести, если мы сумеем уместить их в исто- рию. Социальные работники, психотерапевты, представители социаль- ных движений помогают людям говорить о своих травмах, объединяют, связывают переживших экстремальные события, вовлекают в социаль- ное действие по позитивному изменению жизненной ситуации. Нарра- тивный анализ выступает в этом случае мощным инструментом комму- никации, активизирующим взаимное участие субъектов и рассмотрение различных точек зрения в процессе исследования важных жизненных проблем, социальной терапии и реабилитации. 1 Booth T. Sounds of still voices: issues in the use of narrative methods with people who have learning difficulties // Disability and Society: Emerging Issues and Insights / Bar- ton L. (Ed) New York, London: Longman, 1996. P.237-255. Стратегия прикладного социального исследования 91 Перечисленными способами сбора информации в прикладных со- циальных исследованиях сегодня не ограничиваются. Применяемые методы включают интервью (структурированное интервью или анкети- рование, с одной стороны, и глубинное интервью, с другой), кейс стади, опросы и картографирование, применение исторического и архивного материала для предоставления достаточной глубины времен, примене- ние статистических данных или данных переписи и так далее. В послед- ние годы расширилось применение компьютерных технологий, матема- тических и статистических моделей, и современные исследователи со- циальных проблем теперь имеют широкий выбор таких технологий и моделей, которые могут помочь им в формировании и анализе данных для получения новых значимых материалов. Феноменология социальной работы Специалисты, работающие с людьми, имеют дело со сложными и разнообразными случаями, которые они должны уметь оценить и при- нять верное решение. Для того, чтобы практикующие социальные ра- ботники чувствовали себя относительно комфортно, сталкиваясь с неоп- ределенностью рабочих ситуаций, в их распоряжении имеется некото- рый набор осмысленных ценностей и теоретических знаний, хотя, воз- можно, есть и такие установки, которые не подвергаются рефлексии и задействуются по умолчанию в повседневной ситуации. Что касается осознаваемых теоретических и идеологических соображений, то не все они имеют под собой формальные научные схемы и своды этических принципов. Во многих случаях происходит теоретизация непосредст- венной практики, или производство теории на основе собственного практического опыта. Если мы стремимся к развитию базы знаний социальной работы, а также к тому, чтобы профессиональная практика стала более прозрач- ной для внешней оценки, мы должны рефлексировать теорию, неявно содержащуюся в повседневном практическом действии, те молчаливо подразумеваемые установления, которые воплощаются в рутине соци- альной работы. Американские исследователи И. Линкольн и И. Губа называют это tacit knowledge 1 – знанием, которое не обязательно мо- жет выражаться при помощи языка, но которое нужно переживать, что- бы понять. Такой тип знания еще называют «практической мудростью», «жизненным опытом» и тому подобное. Именно это знание формирует значимый элемент того типа теории, которую используют практики. Наш единственный доступ к этому знанию может быть только через опыт практиков. На основе осмысления опыта самими практиками происходит раз- витие их профессиональной экспертизы. Хорошо, если эти процессы гибкие, и позволяют практикам не только с уверенностью справляться с новыми ситуациями, но быть открытыми, готовыми научиться чему-то новому. Иначе профессиональная экспертиза становится той крепостью, которая, по выражению Жан Фук, защищает статус представителей «це- 1 Lincoln Y.S. and Guba E.G. Naturalistic Inquiry, Sage, Newbury Park. 1985. P. 195-198. 92 Часть 2 ха», дисквалифицируя при этом представления «обычных» людей, ле- гитимность опыта и знаний пользователей услуг. Такая монополизация специализированного знания представите- лями отдельной профессии в эпоху постмодернизма подвергается кри- тике, которая ставит под вопрос сложившиеся иерархические порядки, традиционную власть профессионального знания. Оспаривается и при- вилегированность научного знания исследователя, противопоставляе- мого жизненному опыту практика. Иными словами, осуждается расту- щий разрыв между теорией и практикой. Впрочем, речь идет не столько о дистанции между формальной теорией и повседневной практикой, сколько о различных социальных позициях, точках зрения и способах получения знания разных акторов. Имеется в виду растущее неравенст- во между «высоким» знанием, созданными профессиональными иссле- дователями, с одной стороны, и «приземленным» знанием, включен- ным в повседневный опыт практиков и пользователей услуг, с другой. Вероятно, главное не в самих различиях, а в том, должны ли мы сегодня ставить под сомнение недостаток формальных теоретических знаний у практиков или же усомниться в абсолютной власти академических, не- практических исследований. Переформулируем этот вопрос следующим образом: откуда берутся легитимные (т.е. принятые и считающиеся законными, правильными) знания или теория социальной работы, посредством чего и кем они ге- нерируются? Отсюда следует вопрос о том, какие типы знаний и теорий нужно учитывать в исследованиях профессий. Кому нужно знание, соз- данное вне связи с конкретными, постоянно меняющимися контекста- ми, и будут ли такие теории востребованы пользователями услуг и прак- тиками? Должны ли мы создавать теории посредством научного анали- за и интерпретации? Или их нужно генерировать из специфических контекстов опыта? Какие типы схем, способов понимания теории, прак- тики и исследований позволят культивировать экспертную практику в ситуации неопределенности? Какие подходы к теоретизации из практи- ки мы можем развить, чтобы позволить социальному работнику, прово- дящему исследования, а также исследователю, имеющему опыт профес- сиональной практики, понять и осмыслить разнообразные перспективы, действовать уверенно и реагировать на изменяющиеся и непредсказуе- мые ситуации? Многочисленные ответы на эти вопросы находятся в центре качест- венных, этнографическихподходов, которые основаны на понимающей методологии и позволяют исследовать конкретные контексты жизнен- ного опыта людей 1 . Выше мы уже обсуждали некоторые из таких подхо- дов к сбору и анализу данных. В частности, метод укорененной, или обоснованной теории (grounded theory) позволяет развить теорию из опыта респондентов 2 . Подход рефлексивной практики переворачивает традиционную иерархию «теория-практика» и поощряет на создание теории самих практикующих работников. Методы нарративного и дис- курсивного анализа тоже стимулируют развитие теорий, имплицитно 1 Denzin N. & Lincoln Y.S. Handbook of Qualitative Research, Sage, Newbury Park, 1994. 2 Страус А., Корбин Д. Основы качественного исследования: обоснованная тео- рия, процедуры и техники. М: УРСС, 2001. Стратегия прикладного социального исследования 93 содержащихся в практике, посредством интерпретации текстов, пред- ставляющих тот или иной опыт. Акционистские методы основаны на предположении о том, что теории создаются в практическом контексте, влияя и находясь под влиянием взаимодействий, в процессе постоянно- го развития. Партисипаторные и коллаборативные подходы позво- ляют эффективно генерировать теории из практики посредством со- трудничества и диалога между исследователями и практиками 1 Кстати, принимая во внимание разнообразие теорий, их способов и возможностей применения, а также принимая в расчет разнообразие опыта практической социальной работы, было бы разумно расширить наше понимание самого слова «теория». Теорией может быть единич- ная описательная идея, понятие или метафора-«ярлык», а также более сложный набор связанных между собой идей. Иногда лишь «называ- ние» или маркирование какого-то явления или поведения может функ- ционировать как теория, объясняя что-либо, связывая поведение или явление с соответствующими идеями. Подобное объяснение может быть более или менее развитым, однако, в любом случае это будет теория. Эта мысль аргументируется А. Страусом и Д. Корбин 2 , согласно которым теория состоит из наборов понятий и предполагаемых взаимосвязей между понятиями. Обоснованная теория концептуально укоренена во множественных перспективах акторов в ситуации их жизненного опыта. Теории различаются в смысле их степени формальности, генерализуе- мости и релевантности и по степени того, насколько они должны пре- доставлять объяснение или указывать на причинно-следственные связи. Есть так же разные уровни теорий: теории, основанные на данных из какого-нибудь конкретного контекста и теории «высокого порядка», развитые из множества контекстов (формальные теории). Кроме того, теории различаются по их содержанию, целям и облас- ти применения. Например, в социальной работе есть теории, содержа- щие объяснения причин социальных проблем или практику работы с тем или иным проблемным фактором. Иными словами, это может быть знанием о ситуации, явлении, поведении или о том, как использовать это знание. Практикующие профессионалы вовлечены в постоянный процесс использования теорий, и уже это само по себе создает теорию (о том, как использовать теорию). Мы можем, следовательно, сказать, что может быть так много разных типов теорий, сколько существует процес- сов, их создающих 3 . Следовательно, теоретизация – это создание этих концептов, ярлыков-наименований, разнообразные процессы генериро- вания идеи или набора идей из и посредством различных типов опыта. Такое понимание теоретизации позволяет не только исследователю, но и практику помещать ее или его деятельность по генерированию знаний в исследовательский контекст и научный дискурс. Как исследователь, так и практик тем самым смогут поместить их формы теоретизации в более широкие связи профессионального знания. 1 Baldwin M. Care Management and Community Care. Aldershot: Ashgate, 2000; Heron J. Co-operative Inquiry: Research into the Human Condition, London: Sage, 1996. 2 Страус А., Корбин Д. Основы качественного исследования: обоснованная тео- рия, процедуры и техники. М: УРСС, 2001. 3 Payne M. Modern Social Work Theory. London: Macmillan, 1997. P.49. 94 Часть 2 Еще одна проблема состоит в том, что практика, особенно практика непосредственная, может быть непредсказуемой и неконтролируемой, меняющейся и контекстуально-обусловленной. Она труднодоступна ис- следователям, а сами практики не всегда могут предпринять исследова- ние. Не забудем и о тех, кто менее всего ощущает какой-либо эффект от ис- следований – о пользователях услуг. Но ведь именно эту непосредственную практику социальной работы можно представить как данные и как анализ (теоретизацию) этих данных. Существует много возможностей получения данных из полевой практики, а также разнообразные аналитические про- цессы, которые можно применять для теоретизации этих данных. Непосредственная практика социальной работы включает различный опыт, который связан с предоставлением услуг потребителям. Такого опыта может быть много – от личных интеракций с пользователями услуг до на- писания отчетов, вынесения суждений о мерах интервенции, посещения консилиума относительно конкретного случая, отстаивания прав клиента в каких-либо инстанциях и так далее. Скорее всего, лучше говорить о «при- ближении к опыту», чем о «сборе данных», поскольку информация, кото- рая нам нужна, – это разные виды опыта 1 . Мы должны спрашивать себя: «Как мы можем получить доступ к непосредственной практике так, чтобы мы лучше смогли теоретизировать ее?», а не «Какие инструменты позволят нам собрать наилучшие данные о непосредственной практике в целях на- шего исследования?» Тем самым мы будем стремиться к наиболее естест- венным методам понимания ситуации. И все же, следует иметь в виду, что мы всегда будем иметь только лишь частичный и выборочный доступ к целостному, или холистскому опыту. Опыт связан с контекстами, которые его опосредуют, и актор не может иметь доступ ко всем аспектам опыта в одно и то же время. Даже если это наш собственный практический опыт, который мы желаем теоретизировать, он все же будет ограниченным. Сле- довательно, изучая целостный опыт, важно максимизировать число пер- спектив или приближаться к опыту разными путями и с разных углов зре- ния, т.е. осуществлять триангуляцию. Мы уже обсуждали различные методы сбора данных, но теперь мы говорим о них как о способах приблизиться к персональному опыту. Возможные способы доступа к опыту Этнографические ме- тоды – в зависимости от исследуемого среза опыта: период време- ни, серия определен- ных активностей, напр., все визиты к клиентам за неделю; собрания персонала за месяц. Практики мо- гут с успехом приме- нять метод участвую- щего наблюдения. Анализ первичных документов, в т.ч.: - записей о клиентах (кейсов), папок с делами, - нормативных доку- ментов, - протоколов собра- ний, - отчетов, - статистики социаль- ного обслуживания, - дневников Описания практики социальной работы: интервью; групповые интервью и беседы; собрания коллектива; интервью с пользо- вателями услуг; ан- кетирование поль- зователей социаль- ных услуг. 1 Fook J. Theorising from Frontline Practice. Towards an Inclusive Approach for Social Work Research // Researching the Social Work process. The ESRC seminar 11th July 2000 Luton http://www.elsc.org.uk/socialcareresource/tswr/seminar6/fook.htm Стратегия прикладного социального исследования 95 Одним из важных инструментов доступа к практике является описание конкретных, в частности, критических случаев, отобранных практиками. Австралийская исследовательница Жан Фук в своей статье о теоретизации практики социальной работы пишет, что «зачастую даже в ситуации не- структурированного интервью, практики стремятся описывать их практику в терминах формальной теории» 1 . Возможно, это происходит потому, что они знают интервьюера как теоретика социальной работы, а может быть и потому, что полагают это наилучшим способом рассказывать о своей прак- тической деятельности. И все же, стремясь воссоздать картину практики в наиболее «сырых», приближенных к реалиям терминах, исследователь должен стараться получить как можно более конкретные описания. На- пример, задавать вопрос не о том, как социальный работник оценивает по- требности клиента в помощи, а о том, что он (или она) видит, чувствует, говорит, когда впервые приходит домой к клиенту. Этот принцип доступа к непосредственному практическому опыту минимизирует восприятие прак- тики работником в формальных теоретических терминах. Получив ответ на вопрос такого практического свойства, можно попросить информанта рас- сказать, почему тот сказал именно такие слова, почему испытал именно такие чувства, а если в описании внешнего вида, поведения или окружения клиента прозвучали оценочные высказывания, то попросить объяснить, почему они были именно такими. Этот метод используется не только ради исследований самих по се- бе, но для того, чтобы улучшить практику. Так, понятия, используемые консультантом в ходе работы с клиентом, изучаются исследователями, которые просматривают видеозаписи интервью вместе со специалиста- ми, останавливаясь на ключевых моментах, чтобы обсудить причины именно такого выбора, именно таких решений и действий. Основными принципами качественных исследований социальной работы, понимаемыми как приближение к практике и попытка ее теоре- тизации, Жан Фук выдвигает следующие: минимизировать влияние существовавшей прежде формаль- ной теории; максимизировать число пригодных подходов к практике; максимизировать соответствие между методом доступа к опыту и практическим опытом самим по себе; включить перспективы практиков и исследователей. Анализ практического опыта проводится при помощи разных мето- дов, которые полезно представить как континуум от дедуктивных к ин- дуктивным. Дедуктивный метод подразумевает применение к данным существовавших ранее схем, а индуктивный подразумевает развитие теории из самих данных. Последняя форма наиболее часто ассоциирует- ся с качественными подходами, однако, необходимы оба типа анализа (причем, возможно их сочетание). На дедуктивном полюсе этого конти- нуума помещаются статистические формы анализа, где теория развива- ется как гипотеза или единичная идея, которую тестируют, например, 1 Fook J. Theorising from Frontline Practice. Towards an Inclusive Approach for Social Work Research // Researching the Social Work process. The ESRC seminar 11th July 2000 Luton http://www.elsc.org.uk/socialcareresource/tswr/seminar6/fook.htm 96 Часть 2 через статистические корреляции или тесты значимости. На индуктив- ном полюсе – те формы анализа, которые предполагают создание зна- чимых схем из несвязанных наборов идей. Среди не-статистических способов анализа данных выделяют три группы: количественный контент-анализ; тематический анализ, развитие обоснованной теории, нарра- тивный анализ; семиотический, дискурсивный, деконструктивный, рефлексив- ный анализ. Количественный контент-анализ относится к дедуктивным схемам теоретизации: данные классифицируются по заранее заданным катего- риям, в нечисловых ответах на открытые вопросы выявляются и под- считываются тенденции, существующие практики социальной работы, задокументированные посредством интервью или отчетов, сравнивают- ся на предмет их соответствия официальным требованиям. Это позволя- ет обнаружить связь между эмпирическими данными и существовав- шими ранее теориями, что придает определенную академическую леги- тимность исследованию. Однако, когда знакомство с материалом воз- растает, мы с большей уверенностью можем вычленить паттерны, кото- рые мы не предполагали ранее, и обнаруживается, что многие темы не подходят под жесткие теоретические схемы. Тематический анализ предполагает: выделение повторяемых пат- тернов, которые появляются в массиве данных; группировку этих пат- тернов в кластеры, которые затем наименуют при помощи метафор, взятых из контекста, сравнивая и противопоставляя их между собой; развитие предварительных категорий, которые проверяются и редакти- руются в процессе того, как возникают новые темы и паттерны; выделе- ние переменных и указание их связей; сравнение появившейся теории с теми идеями, которые предшествовали сбору данных. Таким образом, осуществляется восхождение от конкретных описаний к более абстракт- ной объяснительной схеме, в процессе интерпретации создается теория. Эта форма теоретизации включает не только создание новой теории, но и знание и развитие существующей теории. Семиотический анализ позволяет деконструировать, оспорить ги- потезы, принятые по умолчанию. Как пишет Ж. Фук, «в этом рефлек- сивном процессе переплетения уровней теоретического анализа иссле- дователи сами становятся частью исследования, потому что линзы, че- рез которые они обрамляют их материал, интегрируются в способ, кото- рым конструируется материал» 1 . Комбинированные усилия практиков и исследователей 2 , особенно в групповых контекстах, создают наиболее эффективный климат для генерирования теории из практики и после- дующего применения этой теории на практике. 1 Fook J. Theorising from Frontline Practice. Towards an Inclusive Approach for Social Work Research // Researching the Social Work process. The ESRC seminar 11th July 2000 Luton http://www.elsc.org.uk/socialcareresource/tswr/seminar6/fook.htm 2 Stein M., Johnstone D., Crawshaw M., Miller L. B. Making research count - A strategic model for improving research-informed practice // The ESRC seminar Social Work: Who owns the research process? 20th September 1999, Belfast http://www.elsc.org.uk /socialcareresource/tswr/seminar2/stein.htm Стратегия прикладного социального исследования 97 Вопросы и задания 1. Расскажите, что такое исследовательская стратегия. 2. Продумайте и представьте исследовательскую программу на вы- бранную вами тему. Какие методы вы собираетесь использовать и почему? Аргументируйте свой выбор. 3. Расскажите, что вы знаете о различиях между качественными и ко- личественными полевыми исследованиями, качественными и ко- личественными методами. 4. Попробуйте провести операционализацию понятия «качество соци- ального обслуживания». 5. Какие вы знаете виды шкал? Составьте шкалы для выбранных вами переменных. 6. Расскажите о методе эксперимента. В небольших группах по 5-6 че- ловек продумайте примеры проектов с использованием этого метода. 7. Расскажите об особенностях метода интервью. 8. Расскажите о методе наблюдения. В чем состоят особенности мето- да участвующего наблюдения? 9. Расскажите о методе анализа текста. Как можно применять этот ме- тод в исследованиях в социальной работе? Предложите идею иссле- дования с применением анализа текстов. 10. Составьте гиды интервью с родителями ребенка-инвалида, с роди- телями других детей, с детьми для исследования инклюзивного (со- вместно) образования, ориентируясь на примерный гид интервью с учителем, приводимый в этом разделе. Литература Аверьянов Л.Я. Социология: искусство задавать вопросы. Издание 2-е, переработанное и дополненное. М., 1998. Альмодавар Ж. Рассказ о жизни и индивидуальная траектория // Во- просы социологии. 1992. Т. 1. № 2. Батыгин Г.С. Методология социологического исследования. М., 1995. Белановский С.А. Глубокое интервью. М.: Никколо-Медиа, 2001. Биографический метод в изучении постсоциалистических обществ / Под ред. В. Воронкова и Е. Здравомысловой. СПб., 1997. Биографический метод в социологии: история, методология, практика /Ред. кол. Мещеркина Е.Ю., Семенова В.В. М.: Ин-т социологии РАН, 1994. Буравой М. Углубленное кейс-стади // Рубеж. 1997, №10-11. С.154-147. Бургос М. История жизни. Рассказывание и поиск себя //Вопросы со- циологии. Т.1. 1992. №2. С.123-130. Бутенко И.А. Анкетный опрос как общение социолога с респондентом. М., 1989. Бююль А., Цефель П. SPSS: искусство обработки информации. СПб.: ООО «ДиаСофтЮП», 2002. Васильева Т.С. Основы качественного исследования: обоснованная теория // Методология и методы социологических исследований. М.: Ин- ститут социологии РАН, 1996. С.56-65. Веселкова Н.В. Полуформализованное интервью // Социологический журнал. 1994. №3. С.103-110. 98 Часть 2 Возможности использования качественной методологии в гендерных исследованиях / Материалы семинаров / Под ред. М. Малышевой. М., 1997. Вебсайт Московского центра гендерных исследований http://gender.ru/ Вышемирская И. ВИЧ активизм как стратегия выживания: иссле- дование случая // Невидимые грани социальной реальности / Под ред. В. Воронкова, О. Паченкова, Е. Чикадзе. СПб: Центр независимых социо- логических исследований, 2001. Горшков М., Шереги Ф. Прикладная социология. М.,2003. Готлиб А.С. Введение в социологическое исследование: качественный и количественный подходы. Самара. Изд-во Самарского ун-та, 2002. Данилова Н.Ю. Ситуация ограничения прав человека: проблема из- мерения (на примере группы инвалидов войны в Афганистане) // Защите прав человека в Российской Федерации. СПб: Петрополис, 2001. С.25-37. Девятко И. Методы социологического исследования. М.:КДУ, 2003. Девятко И.Ф. Методы социологического исследования. М., КДУ, 2006. Егорова С.В. Предпринимательская деятельность как проактивная жиз- ненная стратегия инвалидов. Автореф. канд. социолог. наук. Саратов: СГТУ, 2002. Ежова Л., Порецкина Е. Деинституциализация воспитания детей- сирот: российский дискурс и практика // Журнал исследований социаль- ной политики. Том 2. №2, 2004. Журавлев В.Ф. Нарративное интервью в биографических исследова- ниях // Социология: 4М. 1993-1994. № 3-4. Знанецкий Ф. Мемуары как объект исследования // Социологические исследования. 1989. № 1. Ильин В.И. Драматургия качественного полевого исследования. СПб.: Интерсоцис, 2006. – 256 с. Ищенко М., Шальнева С., Ярская-Смирнова Е. Кризисный центр для жен- щин // Социальная политика и социальная работа в изменяющейся России/ Под ред. Е.Ярской-Смирновой, П.Романова. М.: ИНИОН РАН, 2002. Квале С. Исследовательское интервью. – М.: Смысл, 2003. Киблицкая М. Исповеди одиноких матерей. М.: Эслан, 1999. Козина И. М. Поведение работников на рынке труда. Способы трудоуст- ройства и личные стратегии занятости // Реструктурирование занятости и формирование локальных рынков труда в России. М., 1996. С. 84-107. Козлова Н.Н. Крестьянский сын: Опыт биографического исследо-вания // Социологические исследования. 1994. № 6. С. 112—123. Кудрявцева М. Драматургия попрошайничества // Невидимые грани социальной реальности / Под ред. В. Воронкова, О. Паченкова, Е. Чикадзе. С.-Пб: Центр независимых социологических исследований, 2001. Ленуар Р, Мерлье Д, Пэнто Л., Шампань П. Начала практической со- циологии. СПб. «Алетейя», 2001. Лукина М. Технология интервью. М.: Аспект-Пресс, 2003. Лунякова Л.Г. «Материнские семьи»: соблюдение прав и гарантий (на примере г. Рыбинска) // Права женщин в России: исследование реальной практики их соблюдения и массового сознания (по результатам анкетного опроса). М.: МЦГИ, Ин-т социально-экономических проблем народонасе- ления РАН. Т. I., 1998. С. 259-284. Мангейм Б.Дж., Рич, Р.К. Политология. Методы исследования. Весь Мир: М. 1997. Мельникова О.Т. Фокус-группы. Методы, методология, модерирова- ние. М.: Аспект Пресс, 2007. Стратегия прикладного социального исследования 99 Методы сбора информации в социологических исследованиях. Наука: М., 1990. Кн. 1, 2. Методология исследований политического дискурса: актуальные про- блемы содержательного анализа общественно-политических текстов. Вып.1. Минск: Белорусский госуниверситет, 1998. Мещеркина Е. Феминистский подход к интерпретации качественных данных: методы анализа текста, интеракции и изображения // Введение в гендерные исследования. Ч.I / Под ред. И. Жеребкиной. Харьков: ХЦГИ, Санкт-Петербург: Алетейя, 2002. Моин В.Б. Форма вопроса, интерпретация ответа // Социологические ис- следования. 1987. № 5. Наберушкина Э.К. Политика в отношении инвалидов // Социальная политика и социальная работа в изменяющейся России / Под ред. Е. Яр- ской-Смирновой и П. Романова. М.: ИНИОН РАН, 2002. Ноэль Э. Массовые опросы. Введение в методику демоскопии. М.: АВА-ЭСТРА, 1993. Нужда и порядок: история социальной работы в России XX века / под ред. П.В.Романова, Е.Р. Ярской-Смирновой. Саратов: Центр социальной по- литики и гендерных исследований; Изд-во «Научная книга», 2005. Оберемко О., Кириченко М. Риторика «центра» и «периферии» в 1990-2000 гг. в политико-правовом дискурсе миграции (на материале Краснодарского края) // Журнал исследований социальной политики. Том 1. №2, 2003. Пациорковский В.В. SPSS для социологов. М.: ИСЭПН РАН, 2005. Рейнхарц С. Феминистское мультиметодное исследование // Гендер- ные исследования. №5 (2/2000). С. 190-210. Рогозин Д.М. Когнитивный анализ опросного инструмента. М.: ФОМ, 2002. Рождественский С. Подходы к формализации жизненных историй качественными методами // Судьбы людей: Россия XX век. Биографии людей как объект социологического исследования / Отв. ред. В. Семенова, Е. Фотеева. М., 1996. С. 412-422. Романов П.В. Организационное развитие социальных сервисов в пе- реходный период // Социальная политика и социальная работа в изме- няющейся России. М.: ИНИОН РАН, 2002. Романов П.В., Ярская-Смирнова Е.Р. Социальная защищенность город- ской монородительской семьи // Мир России. Т.XIII. № 2, 2004. С.66-95. Романов П.В., Щебланова В.В., Ярская-Смирнова Е.Р. Женщины- террористки в интерпретативных моделях СМИ. Дискурс-анализ газетных публикаций // Полис. №6, 2003 С.144-154. Саганенко Г.И. Надежность результатов социологического исследова- ния. М., 1983. Садмен С., Брэдбери Н. Как правильно задавать вопросы. М.: Инсти- тут Фонда «Общественное мнение», 2002. Садмен С., Брэдберн Н. Как правильно задавать вопросы: введение в проектирование массовых обследований. М.: ФОМ, 2005. Садмен С., Брэдбери Н., Шварц Н. Как люди отвечают на вопросы: применение когнитивного анализа в массовых обследованиях. М.: Инсти- тут Фонда «Общественное мнение», 2003. Семенова В.В. Качественные методы: введение в гуманистическую со- циологию. М.: Добросвет, 1998. 100 Часть 2 Соловьева З. Обитатели «Ночлежки» и других благотворительных ор- ганизаций в перспективе социологии повседневности // Невидимые грани социальной реальности. Сборник статей по материалам полевых исследо- ваний / Под ред. Воронкова В., Паченкова О., Чикадзе Е. Труды ЦНСИ, вып 9. СПб.: ЦНСИ, 2001. С. 25-37. Советская социальная политика 1920–1930-х годов: идеология и по- вседневность / Под ред. П.В. Романова и Е.Р. Ярской- Смирновой. М.: ООО «Вариант», ЦСПГИ, 2007. – 432 с. Советская социальная политика: сцены и действующие лица, 1940 – 1985 / Под ред. Е. Р. Ярской-Смирновой и П.В. Романова. М.: ООО «Вари- ант», ЦСПГИ, 2008. – 376 с. Социальная политика в современной России: реформы и повседнев- ность/ Под ред. П.В. Романова и Е.Р. Ярской-Смирновой. М.: ООО «Вари- ант», ЦСПГИ, 2008. – 456 с. Социальная политика и социальная работа в изменяющейся России. Под ред. Е.Р. Ярской-Смирновой, П.В. Романова. М.ИНИОН РАН, 2002. Тартаковская И.Н. Мужчины на рынке труда // Социологический журнал. № 3, 2002. Татарова Г.Г. Методология анализа данных в социологии. М.: Nota bene, 1999. Татарова Г.Г. Основы типологического анализа в социологических исследованиях.М.: ИД «Высшее образование и Наука», 2007. Тернер Р. Сравнительный контент-анализ биографий // Вопросы со- циологии. 1992. Т. 1.№ 1. Толстова Ю.Н. Теория измерения в социологии. М., 1994. Толстова Ю.Н. Основы многомерного шкалирования. М.: КДУ, 2006. Томпсон П. История жизни и анализ социальных изменений // Во- просы социологии. 1993. № 1-2. Федоров И.В. Причины пропусков ответов при анкетном опросе. //Социологические исследования. 1982. № 2. Хайтун С.Д. Количественный анализ социальных явлений. Пробле- мы и перспективы. М.: КомКнига, 2005. Хеллевиг О. Социологический метод. М.: Весь Мир, 2002. Хили Дж. Статистика. Социологические и маркетинговые исследова- ния. СПб.: Питер, 2005. Цинман Ж.М. Школа-интернат для детей-инвалидов // Социальная политика и социальная работа в изменяющейся России / Под ред. Е. Яр- ской-Смирновой, П. Романова. М.: ИНИОН РАН, 2002. Цыба В.Т. Концептуальное обоснование операционализации и изме- рения //Социологические исследования. 1985. № 1. Шек О. Социальная реабилитация людей с ограниченными возмож- ностями в Профессионально-Реабилитационном Центре Санкт-Петер- бурга (ПРЦ) // Социально-психологические основы образования и реа- билитации инвалидов. Материалы научно-практической конференции. Под ред. С.С. Лебедевой. Спб: СПб ГИПРСР, 2004. С. 127-132. Шляпентох В.Э. Проблемы репрезентативности социологической информации (случайная и неслучайная выборка в социологическом иссле- довании). М., 1976. Шляпентох В.Э. Проблемы качества социологической информации:дос- товерность, репрезентативность, прогностический потенциал. М.: ЦСП, 2006. Шуман Г., Прессер С. Открытый и закрытый вопрос // Социологиче- ские исследования. 1982. № 3. Стратегия прикладного социального исследования 101 Ядов В.А. Стратегия социологического исследования. М.: Добросвет, 2001. Ярская-Смирнова Е., Дворянчикова И. «Жила-была маленькая девоч- ка, которая любила танцевать...» Семейные истории инвалидов- колясочников // Семейные узы: модели для сборки / Под ред. С. Ушакина. М.: Новое литературное обозрение, 2004. Ярская-Смирнова Е., Романов П. Гендер и этничность в учебниках по социальной работе и социальной политике // Социологические исследова- ния. 2006. № 5. С.117-126. Ярская-Смирнова Е., Романов П. Новая идеология и практика социальных услуг: оценка эффективности в контексте либерализации социальной политики // Журнал исследований социальной политики. Т. 3. № 4. 2005. Ярская-Смирнова Е., Романов П. Проблема доступности высшего об- разования для инвалидов // Социологические исследования. № 10. 2005. С.48-56. Ярская-Смирнова Е., Романов П. Феноменология профессионализма: «скрытое знание» в социальной работе // Человек. Сообщество. Управле- ние. 2006. № 2. С.35-51. Ярская-Смирнова Е.Р. Гендерная экспертиза учебников и учебных по- собий по социальной работе // Гендерная экспертиза учебников для выс- шей школы / под ред. О.А. Ворониной. М.: РОО МЦГИ ООО «Солтэкс», 2005. С.74-114. Ярская-Смирнова Е.Р. Мужество инвалидности // О муже(N)ствен- ности. Сб. статей под ред С. Ушакина. Москва: Новое литературное обозре- ние, 2001. С.106-125. Ярская-Смирнова Е.Р. Профессионализация социальной работы в России // Социол.исслед. №5, 2001. С.86-95. Ярская-Смирнова Е.Р. Социокультурный анализ нетипичности. Сара- тов: СГТУ, 1997. Интернет-ресурсы Журнал исследований социальной политики http://www.jsps.ru Социологические исследования http://www.isras.ru/socis.html Социология: 4М http://www.isras.ru/4M.html Журнал социологии и социальной антропологии http://www.sociology.net.ru/journal/ Альманах социальных исследований "Рубеж" http://ecsocman.edu.ru/rubezh/ Экономическая социология http://www.ecsoc.msses.ru/ Социологический журнал http://www.socjournal.ru/ |