Лексический анализ. Лексическая типология языков. С. Г. Шафиков лексическая типология языков
 Скачать 1.09 Mb.
|
Раздел 6. ЛЕКСИЧЕСКАЯ МОТИВИРОВАННОСТЬ6.1. Понятие мотивированности лексических единиц Лексическая мотивированность в самом общем понимании есть связь между значением и формой лексической единицы (слова или словосочетания). Любой человек, который владеет хотя бы одним иностранным языком, может заметить, что некоторые слова и словосочетания являются как бы самоочевидными, то есть их формы обладают высокой степенью предсказательности, указывая на соответствующие значения, другие обладают меньшей предсказательной силой, а третьи вообще демонстрируют отсутствие связи между значением и формой. Поэтому лексические единицы можно разделить на 1) полностью мотивированные, 2) частично мотивированные, 3) немотивированные единицы. Например, значение существительного игрок в русском языке полностью мотивировано, поскольку складывается как сумма значений морфем ( корневая морфема игра + аффиксальная морфема -ок), в то время как значение слова игране мотивировано, поскольку связь между формой корневого слова и значением здесь является произвольной. Это не означает, разумеется, что в отличие от производных, то есть более сложных форм, все простые формы немотивированны, поскольку существует такой тип мотивированности как семантическая мотивированность. Семантическая мотивированность зависит не от степени сложности структуры, а от связи между значениями многозначной единицы (ср. связанные между собой значения слова trip в английском языке: «путешествие», «наркотический транс, напоминающий путешествие»). Первый лингвист, который поставил вопрос о мотивированности как связи между формой и значением лексической единицы, был выдающийся лингвист Фердинанд де Соссюр. Впоследствии проблема мотивированности в лексике рассматривалась в работах А.А. Потебни, В.Г. Гака, С. Ульмана, Дж. Фано и др. В большинстве работ обращается внимание на следующие вопросы, связанные с проблемой мотивированности: 1) процесс деэтимологизации, то есть утраты мотивированности лексических единиц, 2) связь мотивированности и значения, 3) мотивированность эквивалентных лексических единиц в разных языках. 1) Деэтимологизация. Во всех языках существует тенденция к «забыванию мотивированности», то есть к постепенному стиранию связи между формой и содержанием (например, англ. lord< древ.англ. hlæf-weard; hlæf“хлеб” + weard “хранитель”; то есть lordкогда-то означало «хранитель хлеба») наряду с противоположной тенденцией, а именно с народной этимологией (например, англ. standard < standard «знамя, штандарт»; в современном языке standardрассматривается как слово, связанное по семантике со словом stand«держаться, быть устойчивым, крепким», то есть обозначает нечто стабильное, стандарт). 2) Связь мотивированности со значением.Во всех языках наблюдается обратно пропорциональная зависимость между степенью мотивированности и объемом значения, то есть немотивированная лексика имеет тенденцию к увеличению объема значения, и наоборот, мотивированные лексические единицы обычно сохраняют объем значения. Например, эквивалентные слова в языках сравнения рус. пол, англ. floor, франц. plancher, обозначающие нижнее покрытие в помещении («пол»), различаются объемом значения: немотивированные эквиваленты в русском и английском языках могут относиться к любому виду покрытия, в то время как французский эквивалент относится только к деревянному полу, сделанному из досок (франц. planche«доска»); каменный или кафельный пол обозначается словом dallage (франц. dallage < dale “плитка” + -age суффикс). Увеличение сферы референции (обозначения) мотивированного слова ведет к утрате мотивированности (ср. в русском языке: чернила и красные чернила; таким образом, слово чернила в современном языке постепенно утрачивает свою связь с обозначением черного цвета). 3) Мотивированность эквивалентных единиц в разных языках. Эквивалентные единицы различаются по степени мотивированности в разных языках; ср. эквивалентные слова, обозначающие верхнее покрытие в помещении: рус. потолок (немотивированное слово), англ.ceiling(частично мотивированное слово с мотивированным суффиксом -ing), франц. plafond (полностью мотивированное слово: plat«плоский» + fond «дно»). Мотивированность лексикона зависит от соотношения мотивированных и немотивированных единиц языка. Традиционно отмечается слабая мотивированность французского лексикона, что связано с большим процентом немотивированной лексики, в частности в парах семантически взаимосвязанных слов, в которых одно слово является исконным, а другое - заимствованием из латыни (см., например, в таблице № 14 ряды семантически коррелирующих слов двух частей речи в ряде языков): Таблица № 14 Связь «существительное» ↔ «прилагательное» в разных языках
Из этих примеров следует, что связь между семантически коррелирующими единицами разных частей речи, основанная на мотивированности, отсутствует во французском языке, хотя в других языках эта связь очевидна. Вместе с тем, видимо, при определении степени мотивированности лексикона следует учитывать не только количество языковых единиц, связанных между собой системными отношениями, но также и словообразование, в частности словообразовательную базу и способ словообразования. Во французском языке (как и в английском) существует как исконная, так и заимствованная словообразовательная базы; при этом исконная база восходит к народной латыни, а заимствованная база - к классической латыни. Поэтому, во-первых, в отличие от исконных слабо мотивированных единиц по сравнению с единицами других языков, в заимствованных латинских корнях, наоборот, словарное гнездо содержит единицы с общим корнем, поэтому здесь наблюдается высокий уровень мотивированности. Во-вторых, дефицит морфологической мотивированности (в исконных элементах) компенсируется семантическим типом мотивированности, который затрагивает значительную часть французской лексики. Степень мотивированности слова не зависит от способа мотивированности, если образ, лежащий в основе номинации, ясно указывает на значение. Мотивированность есть языковая универсалия, которая характеризует все языки без исключения, независимо от их генетических и структурных свойств. Необходимо подчеркнуть, что типологический формат является основным подходом при изучении этой универсалии, поскольку такой путь позволяет, с одной стороны, классифицировать языки по степени, типу и видам мотивированности, с другой стороны, сделать обобщения, касающиеся процесса человеческого мышления. В процессе опытного познания мира человек осуществляет категоризацию, выделяя и называя такие фрагменты внеязыковой действительности, которые представляются наиболее существенными. Типологическое изучение мотивированности позволяет выяснить, почему одни признаки выделяются во всех языках, другие только в некоторых, а третьи являются уникальными. В конечном счете, типологическое изучение мотивированности вносит вклад в развитие когнитивной науки, которая исследует, как знание приобретается, классифицируется и хранится в человеческой голове. 6.2. Типы лексической мотивированности Традиционно выделяется 3 типа мотивированного слова: фонетический тип, морфологический тип и семантический тип. Фонетический тип мотивированности включает в себя все случаи звукоподражания (ономатопея). Иногда такой тип называется абсолютной мотивированностью в том смысле, что фонетически мотивированные слова, обозначающие естественные звуки самоочевидны, то есть не нуждаются в толковании. Так, итальянский лингвист Дж. Фано полагает, что нет необходимости в словаре, чтобы понять слово, изображающее лай собаки, потому что любой мальчик может этот лай имитировать; при этом приводится целый список эквивалентов из разных языков: Итальянский мальчик:bu-bu Немецкий мальчик: wau-wau Голландский мальчик: waf-waf Французский мальчик:oua-oua Японский мальчик: wan-wan. Разумеется, подражание собачьему лаю во всех языках содержит нечто общее, в частности способ образования данной ономатопеи (редупликация). Сомнительно, однако, чтобы каждое из приведенных слов было самоочевидным, особенно для людей, не владеющих соответствующими языками. Более того, в этом списке станет еще труднее найти некий «общий знаменатель», если добавить в него примеры, непохожие на приведенные звукоподражания, такие как русское гав-гав и навахское hyah-hyah (beii-beii). Вероятно, абсолютной мотивированности не существует, поскольку естественные звуки представлены фонетическими комбинациями, которые имеют уникальный характер и варьируются от языка к языку в качестве символов, понятных только в пределах данной языковой системы, то есть в родном языке. Трудно увидеть общее в таких разных звукоподражаниях, как англ. crash!, франц. patatras!, рус. бах! (трах!), которые обозначают звук падения тяжелого предмета. Все вышесказанное означает, что изучение фонетической мотивированности в сравнительном плане будет перспективным только в том случае, если будет предваряться сравнительным исследованием фонологических систем сравниваемых языков. Морфологический тип мотивированности относится к словам, значения которых каким-то образом связаны со значениями составляющих их морфем. Морфологически мотивированные слова можно классифицировать по 2 видам оппозиций: 1) прямо/косвенно мотивированные слова; 2) полностью/частично мотивированные слова. Прямая или косвенная мотивированность зависит от того, все ли компоненты (морфемы) слова являются свободными, то есть, совпадают ли они со словами (прямая мотивированность), или, по крайней мере, одна морфема является связанной, то есть встречается только в составе слов (косвенная мотивированность). В качестве иллюстрации можно привести следующие слова, например прямая мотивированность: англ. love-letter «любовное письмо»(love «любовь» + letter «письмо») франц. cache-sexe «плавки» ( cacher «прятать» + sexe «пол»), рус. пробег (про- предлог + бег); косвенная мотивированность: англ. lovable «привлекательный» (love«любовь» + -able суффикс), франц. cacherie «скрытность» (cacher «прятать» + -erie суффикс), рус. достигать (до предлог + стиг- + -а- суффикс). Полная или частичная мотивированность зависит от того, все ли морфемы мотивированы благодаря своей структурной и семантической выделимости, или, по крайней мере, одна морфема выделяется только структурно (вследствие выделимости других морфем), то есть является немотивированной. В качестве иллюстрации можно привести следующие слова, например полная мотивированность: англ. blue-berry «черника, брусника, голубика» (blue“голубой”+ berry“ягода”), франц. cache-nez «кашне» (cacher«прятать» + nez«нос»); рус. частичная мотивированность: англ. cranberry (cran? + berry“ягода”), франц. cabriole«прыжок, пируэт» (cabri «козленок»+ -ole?), рус. снегирь (снег “снег” + -ирь?). В отличие от фонетического типа морфологическая мотивированность имеет несоизмеримо большее значение для типологии, поскольку этот тип значительно более распространен. Особенно важную роль морфологическая мотивированность играет в русском языке, в котором насчитывается неизмеримо большее число словообразовательных дериватов, чем, например, в английском и французском. Наоборот, в западных языках сравнения гораздо больше по сравнению с русским языком насчитывается корневых слов, обладающих разветвленной семантической структурой; иначе говоря, в английском и французском языках относительно больше семантически мотивированных номинаций. Так проявляется компенсационный механизм, который позволяет восполнять дефицит форм, типов, категорий, значений другими формами, типами, категориями, значениями в других участках языковой структуры. Таким образом, главное различие между русским языком, с одной стороны, и английским и французским языками, с другой стороны, состоит в том, что слово в русском языке в целом представляет собой более сложное образование. Это подтверждается в частности квантитативным индексом Дж. Гринберга, который имеет формулу M/W (M – число морфем, W – число слов), с помощью которой можно провести исчисление морфем и слов в одном и том же тексте. В разных языках этот индекс показывает разные величины, например в английском языке 1, 7, во французском языке 1,4, в русском языке 2,4. Таким образом, во-первых, в английском и французском языках слово имеет тенденцию к совпадению с (корневой) морфемой, а в русском языке на одно слово приходится в среднем 2,4 морфемы. Во-вторых, тем самым обозначается тенденция к аналитическому строю в западных языках сравнения в отличие от русского языка, который характеризуется тенденцией к синтетическому строю. Что касается различия между английским и французским языками, то в деривационном отношении это различие сводится к доминирующему типу мотивированности. Поскольку в английском языке превалирует словосложение как наиболее продуктивный способ, здесь относительно больше прямо и полностью мотивированных слов. Поскольку во французском языке превалирует аффиксация, здесь больше, чем в английском языке, слов, мотивированных косвенно и частично. Поэтому в целом морфологическая мотивированность номинации является в целом более выраженной в английском языке, чем во французском. Семантический тип мотивированности также является релевантным для типологических исследований. Под семантической мотивированностью понимается обычно связь между прямым и производным значениями многозначного слова. Такая связь объясняется, как правило, метафорическим или метонимическим переносом значения. Метафора строится на ассоциации по сходству между двумя разнородными объектами именования, в то время как метонимия представляет собой ассоциацию по смежности двух объектов, которые имеют объективно какой-то общий признак или какое-то общее основание; как правило, метонимия сводится к связи между частью и целым какого-то объекта. Например, связь значений «нога человека» и «ножка предмета мебели» (рус. нога - ножка, англ. leg1 - leg2, франц. pied 1 - pied 2) является метафорической, то есть основанной на сходстве между ногой человека и ножкой таких предметов как стол, стул или шкаф. Связь значений на основе метонимии можно показать, в частности, на примерах переноса следующих значений: «вещество» → «изделие из вещества» (англ. iron«железо» -iron «утюг»), «помещение или учреждение» → «группа людей в помещении или учреждении» (англ. thewholehouseapplaudedasparliamentvotedagainstwar), «партия» → «член партии» (англ. theLabour – aLabour), «качество» → «носитель качества» (англ. youth – ayouth). И метафора, и метонимия имеют разные модели; при этом большинство моделей носит универсальный характер, то есть употребляются во всех языках, хотя степень употребительности этих моделей и варьируется в разных языковых культурах. В целом семантический тип мотивированности в большей степени характеризует английский и французский языки, чем русский язык. Русский язык компенсирует этот дефицит более развитым словообразованием; при этом влияние словообразования проявляется в типе метафоры. В русском языке большей частью употребляется частичная метафора, которая сопровождается аффиксацией; наоборот, доминирующее положение семантической мотивированности в западных языках сопровождается использованием полной метафоры, которая не вызывает изменения в форме метафорического производного; cр., например, эквивалентные лексические ряды с наименованием части тела: рус. нога – ножка, нога – подножье, локоть – подлокотник; англ. leg - leg(of a bed, etc.), foot - foot(of a hill, etc.), arm – arm(of an armchair, etc.); франц. pied – pied , pied – pied, bras – bras. Таким образом, при номинации нового объекта именования в английском и французском языках чаще, чем в русском, используется полисемия, а в русском языке чаще используется деривация. Эта тенденция касается не изолированных лексем, а целых лексических группировок (семантических полей), таких как термины родства, наименования животных и растений, цветообозначения, наименования природных феноменов и т.д. При этом проявление регулярной полисемии в английском и французском языках весьма значительно отличает эти языки от русского языка. Достаточно сравнить межъязыковые эквиваленты в следующих метонимических моделях: «КАЧЕСТВО» ↔ «НОСИТЕЛЬ КАЧЕСТВА» (рус. юность< корень юн- + суффикс -ость ↔ юноша < корень юн- + суффикс -оша; англ. youth↔ayouth; франц. lajeunesse ↔ unejeunesse; рус. красивый < корень крас- + суффикс -ив ↔ красавица < корень крас- + суффикс -ав + суффикс -ица; англ. beauty ↔ abeauty; франц.labeauté ↔ unebeauté; «ВЕЩЕСТВО» ↔ «ИЗДЕЛИЕ ИЗ ВЕЩЕСТВА» (рус. медь ↔ духовые инструменты; англ. brass ↔ thebrass; франц. lecuivre ↔ lescuivres; рус. железо ↔ утюг; англ. iron ↔ aniron франц.lefe ↔ unfer ; «ОРГАНИЗАЦИЯ» ↔ «ЧЛЕН ОРГАНИЗАЦИИ» (рус. «Единая Россия» ↔ член партии «Единая Россия»; англ. Labour ↔ aLabor франц. l’ActionFrançaise ↔ unActionFrançaise). Межъязыковое сходство между английским и французским языками заключается в использовании абстрактного или вещественного существительного для обозначения конкретного предмета. Русский язык использует для этого специальные конкретные номинации. Разумеется, в русском языке также можно найти примеры регулярной метонимии, которая не имеет эквивалентов в языках сравнения. Например, русский язык использует регулярную метонимию в метонимической модели «ДЕРЕВО» ↔ «ПЛОД ДЕРЕВА»(вишня ↔ вишня, слива ↔ слива, груша ↔ груша и т.д.), в отличие от английского и французского языков, в которых используется деривация; при этом исходным обозначением в является название плода, а производным – название соответствующего дерева: англ. cherry ↔ cherry-tree «вишня», франц. cerise ↔ cerisier «вишня»; англ. plum ↔ plum-tree«слива», франц. prune ↔ prunier «слива»; англ. pear ↔ pear-tree «груша», франц. poire ↔ poirier «груша». Однако в целом регулярная метонимия в русском языке встречается гораздо реже, чем в английском и французском языках. 6.3. Внутренняя форма лексической единицы Межъязыковое различие проистекает не только вследствие различия лексиконов по соотношению мотивированных и немотивированных слов, по доминирующим типам мотивированности и регулярным моделям метафоры и метонимии. Вероятно, главное различие состоит во внутренней форме лексической единицы, которая придает языку неповторимый колорит и является той самой языковой призмой, через которую, по словам В. фон Гумбольдта, человек смотрит на мир. Вильгельм Гумбольдт был первый лингвист, который ввел соответствующее понятие в научный оборот, имея при этом в виду не внутреннюю форму конкретных лексических единиц, а всю языковую структуру в целом. Позднее уже в 1913 г. русский лингвист. А.А. Потебня развил данное понятие в применении к структуре лексической единицы, определяя внутреннюю форму слова как образ, лежащий в его основе и определяющий его значение. Аналогичным образом понимается внутренняя форма в современном языкознании, несмотря на значительный диапазон расхождений в понимании этого феномена [Шафиков Типология лексических…2004, 183-189]. Как известно, при прочих равных условиях эквивалентные мотивированные номинации в разных языках различаются именно образом, то есть информацией о значении, достигаемой через посредство формы языковой единицы. Например, при сравнении эквивалентных слов, обозначающих занавес в русском и французском языках, становится очевидным, что наименование занавес вызывает ассоциацию с чем-то висящим (ср. глагол висеть), в то время как наименование rideau вызывает в представлении складки, составляющие внешний признак любого занавеса (франц. ride «складка»), следовательно, этот образ вызывается метонимическим переносом. 6.4. Модели внутренней формы Таким образом, при номинации выбор признака именования далеко не всегда совпадает в разных языках, хотя определенные закономерности все же существуют. К таким закономерностям можно отнести модели внутренней формы, точнее типы составляющих ее компонентов, которые можно назвать мотивирующими признаками. Все мыслимые виды признаков, по которым осуществляется процесс номинации поделить на 2 категории: 1) родовой признак или идентификатор, 2) видовой признак или модификатор. Внутренняя форма мотивированной номинации представляет собой в идеале структуру, выражаемую обоими типами мотивирующих признаков. Идентификатор относит наименование к данному и только данному семантическому полю (ср. рус. предплечье → плечо → поле соматизмов, медвежонок → медведь → поле зоонимов, учитель → -тель → поле наименований деятеля и т.д.). Модификатор соотносит наименование с полем другого именования, поскольку его именем является наименование любого иного (кроме данного) предмета, действия, признака и т.д. (например, тат. килен "сноха" → килу "приходить в дом" → поле глаголов движения). В зависимости от различной экспликации мотивирующих признаков в структуре номинации можно выделить 4 группы наименований. В первой группе номинаций внутренняя форма образуется комбинацией обоих мотивирующих признаков и поэтому является полной (например, во внутренней форме номинации учитель идентификатор представлен суффиксом, а модификатор – корнем). Полная структура внутренней формы, то есть комбинация обоих типов мотивирующих признаков может характеризовать целые лексические группы. Например, в английском языке можно привести наименования нескольких семантических полей, в частности одежды: topcoat, raincoat, tailcoat, overcoat, dressinggown, short-frock, andundershirt; дорог: freeway, expressway, highway, driveway, roadway, by-way, dirtroad; жилища: townhouse, country-house, summerhouse, farmhouse, ranchhouse и т.д. Разумеется, внутренняя форма в первой группе является наивысшей степенью ясности. Во второй группе номинаций внутренняя форма представлена только идентификатором и поэтому является неполной. Например, во внутренней форме русской номинации прачка выделяется только агентивный суффикс. В английском языке, напримерв слове pea-jacket “морская куртка, бушлат” ясно выделяется только корневая морфема jacket, которая относит данную единицу к семантическому полю «одежда»; в словах, обозначающих виды ягод cranberry, bilberry,raspberry мотивированным можно признать только идентифицирующий признак berry «ягода»; в слове duchess «герцогиня» семантически ясным компонентом является только идентифицирующий суффикс –ess, обозначающий лицо женского пола, поскольку корень duch- деривативно не связан с наименованием с соответствующим наименованием мужского пола duke «герцог» и является немотивированным. В третьей группеноминаций внутренняя форма представлена только модификатором и поэтому также является неполной (например, рус. парикмахер = парик → "стрижка волос" + махер → ?). См., например, наименования одежды в английском языке, которые не указывают на родовую принадлежность слова, а сообщают дополнительную информацию, касающуюся наименования материала, формы, способа ношения или лица, связанного с введением в обиход данного предмета одежды: hand-me-downs, slacks, bananas, pull-over, waterproof, mackintosh, tails, buff, etc. В четвертой группе номинаций внутренняя форма отсутствует, и эта группа выделяется только потому, что может служить словообразовательной базой мотивированных номинаций, образуя группу обобщенных номинаций, противопоставимых индивидуализирующим номинациям (ср., например: тат. эт "собака": ана эт "самка собаки, сука", англ. goat "коза, козел": he-goat "самец козла, козел", франц. chien "собака": jeune chien "детеныш собаки, щенок"). Таким образом, обобщенная номинация относительно индивидуализирующей имеет более широкий объем, выступая как гипероним, а индивидуализирующая номинация относительно обобщенной имеет более узкий объем понятия, выступая как гипоним. Языки различаются по структуре внутренней формы наименований; так, английская номинация в целом характеризуется тенденцией к полной, то есть относительно более ясной внутренней форме, связанной с преобладанием номинаций первой группы по сравнению с другими языками, в частности французским. Первая группа лексических единиц, в структурах которых выражается как идентификатор, так и модификатор, представлена в английском языке обычно сложными существительными, а в русском языке глагольной префиксальной деривацией. Можно выделить целые лексические объединения (лексические категории) с внутренней формой такого рода, например в категории ИГРА: сыграть (с- + игр- + -а- + -ть), выиграть (вы- + игр- + -а- + -ть), проиграть (про- + игр- + -а- + -ть), доиграть (до- + игр- + -а- + -ть) переиграть (пере- + игр- + а + ть), подыграть. Во французском языке внутренняя форма слова не обладает такой степенью информативной ценности. Это связано с непродуктивностью именного словосложения и глагольной аффиксации, а также взаимной изолированностью исконных и латинских элементов. Поэтому французская номинация является менее ясной с точки зрения мотивированности по сравнению с английской номинацией. Достаточно сравнить эквивалентные единицы со сходными мотивирующими компонентами, например номинации morning-gown и matinée, обозначающие женский халат. Общий модификатор соответствует мотивирующему признаку «утро» (“morning” = “matin”). Идентификатор английской номинации выражается корнем, который указывает на семантическое поле «одежда» (gown); таким образом, значение слова можно истолковать как «халат, который носится утром». Структура французской номинации менее информативна, ведь, если судить по форме по форме, эта лексема должна обозначать объект (суффикс -ée), каким-то образом связанный с понятием «утро» (корень matin). Естественно, слабая мотивированность должна порождать полисемию, поэтому в семантической структуре французской номинации возникает еще значение «утренний театральный спектакль». Трудно представить себе аналогичное семантическое изменение в семантической структуре французской номинации. Раздел 7. АСИММЕТРИЯ ЛЕКСИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ В ТИПОЛОГИЧЕСКОМ ОСВЕЩЕНИИ 7.1. Виды асимметрии лексических единиц В качестве основной единицы языка слово вступает в целую систему семантических отношений, которые можно разделить на два типа: 1) внутрисловные отношения и 2) межсловные отношения. К внутрисловному типу отношений относится полисемия, к межсловному типу относится целый спектр видов семантических связей между единицами языка, таких как синонимия (например в русском языке: рот - уста - варежка - хлебало и т.д.), антонимия (например в английском языке:long«имеющий значительную протяженность, длинный» – short «имеющий незначительную протяженность, короткий»), омонимия (например во французском языке: cent – sans – sang – c’en), конверсивные отношения (например в русском языке: дать – взять), отношения цепочечного типа (например в русском языке: лейтенант - капитан – майор – подполковник – полковник и т.д.), отношения гипонимии или включения (например в русском языке: собака – бульдог – овчарка – терьер – лайка и т.д.), различные модели семантических отношений при деривации, таких как «действие» : «деятель» (например в русском языке: учить – учитель) и т.д. Полисемия и синонимия как наиболее фундаментальные виды семантических связей слова вместе с тем представляют примеры проявления языковой асимметрии (асимметрии лексической единицы языка), то есть примеры несоответствия означающего и означаемого. В полисемии одна форма соответствует более, чем одному значению (ЗНАЧЕНИЕ > ФОРМА), в синонимии, наоборот, одно значение соответствует нескольким формам (ФОРМА > ЗНАЧЕНИЕ) (знак > показывает превалирование левого члена выражения по сравнению с правым). Результатами асимметрии являются лакунизация и десемантизация. Лакунизация есть процесс и результат образования лакуны, под которой понимается отсутствие означающего для выражения понятия, например русское слово кипяток не имеет однословного эквивалента в английском языке, и соответствующее представление передается с помощью различных словосочетаний типа: boiledwater/hotboiledwater /boilingwater и т.д. Можно выделить 2 типа лакун: 1) культурологические лакуны, 2) парадигматические лакуны. Культурологическая лакуна объясняется отсутствием реалии для выражения соответствующего понятия вследствие своеобразия культуры. К таким лакунам обычно относятся так называемые слова-реалии, например рус. щи, тройка, мужик, домовой в русском языке, canvass «(амер.) составлять список избирателей перед выборами» в английском языке, savoir-vivre «знание приемов хорошего тона, приятное обхождение, светские манеры» во французском языке. Слова-реалии требуют лингвокультурологического толкования при передаче в другом языке. Парадигматическая лакуна связана с пропусками некоторых ячеек в парадигматической системе и не поддается строгому логическому объяснению, поскольку в любом языке всегда существует слово, которое казалось бы предусмотрено самой лексической системой языка и несмотря на это отсутствует. Например, в русском языке от цветообозначения красный можно образовать активный глагол (краснить), пассивный глагол (краснеть), прилагательное ослабленного качества (красноватый), прилагательное усиленного качества (краснущий), существительное качества (краснота) и т.д. Однако словообразовательная парадигма является неполной, если взять другие, менее важные с точки зрения коммуникации для носителя языка цветообозначения; во взаимном сопоставлении языков эти лакуны становятся очевидными (см. таблицу № 15). Таблица № 15 Парадигма цветообозначений в языках сравнения
Из этих примеров видно, что 1) для некоторых системно обусловленных значений лексическая парадигма не имеет адекватных знаков, 2) некоторые пары смежных значений могут обозначаться одним знаком (англ. blacken, pinken, франц. noircir,rosir), 3) аналогичные значения лексикализуются в одном языке, но не обязательно находят свое выражение в другом языке. Вместе с тем во всех языках проявляется общая закономерность: чем важнее для коммуникации понятие, тем вероятнее ее обозначение. Поэтому в глаголах физического восприятия основные чувства лексикализуются во всех языках, в отличие от обоняния, осязания и чувства вкуса (см. таблицу № 16). Таблица № 16 Парадигма глаголов физического восприятия в языках сравнения
Знак * означает лакуну, которая объясняется либо статусом (стилистическая окрашенность или архаичность), либо отсутствием однословной лексемы. Например, в русском языке вместо литературной лексемы обонять в речи чаще употребляется фраза чувствовать вкус; в английском языке глагол feelявляется слишком общим по значению, соответствующего тактильного глагола в английском языке нет; аналогичным образом sentir во французском языке является родовым для всей группы, а глагол palper имеет скорее значение не результативного, а активного восприятия («ощупывать»). Особенно заметным выглядит отсутствие потенциальных антонимов; ср., например, рус. глубокий/мелкий, но франц. profound/?; рус. дорогой/дешевый, но франц. cher/? Отсутствие соответствующего парного члена заменяется описательным оборотом; так, для выражения понятия «мелкий» по-французски следует говорить peuprofound или pasprofound, для выражения понятия «дешевый» употребляется словосочетание moinscher. Десемантизацияесть процесс и результат утраты означающего означаемым, например, в большинстве фразеологических выражений глагол tobe в английском языке десемантизируется, то есть его бытийное значение не проявляется. Десемантизация может быть грамматической и лексической. Грамматическая десемантизация имеет место в связи с утратой словом своего лексического значения; при этом слово (этим словом обычно является глагол) превращается во вспомогательный элемент, который сочетается с другим словом (обычно существительным). К таким десемантизированным единицам можно отнести, например, такие слова как tobe, tohave, toput, togive, totake, togetв английском языке, mettre, donner, prendre, apprendre во французском языке. Лексическая десемантизация относится к типу частично мотивированных фразеологических единиц, в составе которых какой-либо компонент теряет свое значение. Ср., например, в английском языке: infullfig «разодетый в пух и прах» (слово fig является архаичным),toandfro«взад-вперед» (слово fro употребляется только в составе этого выражения); во французском языке: cherchernoise «нарываться на ссору» (слово noiseархаично), sanscoupferir (слово ferir архаично), в русском языке: бить баклуши, ни зги не видно, сгореть до тла. 7.2. Полисемия как проявление языковой асимметрии Полисемия как языковая универсалия, связанная с проявлением закона языковой экономии (одна форма используется для многих значений), характеризует все языки мира. Можно выделить универсальные законы развития значений на базе существующих значений слова, которые проявляются в разных языках, например закон перехода от конкретного к абстрактному, от качества к носителю качества, о вещества к изделию из вещества и т.д. Основные средства расширения семантической структуры многозначного слова суть метафорические и метонимические переносы. Вместе с тем универсальные закономерности средства семантического развития слова проявляются по-особому в индивидуальных языках. Эта обнаруживается, например, 1) в особенностях метафоризации, 2) в особенностях метонимизации, 3) в несовпадении переносных значений в эквивалентных словах. Метафоризация в языках сравнения. Наиболее наглядно особенности метафоризации можно показать на примере так называемой антропоморфической метафоры, то есть метафоризации основанной на уподоблении неодушевленного предмета живому существу, в частности человеку. Антропоморфизм есть универсальный семантический закон. Однако этот вид метафоры, во-первых, менее распространен в русском языке по сравнению с языками сравнения, во-вторых, экспрессивность эквивалентного образа в русском языке выше, чем в сравниваемых языках, то есть один и тот же метафорический образ живее представляется для русской языковой личности, чем для англоязычной или франкоязычной. Там, где английский и французский языки прибегают к антропоморфному сравнению, в русском языке чаще на первый план выходит функция; ср., например, эквивалентные предложения: рус. губка впитывает воду; англ. thespongedrinksinwater; франц. l’epongeboitl’eau; ср. также во французском языке:lavoituremangebeacoupdepetrole (дословно: машина ест много бензина; ср. со стилистически заниженным вариантом в русском языке машина потребляет (жрёт) много бензина). В русском языке метафоризация чаще всего сопровождается деривацией; ср., например дым ест глаза, но: работа съедает много времени, кислота разъедает руки; в английском языке эквивалентный глагол eat в метафорическом употреблении не требует никаких аффиксов: themusiciseatingawayatmynerves «музыка действует мне на нервы»; theseahasbeeneatingawayatthiscliffforcenturies«море в течение столетий разрушает этот утес»;theacidhaseatenintomyfingers «кислота въелась мне в пальцы»; theacideatsthroughthemetal«кислота проедает металл»; somethingiseatingherup «что-то ее беспокоит». Метафоризация эквивалентных глаголов франц. dormir и рус. спать при прочих равных моделях отличается именно наличием антропоморфического употребления во французском и его отсутствием в русском. Глагол dormir можно употребить, например, в комбинации с существительным, обозначающим «огонь» (lefeudortsouslacendre«огонь тлеет под пеплом») или «документ» (dormirdanslescartons «залежаться в папках») или «капитал» (laisserdormerlesfonds «заморозить капиталы») или «дело» (laisserdormiruneaffaire «положить под сукно»). Фраза машина спит у двери по-русски звучит странно, в то время как аналогичная фраза на французском языке lavoituredortalaporte звучит вполне естественно именно потому, что антропоморфическая метафора является стертой. Разумеется, можно найти противоположные примеры, то есть случаи употребления антропоморфизма в русском языке в отличие от языков сравнения, например, по-русски можно сказать машина жрет много бензина, а по-английски нельзя (ср.: themotorcarconsumesmuchpetrol). Однако подобные примеры представляют собой скорее исключение, чем правило. Другой универсальный вид метафоры (синестезия) также показывает более широкий диапазон употребления в английском и французском языках по сравнению с русским языком. Синестезия есть переносное употребление слов, обозначающих восприятие и чувства человека. Синестезия позволяет, например, в английском языке использовать некоторые глаголы для обозначения не только субъектного восприятия, но и объектной эманации соответствующего ощущения; ср., например пары значений «чувствовать вкус» и «быть на вкус» (taste), «чувствовать запах» и «пахнуть» (smell), «чувствовать на ощупь» и «быть на ощупь» (feel). Поэтому там, где в английском языке может употребляться тот же глагол, в русском используется другой глагол: англ. thecucumbertastesbitter = рус. огурец горчит (горький на вкус); theflowersmellsnice = цветок приятно пахнет; thebenchfeltcold = скамья была холодной на ощупь. Как указывает В.Г. Гак, во французском языке перенос часто восходит к цветовому ощущению, а в русском – к звуковому; поэтому в отличие от французского эквивалента прилагательного глухой (sourd) в русском языке переносных значений, основанных на синестезии: глухое место, глухое окно, глухое платье и т.д.; зато во французском языке много переносных значений в названиях цвета: examenblanc «экзамен без оценки, зачет», êtrevert «быть крепким (о человеке)» [Гак, 257]; ср. также vinvert «молодое вино», duboisvert«сырые дрова», vertesemonce«строгий выговор», langueverte «воровской жаргон» и т.д. Метонимизация в языках сравнения. Как уже указывалось выше, в языках сравнения по-разному используются закономерности так называемой регулярной полисемии, то есть полисемии, охватывающей слова одного семантического поля. В основном случаи регулярной полисемии относятся к метонимии, поэтому можно говорить об универсальном использовании определенных моделей метонимии, например «помещение» → «люди в помещении» (ср.: рус. весь театр зааплодировал, англ. thewholetheatreapplauded), «помещение» → «время пребывания в помещении» (ср.: после театра англ. afterthetheatre) и т.д. В целом модели метонимии значительно более последовательно и широко употребляются в английском и французском языках по сравнению с русским языком (см. о моделях метонимии подробнее в разделе, посвященном проблеме мотивированности в языках сравнения). |