Енраеом. Сборник. М. ГолосПресс, 2015. 368 с. Isbn 9785711707400
 Скачать 1.91 Mb.
|
|
312 313 я погружаюсь в свой страх, как в какое-то увлекатель- ное занятие, подчас даже как в интересную работу. В определенные моменты, когда я отказываюсь ему сопротивляться, а, напротив, отдаюсь ему, источники моей тревоги уже перестают восприниматься как что-то враждебное. Страх сам по себе кажется целым миром; его можно сравнить с симфонией, пробужда- ющей ощущения невероятной остроты. В такие мо- менты моя собственная нервная система представля- ется мне музыкальным инструментом, участвующим в создании этого произведения. Таким образом, я ни- когда не скучаю и не испытываю недостатка в силь- ных ощущениях. Подчас мне кажется, что если бы страх оставил меня, то жизнь сделалась бы для меня пресной и бледной, потеряла краски». «Но неужели тебе не надоедает все время бояться?», – спросил с оттенком добродушной иронии Сизов. – «Мне и са- мому это странно, но получается, что нет. Я осознаю, что фактически уже много лет живу похожими ощу- щениями, в небольшом замкнутом мирке, который с годами, возможно, даже не расширяется, а сужается. И тем не менее, эти ощущения всегда остаются для меня как бы в новинку, не теряют своей свежести. В сущности ведь, вся человеческая жизнь поразительно однообразна: как годами может казаться красивым один и тот же пейзаж, вкусной одна и та же еда, так и мне не приедается мой страх. Возможно, здесь сра- батывает своеобразный защитный механизм: отказав- шись в какой-то момент от борьбы со своим страхом, капитулировав перед ним, я стал возводить его в культ, чтобы оправдать свое поражение». «Но, может быть, его еще не поздно побороть?», – осторожно поинтере- совался Иван. – «Не знаю, – ответил Краюхин. – Я не чувствую в себе сил и энергии. Если бы что-то под- хлестнуло меня, возможно, я бы справился». Иван обратил внимание, что они с Андреем, разго- ворившись, уже отдалились от центральной дороги парка и, продолжая путь вдоль кромки оврага, при- ближались сейчас к небольшой площадке для трени- ровки собак. Навстречу им шли мальчик и девочка с огромным лохматым псом, белым с рыжими пят- нами, с глупой доброй мордой, похожим на лопоухую корову. Он неуклюже носился и прыгал вокруг своих маленьких хозяев, хлопая ушами и издавая время от времени короткий отрывистый лай. При виде этого пса Андрей побледнел, поглубже вжал свое лицо в воротник пальто и осторожно отодвинулся за спину Сизова. «Давай дальше не пойдем», – сказал он Ивану, видимо напуганный. «Не бойся, ничего не случится, – попытался его успокоить Сизов. – Ты же видишь, раз пса отпускают с детьми, значит он безо- бидный». «Мало ли, – возразил Краюхин. – Собаке может взбрести в голову все что угодно. Вдруг она на нас набросится! Кто ее остановит?». «Да ты посмо- три, какой он добрый», – ответил Сизов, указывая на то, как пес лижет ладонь игравшего с ним мальчика. Но Андрей уперся; он встал как вкопанный, схватил Ивана за рукав и стал тянуть его назад. В этот момент к ним приблизилась другая группа людей, идущих от собачьей площадки. С ними было несколько собак разных пород: бульдог, две лайки и ры- жее животное, напоминающее лису. Все они устроили кутерьму, принялись гоняться друг за другом, кружа во- круг Сизова и Краюхина. При виде этого взволновался и большой пес, включившийся в общую возню. Лайки набросились на него и смогли с наскока повалить; он, радостно визжа, неуклюже отбивался лапами. Бульдог, пятясь от этой свалки, рычал. Тут Андрей уже совсем перепугался; он буквально побежал прочь, причем не по дороге, а вниз по склону оврага, с неожиданной си- лой схватив Сизова за рукав и потащив его за собой. Тот, пытаясь освободиться, поскользнулся на влажной глине и упал вместе с Андреем, опрокинувшись го- ловой вниз. Послышался треск: это лопнула у плеча куртка Сизова, в которую Краюхин вцепился мертвой хваткой. Оба, неудачно попав на крутой участок склона, покатились вниз и остановились, лишь ударившись боком о толстый еловый ствол. В это время огром- 314 315 ный пес, привлеченный их возней, с радостным лаем кинулся за ними, так что Андрей, пытаясь подняться, фактически столкнулся с ним и завопил от ужаса. Пес со спокойным доброжелательным удивлением смотрел на него; казалось, он извинялся за причиненное беспо- койство. Его наивно выкаченные голубые глаза были большими и круглыми, как две плошки. Словно прося прощения, он лизнул Андрея в щеку и убежал назад к своим хозяевам. Сизову пришлось возвращаться грязному и в ра- зодранной куртке, однако он неожиданно обнаружил, что у него не возникает желания ругать Андрея за произошедшее: даже недолго пообщавшись с Краю- хиным, он уже и сам как будто начал заражаться его настороженностью и тревогой. Страх Андрея теперь казался ему объяснимым. Да и вся картина парка к этому времени изменилась под стать его новому на- строению: небо потемнело, нахмурилось, казалось близким и тяжелым, деревья словно бы в одночасье облезли, высохли, омертвели, к ним вернулся их зим- ний облик. Даже разлапистая ель, остановившая их падение, выглядела зловеще: на половине ее веток не было хвои, они некрасиво торчали, – длинные, кривые, с острыми концами, – а оставшаяся хвоя преимущественно была бурой. Видимо, дерево было чем-то больно. К тому же на его макушке сидел чер- ный ворон, устремив строгий неподвижный взгляд прямо на Сизова с Краюхиным. Под этим взглядом, который показался ему обвиняющим, Сизов почув- ствовал себя неуютно и поежился. Двинувшись вдоль склона оврага, они увидели ниже, у ручья, темную фигуру человека. Вероятно, это был бездомный. Одет он был в старый грязный тулуп с барашковым воротником и рваные штаны, из большой дыры в которых вылезло красное волосатое колено. Че- ловек сидел на корточках и полоскал одну руку в ручье, уперев при этом другую в землю для устойчивости. Ус- лышав шум шагов Сизова и Краюхина, он обернулся к ним; они увидели круглое румяное лицо, заросшее неопрятной курчавой бородой, с блестящими черными глазами, в которых, как показалось Ивану, затаилось безумие. Человек радостно замычал и, вынув руку из ручья, стал махать ей, подзывая Ивана с Андреем к себе. Тут Сизов увидел, что примерно в метре ниже по течению ручья от того места, где сидел незнакомец, лежал на берегу черный труп собаки, уже наполовину разложившийся. «Может быть, это Герасим, который утопил свою Муму?», – мелькнула мысль в голове Си- зова. Андрей в этот момент снова испугался и, не желая приближаться к незнакомцу, развернулся и полез вверх по склону. Иван на этот раз не стал его отговаривать и двинулся за ним. Выбравшись из оврага, они обнаружили, что на- ходятся неподалеку от дома Краюхиных, и Андрей пригласил Ивана зайти к ним. Сизов согласился, но уже скоро пожалел об этом: ему казалось, что чем дольше он находится рядом с Андреем, тем больше перенимает его взгляд на вещи и проникается его тревожностью. Он удивился даже тому, как удава- лось Кате Краюхиной жить вместе с Андреем и со- противляться этому эффекту: для этого нужна была, очевидно, незаурядная сила характера. Иван сейчас – видимо, под влиянием своего спут- ника – принялся с какой-то болезненной настойчиво- стью выискивать в окружающей картине все неров- ное, неправильное, выпирающее или торчащее. Ему показался пугающим вид опрокинутого мусорного бака, из которого кто-то вытащил пакеты с отбро- сами, продрав их, так что пустые упаковки и гниющие остатки пищи высыпались наружу. Рядом с Иваном валялась мягкая игрушка – заяц, порванный кем-то и втоптанный в грязь. Вся эта картина показалась Си- зову свидетельством чьей-то тупой, бессмысленной агрессии. Мимо Ивана с Андреем прошел пьяный молодой парень, горланя матерную песню с какой-то странной торжественной интонацией, словно это был 316 317 гимн, и выставив далеко вперед и вверх на вытянутой руке бутылку с водкой, как знамя. Хотя было видно, что это человек занят только собой, Иван предпочел обойти его подальше. Ему казалась угрожающей даже растрескавшаяся штукатурка белого пятиэтажного дома, который они с Андреем проходили, и раскро- шенный угол этого старого здания. Хотя все это и не было никак связано непосредственно с Иваном, эти следы разрушения казались ему выражением какой-то вселенской дисгармонии, несовершенства мира, на которое ему долгое время удавалось закрывать глаза, но которое сейчас было заметно всюду, в каждом че- ловеке и предмете. Думая об этом, он поднес к глазам свою собственную ладонь и с неприязнью подумал о том, какая она кривая и корявая, как безобразно она покрылась на холоде красными пятнами. Возможно, впервые в жизни он обратил внимание на волосы, редко растущие на тыльной стороне его пальцев, и почувствовал при этом отвращение. Рука напомнила ему какое-то пресмыкающееся или земноводное, что-то вроде больной жабы. Иван поспешно убрал ее подальше от лица и даже засунул в карман, чтобы она больше не попалась ему на глаза даже случайно; но ему все-таки неприятно было даже то, что он просто продолжает ощущать ее. Глядя на прохожих, лица которых казались ему теперь угрюмыми и насупленными, Сизов подумал о том, что каждый из этих людей, если им это только взбредет в голову, может причинить ему зло, и да- леко не факт, что Иван в этом случае сумеет защи- титься. Хорошо еще, что люди просто не бросаются друг на друга на улицах, как звери, что их хотя бы что-то сдерживает! Но как быть, например, с пья- ными, которые вовсе не контролируют себя? Как быть с животными? Только теперь Иван понял, как прав был Краюхин в своем испуге при виде огром- ной собаки: ведь ей и в самом деле ничего не стоило накинуться на них и растерзать. Как ее могли отпу- стить с детьми, которые явно не способны предот- вратить подобное развитие событий? Хорошо еще, что зверь был добрым, – видимо, перед выходом его хорошо накормили, – а то Ивану с Андреем было бы несдобровать. Думая об этом, Сизов с его сильным воображением уже представил, как зубы огромного пса вгрызаются в его ляжку, разом вырывая кусок мяса. Повезло Ивану, что он сумел этого избежать! Сейчас, странным образом переняв восприятие Андрея, Сизов понял, что людей сдерживает только определенный набор условностей, – воспитание, при- вычка, усвоенные с детства нормы поведения, страх перед наказанием, – но все эти барьеры имеют очень небольшую прочность. Это тонкая плотина, которую в любой момент может прорвать, и, в сущности, чело- века стоило бы опасаться в той же мере, как и дикого животного. Сколько на свете неадекватных людей, пре- ступников, убийц! И как, глядя на первого встречного, определить, не выхватит ли он, например, сейчас нож и не попытается ли вонзить его тебе в горло или в живот? В сущности, ожидать такой выходки можно вообще от любого человека – даже от тех, кого, казалось бы, хо- рошо знаешь, ведь и они могут замаскироваться, при- кинуться совсем не теми, кем являются на самом деле. Да и разве опасность исходит только от людей? Она может затаиться в твоем собственном теле, кото- рое так уязвимо, и стать причиной страданий, от ко- торых не будет возможности спастись. Болезнь может вызревать внутри тебя, никак не проявляясь, и ты не будешь даже подозревать об угрозе. Тут не поможет никакая бдительность, любые меры предосторожно- сти тщетны! Выходит, что в собственной безопасно- сти и благополучии никогда нельзя быть уверенным; нет оснований расслабляться и не ждать удара, кото- рый может обрушиться на тебя в любой день! Думая об этом, Сизов испуганно оглянулся во- круг, с неудовольствием остановившись взглядом на проржавевшем остове заброшенной машины. Смя- тый, развороченный, с зазубренными краями, он напоминал изувеченное мертвое тело и наводил на 318 319 Ивана ужас и тоску. Поморщившись, он отвернулся, и уперся взглядом в высокое, длинное здание с мно- жеством мутных окон и заваленных хламом балко- нов, идущих практически вплотную друг к другу. Это строение напоминало фабричный корпус, но вместе с тем явно было жилым: об этом свидетельствовало огромное количество белья, которое сушилось на ве- ревках на балконах и за окнами. «Вероятно, это об- щежитие», – решил Сизов, удивившись вместе с тем, почему на веревках размещено так много одежды. Казалось, все жильцы решили вывесить ее одновре- менно, словно хотели подать какой-то сигнал или решили таким образом провести странную акцию протеста. Удивляло также и то, что все это белье было старым, заношенным и застиранным до дыр; оно имел такой вид, словно пролежало в шкафах годы или даже десятилетия. Здесь были тренировоч- ные штаны с заплатами, майки-«алкоголички», ды- рявые носки, растянутые свитера, а также простыни и пододеяльники, покрытые безобразными пятнами, которые, видимо, со временем уже перестали отсти- рываться. Создавалось впечатление, словно жители дома решили продемонстрировать какую-то жалкую и отвратительную подноготную своего существова- ния, собрав вместе все, что могло вызвать сострада- ние или брезгливость. Помимо белья, на балконах виднелись деревянные лыжи, старые велосипеды. К одной из веревок зачем-то были прикреплены сло- манные пластмассовые и драные мягкие игрушки, развешанные так, что их конечности выворачивались и выкручивались, словно они подвергались пыткам. Помимо этого, на некоторых балконах находились и люди. Так, на одном из них двое мужчин, сидя на табуретках, медленно и мрачно пили водку. Они си- дели боком друг к другу, практически неподвижно, молча, сложив руки на больших животах, и лишь время от времени по очереди сплевывали прямо на вниз на улицу. Казалось, они состязаются, кто кого переплюнет. На другом балконе четверо детей, вы- строившись по росту, орали матом, наслаждаясь тем, как их крики, резонируя, разносятся по всему двору. Еще на одном балконе мужчина прижал в углу жен- щину, что-то крича ей в лицо и время от времени с силой тыкая кулаком в живот; Иван увидел, как по- сле очередного удара она с неожиданным провор- ством набросилась на обидчика, укусила его за ухо и сумела скрыться в помещении. Наконец, на следую- щем балконе Иван неожиданно различил Катю Кра- юхину, которая уже заметила его и брата и, опасно перегнувшись через край, махала им рукой. «Посмотри-ка», – удивленно сказал Сизов, указы- вая на нее Андрею. «Ну да, мы уже пришли», – отве- тил тот. Только теперь Иван, оглядевшись, понял, что они, действительно, оказались уже у дома Краюхи- ных. Выяснилось, что прежде Иван видел это здание только с другой стороны, которая была выложена кирпичом и выглядела совершенно не так, как об- ратная. «Я и не понял, что это ваш дом», – не скры- вая своего разочарования, сказал Иван. После всего увиденного ему даже как-то боязно было заходить внутрь. «Ну да, он с этой стороны выглядит совсем другим, – словно оправдываясь, сказал Андрей. – Это своего рода изнанка, а напротив – «лицо» здания. Ко- нечно, зрелище не из приятных, но ты ведь уже был у нас и знаешь, что внутри все не так страшно». Сизов только теперь также осознал, что за все время его размышлений они с Краюхиным прошли всего лишь несколько дворов. А сколько он успел за это время передумать и перечувствовать! Ивану как будто изменило ощущение времени: ему казалось, что он должен был пройти огромный путь, а в действитель- ности им удалось преодолеть только несколько сотен метров. Это искажение восприятие еще усилило ис- пуг Ивана. У него возникло вдруг чувство, что он на- чинает видеть каждую вещь с ее худшей, непригляд- ной стороны, что мир вокруг него быстро меняется, показывает свое скрытое уродливое лицо, от которого хотелось, но не было возможности отвернуться. И все 320 321 несовершенство и безобразие окружающего мира как будто было собрано и отражено в облике Андрея, ко- торый вдруг сделался Ивану невыносимо противен. Андрей смотрел на него с очень близкого расстояния, так что его лицо заслонило в этот момент Сизову чуть ли не полмира; гладкое, овальное и розовое, оно каза- лось каким-то кожистым яйцом, из которого должно вылупиться что-то чудовищное. Его бесцветные, водянистые, невыразительные глаза так и впились в Ивана; Сизову показалось, что Краюхин смотрит сейчас на него, как рептилия, как удав, гипнотизи- рующий свою жертву. Ему мучительно хотелось изо всех сил треснуть Андрея кулаком по лицу, но Андрей стал для Сизова источником страха, напитывающего, наполняющего все вокруг, и Иван, словно парализо- ванный, не мог на это решиться. Он почувствовал во всем теле сильное напряжение и какой-то болезнен- ный ноющий зуд, словно что-то внутри его сжалось и не могло расслабиться. Это было какое-то огромное и бесплодное усилие, как будто на Ивана навалилась бетонная плита, которую он старался и не мог удер- жать. От напряжения он как-то странно дернулся и хрюкнул, будто подавился. Андрей, обеспокоенный, взял его за плечи и встряхнул; это привело Ивана в чувство. К счастью, они уже обошли дом Краюхиных и входили в подъезд, так что его пребывание наедине с Андреем подходило к концу. Иван старался больше на него не смотреть. Подъезд дома Краюхиных производил впечатле- ние, как будто никак не связанное с «изнанкой» зда- ния: недавно отремонтированный, он казался ярким и нарядным, словно подготовленным к празднику. Над входом его шла каменная лента орнамента, в ко- торый были включены большие круги с серпами, мо- лотами, колосьями и звездами внутри. По бокам от двери были установлены небольшие каменные львы, как будто перетащенные сюда из старой усадьбы, а дверная ручка была выполнена в форме руки, за кото- рую нужно было взяться и пожать, чтобы войти. Эти декоративные элементы производили неожиданное впечатление роскоши, и у Ивана вдруг возникло такое чувство, словно он прибыл с визитом к человеку, за- нимающему высокое общественное положение. Ему было странно, что он не запомнил всех этих деталей во время прежних посещений Краюхиных; вероятно, тогда он был слишком занят общением с людьми и как-то не зафиксировал, не оценил необычное оформ- ление входа. Иван неуверенно взялся за ручку и мед- ленно открыл дверь, предварительно заглянув внутрь и только потом сделав очередной шаг. Холл подъезда оказался просторным и тонул в полумраке, словно храм. Сходство это усиливалось еще и тем, что лампы освещения были почему-то расположены не на потолке, а вдоль стен, примерно на уровне головы, были небольшими и тусклыми, словно лампады. К тому же в глубине помещения Иван вдруг увидел стоящую на коленях старуху, ко- торая была как будто занята молитвой. Только при- близившись, он понял, что пожилая женщина просто уронила ключи, которые в сумраке никак не могла найти и сейчас пыталась нашарить. Она неприятно ежилась на полу и возила по грязи своими малень- кими морщинистыми пальцами, похожими на кры- синые лапки. Иван и Андрей, видя, что женщине нужно помочь, присоединились к поискам; оказав- шись у стены, Сизов увидел большое, темное аске- тическое лицо святого, смотревшего на него с иконы. Он не сразу понял, что это всего лишь церковный календарь за прошлый год, видимо оставленный в подъезде кем-то из жителей за ненадобностью. Иван отвернулся от него и взялся за поиски ключей. Он обшаривал взглядом черный пол клочок за клочком и уже почувствовал, что от напряжения бесплод- ных поисков у него начинает болеть голова, когда вдруг распахнулись двери лифта и сноп света, вы- рвавшихся из них, ясно осветил ключи, блеснувшие практически под носом у Сизова. |