Енраеом. Сборник. М. ГолосПресс, 2015. 368 с. Isbn 9785711707400
 Скачать 1.91 Mb.
|
|
108 109 «Черт! – сказал Таль. – Я только сейчас вспомнил, что так и забыл взять картонку!» «Какую?» – спросил Вло- шич. «Да ту, помнишь, которую я хотел достать в му- сорном контейнере, а потом мы так увлеклись чем-то посторонним, что я все забыл!» «Ну ничего, потер- пишь», – сказал Влошич. Рассказ Таля «Вы, между прочим, заметили, что здесь даже мусорный контейнер сделан в форме ботика Петра Первого? – спросил маленький господинчик. – Разве одно это не говорит о том, что санаторий замечатель- ный, и не искупает всех недостатков здешнего обслу- живания?» «Нет, – сказал Таль. – А вы, собственно, кто такой?» «А вы кто такой?» – спросил его малень- кий господинчик. «Марк Юрьевич Таль, – предста- вился Таль, – отдыхающий». – «А в миру, так сказать, кто?» – «Ну мы же не в монастыре». «Понимаю, я имею в виду, чем вы вообще занимаетесь», – сказал маленький господинчик. «Я – церковный сторож», – нехотя сказал Таль. «Вот видите, не зря я употребил выражение «в миру», – сказал маленький господин- чик. – Вы имеете отношение к церкви». «Нет, не имею, я ее только сторожу», – сказал Таль. – «Вы, наверное, ничего там вообще и не делаете, только спите по но- чам, а днем лентяйничаете». – «Почему вы так ре- шили? Я много работаю, не только сторожу, но и уби- раю церковь, украшаю ее к праздникам, слежу за кале- ками, которые просят милостыню у ее входа. Работы невпроворот! Бывает, что я в церкви днюю и ночую, хотя это редко». – «Почему же вы выбрали такую про- фессию?» «Потому что другие еще сложнее, – сказал Таль, отчасти опровергая предыдущие свои слова. – А это дело мне с грехом пополам удается». «Интересно, я еще в жизни не общался ни с одним церковным сто- рожем», – сказал маленький господинчик. «Закажите мне вторую порцию блинов, тогда я вам что-нибудь о себе расскажу», – сказал Таль. Маленький господин- чик щелкнул пальцами, подзывая уборщицу, которая сегодня работала сразу и буфетчицей, и официанткой. Та, разумеется, этого не услышала, и соседу Таля при- шлось подниматься, разыскивать ее и передавать ей заказ. «Хлопот здесь полон рот, невозможно даже тол- ком подозвать официантку», – пожаловался он Талю. «Вот и я о чем говорю, – подхватил тот. – Полный бар- дак! Обслуживание никудышное!» «Ну, если вы сам сторож, может быть, вас и не должны обслуживать?» – с усмешкой спросил его маленький господинчик. «А что же, сторож – не человек? – обиделся Таль. – Пусть побегают!» «А вы верите в бога?» – неожиданно спро- сил его маленький господинчик. «Я не знаю, – сказал Таль. – Моя вера как бы мигает, то есть я то верю, то не верю, а иногда и вовсе не могу понять. Это такой сложный вопрос, что в нем толком ничего не разбе- решь. Да и вообще я мало в чем уверен. Вот скажите, например, разве этот санаторий – настоящий?» «По- чему же нет?» – удивился его сосед. «Уж очень здесь все нелепо, – сказал Таль. – Даже трудно поверить. Этот санаторий перечеркивает все мои представления о действительности». – «Действительность – такая штука. Сегодня она одна, завтра – совсем другая, а вчера, может быть, ее и вовсе не было». «А послезав- тра что?» – уточнил Таль. – «Этого, наверное, не знает и сам Господь Бог, даже если он есть». Маленький господинчик с сомнением посмотрел на Таля – рыжего молодого человека с мясистым вес- нушчатым лицом, кожа на котором имела желтоватый оттенок, а не розовый, какого ожидаешь при таком цвете волос, отчего казалось, что Таль заболел. Около глаза его на виске виднелась голубая жилка, которая пульсировала, видимо, ощутимо для него – он время от времени накрывал ее рукой, как бы придерживая. Во- лосы его беспорядочно торчали – на затылке стояли ер- шом, а ближе ко лбу топорщились вбок; выступающий подбородок, скулы и бугор на лбу придавали его лицу 110 111 ромбовидные очертания, а из-за выпученных глаз он ка- зался похожим на рыбу. Создавалось впечатление, что он все время чего-то боится и готов в любую секунду сорваться с места и бежать прочь от угрожающей ему опасности. «Вы чего-то боитесь, или, может, плохо себя чувствуете?» – спросил его маленький господинчик. «Даже не знаю», – ответил Таль и вдруг с неожидан- ной откровенностью пустился в объяснения: «Честно говоря, меня всю жизнь преследует такое ощущение, словно у меня нет внутренней защиты, которая есть у остальных, понимаете?» – «Нет». «Любая беда, любая преграда парализуют меня, – сказал Таль. – Вот почему я все время чего-то слегка опасаюсь: я должен быть готов перебороть себя и действовать, если что-то про- изойдет, а для этого нужна собранность. Но, с другой стороны, от постоянного напряжения мои действия в результате получаются неадекватными». – «Все равно, я ничего не понял». «А я отчасти понимаю, – вмешался в их разговор Влошич, который до этого сидел молча, понурив голову, маленькими глоточками отхлебывая сладковатый чай. – Что касается меня, моя проблема в том, что я никогда не могу ничего решить. Даже эле- ментарный выбор – например, пойти той дорогой или этой – приводит меня в затруднение». «Надо работать над собой», – сказал им на это маленький господинчик. Рассказ Сидора Израилевича «А теперь вы расскажите про себя», – ответил ему Таль. «Что ж, – сказал его собеседник. – Меня зо- вут Русак Сидор Израилевич, и я директор продукто- вого магазина, входящего в состав крупной торговой сети. Я здесь убиваю, можно сказать, сразу трех зай- цев: отдыхаю, лечусь и веду переговоры о поставках с агропромышленным комбинатом». «И давно это?» – осведомился Таль. «Да, с полгода уже будет», – вздох- нул Сидор Израилевич. «Что же, переговоры настолько затянулись?» – «Нет, переговоры давно уже завершены и договор заключен, наоборот, мое дальнейшее пре- бывание здесь только создает проблемы для дела. Но я стараюсь об этом не думать, потому что, во-первых, я еще не долечился, а во-вторых – не чувствую себя от- дохнувшим, наоборот, совершенно разбитым». – «Чем же вы больны?» – «Беда с дыханием. Мне, понимаете, трудно дышать; прямо все силы приходится прилагать, чтобы дышать, сейчас еще ничего, а по ночам бывает хуже. А иногда и вовсе не могу – тогда приходится звать Германа Осиповича, чтобы он нажимал мне на грудную клетку. А иногда и у него сил не хватает и приходится звать на подмогу еще Александру Филип- повну. Разумеется, я благодарю их за каждый такой сеанс, ведь приступы у меня зачастую случаются глу- бокой ночью и приходится будить их». – «Но за время пребывания в санатории вам полегчало?» – «Нет, на- против, стало значительно хуже». – «Почему же вы ре- шили, что отдых здесь вам поможет?» – «Я точно не знаю, но знакомые в один голос советовали мне пожить на свежем воздухе, я решил отправиться в какой-ни- будь пансионат, например в этот, чтобы одновременно удобно было вести переговоры о поставках». «Вы бы лучше получили профессиональную консультацию, ведь болезнь у вас, судя по вашему рассказу, серьез- ная, – заметил Таль. – Или уж, на худой конец, отпра- вились бы в другой санаторий – в местности, где дей- ствительно чистый воздух. Здесь-то рядом предприя- тия, аэродром – обстановку здоровой не назовешь». «Ну, знаете, – вздохнул Сидор Израилевич. – Это легче сказать, чем сделать». «Что вы имеете в виду?» – не понял Таль. «Чтобы выехать отсюда, надо еще догова- риваться с Александрой Филипповной, – прошептал ему на ухо Сидор Израилевич. – А она наверняка меня не выпустит, да еще потом с меня три шкуры сдерет». «Что за ерунда, – удивился Таль. – Вы деловой чело- век, а говорите глупости, словно маленький ребенок. Берите и уезжайте, кто вам помешает?» – «Да как его взять-то?» – «Кого?» – «Паспорт, я думал, вы сказали 112 113 «берите» про него». – «Нет, а что с ним?» – «Его за- брала Александра Филипповна», – вздохнул Сидор Израилевич. «Как это! – воскликнул Таль. – Не может быть! Зачем же вы ей дали?» «Я теперь сам жалею, – сказал директор магазина. – Это было после одного из моих ночных приступов, когда я, кажется, чуть не умер. Она тогда попросила у меня паспорт, чтобы «оформить кое-какие формальности», я этому не придал значения и отдал, а она теперь не возвращает. Говорит, что «фор- мальности еще не оформлены», – дикое выражение – и всему разговору конец. Скандалить я боюсь, пока вы- жидаю, что дальше будет. Ведь я завишу от них – они мне помогают во время приступов моей болезни». «Да уж, печальная история», – сказал Влошич, принимав- ший мало участия в разговоре. «Еще бы», – подтвердил Сидор Израилевич. «А когда у вас вообще началась эта болезнь?» – спросил у него Таль. «По существу, уже здесь, в санатории, – сказал Сидор Израилевич. – До этого я просто все был простужен и никак не мог окон- чательно вылечиться, взял отпуск, а здесь болезнь уже приняла новую, более неприятную форму. Ну ничего, надеюсь, выживу, хотя мне буквально на глазах стано- вится хуже». «Вероятно, именно здесь что-то способ- ствует ее развитию, и вам вредно тут оставаться», – сказал Таль. «Видимо, да, но теперь уже ничего не по- делаешь», – мрачно сказал Сидор Израилевич. Рассказ Семена Соломоновича «Знакомьтесь, это мой друг, Слонина Семен Со- ломонович, завцехом агрокомбината «Советский», – сказал Сидор Израилевич Талю и Влошичу, когда за их столик подсел еще один посетитель буфета, верзила с лиловым лицом, на котором крохотные глазенки были, казалось, пропороты каждый одним движением ножа. «Будем знакомы», – сказал Таль. Семен Соломонович не заказывал никакой еды; он уже с собой принес от буфетной стойки стакан чая и батон хлеба. «Так я пи- таюсь, – пояснил он. – Лучше уж хлеб, чем эта дрянная жратва, которой тут кормят, или, скорее, морят отды- хающих». «А что, сотрудники агрокомбината прово- дят свои отпуска в этом санатории?» – спросил у него Таль. «Нет, точнее, иногда да, но нерегулярно, я скорее исключение, – сказал Семен Соломонович. – У меня вынужденный отпуск». «Расскажи им свою историю, – сказал ему Сидор Израилевич. – Вот удивятся». «Из- вольте, – с готовностью сказал Семен Соломонович, вгрызаясь в хлеб. – Дело в том, что я в этом санато- рии скрываюсь». «От кого же?» – спросил Таль. «От кредиторов, – пояснил Семен Соломонович. – Но я невольный должник, то есть никаких денег я не зани- мал». – «Как же так?» – «А вот так! В один прекрасный день мне звонят из одного нашего городского банка, – я живу в городишке Яблоневый Овраг, который тут не- подалеку, – и говорят, что за мной числится огромный кредит, срок выплаты которого уже прошел и набегают бешеные проценты. У меня таких денег отродясь не было». «Но вы уверены, что не брали его?» – спросил Таль. «Ну да! – побагровев, стукнул кулаком по столу Семен Соломонович, который, видимо, не мог оста- ваться спокойным, вспоминая все обстоятельства этого дела. – Абсолютно уверен, понимаете, в том-то и беда! Я весь наш город оббегал, куда только не совался! И вы- ясняется, что кредит оформлен совершенно законно, и я должен по нему платить. Я когда был в милиции, мне сказали, что может быть, действительно кто-то офор- мил за меня кредит. Недавно это можно было сделать, имея на руках паспорт человека, а теперь, может быть, научились уже делать лишь с копией паспорта, или во- все без паспорта. Свои документы, я, по крайней мере, не терял; наоборот, так перепугался, что зашил их в мешочек, который все время ношу на шее. Даже в ван- ной не снимаю – он непромокаемый. Но от моего долга меня это, разумеется, не спасет». «Не может такого быть, – сказал Таль. – Вас обманывают!» «Наверное, – сказал Семен Соломонович. – Но как мне доказать 114 115 свою правоту, если все оформлено по закону? Ко мне явились уже описывать имущество, я первые проценты оплатил и дал тягу. Пока решил пожить здесь, а дальше уже и не знаю, что будет. Играю вот тут день-деньской в шахматы с Сидором Израилевичем. Мы оба с ним попали в передрягу!». «Какие-то здесь у вас чудеса в решете», – сказал Таль, который все еще не верил рас- сказам обоих друзей. Тут, обернувшись, он увидел, что Влошич заснул, уткнувшись лицом в чайную лужу на столе, словно захмелевший пьяница – в пивную. «Гля- дите-ка, как он прикорнул, – сказал Таль. – Должно быть, разомлел от жары, уж очень тут натоплено. Пора нам, наверное, на боковую». И он, растолкав Влошича, попрощался со своими новыми знакомыми. Перемены в судьбе Иеремии Курицыной «Проклятая старуха, – думал Таль. – Присосалась к нам, как пиявка, и как же теперь от нее отделаться?» Дело в том, что его весьма беспокоило присутствие Ие- ремии Курицыной, которая все еще продолжала лежать у двери их номера. Он даже спать не мог спокойно: ему мерещилось в темноте ее старческое дыхание. Тихонько поднявшись, приоткрыв дверь и выглянув в щелочку, он увидел, что Иеремия действительно так и спит у них под дверью: ей принесли старый полосатый матрас и драный ватник, которым она накрылась. При этом разлеглась она так, что даже загородила проход в комнату Таля – дверь открывалась лишь наполовину и он едва мог в нее протиснуться. Это так встревожило его, что он за всю ночь толком не поспал – все воро- чался и прислушивался к звукам из коридора. «Надо что-то придумать, – сказал он наутро Влошичу. – Не могу же я так и находиться здесь дальше на птичьих правах. На нас наступают со всех сторон! Надо вынудить их пойти на уступки». «Я советую тебе покориться и оформить, как все, доку- менты на проживание», – сказал ему Влошич. «Ни за что! – воскликнул Таль. – Я лучше уж спущу эту ста- руху с лестницы, а вслед за ней директора, и даже его жену». «Старуху спускать не нужно, – сказал Вло- шич. – Она, бедняжка, кажется, сама уже ушла». «Не может быть!» – обрадовано воскликнул Таль, выбе- жав в коридор. Действительно, Иеремии там уже не было; ее вещи, хотя и остались, были аккуратно сло- жены, а матрас – свернут в рулон. Обнаружили ее приятели за буфетной стойкой, когда спустились к завтраку: она, насупившись, проти- рала витрину, да в результате только оставляла после себя все больше грязевых разводов. «Плохо же вы рабо- таете, – сказал ей Таль. – Я бы не доверил вам даже бо- тинки мне почистить – вы только все портите». «А это не ваше собачье дело, – сказала, метнув на него злоб- ный взгляд, Иеремия. – Раз хозяева мне доверили долж- ность, значит я с этой работой справляюсь». «Так ведь, доверяя, они не знали еще, справитесь вы или нет, – поправил ее Таль. – Уверен, они сегодня же убедятся в вашей никчемности». «А вот и ошибаетесь: полчаса назад сюда уже заходила Александра Филипповна, и сказала, что я справляюсь удовлетворительно». «Это же не похвала, – сказал Таль. – Наверное, на тот момент вы здесь еще не наплодили столько грязи. Смотрите, к тому же, пока вы тут возитесь, ваши клиенты сидят голодные, а им никто даже кусочка хлеба не подаст». Действительно, буфет уже был битком набит посети- телями, которые наперебой подзывали Иеремию и сту- чали ложками по столу в знак того, что они хотят есть. «Сейчас, сейчас! – огрызнулась она. – Все вам вынь да положь! Дайте мне витрину толком протереть!» «А я требую, чтобы вы немедленно обслужили меня, а потом уже делайте, что хотите», – сказал Таль. «Вот еще! – фыркнула Иеремия. – Вы и пришли-то позже всех, да и к тому же вас я вовсе не обязана обслуживать, вы не поставлены на учет». «Зато Влошича вы обязаны об- служить, а я с ним вместе», – сказал Таль. «Он пришел позже всех, пусть подождет», – сказала Иеремия. «Ко- 116 117 нечно, я подожду», – робко вставил Влошич, которому претила грубость Таля. «Тогда обслужите наших дру- зей Русака и Слонину, а заодно с ними и нас», – сказал Таль, указывая на Сидора Израилевича и Семена Соло- моновича, которые давно уже давно сидели в буфете и требовали кормежки. «Да, да! – подтвердили директор магазина и завцехом, которые как раз подошли, чтобы добиться-таки более быстрого обслуживания, и обра- довались неожиданной поддержке. – Мы пришли едва ли не самыми первыми!» «Да не могу же я на части разорваться! – заорала, не выдержав, Иеремия, обраща- ясь к Талю и Влошичу. – Ироды проклятые! Явились, выгнали меня из дома, а теперь еще и издеваются!» Она заплакала; слезы ее капали в котел с кашей, кото- рый она как раз достала, готовясь раздавать ее. «В ва- ших бедах вините Александру Филипповну и Германа Осиповича, – высокомерно сказал ей Таль. – А мы только добиваемся, чтобы все было по справедливости. Но меня не проведешь, я-то знаю, что ревете вы только для виду, а на самом деле вы подставное лицо, подос- ланное, чтобы мешать нам». «Да вы что же, за человека меня не считаете? – плакала Иеремия. – Как можно над беззащитной женщиной так издеваться? Лицо у меня настоящее, а до вас мне и дела никакого нет, я просто хочу жить. Спасибо Александре Филипповне, благоде- тельнице моей, за то, что дала мне матрас, разрешила спать в коридоре и исполнять обязанности буфетчицы! Благослови господь эту добрую женщину! Без нее бы мне пропадать». «Дура вы, Иеремия, – грубо сказал Таль. – меня такими сценами не проведешь». «А что это там в котле?» – спросил Сидор Израи- левич, у которого уже слюни текли от голода, капая на прилавок: несмотря на маленький рост, он был очень прожорлив. «Пшенка с тыквой, – сказала сквозь слезы Иеремия. – Другого ничего нет, так что, если голодны, платите и давайте миску». «А у меня миски нет, – ска- зал Сидор Израилевич. – Что это еще за новости? До сегодняшнего дня вы сами предоставляли посуду». «А сегодня Александра Филипповна приказала, чтобы у всех были миски свои, – сказала Иеремия. – Потому что, говорит, ходят тут всякие больные, и через общую посуду могут заразиться, ведь ее очень плохо моют». «Это верно, – вздохнул в своей пассивной манере Сидор Израилевич. – Я часто находил на тарелках присохшие крошки и остатки соуса, кроме того, они были вечно все жирные. Даже отпечатки пальцев я видел на них. Мыли бы лучше». «А они не отмываются, – сказала Иеремия. – Теперь вот будете сами мыть свои миски так хорошо, что они будут блестеть». «Да, пожалуй, вы правы, – сказал Сидор Израилевич. – У меня нет миски, но зато есть каска из альпинистского снаряжения – я ее взял, поскольку рассчитывал здесь заняться скалолаза- нием, мне говорили, что здесь проходят такие учебные занятия. А вот теперь она и пригодилась. Можно мне ее использовать?» «Да, – сказала Иеремия. – И что-ни- будь вместо ложки, а стаканы у нас пока что свои». «А мне дайте, пожалуйста, просто хлеб», – обратился к ней Семен Соломонович. «А хлеба нет, только каша», – сказала Иеремия. «С опилками?» – мрачно пошутил Семен Соломонович. «Нет, пшенка с тыквой. Живо дуйте за миской, успеете первым!» – заговорщически подмигнув, сказала ему Иеремия. Между тем, весть о том, что нужно принести соб- ственную посуду, уже облетела весь буфет; люди пыта- лись было возмущаться, но потом поняли, что так дру- гие, уже побежавшие за посудой, опередят их, и побе- жали сами тоже. Все повскакивали со своих мест; в уз- ких дверях, куда мог пройти одновременно только один человек, началась страшная давка. «А вам я вообще ничего не дам, так наказала барыня, – злобно шепнула, воспользовавшись суматохой, Иеремия Талю. – Убор- щицу и лишили права исполнять обязанности еще и бу- фетчицы за то, что она вчера позволила вам есть». «Что же она должна была сделать, по-вашему?» – с усмеш- кой спросил Таль. «Вырвать у вас из рук еду и прогнать вас, – сказала Иеремия. – Я именно так и сделаю, точ- |