Демократия и сложность. Реалистический подход. Дзоло 2010. Серия п о лит и ческа яте ори я
 Скачать 7.66 Mb.
|
|
La teoria comu- nista dellestinzione dello Stato. Bari: De Donato, 1974. 41 Реабилитация практической философии нем См. два классических тома Rehabilitierung der praktischen Philosophie, ed. Riedel M. Freiburg: Rombach, 1972-1974; также Riedel M. Metaphysik und Metapolitik. Studien zu Aris- 73 аристотелевской традиции стала также ностальгическим призывом к республиканской традиции аристотелевских гражданских добродетелей. Этот призыв можно найти в важных ив других отношениях работах Джона Поукока, Аласдера Макинтайра и ком- мунитаристов»43. Прежде всего, произошло восстановление либерально-демократической мысли по линиям естественного права и договорной теории, которые появились в работах таких авторов, как — упомяну лишь некоторых — Рональд Дворкин, Роберт Нозик, Брюс Акерман и особенно Джон Ролз. Чуть ниже я непосредственно рассмотрю тезисы Ролза, которые являются образцовым выражением современного политического морализма44. По моему мнению, отказ от предрассудков, свойственных позитивизму и марксизму, может быть шагом в правильном направлении. Однако опасность заключается в том, что на смену этим предрассудкам может прийти реабилитация этического подхода к политике, подхода, с которым пытались бороться и нео эмпиризм, и марксизм. Как я уже указал, рефлексивная эпистемология может рассматривать тезис этического когнитивизма, на котором основывается традиция европейского политического морализма, только как Окончание сна and the Atlantic Republican Tradition. Prince ton (NJ): Princeton University Press, 1975. P. 156-218; cm .: Ma- кинтайр А После добродетели. М Академический проект 2000; Walzer М Philosophy and Democracy // Political ТЪеогу. 1981. Vol. 9. № 3. P. 379-399. 44 См Дворкин P. Оправах всерьез. M.: РОССПЭН, 2005; Но зик Р Анархия, государство и утопия. М ИРИСЭН, 2008; Ackerman В.А. Social Justice in the Liberal State. New Haven (Conn.): Yale University Press, 1980; общую критику этических версий либерализма см Bellamy R. Defining Liberalism: Neu tralist, Ethical or Political? // Bellamy R. (ed.). Liberaliasm and Recent Legal and Social Philosophy. Suppl. 36, Archiv für Re chts- und Sozialphilosopie, Stuttgart: Franz Steiner Verlag, Д. Дзоло. Демократия и с ложность вопиющую «деонтологическую ошибку. Различные доктрины познаваемости нравственных предписаний, по сути дела, черпают свою нормативную силу из постулированной онтологии. Объективной основой, на которой зиждутся притязания универсальной морали на нормативную силу, является существование естественного порядка. Притязает ли постулированная онтология на свою доказуемость, как в аристотелевской традиции или томизме, или, как предполагал Кант, онтология зиждется на интуиции, универсальные моральные системы все равно требуют какой-то гностической позиции, превосходящей глубокий метафизический оптимизм. Моральные ценности позна ваемы и потому имеют силу, но лишь постольку, поскольку мир существует объективно, и его порядок строго доказуем. Согласиться стем, что системы деон- тологической этики основаны на возможных комбинациях субъективных предпочтений, в особенности традиций или мистических верований, нельзя. Рефлексивная эпистемология, наоборот, стремится опровергнуть противопоставление когнитивного аспекта, который имеет отношение к фактами этико оценочного аспекта, включающего субъективные предпочтения и моральные предписания. Как мы видим, водном отношении рефлексивная эпистемология, в сущности, утверждает, что язык теории, даже на высших научных уровнях, не может не включать элементы оценки. А в другом отношении рефлексивная эпистемология предлагает четкое различие между аксиологическим измерением оценок и деонтологическим измерением предписаний, норм. Первое составляют суждения, не притязающие на статус обобщений предписывающего характера. Предпочтения, выражающиеся в таких суждениях, сугубо субъективны, знают свою природу и намерены оставаться на своем месте. Это происходит даже в тех случаях, когда вопрос ценности косвенного предписания, вопрос о том, какие оценки можно принимать в тех или иных. Сложность И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ рамках, остается открытым, что ясно продемонстрировал Мишель Фуко. С другой стороны, предписания утверждают императивный, зачастую универсальный характер определенной ценности или системы ценностей, тем самым продвигая категорические ожидания общего подчинения этим предписаниям46. Таким образом, ясно, что в контексте этой позитивистской по своему происхождению полярности фактов ценностей следует уступить место различию между языком теории (или науки) и языком предписаний. Язык теории необходимым образом включает ценностные суждения, но исключает предписания. Язык предписаний не только выражает оценки, но и утверждает предписывающую силу определенной ценности или определенной системы ценностей, из которых можно вывести притязание на универсальность, рациональность и обусловленную этими свойствами Д. Дзоло. Демократия и с ложность Согласно широкой концепции власти как социальной дисциплины, трудно провести различие между предписаниями в строгом смысле (например, юридическими предписаниями, подкрепляемыми возможным применением силы и другими видами оценочной коммуникации, которые могут оказывать влияние на поведение людей или формировать это поведение. В этом отношении семью, школу, больницы, научные учреждения, средства массовой информации и особенно психиатрические больницы следует рассматривать как языковые игры, асимметричные и предписывающие по своей природе, не ограничивающиеся языковыми структурами коммуникации и сознательными мотивами социальных субъектов. Я признателен Эмилио Санторо за стимулирующее обсуждение этого вопроса, заслуживающего, впрочем дальнейшего исследования. См Фуко М Надзирать и наказывать Рождение тюрьмы. М Ad Marginem, 1999. 46 Под оценочными, ноне предписывающими суждениями я понимаю утверждения следующего типа Это печальная песня, «Мэри хорошая девушка, Эти цветы хорошо пахнут, Это скучная книга, Стена желтая. Предписывающими суждениями я называю утверждения следующего типа Аборт — это преступление, Жизнь неприкосновенна, Лгать безнравственно, Частная собственность — естественное право, Существует обязанность повиноваться политическим властям общеобязательность. Кроме того, должно казаться столь же очевидным, что признание неизбежно оценочной природы языка теории исключает как объективность научного знания, таки возможность основания на этой теории систем предписывающей этики. Как только признано, что знания, даже в наиболее строгих формах, никогда не w ertfrei 47, обнаруживается, что, если брать знания в качестве основания моральной деонтологии, это становится произвольным возведением знаний в ранг общих правил поведения того, что фактически является результатом субъективных оценок, конвенций и методологических решений stat p ro ration e v o lu n ta s48. В сущности, это пример скорее «деонтологической ошибки, при совершении которой нормативная ценность придается частным оценками решениям, нежели натуралистической ошибки в соответствии с классическим доводом Юма, запрещающим совершать логический шаг, ведущий от сущего к «должному»49. Итак, этические доктрины не могут претендовать на какую-то онтологическую обоснованность или особую рациональность. Эти доктрины — системы убеждений, в разной степени утвердившихся в обществе и составляющих часть общей совокупности обычаев, практических правили символических кодов, которые группы и индивиды выбирают в качестве основы своей социальной жизни. Эти системы убеждений образуют неотъемлемую составную часть фольклора, передаваемого культурной традицией из поколения в поколение. Общая функция этих систем убеждений, как и любой иной социальной структуры, заключается в уменьшении присущей среде существования сложности. Сложность И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ Свободны от ценностей нем Вместо разумного основания выступает воля лат Более аналитическое рассмотрение см. в статье Zolo D. Theoretical Language, Evaluations and Prescriptions: A Postem- pricist Approach // Pattaro E. (ed.). Reason in Law. Milan: Guif- fre, 1988. Vol. 2. P. 371-388. 77 Это уменьшение сложности происходит в результате предварительного отбора вариантов решений, который позволяет людям быстрее и последовательнее принимать решения. Особая функция систем убеждений состоит в обеспечении стандартизованных оснований для предпочтения одних образов поведения и исключения других, опираясь на некий код, который определяет всевозможные человеческие действия как морально дозволенные, недозволенные или обя зательные. За исключением решений, принимаемых отдельными субъектами, которые действуют в условиях различных степеней свободы и осознания, этические системы не выдвигают других притязаний на господство, кроме требования соответствия поведения индивидов определенным общим правилам. Сформулирую мысль несколько иначе. У этических, равно как у юридических и политических систем, нет никакого основного правила, которое придавало бы им внутренне обязывающую силу. Это утверждение справедливо не только в отношении нравственных норм, выведенных из мифических или религиозных космогоний. Оно справедливо (и, возможно, в еще большей степени справедливо) в отношении современных систем формальной этики, оправдываемых интуицией нравственного сознания. Отто Нейрат заметил, что в древности этика, наряду суголовным правом, возникла как теория греха и, следовательно, как доктрина божественных запретов. Таким образом, для Нейрата категорический императив был ничем иным, как остатком теологии — божественного права, отлученного от своего субъекта и построенного как право, логически произвольный конструкт, звучащий как предложение сам себе сосед, живущий без соседей»50. Кантианская этика, точно также как любая другая универсальная этика, является этикой, не имеющей основания. Такие системы не могут взывать ник какому Д. Дзоло. Демократия и с ложность См Zolo D. Reflexive Epistemology. Р. 147-153. 78 основанию, теоретическому или практическому, по которому им следует повиноваться. Оправдывая авторитет морали, даже самый решительный современный защитник императивного характера морали может лишь обратиться к интуитивной природе категорических предписаний. У Канта нравственность человека служит постулатом практического разума, стоящим на том же уровне, что и существование Бога и бессмертие души. Это постулат, который, по признанию самого Канта, не подлежит доказательству на уровне чистого разума. Скорее, этот постулат апеллирует к первенству практического разума. Таким образом, отрицание внутреннего доказательства категорического императива не допускает его рационального доказательства. Учитывая предложенные современной антропологией убедительные доказательства исторической относительности этических и религиозных убеждений, удивительно, что основатель самой выдающейся этико политической системы нашего времени, Джон Ролз51, не внес ничего нового в этот тип догматического оправдания морали, не говоря уже о выдвижении возражений против такого оправдания. Как и у Канта, все здание неодоговорной теории Ролза зиждется на врожденной интуиции, утверждающей, что люди по природе своей — существа нравственные, или на естественном чувстве справедливости, существующем в каждом из нас. Нимало не пытаясь превзойти интуитивное основание этики Канта, Ролз поглощен совершенно противоположной задачей он стремится продемонстрировать точное совпадение своей позиции. Сложность И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ См Ролз Дж Теория справедливости. Новосибирск Издательство Новосибирского государственного университета, 1995. Более недавнюю общую оценку политической философии Ролза см. в сообщении Symposium on Rawlsian The ory of Justice: Recent Developments // Ethics. 1989. Vol. 99. № 4. P. 695-944. 52 Ролз Дж Теория справедливости. С. 48-52, 53-55, 500. 79 с позицией Канта. Убежденный в превосходстве этики Канта над этикой Бентама, Ролз приходит к выводу о том, что договорная теория превосходит утилитаризм, и не предпринимает ни малейшей попытки дать новые ответы на реалистичные и исторические критические замечания, выдвинутые против договорной теории на протяжении по меньшей мере двух столетий Юмом, Гегелем, Марксом, Вебером и Шумпетером. В результате неодоговорная теория Ролза ничем не отличается от классической договорной теории. Поэтому критика классической договорной теории применима и к неодоговорной теории. Если в творчестве Ролза и есть какой-то элемент новизны, он заключается в поиске конечного основания формальной и процедурной природы оправдания. Вместо аргументацион ной фикции естественного состояния и первоначального договора Ролз предлагает аргументационную фикцию исходного положения и завесы неведения, которую, по его собственным словам, следует понимать как процедурную интерпретацию кантианской концепции автономии и категорического императива. Завеса неведения, как ныне хорошо известно, требует от людей, которые заключают первый, исходный договор, согласия с правилами, которые с этого момента будут регулировать их жизненные планы без знания этих правил или их способности прогнозировать дальнейшее течение жизни людей, согласившихся им повиноваться. Это изобретение явно соответствует выдвинутому Кантом требованию нейтрализовать эмпирических индивидов в той мере, в какой это необходимо для того, чтобы сделать индивидов анемичными ноуменальными сущно стями, то есть свободными и равными субъектами, способными принимать решения объективно и su b Д. Дзоло. Демократия и с ложность Ролз. Теория справедливости. С. 26; Rawls /. Well-Ordered Society // Laslett P, Fishkin J. (eds.). Philosophy, Politics and Society. P. 6-20. 54 РопзДж. Теория справедливости. Со Однако трудно вообразить какую-то схему рационального решения, которое можно было бы еще более удалить от действительной рациональности принятия политических решений в современных обществах. В этом контексте рациональное принятие решений означает попытку снижения риска разочарования в наших собственных ожиданиях, то есть попытку снизить на основании самой точной информации, какую только можно получить, неопределенность, присутствующую в наших решениях. Риторическое изобретение исходного положения и завесы неведения означает, в сущности, следующее в политике моральное принятие решений возможно только при условии, что индивиды пренебрегают своей личностью и вместе с нею своим положением неравенства и зависимости. Именно такое допущение делает возможным посылку универсальной разрешимости социальных конфликтов посредством переговоров, потому что даже наименее преуспевающие члены общества, как в притче Менения Агриппы56, наделяют политические институты легитимностью, ощущая себя членами одного тела и настраивая себя на социальное сотрудничество в рамках справедливого и демократического режима57. В действительности члены социальных групп, по крайней мере их большинство, оправдывают свои Сточки зрения вечности лат Легенда гласит, что, когда римский плебс в 494 году дона шей эры удалился на Авентин, бывший консул Менений Аг риппа успешно уговорил плебеев вернуться, рассказав им притчу о желудке и членах. Жило некогда тело, члены которого отказались кормить желудок — по их мнению, брюхо вечно только брало, ничего не отдавая. Когда сами члены стали чахнуть, они, наконец (и слишком поздно, поняли, что брюхо питало их точно также, как они кормили его. Совершенно таким же образом ни сенат не мог функционировать без народа, ни народ не мог существовать без сената (см Ли вий Т История Рима от основания города. Кн. II, 32. С. 8-12). 37 РолзДж. Теория справедливости. С. 19. II. Сложность И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ политические структуры, но делают это начиная с исторических и социологических условий, определяющих распределение ресурсов, преимуществ и статуса в своих группах. Такое оправдание, особенно в дифференцированных обществах, имеет мало общего скате гориями универсальной этики. Это — узкое, условное и весьма непостоянное оправдание. Вместо того чтобы рази навсегда согласиться с общими и неизменными этическими принципами (и сопряженными сними критериями распределения, организованные группы и индивиды оказываются постоянно вовлеченными в цепь взаимосвязанных витков взаимодействия, входе которых получают проявление потенциал конфликта и испытываемая каждой группой потребность в безопасности. Кроме того, это взаимодействие позволяет достичь неизбежно шаткого равновесия различных систем ожиданий разных социальных субъектов. Вовсе не опираясь на критерии распределительной справедливости, производимое современными политическими системами распределение ресурсов, особенно в демократических режимах и государствах всеобщего благосостояния, следует логике оппортунистической атрибуции. Ожидания групп, которые объединяются и представляют основные интересы социального организма, удовлетворяются или не удовлетворяются в результате изменения политического равновесия. Это равновесие учитывает организационные возможности, возможности возникновения конфликтов и функциональную важность других социальных субъектов, ас другой стороны, вообще не Впрочем, аксиоматизированная теория социального выбора сама предполагает невозможность коллективных решений, которые были бы последовательными и оправданными с деонтологической точки зрения то есть теория дистрибутивной справедливости не может основываться на принципе этического когнитивизма. См Sen А.К. The Impossibility of a Paretan Liberal // Journal of Political Economy. 1970. Vol. 78. № l.P. 152-157; Эрроу КДж Коллективный выбор и индивидуальные ценности. МГУ ВШЭ, Д. Дзоло. Демократия и с ложность учитывает того, что существование этих групп в большей или меньшей степени зависит от естественной или общественной лотереи. Даже в самых демократических режимах социальные конфликты регулируются авторитарным установлением критериев распределения, которые слабо соотносятся с какими-то этическими основаниями законов и политических обязательств. Даже требования профсоюзов и интуитивные критерии социальной справедливости, которые эти требования в известном смысле выражают, имеют свойство моделироваться в соответствии с этой сегментарной и разнородной социальной феноменологией, а не выступать противнее во имя какого-то универсального морального кодекса. Не менее уместны и возражения, выдвигаемые с позиций социальной сложности. Книга Ролза Теория справедливости — исполненное уверенности утверждение ценности представительных институтов, сделанное как разв тот момент, когда одной из самых серьезных проблем, возникающих в передовых индустриальных обществах, является кризис представительства. Книга Ролза — это оправдание упорядоченного общества сотрудничества, руководствующегося ясными, простыми, универсальными и пользующимися всеобщим признанием принципами, и это оправдание сделано в то время, когда главными проблемами постиндустриальных обществ на самом деле становятся упадок стандартов рациональности политических действий и условность и множественность ценностей и форм социальной принадлежности. Эта книга по социальной теории, начинающаяся с эпистемологической посылки методологического индивидуализма, опубликована в то самое время, когда социология сложных обществ уделяет максимум внимания гомологизирующим механизмам крупных См Offe |