Хрестоматия Хомской. Содержаниепредисловие ко второму изданию теоретические основы нейропсихологии
 Скачать 4.93 Mb.
|
|
499 Несмотря на то что нарушения интеллектуальной деятельности, возникающие в этих случаях, носят гораздо более стертый характер, внимательный анализ показывает, что они относятся к той же группе и что в них отчетливо выступает невозможность выработать внутреннюю программу действия и подчинить ей отдельные операции. Именно в связи с этим решение задачи приобретает характер непосредственных проб и ошибок, примериваний случайно взятых элементов, и мы можем легко констатировать начальные проявления того распада структуры интеллектуальной деятельности, грубые формы которого мы только что описали Г. Ратклиф ПРОСТРАНСТВЕННОЕ МЫШЛЕНИЕ, ВРАЩЕНИЕ В УМЕ И ПРАВОЕ ПОЛУШАРИЕ 1 Хорошо известно, что показатели выполнения перцептивных и пространственных задач могут быть избирательно нарушены при поражениях правого полушария мозга. Снижение показателей при выполнении этих заданий может объясняться нарушениями на уровне зрительного восприятия (D. Kimura, 1963; Я. Lansdell, и др, памяти (В. Afilner, 1965 и др, оценки пространственных отношений (Е. De Re ny et al., 1977; В. Afilner, 1965 и др, «манипулятивно пространственным аспектом задачи (J. E. Le Doux et al., 1977) или односторонним пространственным игнорированием и др. Однако в литературе периодически встречается мнение о том, что может быть нарушен более высокий, абстрактный уровень анализа пространства. Так, Т. Лермит и О. Треллес (1933) упоминают о нарушениях пространственного мышления в связи с конструктивной апраксией, О. Зангвилл и его сотрудники (J. McFie et al., 1950 и др) включают нарушения пространственного мышления и концептуально пространственной деятельности в синдром зрительной агнозии, Д. Коган (1960) описывает нарушения топографической ориентации, являющиеся у его пациентов следствием потери чувства пространства». Маловероятно, чтобы все эти авторы имели ввиду один и тот же дефект, однако для объяснения этих явлений всеми ими применяется термин расстройства пространственного мышления (A. L. Benton et al., 1974 и др. (...) Он предполагает, что пространственные расстройства, наблюдаемые при локальных поражениях мозга, могут иногда включать компонент, который не сводится к нарушениям оценки ими запоминания зрительного материала. Высокоуровневый компонент этого рода может быть описан скорее как когнитивный, чем перцептивный, и любая информация о мозговых механизмах когнитивной обработки пространственной информации представляла бы значительный интерес. Хотя межполушарные различия в когнитивной переработке геометрической информации были показаны на материале больных, перенесших комиссуротомию (L. Franco, R. Sperry, 1977), прочие данные относятся преимущественно к анализу индивидуальных случаев с правополушарной локализацией поражения. Однако дефекты этого высокого уровня переработки пространственной информации не могут быть строго связаны с правосторонними поражениями до тех пор, пока небу дут получены статистически значимые различия между сравниваемыми группами больных с поражениями правого и левого полушарий. Далее, используемое задание должно быть таким, чтобы снижение показателей не могло быть сводимым к нарушениям восприятия, памяти или исполнительного звена (как, например, в том Rafcliff G. Spatial thought, mental rotation and the right hemisphere // Neu ropsychologia. 1979. V. 17. № 1. Пространственное мышление, вращение в уме и правое полушарие 501 случае, когда используется конструирование. Эти требования, как правило, не соблюдаются. Хотя нарушения способности выполнять обратимые пространственные операции на уровне мышления были описаны в связи с другими симптомами теменных поражений Н. Буттерсом и его коллегами (N. Butters, Ми др, их право и левополушарные группы больных не различались статистически значимо в том случае, если они были уравнены по предполагаемой тяжести поражения (N. Butters et al., В данной работе делается попытка выявить специфический вклад правого полушария в одну из форм пространственного мышления при помощи методики, удовлетворяющей вышеописанному критерию. Больные с очаговыми поражениями мозга должны были находить правую и левую руку на схематических рисунках человечков в двух эквивалентных экспериментальных условиях, различавшихся только расположением человечков (прямым или перевернутым. Переориентация в уме предполагалась в качестве необходимого условия для определения правой левой стороны на рисунке перевернутых человечков. Было предположено, что больные с правосторонними поражениями будут избирательно иметь нарушения при выполнении этого варианта теста. (Группа с задними поражениями была разделена на левостороннюю заднюю 19); правую заднюю (n 18) и двустороннюю заднюю (n 11). Оставшиеся одиннадцать испытуемых («незадняя» группа) имели поражения, не затрагивающие задние отделы мозга. От испытуемого требовалось в каждой попытке сказать, какая рука человека была обозначена черным диском. Вначале опыта испытуемому показывался человечек в положении А (но без обозначения правой и левой стороны) и его внимание обращалось на черты лица и пуговицы. Ему сообщалось, что вовремя тестирования ему будут показаны серии схематических рисунков человечков человечек может располагаться лицом (в этом случае черты лица и пуговицы будут видны) или спиной к нему (в этом случае ни черт лица, ни пуговиц видно не будет, и что человечек может как стоять прямо, таки быть перевернутым вниз головой. Испытуемому далее сообщалось, что одна из рук фигуры будет отмечена черным диском и что его задача будет заключаться в том, чтобы сказать правая или «левая», как только он поймет, какая именно рука отмечена. Давались две тренировочные попытки, при этом ошибки не корригировались экспериментатором, условие задания объяснялось снова, если это было необходимо. Чтобы установить, что испытуемые верно употребляли слова правое иле вое, были предприняты 24 дополнительных опыта, в которых стимулами являлись простые пары кружков — один белый, другой черный, разделенные вертикальной чертой. От испытуемого требовалось сказать справа или слева в зависимости оттого, с какой стороны располагался черный кружок. Двенадцать таких проб давались до основной серии опытов и двенадцать — после. Только четверо испытуемых (двое с задними левосторонними поражениями и двое с задними правосторонними поражениями) имели ошибки при простой оценке правойили левой стороны, и во всех случаях эти ошибки спонтанно и быстро корригировались перед следующей попыткой. Ни один из испытуемых не сделал более двух ошибок. (...) Нейропсихология мышления При предъявлении перевернутых стимулов группа больных с правосторонними задними поражениями имела большее число ошибок, чем контрольная группа, группа больных с задними левосторонними поражениями и группа с «незадними» поражениями. Других различий между группами больных обнаружено не было. Выявленные в этом исследовании нарушения переориентации стимулов в уме, связанные преимущественно с задними правосторонними поражениями, не могут бытьобъяснены за счет дефектов зрительного восприятия или памяти. Если бы группа больных с задними правосторонними поражениями не могла различать местоположение в пространстве черного и белого кругов, обозначающих руки человечков, или же страдала от грубого левостороннего игнорирования, то нарушения, вероятно, имели бы место как при вертикальном, таки при перевернутом предъявлении стимулов. В эксперименте прямо не использовалась загрузка памяти, и ответ, требовавшийся от испытуемых, будучи вербальным, не был в достаточной степени затрудненным, чтобы существенно влиять на показатели деятельности. Если бы дефекты, лежащие в основе этих нарушений, являлись какой либо формой нарушения ориентировки в правом — левом, тов этом случае можно было бы также предполагать, что испытуемые имели бы нарушения в обоих вариантах теста, а также то, что больные с задними поражениями левого полушария имели бы большую степень дефекта, чем больные с поражениями задних отделов правого полушария. Разумеется, сниженные показатели группы больных с задними левосторонними поражениями для вертикального положения могут быть отражением некоторого негрубого нарушения ориентировки в правом — левом, поскольку задание в этом случае является аналогичным некоторым клиническими экспериментальным тестам, направленным на исследование этой способности (A. L. Ben ton, 1959; М. Critchley, Если перечисленные положения верны, то результаты подтверждают предположение, основанное на клиническом материале (N. Butters et al., 1970; V. Mayer, 1954 и др) и экспериментальных работах, проведенных на здоровых испытуемых. Cohen, 1975; R. L. Taylor, 1972), о том, что правое полушарие специфическим образом участвует в решении задач на вращение в уме и, следовательно, водной из форм пространственного мышления Б. Милнер ПОВРЕЖДЕНИЯ ЛОБНЫХ ДОЛЕЙ МОЗГА У ЧЕЛОВЕКА 1 Б. Милнер (1963) на большой группе испытуемых четко показала, что «лобные» больные очень плохо выполняют задачу классификации карточек, предложенную Грантом и Бергом. В этой задаче перед испытуемым раскладывают четыре карточки, на которых изображены один красный треугольник, две зеленые звездочки, три желтых крестика и четыре голубых кружка. Затем испытуемому дают пачку из карточек, которые нужно разложить на кучки под образцами. На карточках, имеющихся в пачке, находятся те же изображения, но отличающиеся по цвету, форме или числу. Например, там может находиться карточка с двумя красными крестами, которая будет похожа на первый образец по цвету, на второй — по числу и на третий — по форме. Если испытуемый поместит эту карточку под первым образцом, экспериментатор говорит правильно в случае, если классификация должна производиться по цвету, испытуемый должен понять, что все остальные карточки следует разложить по цвету, не обращая внимания на другие особенности. После того как 10 последовательных карточек раскладываются правильно без предупреждения, принцип классификации меняется теперь карточки нужно раскладывать по форме. Если испытуемый продолжает раскладывать карточки по цвету, ему говорят неправильно, ион должен открыть новый принцип классификации. Снова после 10 правильно разложенных карточек без предупреждения производится переход к классификации по числу. Последовательная смена трех принципов классификации вновь повторяется. Испытуемый продолжает раскладывание карточек, пока он дважды не разложит по 10 карточек правильно во всех категориях или пока у него не кончатся карточки. У больных с односторонним повреждением дорсолатеральной области лобной доли («латерально лобные) обнаруживались значительные нарушения в этом тесте. Обычно они обучались первому принципу классификации (хотя у некоторых проявлялось исходное предпочтение одного из принципов, которое они никогда не могли преодолеть, но затем лишь с большим трудом совершали переход ко второму принципу или вообще не могли этого сделать. Они делали больше персе веративных ошибок (выбор карточек, который был бы правильным, если бы принцип не изменился) и осуществляли меньше переходов с категории на категорию, чем контрольная группа больных с повреждениями задних отделов коры. Удивительно, что больные с орбитально лобными повреждениями не отличались по выполнению задачи от контрольной группы. Лобные больные вообще способны были решить эту задачу по уровню интеллекта, многие из них указывали вначале Милнер Б. Физиологическая психология. М Мир, 1973. С. 523–525. Нейропсихология мышления что карточки можно рассортировать по форме, цвету или числу элементов, но, как только они фиксировали внимание на одном из возможных решений, казалось, что они забывали о возможности какого либо другого решения. (Б. Милнер (1964) обнаружила неожиданно резко выраженные нарушения у лобных больных в тесте на прохождение контактного лабиринта, которые были выражены значительно сильнее, чему всех остальных групп с повреждениями коры, за исключением больных с тяжелыми расстройствами памяти, возникающими при двусторонних повреждениях медиальной части височной доли. При исследовании выяснилось, что по характеру ошибок лобные больные отличались от всех остальных. Вместо того чтобы вернуться к предыдущей точке лабиринта, если они сделали ошибку, они продолжали двигаться вперед, или проходили лабиринт по диагонали (в нарушение правил, или повторяли тот же путь. Они знали, что этого нельзя делать, но, по видимому, былине способны регулировать свои импульсивные дей ствия. Возможно, что лобные больные удерживают единственную цель — достичь конца лабиринта и испытывают затруднения при подавлении этой цели, когда она вступает в конфликт с системой других требований, подобных правилам, установленным в тесте. Когда для больных с различными повреждениями мозга было подсчитано число нарушений правил, обнаружилось, что лобные больные совершают их значительно больше, чем любая другая группа. Эти данные подтверждают прежние наблюдения, согласно которым «лобные» больные испытывают затруднения при необходимости изменить свое поведение, если оно перестало соответствовать обстоятельствам. Как и у многих животных с повреждениями лобных долей, влияние внешней мотивации оказывается ослабленным, или, говоря более точно, в случаях, когда следует учесть несколько конфликтных видов мотивации, больные испытывают затруднения при переключении от одной к другой С. Вейнштейн НАРУШЕНИЯ КОМПЛЕКСНЫХ СПОСОБНОСТЕЙ ПРИ ОДНОСТОРОННИХ МОЗГОВЫХ ПОРАЖЕНИЯХ 1 Изучались эффекты воздействия мозговых поражений на способность различения размеров трехмерных фигуру испытуемых с ранениями мозга и 20 контрольных испытуемых без мозговых ранений (S. Weinstein, 1962). Задачей испытуемого было ощупать деревянный куб и затем попытаться найти куб того же размера средина бора кубов. Удивительно, что группа больных с односторонними поражениями правого полушария в среднем имела большее число ошибок, чем группа больных с левосторонними поражениями и контрольная группа. Показатели контрольной группы и группы больных с левосторонними поражениями статистически не различались. Можно было бы думать, что дефект, наблюдаемый в группе больных с поражениями правого полушария, просто отражает большее число больных с поражениями теменной области в данной группе. Однако это было не так теменное поражение имели около трети больных с правосторонними и около трети больных с левосторонними поражениями. Для того чтобы исключить некоторые сенсорные факторы, которые могли бы обусловливать эти нарушения, мы рассмотрели показатели тех испытуемых, у которых различение размеров было статистически значимо снижено, в зависимости как от стороны поражения, таки от состояния чувствительности руки. При сравнении индивидуумов с односторонними поражениями правого и левого полушария мы получили статистически значимые различия по показателям 11 из 19 больных с правосторонними поражениями показали нарушения восприятия размера, в то время как этот дефект имели только 4 из 23 человек с поражениями левого полушария. Поскольку нас интересовало взаимоотношение между фактором поражения правого полушария и наличием дефектов различения двух прикосновений, мы сравнили группу испытуемых с поражениями правого полушария с этим сенсорным дефектом и группу испытуемых с поражениями левого полушария, имевших аналогичный дефект. Значения были достоверными. Все 6 больных с правосторонними поражениями и нарушениями различения двух прикосновений имели дефекты оценки размеров, и только 1 из 5 человек с левосторонними поражениями и с дефектами различения двух прикосновений имел этот дефект. (Очевидно, что для возникновения нарушений тактильного различения размеров при поражениях мозга существенны два фактора поражение правого полушария и дефекты различения двух прикосновений. Поражения правого полушария не приводят к нарушениям всех аспектов тактильного восприятия. Вейнштейи и др. (1958) использовали тест на различение Weinstein S. Functional cerebral assymetry // Kinsbourne M. (ed.). Assymetrical function of the brain. Cambridge, 1978. Нейропсихология мышления текстуры, аналогичной по процедуре тесту на различение размеров трехмерных фигур. Несмотря на сходство тестов, исследование различения размеров показало отчетливую зависимость величины дефекта от стороны поражения, однако исследование различения текстуры этой зависимости не выявило. Удивительные различия между результатами выполнения этих двух тестов, один из которых показывает, а другой не выявляет дифференциального эффекта стороны поражения, могут отражать различия между собственно тактильными и пространственными параметрами восприятия НЕЙРОПСИХОЛОГИЯ РЕЧИ А. Р. Лурия О ДВУХОСНОВНЫХ КЛАССАХ АФАЗИЧЕСКИХ НАРУШЕНИЙ РЕЧИ. ПРОБЛЕМА Известно, что речь является формой общения, при которой мысль использует коды языка. Еще со времени Ф. де Соссюра (1922) и затем Р. Якобсона (1972) в языке различались две составные части, без учета которых нельзя понять основные классы афазий. Первая из них заключалась в системе иерархически построенных кодов, с помощью которых используемые в языке звуки вводились в систему определенных фонематических противопоставлений, а обозначающее предметы слово вводилось в систему понятий. Этот класс явлений языка обозначался упомянутыми авторами как парадигматический. Вторая составная часть языка имела другую природу. Она связывала элементы речи в плавное высказывание, которое опиралось наряд синтаксических средств, соотносящих подлежащее со сказуемым, а оба этих члена предложения — с дополнениями. Этот класс явлений языка, необходимый для плавной речи, обозначался в языкознании как синтагматический. За последние десятилетия психолингвистика сделала серьезные шаги для уточнения обоих классов явлений. С одной стороны, было доказано, что слово имеет сложное психологическое строение, что оно не только включает в свой состав обозначение определенного предмета (предметную отнесенность»), но и выполняет функцию анализа и обобщения обозначаемого им предмета, вводит его в сложную систему отношений, которые и составляют подлинное значение слова, и что это значение слова развивается в онтогенезе, меняя как свою познавательную структуру, таки свой психологический состав (Л. С. Выготский, 1934). 1 Проблемы афазии и восстановительного обучения / Под ред. Л. С. Цветковой. М Изд во Моск. унта. С. 5–15. Нейропсихология речи С другой стороны, было показано, что и усвоение синтаксического строения высказывания представляет собой гораздо более сложный процесс, чем это предполагалось ранее. Современная психолингвистика (Н. Хомский, 1957, 1965, Мак Нил, 1966; Т. Бивер, 1970, 1972; и др) показала, что быстрое усвоение синтаксических форм, которое отличает развитие речи в онтогенезе, может быть объяснено только тем, что в их основе лежат некоторые общие правила, которые составляют глубинные структуры языка и которые сразу же усваиваются ребенком, и что именно эти универсалии (дающие основу для формирования интуитивного чувства языка, или «competence») лишь затем переводятся в развернутые формы грамматически построенного высказывания, различные для разных языков и составляющие процесс реальной речевой деятельности (Возникает вопрос какова же психологическая и психофизиологическая природа этих обеих основных составных частей речевого процесса Осуществляются ли они с помощью одних и тех же механизмов мозга или же каждая из них опирается на разные функциональные системы головного мозга, совместная работа которых только и может обеспечить использование двух упомянутых выше сторон языка в реальном речевом процессе? Но на этот вопрос нив психологии, нив психолингвистике еще нет достаточно полного ответа. Поэтому каждое наблюдение, позволяющее сделать вывод о нераздельности или обособленности мозговых механизмов, лежащих в основе этих двухосновных сторон речевой деятельности, может иметь большое значение. К решению этого вопроса и должна быть привлечена нейропсихология — особая ветвь науки, изучающая изменение сложных форм психической деятельности при локальных поражениях мозга, и та специальная часть нейропсихологии, которая за последнее время стала оформляться как пограничная область между психологией, неврологией и языкознанием и которая была названа нейролингвистикой (А. Р. Лурия, 1947, 1967, 1973 и др.). Эта область знания исходит из тщательного анализа тех основных форм нарушения речи (афазий), которые возникают при локальных поражениях мозга, и на основе этого анализа делает выводы о факторах, которые входят в состав речевой деятельности, и о роли, которую играют различные системы коры головного мозга человека в обеспечении речевых процессов. Мы используем данные наблюдений для ответа на поставленные выше вопросы, ссылаясь на материалы, которые были опубликованы нами в других сообщениях (АР. Лурия, 1964, 1967, 1969). |