Барт - SZ. Статья Г. К. Косикова Издание второе, исправленное урсс, Москва 2001
 Скачать 1.55 Mb.
|
|
Нашлись смельчаки, достаточно нескромные и безрассудно легкомысленные, чтобы попытаться расспросить графа де Ланти, но этот холодный и сдержанный человек сделал вид, что не понимает вопросов. Таким образом, после многочисленных попыток, разбившихся о непоколебимую осторожность всех членов семьи, никто уже не старался проникнуть в эту так тщательно охраняемую тайну. Великосветские шпионы, бездельники и политики, утомленные борьбой, сложили оружие и перестали искать ключ к этой загадке. *Дискурс объявляет неразрешимой загаданную им загадку: в рамках герменевтического кода этот прием можно назвать блокировкой (она часто применяется в полицейских романах) (ГЕРМ, Загадка 4 : блокировка). (49) Тем не менее и сейчас в этих блестящих залах несомненно находились философы, которые, глотая мороженое и шербет или ставя на столик допитый стакан пунша, говорили: — Я не удивился бы, узнав, что эти люди мошенники. Старик, постоянно где-то скрывающийся и появляющийся только в дни равноденствия и солнцестояния, весьма и весьма похож на убийцу... — Или банкрота... — Это почти одно и то же. Разорить человека иногда хуже, чем убить его! *РЕФ. Психология народов (Париж) и гномический код («Разорить человека...»). **СЕМ. Чары (о старике говорится, пусть иронически, что, подобно колдуну, он появляется только в магические дни года). (50) — Господа, я поставил двадцать луидоров, — мне следует, значит, сорок! — Возможно, сударь, но на столе их всего тридцать! 66 — Вот видите, какое здесь смешанное общество! Здесь нельзя даже играть... — Вы правы... Но кстати, вот уже месяцев шесть, как мы не видели Духа. Как вы думаете, это живое существо? — Э-э!.. Кто знает... Эти последние слова были произнесены около меня какими-то незнакомыми мне людьми, которые ушли *СЕМ. Сверх-природа (Экстра-мир и Ультра-время). **Все исчезнувшее во время карточной игры (как будто его сдуло ветром) выступает как символический эквивалент золота, появляющегося так, что мы не знаем, да и не стремимся узнать, откуда оно взялось: у него нет ни происхождения, ни предназначения. Золото (парижское) — это субститут выхолощенности (СИМ В. Золото, выхолощенность). (51) как раз в тот момент, когда я подводил итог мыслям, в которых сплелись свет и тьма, жизнь и смерть. В моем воспаленном воображении, так же как и перед моими глазами, являлись то празднество в самом разгаре его великолепия, то мрачная картина сада. *СИМВ. Антитеза : АВ : резюме. (52) Не знаю, сколько времени я провел в размышлениях об этих двух сторонах медали, олицетворяющих человеческую жизнь, *АКЦ. «Размышлять» : 1 : пребывать в процессе размышления. **Медаль — эмблема несообщаемости сторон: подобно разделительной черте, обозначающей Антитезу, металл непроницаем; и однако стороны сольются, Антитеза будет преодолена (СИМВ. Антитеза : АВ : срединность). (53) но меня внезапно привел в себя приглушенный женский смех. *АКЦ. «Раз мышлять» : 2 : перестать. **АКЦ. «Смеяться» : 1 : разразиться смехом. (54) Я на мгновение застыл, пораженный картиной, представившейся моим глазам. * Картина: родовой термин, риторически вводящий третий вариант Антитезы: вслед за оппозицией сада и зала, тепла и холода вызревает оппозиция молодой женщины и старика. Подобно другим формам Антитезы, эта также построена на противопоставлении двух слившихся тел, причем эта телесная антитеза в свою очередь возникает под действием физиологического акта — смеха. Будучи субститутом вскрика, обладая галлюцинаторным воздействием, смех расшатывает стену Антитезы, уничтожает грань между аверсом медали и ее реверсом, рушит «нормальную» парадигматическую перегородку, разделяющую холод и тепло, жизнь и смерть, одушевленное и неодушевленное. Кроме того, смех в новелле связан с кастрацией: именно «ради смеха» Замбинелла соглашается на предложение своих товарищей участвовать в розыгрыше Сарразина; именно в ответ на насмешку Сарразин пытается доказать свою мужественность (СИМВ. Антитеза : АВ : анонс). (55) По какому-то странному капризу природы, раздвоенная мысль, только что шевелившаяся в моем мозгу, вышла из него и стояла передо мной; она появилась из моей головы, как Минерва из головы Юпитера, великая и могучая, воплощенная в живых человеческих формах. Ей одновременно было и сто лет, и двадцать два года, она была и мертвой, и живой. *СИМВ. Антитеза : АВ : смешение (стена Антитезы преодолена). **РЕФ. В мифе о Минерве поражает не то, что богиня вышла из головы своего отца, но то, что она вышла оттуда «великая и могучая», в полном вооружении, до конца сформированная. Образ (фантазматический), 67 для которого Минерва служит моделью, никак не уточняется: он оказывается, сразу и непосредственно, включенным в реальность, в атмосферу салона; он написан как бы еще до собственного рождения и просто переводится из одной системы письма в другую, трансскрибируется, не ведая ни процесса вызревания, ни своего естественного источника. ***РЕФ. Хронология. Молодой женщине двадцать два года; старику сто лет. Двадцать два: подчеркнутая точность этой цифры создает эффект реальности и, благодаря метонимическому переносу, позволяет предположить, что старику ровно сто лет (а не около того). (56) Выбравшись из своей комнаты, как безумец из своей палаты, старичок ловко проскользнул за спиной гостей, увлеченных пением Марианины, как раз заканчивавшей каватину из «Танкреда». *СЕМ. Сверх-природность (безумие выходит за рамки «природы»). **СЕМ. Музыкальность. ***РЕФ. История музыки (Россини). (57) Казалось, он при помощи какого-то театрального механизма был поднят на поверхность прямо из-под земли. *СЕМ. Машина, механичность (уподобленный машине, старик принадлежит к внечеловеческому, неодушевленному миру). (58) В течение нескольких минут, мрачный и неподвижный, он приглядывался к праздничной толпе, шум которой, должно быть, достиг его ушей. Его внимание было с такой почти сомнамбулической напряженностью сосредоточено на вещах, что он, стоя в толпе людей, не замечал этой толпы. *СЕМ. Сверх-природность, экстрамир. **СИМВ. Антитеза : А : старик. (59) Внезапно он без всякой церемонии остановился около одной из самых очаровательных женщин Парижа, *СИМВ. Антитеза : АВ : смешение элементов. Смешение тел (нарушение Антитезы) отмечено не указанием на их близость (около), но внезапностью появления старика. Такое появление свидетельствует о том, что пространство, в которое вступает субъект, не было готово к тому, чтобы принять его, что оно было полностью занято другим человеком; молодая женщина и старик оказываются в пределах общего для них пространства — пространства, предназначенного для кого-то одного. (60) молодой, изящной и стройной любительницы танцев, с одним из тех лиц, свежих, как у ребенка, и таких тонких в своей розоватой белизне, что взгляд мужчины, казалось, должен был пронизывать их насквозь, подобно тому как луч солнца пронизывает прозрачное стекло. *СИМВ. Антитеза : В : молодая женщина. **Тело скопировано из Книги: молодая женщина ведет свое происхождение из Книги Жизни («с одним из тех лиц...» : множественное число указывает на некий суммарный, причем зафиксированный, зарегистрированный опыт). (СИМВ. Репродукция тел). ***Включать молодую женщину в символическое поле пока что преждевременно: ее портрет (семный) только еще начал обрисовываться. К тому же он изменчив: прозрачная, хрупкая и свежая женщина-ребенок превратится в № 90 в женщину с пышными формами, крепкую («тяжелую»), источающую, а не поглощающую свет, одним словом, в воплощение активности (а мы уже знаем, что такая активность связана с кастрирующим началом); пока что, однако, подчиняясь, несомненно, требованиям Антитезы, 68 дискурс способен противопоставить старику-машине только женщину-ребенка (СИМВ. Женщина-ребенок). (61) Они стояли передо мной, оба, вместе, соединенные и так тесно прижатые в толпе друг к другу, что незнакомец прикасался к газовому платью, к гирляндам цветов, к волнистым волосам и пышному поясу своей соседки. *Слияние двух тел отмечено с помощью двух коннотаторов: с одной стороны, это упругий ритм коротких синтагм (оба/вместе/соединенные/и так тесно прижатые), скопление которых создает Анаграмматический образ задыхающихся в объятии тел, а с другой — образ податливой, послушной материи (газ, гирлянда, волнистые волосы, пышный пояс), способной обвиваться, словно некая растительная субстанция (СИМВ. Антитеза : АВ : слияние). **В символическом плане мы присутствуем здесь при женитьбе кастрата: противоположные элементы тянутся друг к другу, кастрат завладевает женщиной (которая, со своей стороны, поддавшись таинственным чарам, о которых будет сказано позже, обвивается вокруг него): это — активная метонимия, благодаря которой в поле кастрации окажутся вовлечены молодая женщина, рассказчик и Сарразин (СИМВ, Женитьба кастрата). (62) Эту молодую женщину привел на бал госпожи де Ланти я. Она впервые была в этом доме, и поэтому я простил ей вырвавшийся у нее сдержанный смех, но все же поспешил остановить ее повелительным жестом, озадачившим ее и внушившим ей уважение к стоявшему подле нее человеку. *СИМВ. Женщина-ребенок (рассказчик обращается с молодой женщиной, словно с ребенком, совершившим глупый поступок). **АКЦ. «Смеяться» : 2 : прекратить. XXII. Вполне естественные поступки Существует мнение, что добротные структуры, полнокровные символы и глубокие смыслы вырастают на некоей нейтральной почве, состоящей из множества несущественных поступков, которые фиксируются лишь затем, чтобы создать впечатление «правдивости»: критика, собственно говоря, всегда исходила из мысли о том, что в тексте есть незначащие элементы, иными словами, нечто природное: прерогативы смысла возникают якобы за счет наличия не-смысла, который маркируется только затем, чтобы подчеркнуть его служебную, сугубо контрастивную роль. Между тем сама идея структуры несовместима с разделением материала произведения и его плана, незначимого и значимого; структура — это не план, не схема и не чертеж: в ней значимо все. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к простейшим (и потому, как может показаться, маловажным) проайретизмам, стандартная парадигма которых строится по типу: начинать/заканчивать или длиться/прекращаться. В этих довольно-таки часто встречающихся случаях (в нашем тексте: смеяться, быть поглощенным, скрываться, размышлять, связываться, угрожать, предпринимать и т. п.) явление или процесс, устанавливаемые с помощью нотации, увенчиваются концовкой и, по-видимому, начинают подчиняться определенной логике (которой 69 сопутствует появление темпоральности: суть классического повествования в том, что оно подчиняется некоему логико-временному порядку). Возникновение конца (слово, имеющее как раз не только логический, но и временной смысл) придает любому описываемому процессу внутреннюю напряженность, которая «естественным образом» предполагает предел, результат, разрешение, одним словом, кризис. Между тем кризис — это не что иное, как своего рода культурная модель, характерная для западных представлений об органической жизни (Гиппократ), о поэтике и логике (аристотелевские катарсис и силлогизм) и уже в наше время — о социально-экономической действительности. Вынужденный обозначать конец любого действия (финал, прерывание, завершение, развязка), текст-чтение указывает на собственную историчность. Конечно, это правило можно и нарушить, но лишь ценою скандала, ибо в этом случае окажется затронутой сама природа дискурса: смех молодой женщины может никогда не прекратиться, рассказчик может так и не выйти из своей задумчивости или же сам дискурс может вдруг задуматься о чем-нибудь постороннем, отвлечься от того, что ему надлежит сообщить, и предаться выписыванию собственного рисунка; любопытно, что у нас принято называть завязкой, или узлом (истории) именно то, что стремится быть развязанным; мы помещаем этот узел в начало кризисного процесса, а не в его конец; между тем узел — это как раз то, что прекращает, увенчивает и завершает всякое действие; он подобен росчерку под документом; отвергнуть это слово — концовку (концовку как слово) значит беззастенчиво отказаться от подписи, которой мы удостоверяем любое из наших «сообщений». (63) Она села возле меня. *АКЦ. «Присоединиться* : 1 : сесть. (64) Старик не пожелал расстаться со своей очаровательной соседкой и последовал за нею с молчаливой и беспричинной настойчивостью, свойственной глубоким старикам и делающей их похожими на маленьких детей. *РЕФ. Психология стариков. **СЕМ. Детскость. ***Кастрата влечет к молодой женщине, первый элемент антитезы тянется к своей противоположности, оборотная сторона медали — к лицевой (СИМВ. Женитьба кастрата). (65) Чтобы усесться подле молодой дамы, ему пришлось взять складной стул. Все его движения носили отпечаток какой-то мертвенной холодности, тупой нерешительности, столь характерных для движений паралитика. Он медленно, с осторожностью опустился на стул, *АКЦ. «Присоединиться» : 2 : присесть сбоку. **РЕФ. Физиология стариков. (66) бормоча при этом что-то нечленораздельное. Его надтреснутый голос напоминал звук, производимый камнем при падении в колодец. *Шум от падения камня в колодец не похож на «надтреснутый» звук голоса, однако коннотативная связанность фразы оказывается более важной, нежели точность метафоры; 70 коннотативная цепочка соединяет следующие элементы: инертность неодушевленного камня, могильную глубину колодца, прерывистость старческого голоса, контрастирующего с чистым, плавным и «мягким» голосом молодой женщины: означаемым здесь оказывается некая «вещь», искусственная и лязгающая, словно механизм (СЕМ. Механичность). (67) Молодая женщина тревожно сжала мою руку, словно стремясь найти защиту от какой-то опасности, и вся затрепетала, когда незнакомец, на которого она смотрела не отрываясь, *СЕМ. Чары. (68) обратил на нее взгляд своих мутно-зеленых глаз. Эти глаза были: лишены жизненного тепла и напоминали потускневший перламутр. *Хуже самого холода бывает лишь охладевший (потускневший) предмет. Лексия коннотирует представление о трупе, о смерти, принявшей человеческий облик; в трупе же подчеркивается самая пугающая деталь — открытые глаза (закрыть глаза мертвецу значит изжить в смерти то, что продолжает связывать ее с жизнью, окончательно умертвить мертвеца, сделать его по-настоящему мертвым) Что же касается определения мутно-зеленые, то в денотативном отношении оно здесь несущественно (неважно, какой именно цвет им обозначается), потому что с коннотативной точки зрения, это цвет глаз, лишенных способности видеть, — цвет мертвых глаз: это смерть цвета, который так и не сумел обесцветиться (СЕМ. Холод). (69) — Мне страшно, — прошептала она, склоняясь к моему уху. *СЕМ. Чары. (70) — Вы можете говорить громко, — ответил я. — Он очень плохо слышит. — Значит, вы его знаете? — Да. * Глухота старика (объясняющаяся его преклонным возрастом) нужна здесь для того, чтобы (косвенно) сообщить нам, что рассказчик владеет ключом ко всем нераскрытым загадкам: до сих пор мы были знакомы с рассказчиком только как с «поэтом» Антитезы; теперь же он изображается в ситуации рассказывания. В действие вступает проайретический код: знать историю/рассказывать ее и т. д. Как мы увидим в дальнейшем, этот проайретизм получит очень яркую символическую окраску (АКЦ. «Рассказывать» : знать историю). (71) Она решилась тогда внимательнее присмотреться к этому существу, для которого трудно было подыскать название на человеческом языке, этой форме без субстанции, бытию без жизни или жизни, лишенной движения, *Средний род, специфический род кастрата, выражен здесь через отсутствие у него души (одушевленности): в индоевропейских языках неодушевленность входит в само определение среднего рода: привативная копия (без...) — это диаграмматическая форма кастрированности, некая видимость жизни, которой недостает жизни (СИ M В. Средний род). **Портрет старика, на который здесь указано риторически и описание которого вскоре последует, берет свое начало в кадрировании, осуществленном молодой женщиной («решиться внимательнее присмотреться»); однако этот первичный голос вскоре затухнет, и описание продолжит уже сам дискурс: тело старика воспроизводит некую живописную модель (СИMВ. Репродукция тел). 71 XXIII. Живопись как модель Всякое литературное описание предполагает определенный взгляд. Создается впечатление, что, приступая к описанию, повествователь усаживается у окна, причем не столько для того, чтобы лучше видеть, сколько затем, чтобы сама оконная рама упорядочила то, что он видит: зрелище создается проемом. Таким образом, описать нечто значит прежде всего водрузить пустую раму — которую писатель-реалист повсюду носит с собой (и которая для него важнее, чем даже мольберт) — перед некоей совокупностью или континуумом предметов, остающихся неподвластными слову без этой поистине маниакальной операции (заставляющей вспомнить о комедийных эпизодах в кино); итак, прежде чем заговорить о «реальном», писатель, подчиняясь некоему исконному ритуалу, должен сначала претворить это «реальное» в нарисованный (обрамленный) предмет, после чего он получает возможность как бы снять этот предмет со стены, извлечь его из живописного полотна, одним словом, развоплотить (т. е. раскатать ковер кодов, установить отношение референции не между языком и референтом, а между самими кодами). Таким образом, реализм (весьма неудачное, и уж во всяком случае, неудачно трактуемое выражение) заключается вовсе не в копировании реального как такового, но в копировании его (живописной) копии: это пресловутое «реальное» словно боится всякого непосредственного прикосновения к себе, запрещает его и потому отодвигается все дальше и дальше, облекаясь в живописную оболочку, предохраняющую его от прямого словесного воздействия: наслаивающиеся друг на друга коды — вот девиз реализма. Таким образом, реализм занимается не «копированием», а «пастишированием» (посредством вторичного |