Курс. Террор дискуссии и практика

• Название: Террор дискуссии и практика
• Дата: 15.05.2022
• Размер: 1.16 Mb.
• Имя файла: ƒ« ¢ 3 ’¥àà®à.doc
• Тип: Глава; #530664
• страница: 2 из 17

3.1. "Местный" террор
Вопреки широко распространенному мнению, что террористическая деятельность в партии эсеров осуществлялась прежде всего ее Боевой Организацией, основная масса партийных террористических актов была совершена боевыми структурами местных организаций ПСР. Первые боевые партийные дружины возникли еще в 1903 г. в Северо-Западной области, где ими были организованы два покушения: в Бердичеве и Белостоке - на помощника пристава и полицмейстера¹⁶.

В ходе революции процесс образования эсеровских боевых дружин и отрядов разного уровня приобретает лавинообразный и во многом стихийный характер. Подавляющее большинство боевых дружин возникало по инициативе местных организаций и им же было подотчетно. Ни о планомерности этого процесса, ни о серьезном контроле сверху, ни о регламентированности прав и обязанностей их членов всерьез говорить не приходится. Впрочем, в условиях взрывоподобного роста партии, разгоревшейся революции, раскованности инициативы и демократическом характере отношений между партийным центром и периферией подобное положение было вполне закономерным. Многократные попытки руководства партии были направлены в годы революции не столько в сторону установления полного контроля за местными организациями и их боевыми дружинами (что было абсолютно нереально), сколько в сторону хотя бы некоторого ограничения порочной практики частных экспроприаций и «безответственных» террористических актов, от которых гибли невинные люди. Впрочем, подобные попытки «верхов» зачастую встречались в штыки «низами», обвинявшими их в «угашении революционного духа».

Наиболее массовыми являлись боевые дружины низовых местных организаций. Никакой четкой системы на практике не существовало. Их создавали там, где для этого были необходимые условия и силы. Боевые дружины возникали и на отдельных заводах и фабриках, из числа рабочих-эсеров, из членов крестьянских братств, при районных, уездных, городских, губернских и областных комитетах (о летучих отрядах при областных комитетах речь пойдет ниже). Порой даже в небольших городах и уездах существовало параллельно несколько эсеровских боевых дружин и отрядов различного подчинения. Н.И.Ракитников в 1913 г. писал: «В 1905-06 гг. не только ЦК и областные комитеты, не только даже губернские комитеты, а почти каждые уездный комитет, чуть ли не каждое сельское братство и районная или заводская организация заводили свою боевую дружину, вооружались, обучались обращению с оружием, практиковали террор, экспроприации казенных сумм»¹⁷.

Численность боевых дружин, действовавших в годы революции, поддается лишь примерному учету. Работа со сводными данными по местным организациям ПСР в 1905-1907 гг., собранными М.И.Леоновым, дает следующие результаты. Во время революции эсеровские боевые дружины имелись в следующих городах российской империи: Омск, Баку, Кишинев, Бендеры, Варшава, Витебск, Вятка, пос. Ижевский завод, Белосток, Александровск, ст. Гришино, Асхабад, Чарджуй, Иркутск, Казань, Кутаиси, Юрьев, Минск, Горбатов, Муром, Оренбург, Брянск, Екатеринбург, Ромны Полтавской губ., Великие Луки, Рязань, Самара, Смоленск, Ташкент, Севастополь, Тамбов, Моршанск, Тверь, Пятигорск, Тула, Уральск, Уфа, Коканд, Одесса, Александрия, Новороссийск, Ярославль. По несколько боевых эсеровских дружин было в Сарапуле, Слободском, Екатеринославле, Киеве, Москве, Нижнем Новгороде, Пензе, Санкт-Петербурге, Саратове, Чернигове, Городке, Козельцах, Конотопе, Кролевцах.

Помимо этого существовало значительное количество крестьянских боевых дружин, общее количество которых учету не поддается. Так, например, в Пензенском уезде Пензенской губернии существовали боевые дружины из 20-30 человек при почти 30 крестьянских братствах. В Козловском уезде Тамбовской губернии существовали 15 крестьянских боевых дружин. По несколько крестьянских боевых дружин существовало в Херсонской губернии, Волковском уезде Харьковской губернии, в Черниговской губернии, в Казанской губернии, Нижегородской губернии, в Подольском уезде Московской губернии, в Псковской губернии¹⁸.

Основной пик террористической деятельности боевых дружин местных партийных организаций пришелся на 1906 г.¹⁹. По подсчетам М.И.Леонова, за все время существования эсеровского террора было совершено 216 террористических актов, из которых одиннадцать принадлежали БО ПСР, 38 - летучим отрядам областных организаций и центральному боевому отряду, 122 террористических выступления (71,8 %) были делом боевых дружин²⁰. Как справедливо отмечал М.И.Леонов, "в целом действия боевых дружин, в которых основную массу составляли рабочие и крестьяне, скорее относятся к проявлениям партизанской войны, как по формам и средствам своего осуществления, так и по связи с чувством непосредственного протеста масс актам насилия"²¹.

Помимо осуществления террористических актов боевые дружины выполняли и другие функции: охраны демонстраций и митингов, уничтожения провокаторов и шпионов, добывание средств для партийных касс путем экспроприаций. Последнее уже к началу 1907 г. стало повальным увлечением множества боевых дружин партии и вызвало серьезную тревогу у ее руководства, пытавшегося ограничить экспроприаторские настроения в эсеровской среде. Экспроприации, действительно, вели к разложению партийной дисциплины, и без того недостаточно крепкой, и вели к вырождению боевых дружин низового уровня в грабительские шайки.

Экспроприированные деньги порой утаивались от вышестоящих партийных комитетов, направляясь на нужды местных комитетов, а иногда и просто разворовывались. Так, например, весьма любопытны подсчеты И.И.Фондаминского, сделанные им осенью 1909 г. об экспроприированных ранее трехстах тысячах рублей: 52 тыс. руб. из них были украдены, а 11400 руб. были проведены Фондаминским по весьма своеобразной статье "усошка"²². Выше уже рассказывалось о том, что только путем уговоров и угроз о привлечении к партийному суду удалось получить сорок тысяч рублей, хранившихся у бывшего уполномоченного ЦК по Туркестанской области В.Г.Иванова. Примечательно, что на III Совете партии в июле 1907 г. представитель Московской организации отмечал, что из 47 тысяч экспроприированных денег - «15-20 тыс. /делись/ неизвестно куда»²³

Особенно заметен этот процесс стал в конце 1907-начале 1908 гг., когда о "революционном хулиганстве" в голос заговорили уже на страницах центрального органа. Весьма любопытны слова делегата от Тифлисской организации на II съезде ПСР, заявлявшего: «Многие товарищи смешивают террор с партизанской борьбой. Это два совершенно различных явления. Первое - террор - всегда сверху по плану, второе - партизанская борьба - самопроизвольно снизу. Первый чист и свободен от подозрения в личной заинтересованности, второй ведется силой бесчисленного количества побуждений, иногда и некрасивых. Можно заметить, что и террор, когда спускается с централизованного верха вниз, теряет в своей чистоте и часто делается похожим на партизанскую борьбу, усваивая только отрицательные стороны ее, не будучи в то же время стихийным, органическим процессом, выражающим массовые настроения»²⁴.

Характерно, что у некоторых видных эсеров сомнения в том, сможет ли ЦК удержать под своим контролем местные боевые дружины, стали возникать еще задолго до того, когда процесс их образования принял лавинообразный характер, а их практика подтвердила самые худшие опасения. Так, например, еще в 1904 г. И.А.Рубанович на съезде заграничных организаций спрашивал у Б.В.Савинкова, делавшего доклад о боевой работе партии: «Происходят ли террористические акты в провинции с ведома и с санкции Центрального Комитета?». Получив короткий ответ докладчика «да-да», И.А.Рубанович спустя шесть лет саркастически замечал: «Это «да-да» на меня произвело такое впечатление, что докладчик мог точно так же ответить и «нет-нет», так как это совершенно по моему впечатлению не было обдуманным, определенным ответом, который соответствовал бы серьезности вопроса... и мне это, конечно, было очень печально, потому что и это указывало на полное отсутствие внутренней серьезной организации»²⁵.

Впрочем руководство партии, раздувавшее в это время первые искры будущего революционного пожара, естественно, думало больше об эскалации террора, чем о создании таких организационных форм местных боевых структур партии, которые смогли бы сдерживать эксцессы «неудержимого, стихийного боевизма», проявившиеся ярко в 1905-1907 годах. Особо подчеркнем, что роль боевых дружин в это время трактовалась намного шире, чем роль структур для совершения террористических актов. В 1912 г. Н.И.Ракитников, полемизируя с Н.Д.Авксентьевым по поводу коренного изменения тактики партии в пореволюционное время, замечал: «Боевые дружины, которые в 1905-06 гг. устраивались повсеместно по селам и городам и стояли в центре всей партийной работы и которые, по мысли, должны были служить авангардом в ожидавшемся восстании (выделено нами - К.М.), в 1907 г. (на III Совете партии) уступили место «обучению членов партии обращению с оружием и различным боевым приемам», а в 1908 г. и эту боевую подготовку масс рекомендовалось «не упускать из виду» лишь там, где есть налицо «серьезная организационная постановка основной социалистической работы - т/аким/ о/бразом/, проще говоря, и эта боевая подготовка была оставлена. Казенные экспроприации, широко допущенные в 1905 году, запрещены всем партийным организациям, кроме ЦК (который их также не практикует); местный террор, широко практиковавшийся в 1905-06 гг. всеми местными организациями, был поставлен под контроль ЦК»²⁶.

Любопытно, что еще осенью 1906 г. на Нижегородской губернской конференции была принята резолюция, признающая «казенные экспроприации», но «при строгом регулировании их» обкомом и ЦК (25 голосов - за, 10 - против)²⁷.

Уже на II съезде ПСР несмотря на сопротивление отдельных его делегатов была принята резолюция, отдававшая совершение «центральных и местных» террористических актов, имеющих «общеполитическое значение», в «заведование ЦК». Это ограничение не затрагивало террор против «местных правительственных агентов в ответ на насильственные меры против борющегося за свои права народа»²⁸. После бурной дискуссии на том же II съезде была принята резолюция, запрещавшая экспроприации «частных имуществ и капиталов» (под страхом «безусловного» исключения из партии) и допускавшая экспроприации казенных сумм «лишь под строгим контролем и руководством исключительно ЦК, причем в план организованных таким образом экспроприаций не должны входить человеческие жертвы» (за резолюцию - 58, против - 2, воздержались - 2)²⁹.

Впрочем, на заседании ЦК ПСР 1 июня 1907 г. была принята резолюция о местном терроре, смягчавшая ограничения, принятые II съездом партии. Она гласила: «Ввиду того, что положение теперь выяснилось, террористические акты местные даже и имеющие общеполитическое значение регулируются на прежних основаниях, т.е. санкции ЦК не требуется»³⁰.

Местные партийные комитеты вынуждены были самостоятельно решать возникающие проблемы и ограничивать выходящие из-под контроля отдельные боевые дружины. Яркую картину состояния боевых дел нарисовал в июле 1907 г. представитель Петербургской организации на III Совете партии: «Боевая деятельность Петербургской организации выразилась с одной стороны, в террористической деятельности боевой дружины при ПК и в подготовке широких рабочих масс в военном искусстве. Боевой террористической дружиной было совершено до 15 терр. актов - убийства провокаторов, шпионов наиболее вредных, начальника Дерятинской тюрьмы, 1 пристава, 1 пристава ранили. Районные дружины занимались доставкой людей в Центральную Боевую дружину, охраной собраний, обучением военному искусству широких слоев парт. рабочих. Нельзя не отметить и того нежелательного явления, которое имелось в очень многих районных дружинах, я говорю о некоторых фактах, имевшихся в гор. Питере - напр., районные дружины совершали частные экспроприации, в некоторых районах было растеряно много оружия и даже были случаи растраты этого оружия, частые провалы. (Было закуплено оружия на 30 тыс. рублей, а к июлю 1907 г. осталось около 30 револьверов - К.М.³¹) На основании только что изложенных фактов ПК - боевые дружины были распущены и остатки оружия были ...переведены в особые склады. Взамен дружин было введено массовое обучение рабочих владению оружием особыми инструкторами, которые создают в районах коллективы - переходящие в народную милицию, имеющие своей целью подготовку вооруженного восстания»³².

Судьба боевых дружин и пути их реорганизации стали предметом достаточно бурных и весьма интересных для нас дискуссий на III Совете партии в июле 1907 года. Часть его участников предлагала их попросту ликвидировать. Так, например, член ЦК «Лиманский», задавая тон всему обсуждению, заявлял: «Задачи дружин - быть авангардом восстающего народа... Так и было в период боевой. Они и делали свое дело; упреков (кроме малой организованности) им не было. Потом революционная волна упала, дела не было, скопище дружинников (безработных, бежавших и т.д.) обратилось нередко к бесшабашно-хулиганским действиям (экс/проприации/ частные, убийства, дебоши и т.д.). ...Оторванность от контроля партии и пополнение даже уголовными. Провокация, мошенничество, воровство, убийство, изнасилования т.д. - нередко входили в деятельность дружин. Все это сильно дискредитировало партию. Соответствует ли их жизнь и деятельность своим задачам (широких вооруженных сил и годности к террористическим актам)? - Нет ни в Питере (30 тыс. и 20 браунингов), Москве (2 браунинга). Дружины рассадник провокации (Питер, Самара). Недисциплинированность их. К подготовке населения (к вооружению и восстанию) они не годны. Меры урегулирования: 1) широкое вооружение без специальных дружин - обучают пусть инструкторы; 2) распущение дружин; 3) хранение оружия на складах - снабжать широкие массы оружием немыслимо - обучать надо. Террор и партизанские действия должны совершать особые замкнутые организации. Создать надо инструкторов (дружины при крупных организациях)»³³.

Представитель Северо-Западной области предложил связать деятельность дружин с «делом вооруженного восстания», для чего предлагал подумать о «милиционной подготовке и телеграфном даже сношении», ссылаясь на опыт Московского восстания³⁴.

Другой делегат «Левон» (Закавказская область) заявлял: «У нас тоже были плохие вещи. Хулиганство везде есть в дружинах - какое-то общее. Другая причина лежит в партии. Бюрократия революционная создается - она сама этих боевых дел не делает, а других посылает. Идейно же товарищей не воспитывает. У нас товарищи-руководители всегда шли вместе с дружиной, в свободное время обучали их и действительно воспитали...»³⁵. Представитель Северо-Кавказской области был весьма категоричен: «Позор этого явления ясен. Надо их уничтожить. Террористическая деятельность очень редко. Экс плохо совершают и воруют. ...В деревнях пока еще не приняли хулиганской окраски, но тенденция есть, нужно везде их уничтожить. Создать народную милицию для подготовки к восстанию. Акты боевые и экс/проприации/ надо совершать обычным товарищам. ОК Северного Кавказа уничтожил боевые дружины полностью»³⁶.

Им стал возражать представитель Поволжской области: «С удовольствием слушал Левона. Дружины неграмотны. Отношение к ним презрительное. Комитетчики с ними не имеют дела. Нельзя с ними так обращаться. Геройство в дружинах есть, не одно хулиганство. Мы сами воспитываем и анархистов, и хулиганов, и максималистов. Есть боевики - хорошие. Тип боевиков: мужики даже старые. Дружины надо улучшить, изменить. А главное изменить к ним отношение и связать их с партией. Городские дружины - легко уладить это дело. А деревня? Надо, чтобы они сами учились давать отпор. Боевые дружины нужны в деревнях при братствах...»³⁷.

Другой делегат «Андрей Николаевич», соглашаясь с критикой дружин, предлагал иной выход: «Из дружин развилось хулиганство - причину его видели в некультурности и в оторванности от дел. Отчасти согласен с этим указанием. Согласен и с Кавказцами. Но главное - у нас нет организаторов или их мало. Без специальных боевиков, если идти временно в дело - то провал будет общий - всей работы. Посему - нужен профессиональный боевик. Профессионалы-боевики должны быть отделены от других функций, общая их связь с партией должна быть сохранена. ...Террористические и экспроприационные дружины должны быть разделены, люди разные и подготовка разная. Милиции в городах и дружины-экс (и летучки) при области»³⁸.

Представитель Москвы возражал против обобщений о «хулиганском» поведении боевых дружин, указывая на московскую дружину: «Там теперь ведется обучение, оружия на руки не дают. Кроме дружины - летучка для экс/проприаций/ (и немного лиц - боевиков-террористов). Необходимо знакомство с оружием - пушками, пулеметами, ружьями и т.д. Хотят такие боевые дружины создать, чтобы они умели обращаться с оружием»³⁹. Представитель Южной области заявлял: «У нас руководители дружины - и в Комитете и принимают участие во всех действиях дружины. Никто не презирает дружинников. Но хулиганство было. Надо нынешние дружины реорганизовывать». Но реорганизацию он понимал весьма своеобразно: «Теперешние дружины распустить, а годных людей обучить делу, но пусть они работают в обычной партийной работе, а то они без дела выдумывают всякую всячину» ⁴⁰. Участник Совета «Лаврецкий», соглашаясь с необходимостью реорганизации дружин, был против их роспуска. Он восклицал: «Хотя бы эксы... Из-за этого не прекращать же дела. Оторванности боевого дела не должно быть. Надо улучшить дружины. Милиции - мечта. Массу партийных рабочих надо обучить владеть оружием. Боевые и экспроприаторские дела разделить»⁴¹.

Представитель Дальневосточного союза ПСР предлагал ограничиться школами инструкторов, а боевые дружины ликвидировать: «О них кроме дурного ничего не слыхал и не слышу». Кроме этого он предлагал создавать вместо них летучие отряды при областных комитетах или одну большую боевую организацию при 2-3 обкомах⁴².

Н.И.Ракитников, касаясь деревенских боевых дружин, заявлял: «Ни ЦК, никто - не против боевой деятельности, но чтобы ни дружины, ни боевики не делались специалистами, а чтобы стояли вообще в рядах партийной работы. Важно приучить крестьян к отпору - да! Но для сего не надо специализированных групп: иначе народ только и будет ждать актов от дружин, сам же не действует. Первые годы дружинники только временно ходили на акты, а в остальное время пахали, сеяли, работали в братствах - но не были чисто специалистами боевиками. О боевых летучках никто не говорит - они при ОК были и должны быть. Если бы такие же при ОК были и экспроприаторские дружины - то и это хорошо»⁴³. Однако, отвечая ему, делегат от Поволжья, сомневался в том, что хватит сил на раздельные «летучки» для террора и экспроприаций.

При голосовании все делегаты единодушно согласились с необходимостью «реорганизации боевого дела», по остальным вопросам мнения разделились. За реорганизацию «на основах замены специализированных боевых дружин партийной милицией (для обучения) с инструкторством» высказалось большинство (двое - против, один - воздержался). За «боевые летучки при ОК или губерниях с санкции ОК» проголосовало также большинство, при двух воздержавшихся. За созыв для каждой экспроприации отдельной группы «из лиц безусловно партийных» проголосовало большинство делегатов (при трех против). Против того, чтобы в эти группы «не брать беспартийных» проголосовал только один делегат. Подчеркивалась желательность привлекать для «одноразовых» экспроприаторских актов членов боевых летучек. О дружинах в деревне было принято компромиссное решение: «Деревенские дружины - середина на половину - между милицией и летучкой... Милиция обучается, а летучка действует»⁴⁴.

Принятая III Советом партии резолюция «О боевых дружинах», ставшая общепартийным законом, констатировала необходимость охвата боевой подготовкой всех членов партии, неприемлемость существования в партии «особого мирного или штатского состава и особого военного», а также сохранения старого типа местных боевых дружин. В ней заявлялось, что этот старый тип дружин, «организуемых в качестве авангарда для будущего восстания, /с их/ обособленным от остальной массы и оторванным от общепартийной работы составом, не удовлетворяет своему назначению и ведет к целому ряду крайне отрицательных явлений»⁴⁵. Резолюция производила «частичную реорганизацию современной постановки боевого дела», предусматривая замену старого типа местных боевых дружин организациями, призванными обучить членов партии обращению с оружием и различным боевым приемам». При этом оговаривалось, что охват членов партии этим обучением должен быть максимально широким, причем они, «не покидая рядов общей организации», должны будут выступать в «качестве партийной милиции». Для ведения террора должны быть созданы летучие боевые отряды при обкомах партии. Предусматривалось право обкомов и ЦК, в случае «распадения, уничтожения или ослабления областной организации», передоверять право создания летучих отрядов и контроля за ними губкомам партии⁴⁶.

Резолюция «Об экспроприациях» указывала на недопустимость существования организаций, специализирующихся на экспроприаторской деятельности; не исключая возможности совершения «казенных экспроприаций» летучими боевыми отрядами, считала более желательным создание для каждой экспроприации временных отрядов «исключительно из строго партийных людей, под руководством особо доверенного лица»⁴⁷.

Очень интересно, что на III Совете партии бурно дискутировался вопрос о допустимости применения террора против черносотенцев. Мнения разделились и Г.А.Гершуни предложил снять этот вопрос с обсуждения. Сам он был против подобных методов борьбы, заявляя: «Но черносотенцы - это политическая партия, и бросив бомбу в черносотенца, мы открываем им дорогу бороться с нами бомбами»⁴⁸.

По сути дела, III Совет партии упразднял сам тип местных боевых дружин, заменяя его «партийной милицией». Хотя структура и задачи этих формирований не детализировались, террором и экспроприациями они не должны были заниматься. Надо полагать, что в их задачи могли входить: охрана митингов и демонстраций как от полиции, так и от черносотенцев, участие в случае вооруженного восстания в захвате арсеналов, государственных учреждений, участие в баррикадных боях и т.п. Отдавая право ведения террора летучим боевым отрядам под руководством обкомов, Совет партии фактически отстранял от террористической деятельности многие десятки боевых дружин низового уровня, т.к. объективно деятельность многих из них приносила партии больше вреда, чем пользы. С одной стороны, «должностной» уровень объектов террористических атак боевых дружин был невысок. В 1906-1907 гг. среди жертв боевых дружин преобладали жандармские и полицейские чины невысокого ранга, шпионы, и лишь изредка встречались губернаторы и начальники тюрем. Порой из-за расхлябанности боевиков и непродуманности актов гибли посторонние люди. Уровень должностных лиц, за которыми охотились летучие отряды областных организаций, был достаточно высоким, и многие из этих актов имели большой общественный резонанс. Но, на наш взгляд, основной причиной фактического роспуска боевых дружин являлось их увлечение экспроприациями, вырождающимися иногда в вымогательства и грабеж, разлагавшие членов дружин и дискредитирующие партию.

Но решения III Совета партии о реорганизации местной боевой работы объективно привели к ее снижению. Представляется, что подобная реорганизация сильно запоздала. Конец 1907 - начало 1908 г. - это время нарастающей дезорганизации партийных связей (волны арестов сметают старые организации) и ослабления структур областного уровня. Нужно отметить, что они всегда в партии были слабее, чем структуры низового уровня, и этому были вполне объективные причины. Начни проводиться подобная реорганизация хотя бы на год раньше, шансов на успешную перегруппировку боевых сил и создание боеспособных областных летучих отрядов, подобных отряду Северной области, было бы намного больше. Впрочем, нужно отметить, что попытки руководства партии навести порядок в боевом деле наталкивались на противодействие в некоторых низовых организациях, как это явствует хотя бы из протоколов II съезда партии⁴⁹. Но весьма показательно, что V Совет партии в мае 1909 г. был вынужден скорректировать «ограничительные» решения II съезда, приняв решение, что «боевые отряды при Областных комитетах не нуждаются в санкциях ЦК для своих действий террористического характера»⁵⁰.

В 1913 г., отбиваясь от критики С.Н.Слетова, указавшего на «попятное движение» в деле контроля ЦК над местным террором, Н.И.Ракитников заявлял: «На II своем съезде в феврале 1907 г. она (партия - К.М.) поставила все проявления местного террора под контроль ЦК... В 1907 году этот контроль ЦК можно было осуществлять, так как почти по всем областям были уполномоченные ЦК. Однако с течением времени уполномоченные ЦК на местах перевелись. При таких условиях требование контроля ЦК над актами местного террора становилось равносильным их запрещению. Вот мотивы, по которым это ограничение было снято, снято притом тогда, когда широкое развитие местного террора, столь характерное для 1905-06 гг., уже давным-давно миновало»⁵¹.

На заседании ЦК ПСР (совместно с уполномоченными ЦК), состоявшемся 13 июля 1907 г., была принята резолюция, обобщающая и конкретизирующая решения III Совета партии, которая гласила: «Реорганизация боевого дела. А) Очистка б/оевых/ д/ружин/ от непартийных элементов. Ответственность членов и всех дружин в целом за непартийное поведение, не останавливаясь перед роспуском и исключением их из партии. Б) Усиление террора; создание областных летучек; уничтожение охранок, жандармских управлений»⁵². Последний пункт резолюции недвусмысленно указывал на желание руководства партии дезорганизовать государственную полицейско-репрессивную машину в условиях ожидавшегося нового всплеска революции. Под этим углом зрения и принимались ЦК ПСР летом-осенью 1907 г. постановления, касающиеся боевой деятельности местных организаций. Так, например, на заседании ЦК ПСР 22 июля 1907 г. где обсуждались «боевые предприятия» в Уральской области, были приняты следующие решения: «беспартийные боевые дружины» недопустимы; «боевые дружины (для экспроприаций) должны состоять из строго партийных людей»; «вызывать восстание путем «насильственной забастовки» и взрыва воинских поездов при отрицательном отношении масс ЦК считает невозможным»⁵³.

Не менее характерное решение ЦК ПСР принял в сентябре 1907 г., оговаривая условия «экспроприации частного оружия». Этим решением в «обычное время» допускалась лишь «принудительная покупка (необходимо разрешение ОК и санкция ЦК)», а «безвозмездная экспроприация» разрешалась либо во время «открытых массовых выступлений», либо как «первый акт таких выступлений». В таких случаях разрешение на экспроприации давал уполномоченный ЦК. Без всяких ограничений оружие можно было экспроприировать только у «черносотенных дружин»⁵⁴.

Для координации деятельности всех боевых сил партии на заседании ЦК ПСР 5 августа 1907 г. было решено «выработать план информационного бюро для боевых дел и наметить партийных людей для этого»⁵⁵. Тогда же ЦК ПСР было принято решение о создании «отдельного отряда для освобождения ссыльных заключенных», а поиском средств и кандидатур для этого отряда должно было заняться Оргбюро ЦК⁵⁶.

С середины 1907 г. после всплеска террористической активности местных боевых дружин наблюдается резкий спад. Имеющиеся данные о местном терроре неполны, многие террористические акты, совершенные, например, в сельской глубинке, не вошли в знаменитую таблицу Ивича⁵⁷ и не были отражены в фундаментальной книге жандармского генерала Спиридовича⁵⁸. Так, например, только по Воронежской губернии с 13 июня по 30 ноября 1907 г. было совершено 7 террористических актов, не получивших отражения в существующих подсчетах. Любопытен уровень этих покушений. Из восьми человек, подвергшихся нападению, четверо были шпионами, двое - урядниками, один - исправником, один - жандармским вахмистром. Пять покушений произошло в селах, два в уездных городах. Покушения были совершены Летучим Боевым отрядом Новохоперской боевой организации ПСР, боевой дружиной Новохоперской уездной организации ПСР и отдельными членами Воронежской организации ПСР⁵⁹.

Насколько накаленной была атмосфера в Воронежской губернии (помимо большой численности крестьянских эсеровских организаций и их готовности к восстанию), показывает и факт поджога 16 сентября 1907 г. в с. Рыкани Воронежского уезда двора священника, где остановился на ночевку проезжавший епископ. Любопытно, что сами эсеры отмечали отсутствие в этом селе партийной организации. Не менее интересен факт, когда полиция конфисковала портрет М.А.Спиридоновой, висевший в красном углу рядом с иконами в одном из домов в Воронеже⁶⁰. В мае 1907 г. боевая дружина Валуйской уездной организации взорвала вновь отстроенную тюрьму, что заставило власти отпустить по домам несколько сотен крестьян.

Представляется, что привлечение в качестве источников периодической и непериодической печати местных организаций ПСР, а также материалов губернских жандармских управлений даст еще несколько десятков террористических актов за 1905-1907 годы. Но тем не менее динамику резкого снижения количества террористических актов на рубеже 1907-1908 гг. новые изыскания все равно существенно не изменят.

Вопреки надеждам и горячим призывам ЦК ПСР, надеявшегося на "второе пришествие" террористической волны, местный террор не только не увеличивался количественно и качественно, а, напротив, мельчал и сокращался. Этот процесс хорошо отражен в книге А.И.Спиридовича⁶¹. Немалая часть боевых отрядов и дружин местных организаций (преобразованных в отряды «партийной милиции», не имевшей права заниматься террористической деятельностью), очевидно, погибла уже осенью 1907 г., вместе со своими организациями. Тем не менее, как свидетельствуют просмотренные автором отчеты трех десятков ГЖУ даже в 1908 г. и отчасти в начале 1909 г. целый ряд этих формирований, которые полиция по-прежнему именовала боевыми дружинами, в различных регионах страны продолжал существовать, находясь как правило в бездействии. По более полным данным Н.Д.Постникова, обобщившим результаты отчетов всех ГЖУ, в 1907 г. существовала 51 боевая дружина разных уровней (по одной дружине в Акмолинской и Самаркандской областях, в Астраханской, Воронежской, Екатеринославской, Киевской, Ковенской, Кутаисской, Московской, Саратовской, Тульской, Эстляндской, Ярославской губерниях и в Финляндии; по две дружины в Витебской, Владимирской, Курской, Симбирской губерниях, а также в Закаспийской и Терской областях. В Нижегородской жандармы фиксировали 3 боевых дружины, в Уфимской - более трех, в Таврической - пять, в Херсонской губернии - десять). В 1908 г. ГЖУ отмечали наличие двух дружин в Витебской губернии, по одной - в Киевской, Могилевской, Оренбургской, Симбирской, Таврической и Уфимской губерниях, по 4 дружины - в Минской, Нижегородской, Херсонской губерниях (итого - 24 боевые дружины). В 1909 г. оставалось по одной дружине в Пензенской, Сувалкской и Томской губерниях, по две - в Киевской и Уфимской губерниях, и четыре - в Минской. В 1910 г. была отмечена одна дружина в Томской губернии.

Эти данные требуют пояснений. Прежде всего они (особенно в 1907-1908 гг.) фиксируют лишь вершину айсберга (губернские и отчасти уездные города) и значительно занижают общее количество милиционных партийных формирований, из которых многие находились в деревнях и были малодоступны для полицейских глаз и ушей. Впрочем, в 1907-1908 гг. местные организации выносили смертные приговоры и пытались совершать террористические акты, но многие из них были предотвращены полицией или расстраивались сами.

В декабре 1908 г. в Прибалтике готовился террористический акт на генерала Кошелева совместными усилиями эсеров и Латышского социал-демократического союза. Боевики последнего должны были применить бомбы, но в последний момент один из эсеровских комитетчиков, не желая гибели боевиков (в условиях безлюдья) и «лишнего шума», пошел на покушение один с револьвером в руках, в результате он был застрелен охраной, не успев причинить генералу вреда⁶². На V Совете партии член Орг. Бюро Северной области отмечал: «Покушение на генерала Кошелева было совершено членом Рижского комитета ПСР без доведения, однако, до сведения Областного Бюро. Во-первых, вследствие того, что приглашенные посетить Ригу члены Обл. Бюро не откликнулись на приглашение своевременно, во-вторых, что дело Азефа определенным образом изменило взаимоотношения соподчиненных ячеек в делах такого рода. В декабре 1908 г. в одном из городов области с ведома Обл. Бюро велись подготовления к довольно крупному терр. акту, который, однако, был приостановлен: Обл. Бюро исходило из соображений принципиального характера, и кроме того - вследствие