Тульчинский Г. Л
 Скачать 1.42 Mb.
|
|
Давыдов А. П Неполитический либерализм в России. М Фонд Либеральная миссия, Мысль, 2012. – 644 с Термин медиация был введен К.Леви-Строссом для обозначения альтернативы сложившимся в рамках культуры смысловым структурам. Согласно АС. Ахиезеру, медиация есть процесс и результат рефлексивного поиска выхода за рамки сложившейся культуры. 137 5. Уроки и перспективы российской политической культуры Русская литература прямо создана для такого подхода. В ней абсолютно точно прослеживаются два крайних полюса российской культуры. С одной стороны, – народ безмолвствует, Калиныч, Платон Каратаев, горьковское «народушко»… А с другой – революционаризм новых людей Н. Г. Чернышевского, базаровского нигилизма, горьковские Сокол, Буревестник, Человек… При всей противоположности этих полюсов – пассивно претерпевающего и гипер-активно- го – их объединяет проявляющаяся в них неотмирность, стремление к трансцендированию в иное. Такая апофатика 56 в целом характерна российскому духовному опыту и культуре, определяя ее постоянные инверсионные срывы в радикальные крайности невегласной архаики или неба в алмазах. Как уже отмечалось во второй главе данной работы, в славянской мифологии отсутствует культурный герой, персонаж аналогичный Прометею или Вяйнемейнену – научивший конструктивной деятельности, труду. В титульной русской поэзии не воспет каждодневный труд, воспринимаемый как тяжкое испытание. И в этом достаточно хорошо известном смысловом комплексе А. П. Давыдов хочет найти, ищет и находит ростки, источники медиации, срединного личностного пути. Логика этого исследования сна и последовательна. На материале творчества АС. Пушкина форму- В этом плане медиация противостоит партиципации как воспроизводству сложившихся стереотипов. Следствием доминирования партиципации становится неспособность выработки механизмов последовательного кумулятивного развития и систематические инверсии хождения по кругу, шараханья между противоположными стереотипами, неспособность выйти за их рамки. Главным условием реализации медиации является рефлексивная деятельность субъекта, способного к ответственному самоопределению. Этот комплекс идей был положен АС. Ахиезером в основу его весьма внятной и ясной модели объяснения особенностей динамики исторического развития российского общества как инвер- сивного преимущественно. Идея медиации развивается также в работах А. А. Пелипенко, И. Г. Яковенко. 56 Апофатика (апофатизм) – традиция отрицательного богословия, в котором Божественная сущность выражается путем отрицания всех возможных определений, как несоизмеримых с ее природой. Этим апофатика отличается от катафатики, приземляющей Божественное, дающей ему конкретные (позитивные) характеристики. В духе апофатической традиции, обоснованной в трудах Псевдо-Дионисия Ареопагита, Бог не есть ни знание, ни истина, ни царство, ни мудрость, ни единое, ни блаженство, ни дух в том смысле, как мы его знаем. Мы молимся о том, чтобы войти во мрак поту сторону света через неви- дение и незнание видеть и знать то, что само вне видения и знания не видя и не зная. Ибо отрицанием всего, что есть, мы видим, знаем и внебытийно славим внебытие». Поскольку сознание имеет дело только с определенными, позитивными представлениями, а в апофа- тике Бог ускользает от определенности, постольку истина о Боге может открыться лишь через преодоление сознания, поту его сторону, в той бездне, где растворены и погашены все проявления позитивного конкретного знания 138 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы лируется проблема самостоятельной свободной и ответственной личности. На примере лермонтовского Демона выявляется выражение сути дела нравственного выбора. Далее прослеживается максимально содержательное развертывание идеи у Н. В. Гоголя, ее сопоставление с реальностью, верификация у И. А. Гончарова, И. С. Тургене- ва, Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, А. П. Чехова. И – применение к постсоветской реальности культуры постсоветского общества (В.Ерофеев, В.Пелевин, В.Маканин). А. С. Пушкин ив неполитическом либерализме – наше все. Именно им впервые был чутко уловлен, пережит и выражен нервна- пряжения между двумя полюсами трансцендентности народа, который безмолвствует, и русского не менее молчаливого Бога. А в центре, между этими полюсами – личность, самореализацию которой АС. Пушкин связывал с искусством и наукой – аполлонически-ренес- сансным началом. По хорошо известным словам АИ. Герцена, русский народ вот- вет на царский приказ образоваться ответил через 100 лет громадным явлением Пушкина. Неслучайно ярчайший период в развитии культуры города носит название Пушкинского Петербурга и который отнюдь не заканчивается со смертью великого поэта. Петровские реформы востребовали и явили обществу целую плеяду ярких личностей разных сословий, раскрыли людям инициативным невиданные ранее в России возможности самореализации. Не менее ярким результатом петровских реформ стали декабристы – молодые офицеры, те. – представители наиболее образованного тогда слоя общества, большинство из которых имело опыт победоносной войны 1812 года, поколение победителей, поивших своих коней в Сене, прошедших всю Европу и своими глазами видевших разумное обустройство жизни 57 Речь идет непросто о новом для России типе личности – просвещенного аристократа-дворянина, как первого российского интеллигента, но и дополняющем его, чутко уловленном АС. Пушкиным в Медном всаднике, вырастающем на противостоянии медного истукана (бездушного и антигуманного имперского величия) и бедного Евгения, простом маленьком человеке, нашедшем в себе силы для духовного 57 Поразительно, но к личностям декабристов, как персонфицированным образцам, восходят практически все направления последующего российского революционно-демокра- тического движения к Бестужевым – реформаторство, к Батенькову – либерализм, к Песте- лю – большевистское якобинство, к Каховскому – тираноборческий терроризм, к Якубови- чу – азефовщина 139 5. Уроки и перспективы российской политической культуры протеста. Пушкиным, похоже, был также и обнаружен и архетипический для российской интеллигенции жест грозить власти ужо тебе, а самому бежать к Параше, или – к параше. Неполитический либерализм проявляется ив теме самозванства, к которой АС. Пушкин проявлял не то что повышенный интерес, как особому способу изображения человека. Основные пушкинское герои – так или иначе, в той или иной степени – самозванцы. Собственно, все творчество АС. Пушкина пронизано темой самозванства. Не только Борис Годунов», Капитанская дочка, где речь идет об исторических самозванцах, или романтическое самозванство в «Дубровском». Лирика («…я ей не он, констатация механизма приобретения статуса в Золото и булат»… «Родословная моего героя в неоконченной сатирической поэме «Езерский»… Удивительно, как исследователи проходили мимо этого факта. Более того, тема самозванства – глубоко личная для солнца русской поэзии. Сдвиг социального статуса и идентичности, торжество ролевой сиюминутности глубоко задевали АС. Пушкина, переживались им весьма болезненно. Особенно на фоне камер-юнкерства, полученного им в конце 1833 года, и когда он оказался на одной доске с летними недорослями, и, чем дальше, тем болезненнее воспринимались и переживались им проблемы мундира, пуговиц, присутствия при молебнах, представлениях… И это не личные обиды. Пушкин из своего двусмысленного положения делал исторические обобщения. В пушкинском дневнике есть запись о состоявшемся 22 декабря 1834 года разговоре с Великим князем у Хитрово. Потом разговорились о дворянстве. Великий князь был противу постановления о почетном гражданстве зачем преграждать заслугам высшую цель честолюбия Зачем составлять tiers etat, 58 сию вечную стихию мятежей и оппозиции Я заметил, что или дворянство ненужно в государстве, или должно быть ограждено и недоступно иначе, как по собственной воле государя. Если в дворянство можно будет поступать и из других состояний, как из чина в чин, не по исключительной воле государя, а по порядку службы, то вскоре дворне будет существовать, или (что все равно) все будет дворянством. Что касается до tiers etat, – что же значит наше старинное дворянство с имениями, уничтоженными бесконечными раздроблени- ями, с просвещением, с ненавистью противу аристокрации и со всеми притязаниями на власть и богатство Этакой страшной стихии мяте Третье сословие (фр 140 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы жей нет ив Европе. Кто былина площади 14 декабря Одни дворяне… Говоря о старом дворянстве я сказал «Nous, qui sommes aussi bons gentits hommes que l’Empereur et Vous…”». 59 Эта пушкинская реплика представителем царствующего дома расценена разве что не как якобинская Вы истинный член Вашей семьи. Все Романовы революционеры и уравнители». Пушкин очень точно определяет корни российского самозванства смена социального статуса породу и порождению на личностно– ролевой) и его причин (проблема собственности и власти. А в Моей родословной он делает вывод вполне в духе новейшей персонологии: «…Под гербовой моей печатью Я кипу грамот схоронил, И не якшаюсь с новой знатью, И крови спесь угомонил, Я грамотей и стихотворец, Я Пушкин просто, не Мусин. Я не богач, не царедворец. Я сам большой, я мещанин». Думается, что наиболее глубоко копнул самозванство АС. Пушкин в Повестях Белкина». Если в Борисе Годунове» и Капитанской дочке тема самозванства раскрывается большей частью на материале большой истории, и интерес к ней можно увязать с пушкинским интересом к отечественной истории, да и личным корням в этой истории, в Повестях Белкина» самозванство раскрывается уже на других уровнях. Самозванству придается статус достаточно распространенного феномена обыденного опыта и сознания – с одной стороны, ас другой оно увязывается с метафизикой человеческого существования вообще. АС. Пушкин рассматривает самозванство как способ преодоления слепого случая, сотворения случая по собственной воле, те. как сознательный проект – так, как это делают Лиза Муромская, ротмистр Минский… А. С. Пушкин глубоко прочувствовал, точно выразили диагностировал проблему российского самозванства. Ее корни – в традиционной для России идентичности личности, ее оценки и самооценки в зависимости от статуса. Поэтому развитие буржуазных отношений, третьего сословия выход на первый план людей нес родовым статусом, а лично талантливых, удачливых, не может не вызывать социальных напряжений. Эта проблема особенно остро проявляется именно в России, где 59 Мы, которые являемся такими же хорошими дворянами, как Император и Вы (фр 141 5. Уроки и перспективы российской политической культуры личный успех должен получить легитимизацию в социальном статусе и быть закреплен в социальных привилегиях. Причины эти четко проговариваются ив Борисе Годунове». Как Самозванцем в его признании Марине Мнишек: Не презирай младого самозванца В нем доблести таятся, может быть, Достойные московского престола, таки Борисом Годуновым: Не рода ум поставлю в воеводы Пускай не спесь о местничестве тужит // Пора презреть мне ропот знатной черни // И гибельный обычай уничтожить»/ Самозванца АС. Пушкин изображает как новый для русской жизни тип личности, строящий свою жизнь своею волею, в соответствии со своею мечтой. Он вне традиционной пассивности, веры, с одной стороны, в чудодейственное спасение, с другой – в простое авось. Фактически это первый русский европеец. И значение этой фигуры выходит далеко за исторические рамки Смутного времени. В этом столкновении русского европейца с традиционным жизненными духовным укладом АС. Пушкин еще в допетровской эпохе обнаруживает главный конфликт русской культуры и самосознания. Пушкинский Самозванец открывает продолжительный период кризиса личности в российской истории. И весь Борис Годунов» – о том, как расползаются ткани общества под мощными импульсами тотального, всеобщего самозванства. Отрепьев – ищет реализации амбиции тешиться в боях и пировать за царской трапезой. Шуйский реализации амбиций древнего рода. Басманов – утверждения ума и силы. Марина – замужества за властелином московского трона. Это непросто игра интересов, а утверждение identity, ее трактовок и версий. Кто Я И почему не Я И стоило умереть Борису, как все расползлось и рухнуло. Речь идет о разгуле всеобщего самозванства как осознания своих личных возможностей, воли, но еще не ответственности. Это социальная ломка рождения личности, когда главный акцент делается на взламывании социальных границ энергией личной воли и случая (удачи, lacky strtike). Но еще не укорененной ответственности. Российская смута в пушкинском воплощении – эпоха незрелых личностей и незрелой морали Иона растянулась в длительной традиции самовоспроизведения еще на два столетия. Декабристы вывели солдат на Сенатскую площадь, обманно убеждая их необходимостью вступиться за Константина Павловича, не отказавшегося, якобы, от престола, а заточенного в крепость. П.Нечаев мистифицировал АИ. Герцена и М.Бакунина рассказами о готовой к действию сети революционных организаций, а своих единомышленников – рассказами о безусловной 142 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы и масштабной финансовой поддержке за рубежом. Народники распространяли манифесты и прокламации то от имени мифического Центрального революционного комитета, то – даже от имени царя, обманутого дворянами. Сами они при этом ходили в народ зачастую ряжеными, подвидом разнорабочих, крестьян. Завершилось все захватом власти и установлением государства, основатели которого выступали под партийными кличками. С этих позиций открывается интересная перспектива рассмотрения российской интеллигенции в трех ее основных ипостасях (аристократической, разночинной и советской) именно в терминах самозванства. Ее европеизированность в сочетании с оторванностью от национальной культуры, неукорененность в ней создают особую феноменологию раздвоенности сознания. Положение российской интеллигенции изначально и постоянно двусмысленно – как по отношению к власти, таки по отношению к народу. С одной стороны, она всегда знает, как надои у нее у власти всегда не те. С другой стороны, – готовность любой российской власти подсовывать свои проекты, не отвечая за последствия. Власть интеллигенцию не любит и не доверяет ей. И небезосновательно. Тоже и с народом. С одной стороны, понимание своей искусственности, возникновения и кормления за счет народа, комплекс вины передним, с горьковским придыханием «народушко». С другой – готовность втягивать народные массы в различные авантюры. Несостоятельность российской интеллигенции полностью проявилась в очень краткие периоды нахождения ее у власти, когда страна в считанные месяцы доводилась до катастрофы в 1917 году ив конце х – начале х. Российский народ интеллигенцию не любит, не доверяет ей. И тоже – небезостновательно. Тема оторванности от социума, лишнего человека, несовпадения с самим собой, широко и представленная в классической русской литературе, фактически, с развиваемой точки зрения, – ничто иное, как тема самозванства. Чацкий, Онегин, Печорин, даже Чичиков и Хлестаков, а тем более – Ставрогин и подпольный человек Достоевского всех их объединяет тот тип сознания, который восходит к пушкинскому Самозванцу. В силу ряда исторических обстоятельств в России затянулся переход от сословного общества к гражданскому. Массовое общество и массовая культура уже торжествовали в СССР, но социальный статус определялся принадлежностью некоему сословию и распределение социальных благ осуществлялось именно в соответствии с таким статусом. Именно проблема привилегий и социальной справедливости была дрожжами, 143 5. Уроки и перспективы российской политической культуры на которых поднялась массовая поддержка перестройки и демократической революции конца прошлого столетия. Именно на волне борьбы с привилегиями поднялся и пришел к власти Б. Н. Ельцин. И при всем при этом Россия – вполне современное массовое общество, с массовой культурой, транслируемой СМИ, прежде всего – телевидением. Сериалы, жизнь звезд, торгово-развлекательные центры, массовая литература, доступный туризм – все это составляет основное содержание духовной жизни большинства россиян, готовых пуститься в погоню за Удачей (Счастливым Случаем) в виде некоего выигрыша в телеиграх, викторинах, конкурсах, удачного замужества и прочего поворота Колеса Фортуны. Все точно также, как в Повестях Белкина», в стилистике то ли розового романа (Метель, то ли истории путаны (Станционный смотритель) с проглядываемой перспективой сознательного проекта манипуляции («Барышня-крестьян- ка. А в современном проектно-сетевом социуме, когда позиционирование личности, ее социальный капитал приобретают все более отчетливый паблицитный характер, самозванство – как самопродвижение или (по удачному выражению ДА. Пригова) «самоидентизванство» – становится требованием к жизненной комптентности. Наконец, АС. Пушкин прозорливо увязывает проблему самозванства с проявлениями мещанства, фактически – формированием массового общества и массовой культуры, даже оговаривает неоднозначную роль просвещения в этих процессах. Сам АС. Пушкин это замечает походя, вскользь. Между тем, этот аспект пушкинского урока самозванства принципиально важен для понимания особенностей современного общества и современной персонологии. В принципе, любая культура построена на традиции, инерции преимущественно. Ю. М. Лотман тоже понимал культуру как внегене- тический способ наследования информации о поведении. Культура принципиально противостоит творчеству. Вопреки расхожему штампу культура и творчество, творчество на протяжении почти всей истории преследовалось и изгонялось как ересь, измена завету предков (Сократ, Иисус, хулиганство (в искусстве новейшего времени, болезнь типа вялотекущей шизофрении, от которой принудительно лечили советских диссидентов. Только одна культура в истории поставила на творчество как на ценность – культура Возрождения, Про Повести Белкина» самим автором писались в расчете на массового читателя – и тематически, и сюжетно – на грани пародии на зарождающиеся жанры розового и готического романа, триллера, хоррора. Повести Белкина» вполне могут рассматриваться как классика отечественной массовой литературы 144 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы свещения, «фаустовская» культура Abendlandes, которая определяет лицо нынешней цивилизации. Наиболее резко тема противостояния творческой личности и архаически религиозного общества, согласно А. П. Давыдову, представлено у МЮ. Лермонтова. Его Дума и Пророк четко задали крайние проявления российского нравственного выбора либо тупик растворения в безликой архаике, либо трагедия «вненаходимости» к этой реальности. Метания между этими полюсами и порождают глубокую патологию русского сознания, его нравственную окалеченность: неспособность любить, холодная рефлексия, завистливость и мстительность, интриганство, равнодушие к другим людям и жизни вообще… Лермонтовский Демон воплощает личностный протест против потустороннего, против крайностей трансценденции, стремление быть в мире, поиски утверждение истины в этом мире. А. П. Давыдов справедливо видит в этом проявление духа Нового времени сего новозаветной темой взаимопроникновения божественного и личностного, выстраивания на основе самоанализа нравственного пути и новых культурных форм Причем, в отличие от Европы, реформация духовного опыта в России осуществлялась не через церковь, а через литературу, начиная с Пушкина и Лермонтова (с.512). Несколько неожиданно выглядит у А. П. Давыдова роль Н. В. Гоголя в раскрытии темы неполитического либерализма. Гоголь – утилитарист, певец собственности выглядят как откровение. Обычно второй том Мертвых душ понимается как неудача в попытке переноса стилистики «Вечеров…» сначала на Петербурга потом на всю страну. А. П. Давыдов убедительно показал, что это весьма и весьма поверхностно и не по сути. Другой разговор, что гоголевская апология собственности, хозяйственности – одна из разновидностей российского утопизма, за которым проглядывает все та же апофатика. Специальное внимание уделяет А. П. Давыдов творчеству И. А. Гон- чарова. Причем особый интересу него вызывает образ Штольца, предстающий по мнению исследователя буквальным продолжением темы пушкинского Самозванца и лермонтовского Демона, попыткой реализацией соответствующего типа личности в реальных условиях конца XIX века в России. Штольц нашел себя в сфере, нехарактерной для России, – в рынке и предпринимательстве. Его, как предпринимателя, более всего интересует собственная способность выработать 61 Неспроста такой тонкий архаик, как В. В. Розанов связал с МЮ. Лермонтовым дьявольское жало, пронзившее русскую культуру 145 5. Уроки и перспективы российской политической культуры свою мораль – с учетом традиционных ценностей, но найти свой путь. Он участвует в производстве и продаже новых товаров, в банковском деле, демонстрируя открытость, прозрачность, надежность. Речь, фактически идет о новой логике реализации русской действительности через диалоги ответственное социальное партнерство. Штольц призывает Обломова: Вон из этой ямы, из болота, на свет, на простор, где есть здоровая, нормальная жизнь Фактически, это призыв к старой и косной, архаичной русской культуре. Типологически к образу Штольца близи Ольга и Вера из «Обрыва». И. С. Тургенев оставил не только анамнез нигилизма как предболь- шевизма в сознании разночинца, но и попытался выстроить меру религиозности в культуре, отсекающую соборную и нигилистическую крайности, гуманизирующую божественное в человеческом и человеческое через божественное. В тургеневском творчестве сего макси- мой Хочу истины, а не спасения в российскую культуру продвигается гуманистический дух Нового завета и, Ренессанса и Реформации, дающий всему русскому европейскую меру. И от тургеневского Рудина к чеховским персонажам нарастает тема тотальности тупика в развитии русскости. Ф. М. Достоевский крупным планом blow up продемонстрировал ее зависание неукре- ненной в реальности парадоксальной экзистенции, невозможности ее укоренения в ткань российской жизни. А. П. Чехов – зафиксировал неспособность и даже страх жить самостоятельно российского среднего класса и городской интеллигенции, призвав их выдавливать из себя по капле раба. А. П. Давыдов трактует неполитический либерализм русской литературной классики как противопоставление Иисуса Нового завета ветхозаветному русскому Богу… И это согласуется с результатми исследований особенностей русских духовных песен, предприятых в разное время Г. В. Федотовым и С. С. Аверинцевым. В этих песнях место канонической Троицы занимает фактическая «Двоица» – Иисус сливается с Богом-Отцом, воспринимается как Господь, Владыка Небесный, Вседержитель. А. П. Давыдов говорит об оппозиции Бог – человек, как оппозиции всеобщего и единичного, отождествляя устремление к Богу с религиозной практикой. Для монотеизма это большей частью верно, но, ведь, существуют мировые религии без идеи Бога (буддизм, конфуцианство. Думается, что дело в более глубоких оппозициях. В этом плане, важнейшим фактором представляется именно апофатизм: русское православие даже более апофатично, чем греческое. Наверное, сказывается 146 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы финно-угорский след в русской культуре. И тогда на первый план выходит не столько общее-единичное, этничность-индивидуальность, сколько оппозиция трансцендентализма (апофатики) и имманентности, иррационального и рационального, ничто и сделанности. Как в математике противостояние актуальной бесконечности и потенциальной осуществимости (платонизма и конструктивизма). И тогда дело не трансцендентальном Абсолюте, а в претензиях на его воплощение здесь и сейчас людьми, которые отождествляют себя с ним, приписывают себе знание его мотивации, те. – по В.Соло- вьеву – в человекобожии (не путать с богочеловечеством). И это очень российский сюжет. Как замечал ДМ. Мережковский: «Л.Толстой произносит имя человеческое а все чувствуют, что это не только Человек. Достоевский произносит имя Божеское а все чувствуют, что это не только Бог…». 62 В начале ХХ века Россияне признала Лопахиных и перспективу капиталистической модернизации, поверила марксизму, что капитализм и либерализм доживают последние дни, а им на смену идет новое общество без частной собственности, и дело только за пролетарской революцией и экспроприацией экспроприаторов, что оправдало заодно и переход от индивидуального террора к классовому, а затем и массовому. Интеллигенция предпочла слушать музыку революции». Намечавшаяся в творчестве Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, философско-религиозных исканиях Серебряного века российская реформация не состоялась. Срыв в трансцендентную архаику привел к отчаянной попытке утверждения трансцендентной абсолютной справедливости, царствия Божия в отдельно взятой стране. Этот опыт был гениально описан А. П. Платоновым, главным стремлением персонажей которого было увидеть потустороннее. Дело закончилось национализацией 1918 года, Гражданской войной и срывом в архаику госфеодализма. Не признала Россия и ка- тастройку» с «прихватизацией», обвинив во всех бедах «либерастов», отшатнувшись к заигрыванию с архаикой фундаментализма. Тренд очевиден. Высоко поднятая АС. Пушкиным планка неполи- тического либерализма в дальнейшей истории систематически снижалась как общая культурная планка. Тенденция от петровской эпохи к раздвоению на евгениев да акакий-акакиявичей с аристократией, 62 Мережковский Д. Вечные спутники. Мс Согласно ДМ. Мережковскому, если Ветхий завет открыл нам Бога как истину, а Новый завет – истину как любовь, то грядущий завет откроет нам любовь как свободу 147 5. Уроки и перспективы российской политической культуры крах последней и раздвоение образованного разночинства на револю- ционеров-демократов и гиппиус-мережковских, крах последних и раздвоение на зощенковских и вагиновских персонажей, продолжение полуподпольного существования последних на фоне формирования образованщины – слишком очевидна и убедительна. Амплитуда маятника российской культуры, широко раскаченного Петром I, уменьшалась и уменьшалась. В наши дни маятник почти встал. Приходится признать, что общий исторический цивилизационный тренд урбанизации, формирования соответствующего образа жизни, буржуазного национального государства, демократизации не оказался органичным для российского общества. Насильственная урбанизация привела к тому, что бывший общинный крестьянин, ставший городским жителем, все еще ориентируется на патриархальные общественные отношения. Развитие денежных отношений, капиталистического менеджмента, формирование гражданского общества, распад патриархальности вызывает в нем колоссальный комплекс неполноценности. Поэтому его положение в городе, где он по-прежнему хочет, но уже не может быть патриархом, а почувствовать себя личностью, свободной от патрон-клиентских отношений не получается, вызывает у него неснимаемый, хронический приступ ущемленности самолюбия» 64 Предложенное А. П. Давыдовым прочтение русской классики освежает ее восприятие, освобождает от навязываемых со школьной скамьи стереотипов, упрощенных трактовок, восходящих к отформатированным советской критикой интерпретаций В. Г. Белинского, Д. И. Пи- сарева… Открываются новое содержание и новая роль отечественной классики. Так, лишний человек предстает ответственной, самостоятельной личностью, представителем цивилизационного фронтира, аттрактором модернизации российского общества. А его «лишность» оказывается связанной с органической неспособностью российской культуры к принятию такой личности, без которой невозможна полноценная экономическая, политическая, личная жизнь. Этот ключ был применен А. П. Давыдовым к поздней советской и постсоветской литературе (В. В. Ерофеев, В. С. Маканин, ВО. Пе- левин). И оказалось, что постоветская литература зафиксировала уже результат его деградации и разложения неспособность личности принимать решения, и поэтому – неспособность жить. Критика общества продолжалась ив советское время ММ. Зощенко, И.Ильф и Е. Петров, В. П. Аксенов, АИ. Солженицын, В. Н. Войнович… Но, после 64 Давыдов А. П. Неполитический либерализм в России, с 148 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы М. Ю. Лермонтова, пожалуй, только МВ. Булгаков и наши современники В. В. Ерофеев, В. С. Маканин, ВО. Пелевин осмелились поднять руку на священную корову архетипичности русской культуры ее со- борно-авторитарную специфику, ее понимание личности, доминанту сакрализуемой власти, ее неспособность к конструктивному реформированию, ее нравственный максимализм в сочетании с вопиющим правовым нигилизмом… В.Ерофеев пишет о цивилизационно не сложившейся личности, неспособной преодолеть внутренние противоречия. Пелевинский человек ищет истину, когда все старые представления себя дискредитировали, новые не найдены, и непонятно как и где их искать. В.Маканина интересует раскол между личностью и народом как невменяемой толпой при недовыделенности личности из этой толпы, неспособность вступить в конструктивный диалог. В.Ерофеев говорит об исчерпанности человеческого потенциала в России, о неспособности российской культуры породить личность, способную к самоопределению. Современный носитель российской культуры, не справившись с миром, – пишет В.Ерофеев, – отворачивается от мира, обиженный, и культивирует в себе обиженность, подозрительность к миру как дорогую истину в последней инстанции». И результатом этого становится общество тотального недоверия, экономика недоверия, дикий банковский процент, перегороженные дворы, железные двери с множеством запоров. Развитие событий показывает, что некоторая часть российской интеллигенции понимает и хочет модернизации страны. Но простого желания мало. Нужны непросто идеи, но и понимание – каких реализовывать, понимание последствий такой реализации, воля и ответственность. Критическая масса людей с длинными мыслями и длинной волей в России еще не сложилась. «Тысячи цивилизаций умерли, неспособные вовремя измениться и найти в себе внутренний ресурс, чтобы начать адекватно отвечать на вызовы жизни. Мы живем в эпоху, когда личность как мировой феномен из диссидента, изгоя, еретика и самозванца становится новым основанием культуры, а ее оппонент – лермонтовский нравственный калека, гоголевские свиные рыла, его же человек ни тони се «гончаровско-ерофеевский урод – оттесняется на периферию социальной динамики. Разве в этих условиях Россияне остается единственной в христианской культурной зоне страной, где нравственный калека торжествует над личностью в человеке И разве Россияне виновата в том, что она до сих пор страна рабов, страна господ 149 5. Уроки и перспективы российской политической культуры Разве не позор немочь, когда все могут, и доказывают, что могут, а мылишь оправдываем свою немочь А. П. Давыдов отмечает и тоновое, что открыла в нашей культуре новейшая литература новый тип русской женщины. Уходит женщина, тысячу лет ждавшая русского мужчину. Не дождалась. Уходит и женщина – спасительница мужчины. Вдруг проявилось то, что всегда было, о чем мы в России знали, но никогда не говорили ясно и открыто… Пелевинская женщина осознала свое …не только нравственное превосходство над мужчиной, оно всегда в русской литературе отмечалось, но и культурное. Она вдруг поняла, что именно через ее, а не его рефлексию в России рождается новый тип культуры, и решительно изменила свои отношения с мужчиной. Бросила не лев ты – пес мелкоэфэсбэшный, слепой, тупой, зря брешущий и мне больше не пара. И отвернулась – пшел вон!» 66 А. П. Давыдов глубоко прав русская литература не освоена и не осваивается российской культурой так, как, например, Шекспир и Байрон в Англии или Гете в Германии, не видя и непонимания вот- ечественной классике главного содержания ее реального гуманизма. Мера новизны, предлагаемой русскими писателями – в смысле личности как антично-новозаветного, ренессансно-реформационного, пуш- кинско-лермонтовского основания культуры. И такое представление о личности как субъекте культуры и общества до сих пор остается новой постановкой вопроса для России. Более того, русская литература только нащупывает пути критики персонажа народ, который на Руси (в отличие, например, от Библии) всегда прав, и критиковать который аморально. Народ вовремя войны – это глас Божий (Л. Н. Толстой, вовремя революции – свят (М.Горький, А.Блок, А.Серафимович), тем более свят – в сталинских лагерях (АИ. Солженицын), и вообще – Богоносец (Ф. М. Достоевский. Такова русская литературная традиция. В этой связи А. П. Да- выдов особое внимание уделяет маканинскому Лазу, в котором народ предстает безликой агрессивной толпой, а интеллигенция – духовной эмиграцией из народа, лишенной почвы и «кислорода». В.Маканин, вообще – писатель, оставивший в ранних рассказах сопоставимую с чеховской по глубине и разнообразию типажей характеристику позднесоветского общества, зафиксировавший болезненные точки трансформации общества постсоветского. И при этом, 65 Там же, с Там же, с 150 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы в основе каждого маканинского текста лежит некая фундаментальная метафора, моделирующая главную идею автора. Таки в Лазе между мирами народа (наземным, где свежий воздух, но господствует тьма, насилие, страхи безысходность) и интеллигенции (подземным, душным, с разговорами о добре и зле, духовности, спасении России) – постоянно сужающийся лаз, по которому все с большим трудом пробирается главный герой. Речь идет о двух типах, двух субъектах русской культуры, находящихся востром конфликте. По одно сторону – развитие, творчество, личность и общество личностей. По другую – толпа, бесы, карамазовщина, зависть, насилие. И между ними нет диалога, а только неутихающий конфликт. И вести такой диалог никто не умеет, и хочет. В том числе и потому, что такой диалог требует взаимопонимание оппонентов. И лаз – маканинская метафора коммуникации между мирами стягивается и стягивается. Но в диалог могут вступать только личности культуры непосредственно в диалог не вступают, потому как они самодостаточны, все о себе знают, и сами себе не задают новых вопросов, потому как уже знают ответы на любые вопросы. А личности в России нет, она не выделилась из толпы, она сама – толпа» 67 Основных выводов А. П. Давыдов делает три. Во-первых, – раскол родовая травма русской культуры. В-вторых, – русский человек не борется с расколом в себе, он с ним живет, с помощью насилия, репрессий, порядка приспосабливается к нему как тяжелобольной к своей болезни. В-третьих, – укоренившееся в России самодержавие с помощью насилия убрало раскол под себя, подмяло его, устранив с поверхности общества, оставив в глубине, но насилие – слабый интегратор социума. Преодоление кризисов при этом сводится к очередной инверсии – рывка к очередной крайности, оказывающейся всегда лишь очередной модификацией, новой формой господства соборно-ав- торитарных ценностей. Отвечая на вопрос – кто же несет ответственность за этот раскол российского общества, А. П. Давыдов дает ответ « сложившееся в России соборно-авторитарное народничество с ценностью народ- вождь, тысячелетняя религиозность с ценностью Бог-вождь и уродливый либерализм с ценностью личность-вождь. Так исторически сложилось, что каждый из этих способов мышления (а в нашем обществе ничего идеологически реального кроме этой тройки нет) крайне авторитарен, не диалогичен, внутренне высококонфликтен, тяготеет 67 Там же, с 151 5. Уроки и перспективы российской политической культуры к идее раскола и самозабвенно толкает Россию к катастрофе. Благодаря их энтузиазму только в ХХ веке Россия пережила два национальных потрясения». 68 Власть, государство решить задачу консолидации российского общества не в состоянии. Царский, советский и постсоветский режимы объединяет одна задача – не дать русскому человеку сформироваться как личности, не дать личности стать в России субъектом развития. А для этого развить в нем инстинкт толпы. Потому что личность для таких режимов – символ мирового зла, основной враги главное препятствие в управлении страной. И до-большевики, и большевики, и постбольше- вики, активизируя соборность народа, пытаются через просвещение модернизировать массовую базу авторитарности». 69 Не в состоянии решить эту задачу и интеллигенция. А. П. Давыдов находит у В.Маканина также и модельные метафоры для старшего и младшего поколений интеллигенции. Представитель старшего – застрявший в лазе, висящий в нем вниз головой и кричащий о фактах, проблемах, надеждах, каких-то обобщениях, ноне знающий что делать. А его сын – дебил, добрый и честный переросток, непонимающий почему он такой». И все же… Одно дело – анализировать образную систему в художественных текстах, выражающую идею неполитического либерализма, но совсем другое – социальная база медиации, каковой во всем мире является третье сословие – мещанство, буржуазия, осмеянное, оплеванное не только народниками, революционерами, но и интеллигенцией Неспроста персонажи, в которых российские писатели пытались воплотить идеалы неполитического либерализма – Штольц, Костан- жогло… – оказывались резонерски ходульными, не находили позитивного отклика ни у читателей, ни у критики. Это только лишний раз подтверждает поверхностность и неукорененность полноценного либерализма в отечественном общественном сознании. Даже попытки наиболее продвинутой части интеллектуальной и творческой элиты, остро чувствовавшие необходимость воплощения такого идеала, не смогли найти ему достойного выражения. И этот, вроде бы, обидный для исследователя результат только подтверждает его главный вывод… Можно ли и как изменить тип культуры А. П. Давыдов пишет Чтобы изменить русского человека, надо последовательно формировать в нем культуру личности Изменить 68 Там же, с. 642-643. 69 Там же, с 152 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы тип культуры – значит превратить культуру из статичной в динамичную, из монологичной в диалогичную, из закрытой в открытую, из со- борно-авторитарной в личностную Чтобы изменить тип русской культуры, надо повышать стране массовый спрос на свободу» 70 … Очень напоминает призыв творца «семибанкирщины» водном из последних его интервью Нужна революция менталитета, от языческого к христианскому. Это не примитивное понимание революции как захвата власти… А это программа для нации, для народа. Для того чтобы жизнь стала другой, мы должны стать другими. В этом случае и комментировать нечего. А вот когда социолог предлагает превратить, сменить тип культуры, стать этой культуре типологически иной, это очень напоминает известный анекдот, в котором мудрый филин предложил мышкам, пришедшим к нему за советом – каким избавиться от замучивших их хищников, стать ежиками». Весь исторический опыт успешных модернизаций – от Петровских реформ до прыжка Сингапура из третьего мира в первый – убедительно показывает, что смена типа культуры возможна, но только при условии социального запроса на такую смену и наличия у властной элиты длинных мыслей. Эти выражается в освоении передовых практик, ставки на науку и образование, за счет чего формируется новая элита, выступающая социальной базой модернизации, и выводящая общество к цивилизационному фронтиру. Если социальный запрос на модернизацию в современной России как-то и сознается умом, то реального запроса на инновации ни у власти, ни у бизнеса, взаимно озабоченных сохранением и укрупнением монопольной ренты, нет и не предвидится. Значит, нет ив ближайшее время не предвидится запрос на новую личность. Наоборот, в обществе все отчетливее тренд нового витка архаизации. И историю болезни, и диагноз А. П. Давыдов описал очень точно. Тогда остается путь частной модернизации – ухода наиболее продвинутой части общества в эмиграцию Это – не впервой. Только кто-то – в эмиграцию внешнюю, а кто-то – во внутреннюю, в аналог маканинской метафоры подземелья. А кто-то – раздражать толпу самим фактом своего существования. Таким людям хорошо известно правило, сформулированное Сенекой – одним из первых «неполити- ческих либералов древности делай, что должно и будь, что будет!» И вряд ли заграница нам поможет. Как высмеянная В.Ерофеевым Большая Американская Зая» (гуманитарная американская интелли- гениция), таки французская, английская, канадская, да и индийская, 70 Там же, сс. 537, 554, 540. 153 5. Уроки и перспективы российской политической культуры и китайская, и японская Большие Заи» убеждены, что Россия необходима миру для сохранения и продолжения духовности. И неспроста. Катафатичность католицизма и особенно протестантизма обернулась гуманизмом Возрождения и Просвещения, буквальной реализацией которых стала массовая культура массового общества. В современном мире торжествующей медиации человек имеет дело с плоским имманентным миром, в котором все ценности приведены к общему знаменателю спроса, маркетизации. Информационное общество массового потребления является буквальной реализацией великого проекта гуманизма Просвещения сего лозунгами Все во имя человека, Все на благо человека, Человек есть мера всех вещей И мы знаем этого человека – это каждый из нас. В этом мире имеет право на существование только то, что кому-то нужно. Это мир удовлетворения и даже возбуждения любых желаний, он замкнут сам на себя. Он лишен трансценденции. А любая попытка протеста переваривается им за счет создания еще одного сегмента рынка А вот это наши хиппи, а это новые левые, а вот тут – новая духовность New Age…». Развитие происходит за счет дифференциации, если не фрактализа- ции разнообразия прошлого и настоящего. Такой мир оказывается лишенным образа будущего, он накапливает разнообразие за счет перепевов, римейков и сиквелов хорошо известного, его остранения и деконструкции. Поэтому российский опыт поисков трансцендетного и утверждения царствия небесного или светлого будущего здесь и сейчас выглядит для части западной интеллигенции глотком духовности Так, может, и перестать кого-то догонять, надрывать пуп, экономику и общество… Пусть летят все буревестники свободы и иннова- ционности в свой мир имманентной медиации. А оставшимся – войти в глобализированный мир со своей уникальностью, сделав из страны этакий бутик духовности и практик трансцендирования»… Сделать русской национальной идеей down shifting – тем более, что нефтегазовая рента пока позволяет, а в Гоа и Таиланде все равно всем места не хватит. Одна беда – климат не тот. Разве что – глобальное потепление поможет… А если серьезно, то… Российский либерализм имели имеет ярких представителей во всех слоях российского общества. Но он поверхностен и разрознен. Критическая масса его еще не накоплена, чтобы вылиться в институциональные формы. И главное в этой связи – неполитический либерализм не сводится к институциональной свободе, правам человека, внешней свободе или свободам. Он предполагает – как свою основу и предпосылку – свободу 154 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы внутреннюю, суверенную, свободу самоутверждения и самоопределения. И внешняя свобода без внутренней невозможна. А ее отсутствие – главный диагноз российской культуры – спасибо А. П. Давыдову за ясность. Он закрыл тему поиска перспектив российского общества в его культуре, убедительно показав, что русская литература дала ответ. И что пришла пора работы ума и души по выработке ответственного самостояния. Каждого из нас. И эта работа нам предстоит. В России, как известно, надо жить долго. И можно, перефразировав заключительные строки этой книги, сказать, что если после ее прочтения хотя бы один человек поймет, что надо вчитаться в классиков, вглядеться в себя, начать перестраивать мозги и освоивать, налаживать диалог, иначе раскол задушит каждого из нас, то, значит, Россия еще не на самом краю и есть еще слабый луч надежды». Мальчик неполитического либерализма в России был. Он просто никак не вырастал, потому как все выплескивался и выплескивался вместе с очередной грязной водой. Более того, похоже, они есть Ион не дебил. Реальный неполитиче- ский реализм только еще формируется в России. Ноне в художественной литературе, а в самой реальности, именно там, где ему положено – в среде отверженного русской литературой третьего сословия». Это наглядно продемонстрировали события зимы 2011-2012 годов. Все эти ролики с безобразиями на избирательных участках снимали молодые, вполне успешные люди на свои недешевые гаджеты. За годы тучных коров выросло поколение граждан, у которых появились какая-то собственность. И они хотят, чтобы их право на эту собственность уважалось. Они платят налоги. Они ждут на переходе зеленый свет. Они поняли , чтобы все ехали, надо чтобы все придерживались правила если кто-то правила нарушает, тоне едут все. У них не только появились интересы, но и некоторое достоинство. Они не хотят потрясений. Наоборот. Они хотят жить по правилам. И их обидели, даже оскорбили. Это был не политический, а гражданский протест. Никто из них не боролся за власть – они хотели привести власть в чувство, чтобы она соблюдала свои же правила. И это было реальное проявление неполитического либерализма. Во всем мире слово гражданин восходит к горожанин бюргер, буржуа, мещанин… И проблема состоит в том, чтобы российское общество признало в новой буржуазии своего непутевого, а то и при- блатненого, но сына, а эта буржуазия – признало в российском обществе свою больную, полубезумную, но мать. А это – тема, к которой отечественная литература еще всерьез не подступала 155 5. Уроки и перспективы российской политической культуры Политические трансформации в России и современная политическая наука События в российской политической жизни последних лет свидетельствуют о существенных трансформациях. Для современной политической науки они важны хотя бы тем, что звучавшие последнее время концепции типа демократического трансфера, гибридных режимов, «постколониализма» не справляются с квалификацией и объяснением этих событий, а значит, и сталкиваются с проблемой прогностики. Более того, сама динамика трансформации даже противоречит некоторым ключевым положениям этих концепций. Так, вопреки добротной и респектабельной концепции человеческого развития, российское общество сначала нынешнего столетия все более явно движется в направлении доминирования ценностей выживания и традиционализма, а не ценностей свободной самореализации И это несмотря на возврат некоторых институтов советского времени (доминирование государства в экономике, роль спецслужб, государственный контроль над медийной сферой, что позволяет говорить об институциональной колее, возрождении российской политической системы и т.п. Нов х динамика ценностного развития в СССР соответствовала цивилизационному мейнстриму, а сейчас движется вспять. Думается, что ситуация является серьезным вызовом нормальной в куновском смысле) политической науке, сформировавшейся на основе экономического маржинализма и связанной с ним экономической социологии. И этот вызов серьезен. Именно проблемы с адекватным ответом на него порождают спекуляции относительно особого российского пути, российской цивилизационной альтернативе и т.п. В данном сообщении предлагаются квалификация российской политической трансформации и попытка объяснения ее специфики. Главное, что можно констатировать – современная Россия вернулась в цивилизационный тренд буржуазного общества. Советская сталинская индустриализация, хрущевская оттепель, брежневский застой оказались этапами формирования в нашей стране урбанистического образа жизни и общества потребления. Перестройка и приватизация только закрепили выход на политическую арену российского третьего сословия. 71 Инглхарт Р.,Вельцель К Модернизация, культурные изменения и демократия. М Новое издательство, 2011. 156 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы Верный признак этого – рост националистических настроений. Нации, национализм – феномен Нового времени, следствие начавшейся индустриализации, интенсивной урбанизации, что вызвало к жизни новое качество легитимности власти и новую идентичность. Эта тенденция продолжилась и даже усилилась в Новейшее время. Сохранение колониальных границ новых государств, активный сецессиональ- ный процесс свидетельствуют возникающая буржуазия, принимающая все прелести глобализации, стремится застолбить свой «бутик». Другим свидетельством буржуазности стало протестное движение, возникшее после выборов в ГД 20011 года. За тучные годы у граждан (напоминаю еще раз, что во всех языках слово гражданин восходит к горожанин Buerger, bourgeois, citizen) появилась недвижимость, личный транспорту некоторых – бизнес. Они не хотят потрясений. Наоборот они хотят, чтобы все было по правилам. Последовавшие протесты носили не столько политический, сколько гражданский характер от власти потребовали соблюдения закона, правил, ею же установленных. В резкой реакции властей были задействованы всевозможные средства, вплоть до стравливания столиц и регионов, различных социальных групп. Ситуация была продолжена событиями вокруг Украины. Стало понятно, что власть готова на все, потому что для нее на кону стоит слишком многое… Как и почему в России сложился именно такой тип власти Как уже отмечалось, методологическое лицо нормальной политической науки определяется экономической социологией преимущественно. Эта методология сформировалась в определенном историческом контексте, и нуждается в переосмыслении ее места и пределов в более широком историческом контексте. Свободный рынок в духе laissez-faire существовал всего каких-то 30-40 лет в Англии, начиная с середины х годов. В дальнейшем развитие рынков шло благодаря мерам, организуемых и контролируемых из политического центра Превращение конкурентных рынков в монопольные вело к нарастанию империалистической экспансии, приведшей к формированию колониальной системы. Но и распад этой системы, и дальнейшие практики регулирования рынков, как внутренних, таки международных – действие политических факторов. Именно на это обстоятельство и обратили внимание неоинституционалисты, 72 Поланьи К. Великая трансформация политические и эекономические истоки нашего времени. СПб, 2002, с 157 5. Уроки и перспективы российской политической культуры заговорившие об обществах ограниченного и неограниченного доступа к ресурсами квалифицировавшие последнее как результат уникально сложившейся череды события, фактически, как исторический вывих. Таким образом, политэкономическая парадигма фиксирует конкретный исторический опытна грани ad hoc. Вплоть до XVIII столетия экономика была одной из функций государственной власти. С индустриализацией начался выход экономики из-под контроля универсального Polizeistaat. 74 Решающую фазу этого выхода, расцвет рыночной экономики и описали А.Смит и К.Маркс. Со временем производство усложнилось, обеспечить контроль владельцы бизнеса были уже не в состоянии, и прибегали к услугам наемных управленцев, роль которых, чем дальше, тем больше возрастала, особенно в транснациональных корпорациях. Но, если владельцы отвечают собственностью, то менеджеры только за выполнение функций. При этом, интересы менеджеров, их ответственность могут не совпадать с интересами владельцев примеры из новейшей истории американского бизнеса вроде историй с Enron, Bank of NY тому свиде- тельство. В 1940 году вышла наделавшая много шума книга Д.Бёрнхема 75 , который предрекал, что капитализм обреченно на смену ему идет не социализма новый тип централизованного общества, радикально изменяющего буржуазную демократию, а скорее – вообще не имеющего никакого отношения к ней. Правящим классом в этом обществе будут те, кто реально контролируют средства производства – менеджеры руководители компаний, бюрократы-администраторы, военные, которые сосредоточат в своих руках экономические ресурсы и власть. Частная и общественная собственности конвертируются в некий новый вид собственности. Место национальных государств займут некие большие конгломераты, сложившиеся вокруг индустриальных и экономических центров Европы, Азии и Америки. Их политические системы будут иерархичными: менеджериальная элита наверху и по- лурабская масса внизу. По сути это означает некую новую форму институциональной среды ограниченного доступа Норт Д, Уолдис Д, Вайнгаст Б. Насилие и социальные порядки. М ИН-т Гайдара, 2011. 74 Фуко М. Безопасность, территория, население. Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1977-1978 году. СПб: Наука, 2011... 75 Burnham J. The managerial revolution: what is happening in the world. NY: The John Day company, 1941. 158 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы Бёрнхем оказался скорее прав, чем неправ. Глобализация, формирование транснациональных компаний, фактический вассалитет национальных государств по отношению к странам G8, общее движение в сторону олигархии едва ли вызывает сомнение. Всё увеличивающаяся концентрация промышленной и финансовой мощи, все уменьшающаяся роль индивидуального капиталиста и акционера, рост влияния эффективных менеджеров, упадок представительных институтов — всё это указывает на одну и туже тенденцию. Эти идеи получили респектабельное развитие (П.Друкер, П.Сорокин, Д.Белл, Т.Парсонс, Р.Дарендорф). Более того, с этой точки зрения гораздо проще, чем с какой-либо другой, объяснить происходившее в странах реального социализма, что и было сделано М.Джиласом, М.Восленским, С.Кордонским. 76 Обращает на себя внимание и прямое временнОе совпадение оформления нового класса и номенклатуры в СССР с революцией менеджеров в западных странах. Речь идет, по сути, об отделение собственности от контроля. Менеджер заботится не столько о прибыли, сколько о стабильности. Именно на этом идейном фоне формировалась в свое время идея конвергенции капитализма и социализма. Позднее к этому добавились теория и практика корпоративной социальной ответственности, корпоративного гражданства, сформировавшие основу нового корпорати- визма, который К.Крауч уже в наши дни назвал приватизированным кейнсианством» 77 В таком – постиндустриальном – мире деятельность наемных технократов-управленцев, реализующих распоряжение не своей собственностью рано или поздно, но порождает конфликт интересов, побуждающий новый класс разрешить его в свою пользу. Если на Западе разрешение этого конфликта приняло характер многовек- торного и многоуровневого разведения зон ответственности, полномочий, регулирования лоббистской деятельности, КСО, что придало новые формы экономическими политическим отношениям, тов СССР 76 Djilas M. The new class. NY: F.A.Preger, 1957; Восленский М. Номенклатура. М По- литиздат, 1991; Кордонский С.Г. Россия поместная федерация. М Европа, 2010; Кордон- ский С. Рынки власти Административные рынки СССР и России. М ОГИ, 2006. 77 Крауч К Постдемократия. М ВШЭ, 2010. 78 Забавно, что первыми новую структуру элиты заметили именно марксисты в конце жизни Ф.Энгельс (он умер в 1895 году, комментируя распространение практики акционерных обществ, которая как рази вела к появлению фигуры управляющего, оценивал это как еще один симптом кризиса традиционного капитализма. 159 5. Уроки и перспективы российской политической культуры это приняло форму прямой конвертации управленческого влияния в собственность и власть. 79 Реформы х окончательно вернули Россию в общецивилиза- ционный тренд. Но это возвращение в условиях слабого гражданского общества привело к тому, что с поверхностной точки зрения воспринимается как правовой нигилизм и тотальная коррупция. Номенклатура захотела конвертировать ренту распоряжения и использования в настоящую собственность. Ив нынешней России – отпали профессионализм. Главное – принадлежность клану, в котором своих не сдают. Особенно в госкорпорациях: все доходы на расходы, не забывая супербонусы топ-менеджменту, ну, и конечно же – «нецелевые» расходы. Так что, не до акционеров – миноритариев. И что же делать с этими революционерами Новая общенародная экспроприация экспроприаторов Или сам институт собственности отмирает Ас ними ответственность… Очень похоже наконечный продукт общества потребления… А главное – объясняет природу нынешнего российского социума, как общества и экономики тотального недоверия. Но эта ключевая проблема уже выходит за рамки данного рассмотрения, которое, как представляется, открывает новые перспективы такого анализа. Главное – отмеченные особенности новейшего российского политического развития суть проявления общеисторических тенденций. Особость им придают разве что используемые для описания концепции. Но политическую реальность надо осмыслять исходя из нее самой, не укладывая ее в рамки и схемы, которыми она не улавливается. Проблемы и надежды Перспективы обновления российского общества могут быть связаны сего консолидацией на конструктивной позитивной основе. Возвращаясь к вопросу о деформации нормативно-ценностной модели российского общества, можно констатировать, что речь идет о глубокой травме этого общества. Причем, травме, закрепленной социально-демогарфически. На Рис представлены ориентировочные социально-демографические профили нормативно-ценностных кластеров Тульчинский ГЛ Революция менеджеров по-российски. // Публичная политика. СПб, 2013. 160 Тульчинский ГЛ. Российская политическая культура особенности и перспективы |