История политических и правовых учений под ред Нерсесянца В.С Учебник 2004 -944с. История политических и правовых учений под ред Нерсесянца В. В. С. Нерсесянца
 Скачать 5.72 Mb.
|
|
Макс Вебер — один из крупных политических мыслителей и социологов XX столетия, высказавший ряд фун- даментальных положений относительно социологических ха- рактеристик права и природы современной политической вла- сти, в особенности ее легитимности и законности. Отправляясь от азбучного положения о том, что власть госу- дарства так или иначе связана с физическим насилием, Вебер уточняет, что современное государство следует воспринимать таким человеческим сообществом, которое успешно притязает на монополию легитимного употребления физического наси- лия в пределах данной территории, причем все другие социаль- ные институты употребляют насилие только по дозволению го- сударства. В отличие от К. Маркса, предполагавшего преодоление всех современных противоречий в неком общественном состоянии, где свободные индивиды объединятся в свободные ассоциации во имя счастья и свободы, Вебер не видел никакого выхода из современных противоречий социальной жизни. Он считал, что движущей силой современности следует считать не капитализм как таковой, а растущую рационализацию социального мира, причем капитализм следует воспринимать лишь одной из теат- ральных сцен рационализации, поскольку рационализация им- манентна любым вариантам управления и вполне сосуществует с идеей господства права. Процесс рационализации присущ любой фабрике, любой государственной бюрократической ма- шине и даже такой разновидности централизации материаль- ных ресурсов, которая присуща деятельности верховного сеньо- ра в иерархии феодального общества. Всепроникающая рационализация, имеющая место при ка- питализме, усиливает власть технологии и уменьшает человече- скую духовность. Она фактически разъединяет человечество и отчуждает его от естественных ритмов, присущих ему в досов- ременном состоянии. Этот процесс оживляет те опасения, ко- торые Гегель и Маркс высказали в отношении социального от- чуждения как одного из последствий модернизации. Рациона- лизируемая современность уверенно объявляет войну традиции и обычаю в пользу разумности, прогресса и свободы. Ее зако- 9. Теории элит, бюрократии и технократии 769 номерный плод — цивилизованный, разумный человек — обес- печен в этом качестве некими ключами к надежному знанию. Вследствие рационального познания природы и хода вещей че- ловек освобождается от определенной идеоло- гии, от сомнительной традиции или обычая. Вебер, однако, увидел и другой возможный крен в этой со- циальной трансформации. Рациональный человек практически осужден заниматься осуществлением только рациональных за- дач и подчинять себя результатам формальных логических вы- числений. В итоге осознание силы и влияния социально- функциональных структур настраивает человека не на борьбу против чего-то трудно осуществимого, а на подчинение тем требованиям, которые очерчены для него исчисленной разум- ностью. Рационализация доминирует сегодня через посредство трех главных процедур: контроля над социальным целым при помо- щи всяческих подсчетов (собирания и фиксирования информа- ции в виде письменных документов и т. д.); систематизации смыслов и значения отдельных параметров в виде определен- ным образом упорядоченной системы; методологического оп- равдания некоторых повседневных правил (включая правила моральные, юридические и др.). Одним из важных следствий такой рационализации стано- вится новая систематизация всех верований и всяческое исклю- чение логически несостоятельных или попросту мифических или мистических построений в пользу более абстрактных или универсальных построений. Так, возникает новая радикальная поляризация между публичной и частной сферами жизни, при- чем бюрократизация управления более всего гарантирует пре- вращение частных вопросов в публичные, например, когда речь идет о распределении публичных финансов и других ресурсов. Полная деперсонализация административной деятельности в бюрократических структурах в силу их приверженности к учету и организационной технике также усиливает тенденцию к фор- мальной рациональности. Эта деятельность образует разительный контраст менной управленческой деятельности, для которой характерны вера в силу духов и богов и следование обычаю и традиции. В той деятельности тоже присутствовала рациональность, но это была другая рациональность, которую Вебер именует субстан- циональной. В отличие от сегодняшней, формальной рацио- 770 Глава 19. Зарубежная политико-правовая мысль в XX в. нальности она подразумевала наличие определенных идеологи- ческих позиций и ценностей, которые безоговорочно восприни- мались истинными и пригодными в объяснении окружающего мира. Новаторство современного рационализма состоит в том, что все современные истины должны пройти проверку скепти- ческой критики в духе Д. Юма и И. Канта. Так рациональность становится чем-то, что доминирует в нашей жизни, и, подчиня- ясь ей, мы должны постоянно подсчитывать, анализировать, сводить что-то к чему-то. Одно из «внутренних оправданий» для современного государства — вера в действительность (действен- ность) его правовых установлений и его функциональную ком- петентность, основанную на рационально создаваемых нормах. Одной из проблемных тем государствоведения является ле- гитимное господство (у Вебера — подразуме- вающее такую ситуацию, при которой некоторая команда с данным специфическим содержанием вполне вероятно заста- вит повиноваться данную группу лиц. Это может произойти в силу привычки, в силу веры в легитимность команды и в силу соображений целесообразности. Таким образом, легитимное господство подразумевает двойственное измерение: авторитет (легитимность) и власть (принуждение). Вебер усложнил эту дихотомию, выделив три разновидности (три идеальные модели власти). Первая из них — традиционная власть-авторитет. Она осно- вана на вере в святость многовековых традиций и легитимность статуса тех, кто осуществляет Это наиболее распростра- ненная во многих западных и восточных обществах власть в оп- ределенные исторические периоды. Другая разновидность — ха- ризматическая власть, основанная на преданности исключи- тельной святости, героизму или редкому характеру личности и нормативным образцам или приказам, которые от ее имени со- общаются. Это наиболее непредсказуемая и нестабильная разно- видность власти. Третью разновидность образует рационально- законная власть, которая покоится на рациональных основах, в частности на вере в «законность» моделирования нормативных правил и на праве возвышающихся на основе таких правил лиц отдавать команды. Эта форма является преобладающей в совре- менных западных обществах. Особые заслуги Вебера отмечаются также в области социоло- гического истолкования права. Социологическое понимание права предполагает сосредоточение внимания на модели пове- 9. элит, бюрократии и технократии 771 дения участников правового общения и на оценке субъектив- ных восприятий акторов (участников), вовлекаемых в это обще- ние. Здесь существенно одновременно внешнее и внутреннее восприятие происходящего. Вебер отчасти следует гегелевскому пониманию того, что социальные отношения данной эпохи обеспечивают и внутренний критерий для моральных импера- тивов, и аргументацию для того или иного «контекста» прини- маемых моральных решений и что оба эти аспекта в наиболь- шей мере проявляются в контексте детерминированной соци- ально-исторической ситуации. Другая важная сторона социологического истолкования пра- ва связана с учетом некой односторонности и недостаточности одного лишь профессионального юридического истолкования правовых конструкций. Здесь преобладает чисто профессио- нальная логика, родственная все тому же юридическому «кон- струированию». О традиции естественноправового истолкования правовых отношений Вебер высказывался таким образом, что критерий «естественности» играет важную роль в определении легитим- ности с точки зрения естественного права и в этом смысле сближается с критерием «разумности». Но исчезновение старо- го понятийного варианта истолкования естественного права разрушило всякую возможность обеспечения права метафизи- ческим достоинством (добродетельностью) имманентных ему качеств. Общее резюме Вебера относительно современного права вы- держано в духе юридического позитивизма: право — это некая техника господства, включающая в себя элементы рационали- зации и формализации. В то же время современное право не лишено парадоксальности: в силу своей высокой законодатель- ной «технизированности» оно открыто многим переменам. Од- нако эти перемены могут стать весьма опасными в связи с их возможной сверхупрощенностью (например, в законодательной оценке криминогенности, криминализации и декриминализа- ции определенных деяний). Основные правоведческие и политико-социологические ра- боты Вебера — это «Социология права» (неоконченная руко- пись), «Политика как призвание и профессия» (1918), «Парла- мент и правительство в реконструированной Германии» (1921) и др. 772 Глава 19. Зарубежная политико-правовая мысль в XX в. В основе технократических концепций властвования (от греч. «техне» — «мастерство» и «кратос» — «власть» ремесла, умения, мастерства) лежит очень давняя идея особой роли лю- знания в делах властвования и управления. современных концепций технократического руководства восходит к Ф. Бэкону, Ж. А. Н. и А. Сен- Симону, которых вместе с некоторыми просветителями Века ра- зума можно отнести к раннетехнократическим утопическим мыслителям, пропагандистам особой роли научного знания. Приемы технократического руководства обществом весьма вы- разительно запечатлены в «Новой Атлантиде» Ф. Бэкона, где с большой симпатией повествуется о сосло- вии ученых, которые совмещают свои научные занятия с участи- ем в управлении островным государством. Следующий подъем технократических умонастроений и ожи- даний был связан с творчеством А. Сен-Симона. В «Письмах же- невского обитателя к современникам» Сен-Симон заявил, что современная наука полезна именно тем, что она дает возмож- ность предсказывать, и потому ученые стоят выше всех других людей и профессий. Вместе с промышленниками они составля- ют настоящий цвет общества, и если их лишиться, то нация в од- но мгновение превратится в тело без души. Более всего полезны представители технических знаний — химики, физики, матема- тики. Полезны и юристы, но их влияние составляет, по его оценке, всего 1/8 политического влияния в обществе. Особые ожидания А. Сен-Симона были связаны с социаль- ной функцией позитивных знаний и позитивных наук в отли- чие от метафизических, «гадательных» наук. «Когда политика возвысится до ранга опытных наук, что сейчас уже не может быть очень замедлено, тогда станет точным и определенным характер способностей, требующихся для занятий ею; занятие политикой тогда будет исключительно поручено специальному классу ученых, который заставит умолкнуть болтунов». В гг. прошлого столетия в США в обстановке глу- бокой экономической депрессии приобрело известность движе- ние технической интеллигенции, впервые назвавшее себя тех- нократами. Наука, инженерное мышление и наличная техноло- гия, говорили технократы, располагают всем необходимым для осуществления вековой «американской мечты» об изобилии и процветании. Однако человеческий труд и машинная техника используются в рамках устарелого экономического устройст- 9. Теории элит, бюрократии и технократии 773 ва, что, собственно, и привело к депрессии. Лидер движения Г. Скотт, незадолго до этого малоизвестный инженер-энерге- тик, выступил с предложением создать крупную профессио- нальную организацию, которая объединила бы усилия ученых, педагогов, архитекторов, экспертов по санитарии, лесоводов, бухгалтеров и, наконец, инженеров с задачей рационализиро- вать существующее промышленное производство. Движение технократов просуществовало недолго. «Новый курс» Рузвельта с его программой централизованного дирижи- рования экономикой и внушительным набором антикризисных мероприятий быстро выдул ветер из парусов технократии. Новый вариант технократических идей был выдвинут аме- риканским социологом Джеймсом Бёрнхемом в 1941 г. в книге «Революция менеджеров». Он заявил в ней, что технократия в лице управляющих (менеджеров, организаторов) стала социаль- ной и политической реальностью в ряде крупнейших современ- ных государств, таких как США, Германия и СССР. Таким об- разом, считал он, намечена тенденция к замене капитализма и социализма «обществом управляющих», в котором государст- венные функции станут функциями специально изобретенного менеджерами политического механизма. Менеджеры (управляющие) — это главные контролеры средств производства, и в этой своей роли они одновременно выступают и как новые собственники этих средств производст- ва. Критики восприняли слабо аргументированное возвеличение роли менеджеров в обществе как подстановку желаемого вместо существующего (Друкер), а радикалы в лице Р. Миллса увидели в концепции Бёрнхема оживление платоновской утопии правле- ния меньшинства, распространенной на все человечество. Одна- ко эта концепция обрела второе дыхание в гг. в некото- рых вариантах теории наступления постиндустриального обще- ства, а также в элитарных истолкованиях природы политики, современной демократии и государственного управления. В этой обстановке широкое хождение получила метафора Р. Па- унда «социальная инженерия». Вместительной областью для всевозможных технократиче- ских проектов стала современная политическая и социальная прогностика. Так, американский социолог Б. Беквит предска- зывает, что на последних политической эволюции (включая постсоциализм) демократия будет заменена правле- нием экспертов, точнее организациями экспертов. И это будет 774 Глава политико-правовая мысль в XX в. более эффективное правление, нежели правление при помощи избирателей и избранников народа, поскольку эксперты более талантливы, лучше образованы и более опытны в специальных вопросах (Правление экспертов, Д. Белл, автор книги «Наступление постиндустриального общества» (1973), считает, что это становящееся общество, как общество «с высокой науч- ной организацией», будет придавать огромное значение техно- кратическим элементам. Джон Кеннет Гэлбрейт, автор моногра- фии «Новое индустриальное состояние» (1965), объявил, что научно-академический комплекс (правительственные, универ- ситетские и частные исследовательские учреждения) находится на службе общества, а не частных потребителей. Кроме того, власть в экономике, некогда основанная на владении землей и затем перешедшая к капиталу, в настоящее время имеет своим источником и держателем «тот сплав знаний и опыта, который представляет собой техноструктура» предприятий и учрежде- ний, имеющая дело с современной интеллектуальной техникой (компьютеризированная техника, системный анализ, модели- рование, операциональные исследования и т. д.). С оригинальной интерпретацией генезиса технократических начал в современных политических системах Запада выступил французский политолог историк Морис Дюверже. Технокра- тии в чистом виде, по его мнению, нигде не существует, однако после расцвета либеральной демократии и затем ее кризиса (1918—1939) на Западе возникает новая форма полити- ческой организации общества и государства, которая включила в себя технократические элементы и которая сочетает их с уце- левшими остатками либеральной демократии (не утраченные полностью политические свободы, либеральная плюралистиче- ская идеология, гуманистические культурные традиции) и с но- вой олигархией в лице капиталистов, корпора- ций и правительственных учреждений. При этом капиталисты-собственники входят в состав эконо- мически могущественной верхушки техноструктуры, которую Дюверже в отличие от Гэлбрейта и в порядке дополнения к нему именует особой структурой. Она состо- ит из отдельных замкнутых групп «мудрецов», которые участ- вуют в государственных решений, вырабатываемых, как и в крупных фирмах, коллективно. Цементирующим ядром политико-управляющей техноструктуры, которого в за- висимости от рода принимаемых решений собирается конгломе- 10. Политико-правовая идеология национал-социализма 775 рат всех иных групп, являются министерства и высший слой чи- новничества. Эта область активности именуется управленческой Другой центр активности — сфера деятельности политиков, не всегда компетентных в тех вопросах, решение которых они подкрепляют своей подписью (здесь действует политическая техноструктура). Сотрудничество в этой области настолько сплачивает воедино министров, лидеров партий, высших чи- новников, экспертов и специалистов, руководителей профсою- зов и представителей «групп давления», что происходит цирку- ляция из одной группы в другую — аналогичная той, которую можно наблюдать в экономической техноструктуре. Новый сложившийся тип организации государственного управления явился, по мнению Дюверже, симбиозом капитали- стической плутократии и техноструктуры. Эту двойственность Дюверже передает с помощью термина «технодемократия». Технодемократическую организацию он уподобил двуликому божеству древних римлян Янусу и назвал этим же именем свой труд о генезисе и эволюции этого типа организации (Янус. Два лица Запада, 1972). Фундаментальное противоречие, присущее современному капитализму, коренится не в антагонистическом противостоянии общественного характера производства и част- ного способа присвоения, а в противоречии между количест- венным ростом капитализма и его качественной деградацией. Преодоление этого социального несовершенства француз- ский социолог связывает с либерального социа- лизма, который возникает на определенной стадии общест- венной эволюции медленным, почти незаметным путем при максимальном использовании тех возможностей, которые тех- нодемократические учреждения открывают в деле служения «общему интересу». Возвышение политической технострукту- ры на практике обесценивает старания тех групп, которые за- интересованы в достижении эффективного управления с по- мощью рациональной бюрократии в ее веберовском понима- нии. 10. Политико-правовая идеология национал-социализма В начале 20-х гг. прошлого столетия в Германии, потерпев- шей поражение в Первой мировой войне, обремененной мно- жеством экономических и социальных трудностей, политиче- 776 Глава 19. Зарубежная политико-правовая мысль в XX в. ских и идеологических конфликтов, возникло национал-социа- листическое движение. Оно явилось своеобразным выражением того глубокого общественного кризиса, который охватил в ту пору одну из крупнейших стран Европы. Национал-социали- стическое движение выступило с собственной программой пре- одоления трудного кризиса и развернуло борьбу за переустрой- ство Германии на принципах национал-социализма. С 1933 по 1945 г. немецкие национал-социалисты стояли у власти, непосредственно внедряя в государственно-правовую практику, в науку о государстве и праве исповедуемые ими принципы. Последние появились, конечно, не на пустом месте. Для них сложились известные социально-исторические пред- посылки, уже имелся определенный идейный фундамент. Экономические неурядицы, имевшие место в Германии 20-х — начала 30-х гг., дряблость тогдашних государственных структур, ожесточавшиеся политические конфликты и идео- логические противоборства — все подобного рода вещи, вме- сте взятые, порождали в массовом мировосприятии ощуще- ние наступившей смуты, крайне дискомфортное ощущение зыбкости социального бытия. Неудивительно, что в общест- венных настроениях возобладали апатия, раздражение, трево- га. Наиболее глубоким и общим становилось стремление к спокойствию, устойчивому порядку. Неодинаковыми виделись экономическая стабильность, ав- торитетное и твердое политическое руководство, гарантии от общественных потрясений в разных группах германского обще- ства. Однако у многих стремление к спокойствию, устойчиво- сти и порядку трансформировалось в требование создать «силь- ное государство», избавленное от таких «пороков», как «демо- кратизм», «парламентаризм», «плюрализм» и т. п. Тоску по «сильному государству», по всемогущей единой централизованной власти, способной достойно обеспечить «высшие интересы нации», подогревала интенсивно культиви- руемая реакционными деятелями, национал-социалистической пропагандой неприязнь к Веймарской системе. Исторически случилось так, что первая немецкая республика родилась в ре- зультате военного поражения Германии. В сознании большин- ства населения страны она так или иначе идентифицировалась с этим поражением и тем самым с нею связывались все нега- тивные последствия войны. Потому республиканско-демокра- тическое устройство, которое закрепляла Конституция Герма- 10. Политико-правовая идеология национал-социализма 777 нии 1919 г., очень многие считали вынужденной, навязанной крайне неблагоприятными обстоятельствами формой полити- ческого устройства, со временем подлежащей демонтажу. Особое раздражение и протесты вызывал тот факт, происте- кавший из итогов Первой мировой войны, что оказались ос- корбленными и униженными величие и честь Германии. Вей- марский режим клеймился как «преступно бездеятельный», ни- чего существенного не предпринимающий для национального самоутверждения немцев, для возрождения «великой Герма- нии». Заметное место в тогдашнем массовом мировосприятии за- нимали надежды на установление «справедливости», упования на «справедливую социальную политику». Понималось, прав- да, «справедливое» весьма различно. Разорившиеся рантье, на- пример, желали возвращения былого богатства, поглощенного пучиной инфляции. Ремесленники и мелкие торговцы со «справедливостью» связывали защиту от банков, трестов, уни- вермагов, разорившиеся крестьяне — дешевые кредиты, про- текционистские пошлины и высокие цены на сельскохозяйст- венные продукты. Для бывших буржуа, ставших рабочими, «справедливым» являлось бы возвращение к их прежнему со- циальному статусу. Для бывших военнослужащих — повыше- ние пенсий и проч. Ущемленные жизнью люди жаждали бла- годетеля, который бы принес им «справедливость», т. е. забот- ливо опекал их, оберегал от ударов судьбы, не давал в обиду. |