История политических и правовых учений под ред Нерсесянца В.С Учебник 2004 -944с. История политических и правовых учений под ред Нерсесянца В. В. С. Нерсесянца
 Скачать 5.72 Mb.
|
|
Признание правообразующим фактором, почвой права расы, национального духа. Заявление, что нет никакого индивидуального, принадлежащего личности «прирожденного права», а существует лишь народно-расовое, детерминируемое расой право. «Право есть то, что арийцы оп- ределяют как «право». Измышление зависимости природы пра- ва от биологической материи особого рода (расы), от воли лю- дей («арийцев»), скроенных из подобной материи, понадоби- лось «для научного» обоснования концепции «особого права», расхожей среди нацистских правоведов. Их рассуждения на эту тему, быть может, как никакие другие обнаруживают катастро- фический (и страшный по своим практическим последствиям) разрыв нацистской юриспруденции с основополагающими на- 786 Глава 19. Зарубежная политико-правовая мысль в XX в. чалами права, в частности с исходным, как правовое ра- венство, равенство всех перед законом. Провозглашенная нацистами максима: право есть продукт расы, и потому им могут обладать, быть его носителями только субъекты, по крови принадлежащие к этой расе, нации, «на- родной общности», — логически обосновывала тезис, весьма близкий ей по сути. Этот тезис гласил: полноценными субъек- тами расово-народного права (а иного «третий рейх» не при- знавал) выступают лишь члены «народной общности», «народ- ные товарищи». Отбрасывалось и предавалось забвению уни- версальное, всеобщее правовое равенство. Взамен него насаждалось особенное, «расовое» («народное») равенство, из- за которого за пределами правового общения оказывались зна- чительные группы граждан «неарийской» крови. Нацистские правоведы, взявшие на вооружение «фюрер- принцип», видели в вожде единоличного творца права. Потому они держались такой позиции: вопрос о том, что является пра- вом либо неправом, зависит исключительно от ответа (реше- ния) фюрера, ибо он — единственный источник права герман- ской нации. По их мнению, фюрер, вынося соответствующие решения относительно права, формулирует «народные законы жизни», которые не подчиняются каким-либо абстрактным правовым постулатам. «Все, что полезно народу, есть право; все, что ему вредит, — не право». Здесь отчетливо выражена еще одна характерная черта нацистской трактовки права — прямая постановка его на службу политической конъюнктуре, политической целесообразности. Втеснив в общественное сознание (в том числе в юридиче- скую теорию) свое антинаучное, иррационалистическое право- понимание, национал-социалисты одновременно поставили крест и на правосудии как таковом. Прежде всего они лишили судебную власть подобающей ей самостоятельности, независи- мости. Имперское министерство юстиции установило полный контроль за деятельностью судов, связанной с вынесением ре- шений и приговоров. Фюрер присвоил себе прерогативы не только верховного судьи. Принцип «нет наказания без закона» был заменен постулатом «нет преступления без наказания». И это при том, что многие составы преступлений нарочито формулировались крайне расплывчато; таким образом откры- вался простор для произвола судей, в подавляющем своем большинстве раболепно служивших гитлеровскому режиму. Концепции неоконсерватизма 787 Фашистские идеологи выдвигали тезис, согласно которому преступное поведение, даже подпадающее под признаки указанных в законе преступлений, должно наказываться, коль скоро будет сочтено оно «наказуемым в соответствии со здра- смыслом народа». Судьям предписывалось при принятии решений «в меньшей степени исходить из закона большей из принципиальной идеи, что правонарушитель должен быть удален из общества». Сокрушение нацистами правосудия яви- лось закономерным итогом порочности их идеологии и поли- тики. Национал-социализм в Германии (немецкий фашизм) был и, пожалуй, остается наиболее агрессивной формой национал- социалистической идеологии. Но она, как показывает истори- ческий опыт, может существовать и утверждаться также в дру- гих ипостасях, может мимикрировать, завлекать людей иными лозунгами и обещаниями. Однако во всех случаях ее распро- странение и упрочение смертельно опасно для цивилизации. Необходимо ясно представлять себе бесчеловечную суть и про- явления фашизма самых различных окрасок, чтобы противо- стоять ему и одерживать над ним верх. 11. Концепции неоконсерватизма Неоконсерватизм в силу необычайной вариабельности само- го консерватизма более труден для распознавания, чем старый консерватизм эпохи Просвещения и французской революции. Периодически ярлык «консервативный» применяется к религи- озным фундаменталистам, а также к популистам правого толка, в том числе к фашистам или защитникам неких вековых цен- ностей. История консерватизма побуждает к более тонкому различению его вариаций в зависимости от его позиций в идейной конфронтации конкретного периода. С этим обстоя- тельством считаются и сами представители консервативной По их мнению, традиционное разделение общественных сил и движений на прогрессивные и реакционные, левые и правые, ведущие свое происхождение еще со времен французской рево- люции, сегодня утрачивают свою значимость. В результате не- которые понятия, такие как «прогрессивный», «консерватив- ный» и даже «социалистический», стали растяжимыми и аморфными. Склонный к консерватизму немецкий философ- 788 Глава 19. Зарубежная политико-правовая мысль в XX в. неогегельянец Гюнтер заявляет, что «во все времена он оставался чуть ли не единственным человеком в ФРГ, кото- рый говорил, что если где-либо в мире и осуществлен социа- лизм без утопий и без эсхатологии, а реально, то именно в этой стране». Сходную позицию занимает философ либерально-кон- сервативного направления Герман Люббе, который считает, что «при том уровне развития, которого достигло индустриальное общество, консерватизм, либерализм и социализм существенно утрачивают потенциал своего профилирования в качестве от- дельных политических партий», т. е. ни одна современная пар- тия может выступать в исключительной роли борца за либе- рализм, за социализм или за консерватизм. С аналогичных по- зиций воспринимается и смысл понятия «прогрессивный». Социализм в его нацистском (национал-социалистическом) и большевистском (интернационалистическом) воплощениях пытался, как известно, опереться на старую, как человечество, концепцию справедливости. Однако современный социализм в любом его варианте так и не находит ни подходящих средств, ни верного метода для осуществления искомой справедливости. В какой-то мере идея справедливости присутствует и в консер- вативной традиции, однако с ее воплощением в отчетливой традиции и в устойчивых долговечных институтах дело обстоит не так надежно. И уж явно поспешной, с точки зрения консер- ваторов, выглядит объявление о том, что вместе с социализмом можно распрощаться не только с его справедливостью, но и от- праздновать окончательную победу, одержанную якобы либера- лизмом, который отличает сегодня сочетание индивидуализма, гедонизма и либертаризма. Это обобщение на деле выглядит лишь очередной иллюзией осуществления долговременной фундаментальной ориентации. Духовная ситуация в современ- ном обществе такова, что консерватизм с его возвеличением ценностей семьи, коллективной морали, иерархизированной государственной власти, традиции и авторитета действительно пребывает в состоянии упадка. Но в сходной ситуации оказа- лись и либеральные ценности индивидуальной свободы, кото- рые подвержены разрушительному влиянию и всяческому при- нижению обстановкой беспредельного потребительского гедо- низма и обезличенного эгалитаризма пополам с конформизмом в условиях современного непомерно технизированного массо- вого общества. В такой ситуации реальный прогресс может быть результатом действия двух сил: реформаторских усилий в неоконсерватизма 789 духе и в традиции либертаризма и в одновременной разумной их коррекции с позиций консерватизма. Для новейшего консерватизма, как и для предшествовавших ему консервативных концепций, характерно спорадическое во- зобновление некоторых позиций, тем, аргументов. Например, скептического отношения к эффективности писаных конститу- ций в их сопоставлении с неформальными и унаследованными нормами и нравами общества, образующими «реальную» кон- ституцию, либо акцента на важной роли семьи в социализации индивида с одновременным признанием важности разделения труда и забот между мужчиной и женщиной с учетом их поло- возрастной принадлежности. Традиционным остается оправда- ние неравенства и признание позитивной роли элитарного меньшинства в делах не только политических, но также куль- турных и экономических. Фундаментальным считается также обеспечение безопасности в пользовании собственностью, что образует первейшую функцию политического порядка. Отсюда важность государства как верховного гаранта собственности, порядка, национальной обороны (К. Шмитт) и, следовательно, потребности в упрочении политической власти как таковой. Представители умеренно консервативной позиции в этих во- просах пытаются найти оправдание бесконфликтному и плодо- творному сосуществованию либерального государства и рыноч- ной экономики с полезными с точки зрения социализации ин- ститутами семьи и религии (Хайек). В области международных отношений консерваторы считают неизбежным применение насилия. В области непосредственно правовой жизни и культуры консерватизм делает акцент на особую стабилизирующую роль обычаев и лишь частично — на роль законов, а также на госу- дарственное сплочение в условиях монархии — в противопо- ложность демократии или республике. В XX столетии господ- ствующими были прогрессистские либо реакционные идеоло- гии — либерализм и социализм противостояли анархизму, фашизму, национал-социализму и т. д. Консерватизм пребывал в тени этих больших диагностических концепций переходной эпохи от традиционности к современности и постсовременно- сти. • Карл Шмитт (1888—1985), немецкий правовед и политолог, занимает промежуточную позицию между традиционным и ра- дикальным консерватором, в особенности когда он отстаивает 790 Глава 19. Зарубежная политико-правовая мысль в XX в. желательность увеличения государственного вмешательства в политическую жизнь и видит в том надежную гарантию защи- ты собственности и порядка. Он современник Веймарской рес- публики, ставший проницательным аналитиком и истолковате- лем ее политических и правовых институтов, особенно в пери- од послевоенного десятилетия, экономической депрессии и возвышения нацизма. Обратившись к анализу парламентариз- ма вообще и германского в особенности, он констатировал, что аргументация в пользу представительного парламентского правления, выдвинутая либералами XIX в., основывалась на рациональной вере в то, что открытые дискуссии в среде на- родных избранников будут склонять парламент к выбору в пользу публичного блага. Однако современная политическая деятельность базируется на деятельности дисциплинированных, организованных партий, которые стремятся заручиться голосами избирателей при помощи пропагандистского обращения к их ствам и экономическим эгоистическим интересам. В результате парламентарии оказываются связанными партийной дисципли- ной и уже не в состоянии принимать решения на основе ра- ционального обсуждения проблематики общего блага. Решения отныне принимаются не в парламенте, а в комитетах и «за за- крытыми дверями» и принимаются одними лидерами партий- ных фракций. В цикле работ 1928—1931 гг., завершившихся трактатом «Защитник конституции», Шмитт развил эту аргументацию и провел мысль о том, что конституция Веймарской республики основывается на социальных и политических взглядах и пред- почтениях предшествующего века и потому совершенно не- применима к современной обстановке. Своеобразие пережи- ваемого исторического периода обусловлено особой природой германских политических партий и своеобразием взаимоотно- шений между политикой и экономикой в республике. Боль- шинство партий представляют собой всего лишь политические ассоциации, которые обслуживают весьма специфические цели и задачи. Так, католики, социал-демократы, коммунисты и позднее национал-социалисты помимо партийной организации имеют также свои газеты, свои профсоюзы, культурные ассо- циации, молодежные объединения и даже полувоенные орга- низации. Для тех, кто принадлежит к перечисленным субкуль- турам, голосование выглядит менее всего неким выбором, но лишь подтверждением своей культурной (субкультурной) при- Концепции 791 надлежности. Вдобавок к этому существуют самые тесные узы между такими специфическими политическими партиями и соответствующими заинтересованными группами — союзами работников наемного труда, аграрными объединениями, ассо- циациями лавочников и промышленным лобби. Однако самой опасной тенденцией, согласно Шмитту, следует считать угрозу перемещения экономических конфликтов в сферу государства, и это особенно заметно в попытках увеличивать заработную плату чисто политическими средствами. Это сопровождается увеличением неоправданных ожиданий, адресованных полити- ческим институтам как таковым. Главным выводом «Защитника конституции» стал следую- щий: поскольку Веймарская государственная система стала подчиняться плюральным (множественным) социальным инте- ресам общества (экономическим, религиозным, политиче- ским), это лишает государство его единства и суверенности. И как следствие, такое государство становится «тотальным го- сударством», усиленно побуждаемым политически организо- ванными социальными интересами к интервенции во все но- вые социальные области. В итоге становится неизбежной ог- ромная роль государства в экономике. И хотя существующая законодательная власть по изложенным выше причинам не в состоянии отвечать потребностям новой исторической обста- новки, Шмитт все же склонялся к тому, что необходимо соз- дать более сильный и независимый парламент. Его институци- онным центром должен стать президент, правящий через по- средство бюрократии и при поддержке армии. Сильная авторитетная власть — это необходимое условие де- политизации и человеческого существования в условиях «тоталь- ного государства», есть следствие демократии. Дело в том, что исходный рационализм легальности уже открыто пре- вращен в свою противоположность. Если большинство может произвольно — только потому что оно образует большинство — распоряжаться параметрами легальности и нелегальности, то оно может объявить о нелегальности прежде всего своих внут- риполитических конкурентов. Кто имеет, скажем, 51%, тот мо- жет остальные 49% законным образом сделать нелегальными. «Он может законным образом закрыть за собой дверь легально- сти, через которую он прошел, и обходиться с партийно-поли- тическим противником, — который, возможно, будет бить са- 26 История и учений 792 Глава 19. Зарубежная политико-правовая мысль в XX в. погом в закрытую дверь, — как с обыкновенным преступни- ком» (Легальность и легитимность, 1932). Шмитт пережил множество политических и институцио- нальных перемен в жизни страны и своей собственной. Во вре- мя нацистского режима он вступил с ним в сотрудничество, продолжая преподавательскую и консультационную работу, но затем был обвинен в «неискренности» и приспособленчестве и отлучен. В академических кругах особенно ценились и продол- жают цениться его глубокие познания в европейской политиче- ской и правовой мысли, а некоторые обобщения и выводы из его аналитических исследований используются не только кон- серваторами, но также либералами и социалистами. Фридрих фон Хайек — относится к числу фило- софов неолиберального консервативного течения, вынужден- ного в новых исторических условиях полемизировать не только с крайностями индивидуалистического или демократического либерализма, но также с теорией и практикой современного социализма. Он родился в Австрии, но все свои основные по- литико-философские и иные работы опубликовал на англий- ском языке, из которых самой фундаментальной стала «Кон- ституция свободы» (1960). В г. был удостоен Нобелевской премии в области экономики. Самым характерным в его правовых и политических ориен- тациях стал антиэтатизм как отрицание планово-централизо- ванного государственного вмешательства в экономику и поли- тику. Во всем остальном он почти всецело разделял идеи и цен- ности индивидуальной свободы, господства права, свободного рынка и правового государства. Существенно также его стремление выявить взаимосвязи экономики и права, сходство их регулятивных средств и т. д. Один из самых распространенных упреков в адрес конкурен- ции, замечает он в этой связи, состоит в том, что она «слепа». В этой связи он напоминает, что у древних слепота была атри- бутом богини правосудия. «И хотя у конкуренции и правосу- дия, быть может, и не найдется других общих черт, но одно не вызывает сомнений: они действуют, не взирая на лица. Это значит, что невозможно предсказать, кто обретет удачу, а кого постигнет разочарование, что награды и взыскания не распре- деляются в соответствии с чьими-то представлениями о досто- инствах и недостатках конкретных людей, так как нельзя зара- нее сказать, принимая закон, выиграет или проиграет конкрет- Концепции неоконсерватизма 793 ный человек в результате его применения. И это тем более верно, что в условиях конкуренции удача и случай оказываются порой не менее важными в судьбе конкретного человека, чем его личные качества, такие как мастерство или дар предвиде- ния» (Дорога к рабству, 1944). Главным и определяющим в его конструкциях права и госу- дарства стало истолкование особенностей роли и типа порядка, возникающего в результате свободного обмена товарами и ус- лугами в обществе с рыночной экономикой. Сам Хайек считал себя продолжателем традиции Д. Юма в этих вопросах, однако в истолковании правовых и политических правил, получающих вид правил справедливости (the rules of justice), он в большей ме- ре, чем его давний предшественник, озабочен необходимостью выработки приемов и средств жесткой подконтрольности про- цесса осуществления политической власти. Его правила политической справедливости в этом смысле подразумевают использование очень жестких лимитов, накла- дываемых на осуществляемую легитимную политическую регу- ляцию. Расходясь с авторами «командной теории права» (Гоббс, Бентам, Остин, Кельзен и др.), Хайек отмечал, что их манера размышлений на права накладывает нездоровый отпечаток на теорию и практику современной демократиче- ской политики. Их главная неудача в том, что они считают возможным создание порядка путем команд со стороны вер- ховных политических властителей, причем неважно, кто они — монархические суверены или демократически выбран- ные суверенные законодательные собрания. Хотя некоторые разновидности порядка действительно невозможно обеспечить без опоры на командную систему законотворчества, однако невозможно при этом считать ее ни эффективной, ни в целом выгодной или морально приемлемой. Все попытки создать по- рядок путем команд суверена ведут к созданию угнетательских режимов, наподобие Гоббсова Левиафана-государства или же коммунистических государств в России и странах Восточной Европы. Однако на этой констатации Хайек не останавливается и привлекает внимание к тем опасностям, которые прячутся за более привлекательным фасадом западных государственных ор- ганизаций всеобщего благосостояния, где тоже осуществляется угнетение подданных — в большей или меньшей степени. Здесь оно, как и в других случаях социального конструктивизма, вле- 794 Глава 19. Зарубежная политико-правовая мысль в XX в. чет за собой сдерживание технологического и материального развития, однако здесь же действуют процессы спонтанного экспериментаторства, которые являются ключевыми для чело- веческого прогресса. С учетом этого обстоятельства Хайек ут- верждал, что так называемое социальное государство точнее на- зывать |