Дергачев В. А., Вардомский Л. Б.. Введение актуальность изучения учебной дисциплины

• Название: Введение актуальность изучения учебной дисциплины
• Анкор: Дергачев В. А., Вардомский Л. Б..doc
• Дата: 18.03.2017
• Размер: 8.82 Mb.
• Имя файла: Дергачев В. А., Вардомский Л. Б..doc
• Тип: Документы; #3922
• страница: 8 из 56

развитым индустиальным странам относятся США, Япония, Западная Европа, Канада, Австралия, Новая Зеландия и Израиль. Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) включает кроме перечисленных стран Мексику, Чехию, Венгрию и Польшу. В 1990-е годы страны ОЭСР доминировали в структуре мирового экспорта (свыше 72%). Среди развивающихся стран вы­деляются восточноазиатские, латиноамериканские и ближневосточ­ные новые индустриальные страны (НИС).

Новые индустриальные страны АТР (Южная Корея, Тайвань, бывший Гонконг, Сингапур) стремительно ворвались на мировые рынки. Эти азиатские драконы (символ могущества на Востоке) использова­ли редкий исторический шанс. На мировых рынках «свято место пусто не бывает». Первоначально НИС заняли освободившуюся Япо­нией нишу трудоемких и ресурсоемких производств в экономиче­ском пространстве АТР, а затем совершили скачок к высоким техно­логиям. Новые индустриальные страны региона с общим населением около 82 млн чел. увеличили свою долю в мировой торговле про­мышленными товарами с 4% в 1975 г. до 13% в текущее десятилетие.

Основу конкурентоспособности НИС составляет умение произво­дить высококачественные товары при низкой их себестоимости, вы­сокая дисциплина и производительность труда. Экономическому росту способствует организация сотрудничества с иностранным капиталом, включая создание совместных предприятий, экспортно-промышленных зон и технопарков, ориентированных на высокие технологии, в пер­вую очередь в области электроники. Зарубежных инвесторов особен­но привлекает дешевый и чрезвычайно добросовестный, квалифи­цированный труд рабочих и инженеров.

Наибольших успехов добились страны, где выделялись приори­тетные отрасли при государственном кредитовании. В Южной Корее и Тайване любой производитель получал льготные кредиты пропор­ционально объему экспорта. Особенно впечатляют феноменальные успехи Тайваня.

В целом с начала 1990-х годов западные страны не увеличили своей доли ни в мировом валовом продукте, ни в промышленном производстве и международной торговле. Япония утратила былую стабильность, а Соединенные Штаты сохранили невысокие темпы роста. Наибольшим динамизмом были отмечены восточноазиатские страны, в первую очередь Китай и НИС.

Если сопоставить группы стран по их доли в мировой промыш­ленной индустрии в последнем десятилетии XX в., то отмечается сокращение доли развитых стран с 53 до 46%. Производство массо­вых изделий постепенно перемещается из североатлантического региона в Азиатско-Тихоокеанский регион (за исключением Японии), Индостан и Латинскую Америку. Доля развивающихся стран увели­чилась с 35 до 48%, в том числе Большой семерки Юга — с 19 до 28%. Если доля США сохранилась примерно на уровне 17%, то до­ля Китая увеличилась с 8 до 15%. Наиболее катастрофическое со­кращение доли стран в мировой промышленной индустрии харак­терно для СНГ с 7 до 2,5%.

В структуре мирового хозяйства выделяются три полюса эконо­мического и технологического развития — в Западной Европе, Се­верной Америке и в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Как результат глобализации и регионализации современного мира формируются интерполисы рубежной коммуникативности, или мировые города. Эти международные центры-метрополии с реальным преференциальным режимом по аналогии с древнегреческими полисами или средневеко­выми вольными городами являются носителями ускоренной обора­чиваемости финансового, промышленного и торгового капитала (Нью- Йорк, Гонконг, Сингапур, Лондон, Франкфурт, Токио и другие). На основе использования самых современных информационных и ком­муникационных технологий интерполисы сконцентрировали огром­ные капиталы и ноу-хау, здесь принимаются важнейшие экономические решения. В XXI в. интерполисы по аналогии со средневековыми вольными городами, возможно, будут управлять миром.

Крайним проявлением регионализации является криминальная маргинализация экономики. Транснациональные полюса криминаль­ной экономики, состоящие из географических «треугольников» нар­кокартелей, дают оборот примерно 400—500 млрд долл.

Наряду с полюсами экономического и технологического развития существуют обширные зоны с низким уровнем жизни населения. Принятый в международных финансовых организациях показатель «1 долл. на человека в день» является пороговым для категории нищего населения. Мировой ареал бедности сформировался в Цен­тральной Африке (рис. 1).







Рис. 1. Наиболее богатые и наиболее бедные страны мира



Современное общественное производство рассматривается как совокупность четырех основных секторов. К первичному сектору относятся добывающие отрасли и сельское хозяйство, вторичный включает обрабатывающую промышленность, третий сектор — сферу услуг и, наконец, четвертый — информационный сектор. Российский ученый В.Л. Иноземцев (р. 1968) описывает изменения в структуре мирового хозяйства на протяжении двух веков следующим образом.

Если в прошлом значительная часть ВВП создавалась в аграрном секторе, то в 30-е годы XX в. индустриализация стала доминировать в экономическом развитии. Так, например, за период 1870—1920 гг. доля сельского хозяйства в создаваемом ВВП сократилась в США с 40 до 1,4%. В начале XXI в. в аграрном секторе США занято ме­нее 2% населения, тогда как эта доля в 1945 г. составляла 20%.

Обрабатывающая промышленность доминировала в 1950-е годы в большинстве высокоразвитых стран Запада, а первичный сектор стал уделом развивающихся стран. При этом складывалась иллюзия высокой степени зависимости Запада от ввозимого сырья, энергоно­сителей и сельскохозяйственной продукции из стран Азии, Африки и Латинской Америки. Стали создаваться региональные союзы экс­портеров промышленного сырья, такие как ОПЕК. В результате ра­дикальной политики экспортеров были повышены цены на основные виды промышленного сырья. Запад отреагировал на вызов разви­вающихся стран бурным развитием третичного сектора производства, включая обеспечение производства энергосберегающими и другими технологиями. Высокий уровень жизни населения вызвал гигантский спрос на медицинские, бытовые и другие виды обслуживания. На на­учно-исследовательские, опытно-конструкторские работы (НИОКР) и образование в западных странах тратилось до 10% валового на­ционального продукта (ВВП). В результате за период 1970—1985 гг. ВВП основных развитых стран увеличился на 32%, а потребление энергии — на 5%. На единицу выпускаемой продукции высокораз­витые страны начали расходовать меньше металлов, угля, нефти, же­лезной руды и древесины.

Научно-техническая революция существенно ухудшила финансо­вое положение многих развивающихся стран из-за снижения экспорт­ных поступлений в бюджет. Особенно катастрофическим оказалось положение центральноафриканских стран. Устойчивое отрицательное сальдо внешней торговли большинства развивающихся стран покры­валось кредитами западных стран, частных банков и международ­ных финансовых организаций. Внешний долг развивающихся стран увеличился за период 1975—1995 гг. с 130 млрд до 2 трлн долл. В наи­более бедных развивающихся странах — с ВВП на душу населения менее 905 долл. — в 2003 г. проживало около трети населения мира. Их доля в мировой торговле сегодня не превышает 1%. Таким обра­зом, третичный сектор всего за двадцать лет вытеснил на периферию экономики первичные отрасли промышленности в западных стра­нах и сделал катастрофическим положение экспортеров сырья и сель­скохозяйственной продукции.

В 1990-е годы началось бурное развитие на Западе информацион­ного сектора общественного производства. На фоне падения доли промышленного производства в ВВП росла доля занятых в информа­ционном секторе. В 1995 г. в США в науке, образовании, здраво­охранении и производстве программного обеспечения производилось почти 43% ВНП. Объем мирового рынка информационных услуг со­ставил в середине 1990-х годов свыше 400 млрд долл., или 42% внешнеторгового оборота высокоразвитых стран. Произошли карди­нальные изменения в социальной базе общественного производства. Если в индустриальную эпоху пролетариат являлся ведущей соци­альной силой, то в настоящее время наиболее значимыми катего­риями стали программисты, менеджеры и работники образования. Занятость в сфере услуг в мировых информационно-интеллектуаль­ных технополисах, таких как Силиконовая (Кремниевая) долина под Сан-Франциско, достигла 90%.

Углубление международного разделения труда и развитие высо­ких технологий в индустриальных государствах изменило геогра­фию обрабатывающей промышленности. Для развивающихся стран открылись перспективы для индустриального развития. В индуст­риализации догоняющего типа выделяются импортозамещающие и экспортоориентированные стратегии промышленного развития. Но что должно быть первичным — закрепление освоения внутрен­него рынка промышленных товаров или продвижение местных из­делий на мировой рынок? До азиатского финансового кризиса кон­ца 1990-х годов ответ был однозначным.

На начальном этапе индустриализации успехов добились страны открытой экономики, выступающие против промышленного само­обеспечения. Выход на мировой рынок сочетался с эффектными пре­образованиями в сельском хозяйстве, что способствовало развитию внутреннего рынка. Активное участие в международном разделении труда основывалось на частном предпринимательстве и активной роли государства в этом процессе.

Соревнование за лидерство в индустриализации развернулось между Латинской Америкой и Юго-Восточной Азией. Казалось бы, стартовые позиции Латинской Америки были наиболее предпочти­тельны. Регион раньше Азии и Африки вступил в фазу промыш­ленного развития. Великая депрессия 1930-х годов и застой между­народной торговли во время мировых войн породил мощные сти­мулы к импортозамещению, ставшему руководящей доктриной. Ис­торическая связь с Соединенными Штатами, разнообразные сырье­вые ресурсы и квалифицированные кадры способствовали индуст­риальному развитию.

Время показало, что реальным геоэкономическим лидером ста­ла Восточная Азия, формирующаяся вначале преимущественно под японским влиянием. Япония была ближе в социокультурном отно­шении к другим азиатским странам, и сама прошла путь догоняющей страны. На Востоке не принято руководствоваться чужими совета­ми, они могут носить преимущественно рекомендательный харак­тер. Кроме социокультурных традиций и трудовой этики, дополни­тельным фактором успеха стала многочисленная и дешевая рабочая сила. В связи с этим в последние десятилетия быстро усиливается геоэкономическая роль Китая. За 1970—2005 гг. среднегодовой рост экономики Китая составлял 8—10%.

Преобразования в Латинской Америке осуществлялись под па­тронажем международных финансовых институтов, не всегда владев­ших местной спецификой. В стратегии импортозамещения предпоч­тение отдавалось созданию предприятий текстильной, швейной, ко­жевенной, обувной и других отраслей промышленности, производя­щих потребительские товары кратко- и среднесрочного пользования. При этом экспорт продукции обрабатывающей промышленности сдер­живался ее низкой конкурентоспособностью. Возникший хронический дефицит иностранной конвертируемой валюты превратился в главный тормоз экономического развития.

К началу 1990-х годов новый полюс экономического и техноло­гического развития в Азиатско-Тихоокеанском регионе достиг самых высоких темпов экономического роста. Здесь на экспорт направля­лось две трети производимых промышленных товаров, широкое развитие получили наиболее высокотехнологичные из массовых про­изводств. Инвестиции из постиндустриальных стран превратили АТР в главный «сборочный цех» мировой экономики.

Новые индустриальные страны сосредоточили наиболее передо­вые и конкурентоспособные производства в многочисленных спе­циальных экспортно-промышленных (технологических) зонах, где были созданы условия для импорта технологий и экспорта готовой продукции (преимущественно в США), произведенной сверхэкс­плуатации местных трудовых ресурсов. Разница в оплате труда между странами Запада и АТР составляет соответственно 30 долл. и 1 долл. в час за удлиненный рабочий день. Узость местных на­циональных рынков, признаки перепроизводства, достигнутый пре­дел снижения цен на производимую продукцию привел к экономи­ческой катастрофе в странах Юго-Восточной Азии, наиболее по­страдавшей от финансового кризиса (Таиланд, Индонезия, Филип­пины, Малайзия). Экономика Японии и Южной Кореи оказалась относительно устойчивой, а наибольшую стабильность обнаружили Гонконг, Сингапур и Тайвань.

Заимствовать опыт новых индустриальных стран необходимо с учетом геоэкономических реалий современного общественного производства. Модели национального развития должны основы­ваться на информационных технологиях и знаниях, которые стано­вятся главным стратегическим товаром. Поэтому в основе регио­нальных полюсов роста должны доминировать образовательные и научно-исследовательские центры, где осуществляется не только учебная, но и научно-исследовательская, культурно-воспитательная и информационно-консультативная деятельность, направленная преж­де всего на приоритетное развитие региона.

Постиндустриальная эпоха вызвала необходимость поиска но­вых подходов к региональному развитию в условиях открытости страны к внешнему миру. Один из ведущих российских ученых в области геоэкономики А. Неклесса выделяет в историческом раз­витии капитализма три фазы: торгово-финансовую, индустриаль­ную и современную, геоэкономическую. Кризис индустриализма и национального государства стал сущностным содержанием XX в., в недрах которого зародился процесс современной глобализации, включения всего хозяйственного организма планеты в капиталисти­ческую систему. В отличие от христианского универсализма и гума­низма зарождающаяся глобальная стратегия весьма далека от планов братского единения народов, мирового гражданства и объединения наций в глобальное гражданское общество. Новая мировая элита делает ставку на тотальную финансово-правовую регуляцию мира в це­лях создания устойчивой системы геоэкономических рентных плате­жей, масштабного перераспределения ресурсов и мирового дохода в качестве основного источника системной прибыли (свердоходов).

Обозначились контуры новой мировой статистики — система национальных счетов, заменившая привычный валовой внутренний продукт (ВВП) на валовой национальный доход (ВНД) в качестве главного макроэкономического индикатора. В нем заложена систе­ма глобального бухгалтерского учета. Появился не только новый фундаментальный принцип «произведено то, что продано», но и про­изошел сдвиг в философии экономики — от мышления в категориях производства продукта к мышлению в категориях его распределения и получения дохода. Если в классической политэкономии такие источники, как труд, капитал и земля (земельная рента) исчерпы­вающе объясняли и описывали рост ВВП, то теперь этого недоста­точно. В высокоразвитых странах значительная часть ВВП создает­ся за счет таинственного четвертого фактора, получившего название общего фактора производства. Существует несколько версий о при­роде данного фактора.

Возможно, это научно-технический прогресс и высокие техно­логии. Но тогда непонятно, почему не происходит экспорт техноло­гий по всему миру. Другая, основная версия, — благоприятное воздей­ствие на экономику национальной инфраструктуры (окружающей производство среды). Под этим подразумевается высокий уровень социально-политической и экономической безопасности от различ­ного рода рисков, развитая социальная и производственная инфра­структура, современные коммуникации, эффективная поддержка производителя, содействие государства в продвижении товаров, за­щита производства от демпинга, зрелая индустрия услуги и другие факторы, составляющие основу конкурентоспособности региональ­ных условий хозяйствования.

А. Неклесса акцентирует внимание еще на одной версии. В со­временной глобальной экономике складывается метаинфраструк­тура. Как известно, государство в рамках национальной экономики при помощи налогов и иных мер перераспределяет доходы между группами населения и хозяйственными субъектами. В глобальной экономике происходит перераспределение совокупного мирового до­хода между геоэкономическими субъектами, тесно связанными с раз­ными видами деятельности: добычей энергетических ресурсов, вы­сокими технологиями, производством товаров массового спроса, ин­формационными и финансовыми услугами. Но роль этих видов дея­тельности в процессе глобализации не равноценна. Преимуществен­но на основе информационных и финансовых услуг формируется глобальная инфраструктура, благоприятная для экономических субъ­ектов, выступающих здесь в качестве монополистов. Фундаментом метаинфраструктуры стало не производство, а распределение и пе­рераспределение ресурсов, дохода и прибыли. Подобное перерас­пределение, ориентированное на США и другие высокоразвитые стра­ны, составляют суть геоэкономических рентных платежей, являясь своего рода глобальным налогом на экономическую деятельность.

Ушло в историю политэкономическое деление мира на капита­листические, социалистические и развивающиеся страны. Мировая экономика находится в поисках новой пространственной конфигу­рации. Стали проявлять активность геополитические и геоэкономи- ческие оси Запад — Восток и Север — Юг. Кончилась биполярная определенность и существовавшие полвека правила игры на миро­вой шахматной доске. Индустриальный Север расколот на высоко­развитые страны-системы со штабной экономикой, определяющей планетарные правила игры и взимающей специфическую мировую ренту. Бывший социалистический лагерь образовал разновекторную группу стран с переходной (транзитной) экономикой. Для некото­рых из них нет определенного ответа на вопрос, куда они переходят от достигнутого уровня, по каким моделям будет происходить по­следующее развитие.

Запад, несмотря на высокие издержки производства, создал наибо­лее выигрышные условия для экономической деятельности. Наиболь­шей экономической мощью обладают Соединенные Штаты, ставшие не только неоспоримым мировым лидером, но и наиболее привле­кательной страной для мировых финансовых потоков. Массовое про­изводство постепенно перемещается из североатлантического в Ази­атско-Тихоокеанский регион. Одновременно формируется глубокая периферия (не только Юга). Здесь социальные организмы не выдер­живают процессов глобализации, коррумпируются и разрушаются, создавая подпитку кланово-мафиозной мировой «теневой» экономике.

Информационные технологии, транспортные магистрали, телеком­муникации и другие технические достижения цивилизации сущест­венно ослабили ограничения географического пространства. Начала формироваться «новая экономика», основанная на представлениях многомерного коммуникационного пространства. Усиливается поля­ризация мирового хозяйства, где образуются наднациональные по­люса экономического и технологического развития и криминальной экономики. Разновидностями трансграничной коммуникации в мно­гомерном пространстве являются коммуникационные коридоры ус­корения оборачиваемости торгового, промышленного и финансово­го капитала (свободные экономические зоны и др.).

В рамках полицентричного устройства мира выделяются погра­ничные зоны, образующиеся на рубежах цивилизаций, государств, субрегиональных и других территориальных сообществ. В результа­те открытости для внешнего мира и разнообразных контактных функций рубежность становится стратегическим ресурсом развития, о чем свидетельствуют многочисленные исторические примеры. Однако если страна длительное время находилась за «железным за­навесом», то после его падения в пограничных районах могут воз­никнуть депрессивные зоны. Исследование барьерных, фильтрую­щих и контактных функций рубежных зон способствует успешной мирохозяйственной интеграции.

В современных условиях устарела геополитическая (геоэкономи- ческая) концепция Центр и Периферия. Действительно, в индуст­риальную эпоху под влиянием международного разделения труда произошло деление географического пространства на центр и перифе­рию. Центр выступал в качестве полюса, ядра, фокуса или очага ре­гионального развития, где происходил технологический прорыв, и тем самым приобретал конкурентные преимущества перед другими терри­ториями. Центр, как правило, имел выгодное экономико-географи­ческое положение, развитую инфраструктуру, высокий инновацион­ный и образовательный потенциал, располагал профессионализмом управленческой элиты. Здесь исторически концентрировалось и на­капливалось материальное и интеллектуальное богатство. В результа­те экономического неравенства образовывалась периферия, представ­ленная удаленными территориями, окраиной, глубинкой.

В условиях глобализации и углубления стратификации многомер­ного пространства различия в энергетике мировых полюсов и пе­риферии определяют готовность стран и регионов к освоению техно­логических инноваций, структурным преобразованиям экономики и к широкой мирохозяйственной интеграции. Меняются представ­ления о периферии: она не обязательно должна быть связана с гео­графической удаленностью, а может определяться понятием «инфор­мационная периферия». Страна может иметь выгодное географическое положение, но при авторитарной власти, стремящейся к самосохра­нению, оставаться мировой периферией.