Семинары история зарубежных стран. Законы Хаммурапи (4 часа) План семинарского занятия Источники и характерные черты Законов Хамму рапи

• Название: Законы Хаммурапи (4 часа) План семинарского занятия Источники и характерные черты Законов Хамму рапи
• Анкор: Семинары история зарубежных стран
• Дата: 21.10.2022
• Размер: 1.04 Mb.
• Имя файла: Plany_seminarov.doc
• Тип: Закон; #746265
• страница: 2 из 19

5. Преступления и наказания

Общее понимание преступления в отличие от част­ного правонарушения лишь складывалось в Вавилоне и трактовалось как опасное деяние, направленное против Царя, храмов (что, как правило, отягощало наказание) либо против личности, собственности, семьи человека и т. д. В^ конкретных нормах ЗХ о правонарушениях на­шли отражение, правда не всегда последовательное, не­которые общие принципы уголовного права, такие как

форма вины (ст. 206, 207), соучастие (ст. 16, 109), об­стоятельства, отягчающие наказания (ст. 25), и др. При этом признавались и объективное вменение, и коллек­тивная ответственность (ст. 23, 230).

Как отражались эти принципы в казуистических ста­тьях ЗХ, студент может выяснить при анализе вышеназ­ванных статей. Студенту необходимо также выявить ха­рактер наказаний по ЗХ, проследить их зависимость от сословно-классовой принадлежности преступника и по­терпевшего, тяжести содеянного в религиозно-нрав­ственных представлениях вавилонян. В общем списке применения самого тяжкого наказания — смертной каз­ни — в ЗХ числятся 30 преступлений: клевета (ст. 1—2), лжесвидетельство (ст. 3, 11), недоносительство о пре­ступном сговоре (ст. 109) и пр. Эти статьи, как и широ­ко применяемая в качестве доказательства клятва «перед богом и свидетелями», которая могла освободить обви­няемого от ответственности (ст. 20, 227 и др.), должника от долга (ст. 103, 107 и пр.), — яркое свидетельство все­мерного порицания нарушенного доверия, обмана, лжи и того, сколь высоко ценилась в Вавилоне верность слову. Лжец (в широкой трактовке) — это и клеветник, и жрица, на­рушившая религиозные запреты (ст. ПО), и шинкарка, обманувшая посетителей (ст. 109), и тамкар, требующий от своего агента вернуть несуществующий долг, и чело­век, заставивший цирюльника обманом сбрить рабский знак у чужого раба (ст. 227). Наряду со смертной казнью в форме утопления, сожжения, сажания на кол к лже­цам широко применялись и членовредительские наказа­ния, в том числе по принципу талиона (простого и сим­волического), а также обращение в рабство, штрафы (композиция), изгнание из общины и пр.

Соответствующее подтверждение этому студент мо­жет найти в ЗХ самостоятельно. Среди основных пре­ступлений против личности, известных ЗХ, следует вы­делить, применительно к современной классификации преступлений, умышленные и неумышленные убий­ства, например участие жены в убийстве своего мужа

(ст. 153); доведение до смерти голодом должника в доме кредитора (ст. 115); членовредительство, оскорбление словом или действием (ст. 127 и пр.).

В ряду имущественных преступлений необходимо от­метить кражу (ст. 6—10), в том числе малолетних детей (ст. 14) и особенно рабов (ст. 15, 19); грабеж, за кото­рый отвечал головой не только грабитель, но и, если он не был схвачен, градоправитель и поселение, «на земле которых было совершено ограбление» (ст. 22—24). При этом учитывались отягчающие вину обстоятельства при краже царского и храмового имущества (ст. 6), краже со взломом (ст. 21), на пожаре (ст. 25) и пр.

Среди имущественных правонарушений следует так­же отметить повреждения чужого имущества (ст. 35—55), мошенничество и др.

Ряд статей можно отнести к преступлениям против семьи и нравственности: кровосмешение (ст. 154—157), неверность жены, ее распутное поведение (ст. 129, 141, 143), подмена чужого ребенка (ст. 194 и др.). Применение современных критериев для классификации этих преступ­лений может быть только условным. Так, ст. 129—132 об измене жены мужу, о ее изнасиловании и т. п. исходят не столько из преступности действий против самой жен­щины или против ее чести и достоинства, сколько из посылки нанесения вреда мужу, сходного с нанесением вреда его имуществу. Отсюда и возможность освобожде­ния неверной жены в силу прощения ее мужем и т. д. (ст. 129). В этом же контексте следует рассматривать и ст. 127, 132—134 о последствиях обвинения жены в не­верности, действительной или мнимой, в частности без­наказанность мужа, ложно обвинившего жену в невер­ности (ст. 131).

6. Суд и процесс

Судебный процесс носил обвинительный характер. Четких различий между уголовным и гражданским судо­производством не проводилось (ст. 9, 10 и др.). Добывать доказательства обязаны были не только обвинитель и обвиняемый, но и община в случае совершения пре­ступления на ее территории (ст. 26). К отдельным ви­дам доказательств относились свидетельские показания (особенно если они сопровождались клятвой), докумен­ты с печатью, испытания водой — ордалии и пр. Клят­ва часто имела решающее значение для освобождения от ответственности (ст. 103), ее нарушение каралось смертью.

Документ, письменный счет были необходимой час­тью ряда сделок в силу закона (ст. 105 и др.). Человек, оказавшийся несостоятельным в предоставлении суду показаний свидетелей по ряду преступлений, объявлял­ся лжецом, подлежащим смерти (ст. 11).

Судебное дело считалось судьей законченным после вынесения решения и его записи на глиняной таблич­ке, которую он не мог изменить под угрозой огромного штрафа и потери судейского кресла (ст. 5).

Смертная казнь и членовредительские наказания при­водились в исполнение немедленно. Эти и другие черты суда и процесса в Древнем Вавилоне студент может вы­явить с помощью анализа соответствующих статей ЗХ.

Тема 2

Дхармашастра Ману (Законы Ману) и Артхашастра Каутильи

(4 часа)

План семинарского занятия

1. 
   Специфический характер и место Законов Ману и Артхашастры Каутильи в правовой системе Древней Индии.
   
2. 
   Правовое положение основных групп древнеиндий­ского общества, отраженное в этих памятниках права.
   
3. 
   Правовое регулирование имущественных отноше­ний по Законам Ману и Артхашастре.
   
4. 
   Брачно-семейное право.
   
5. 
   Преступления и наказания.
   
6. 
   Суд и процесс.
   

Цель семинарского занятия

Целью данного занятия является изучение источни­ков, принципов, институтов права Древней Индии на основе ее историко-правовых памятников — Законов Ману (II в. до н. э. — II в. н. э.) и Артхашастры Каутильи (I в. до н. э. — I в. н. э.)².

Сравнительный анализ правовых норм ЗМ — наи­более известной из дхармашастр, сборников религиозно-нравственных и правовых предписаний, и АК — трактата об искусстве политики и управления государ­ством служит более глубокому пониманию особеннос­тей государственно-правового развития одной из не­многих переживших века великих восточных цивили­заций, занимающей и в настоящее время особое место в мировом цивилизационном процессе. Период со II в. до н. э. по Vb. h. э. рассматривается как классическая эпоха древнеиндийской цивилизации. Это время ста­новления наиболее характерных черт ее социальной организации, устойчивой кастовой системы, традици­онной культуры.

В Индии на сегодняшний день продолжают сосуще­ствовать и тесно взаимодействовать две сферы обще­ственных отношений — докапиталистическая (с ее край­ней религиозностью, ритуализмом, общинно-коллекти­вистскими, кастовыми началами) и современная — капиталистическая («вестернизированная», «рационали­зированная»), каждая со своей системой ценностей, норм права и морали. Причем в сфере регулирования сохранившихся традиционных общественных отношений (главным образом в индийской деревне) ведущая роль и ныне отводится не правовым, а религиозно-этическим нормам, предписывающим каждому индусу неукосни­тельно следовать своей дхарме, религиозному долгу, тому диктуемому обычаем жизненному порядку, кото­рый принят в его местности, деревне, касте, большой семье.

Понятие дхармы многогранно, оно несет в себе эле­менты и религиозного, и морального, и правового со­держания. В Индии вообще нет понятия, четко соответ­ствующего западному представлению о религии как та­ковой. Индологи исходят из того, что ближайшим эквивалентом здесь можно считать саму дхарму (что оз­начает «закон», «порядок») как космическое и нрав­ственное явление, включающее в себя следование не­ким нормативным предписаниям: ритуальным, культо­вым, морально-правовым

Центральной идеей индуизма, принятой еще в древ­ности в качестве одной из главных основ мировоззрения всеми течениями индийской мысли, является учение о карме — вере в перевоплощение человека в зависимости от поступков, совершенных им за все прошлые жизни, и накопленных или растраченных заслуг в исполнении дхармы в земной жизни, в возможность полного осво­бождения человеческой души (Атманы), ее выхода из суетного, бестолкового круга перерождений (Сансары) и достижения слияния с мировым духом Абсолютом (Брахманом), т. е. с высшим божеством, управляющим миром, в том числе и этико-религиозными требования­ми, предъявляемыми к человеку. В древнеиндийской ве­дической литературе карма в узком смысле этого слова имеет значение обряда, в широком смысле — деяния. С течением времени под кармой стало подразумеваться деяние, предписываемое человеку его дхармой, различ­ной для каждой варны и ашрамы.

1. Специфический характер и место Законов Ману и Артхашастры Каутильи в правовой системе Древней Индии

При ответе на первый вопрос студенту не следует забывать, что содержащиеся в шастрах сведения имеют зачастую схоластический, явно тенденциозный харак­тер, ибо первоначальной целью брахманов при написа­нии дхармашастр было: создание учебников для своих учеников, передача им своей религиозно-философской мудрости, правовых и моральных установлений, пред­писаний, воспитание их в духе неуклонного следования дхарме. АК как трактат о политике представляет собой теоретическое изложение государственной мудрости, наставлений не одному, а всем правителям (раджам). Эти наставления основывались не на обобщении фактов по­литической истории конкретного государства Маурьев. Представленное в АК государство (структура государ­ственных, судебных органов, их функции и др.) — абст­рактный образ, созданный в рамках науки шастр, соединяющий в себе характерные черты многих реально существовавших в то время государств. Вместе с тем со­держащиеся в шастрах сведения о нормах права не были продуктом произвольного творчества брахманов, кото­рые отбирали, модифицировали, дополняли наиболее распространенные и общепризнанные нормы обычного права. В этой связи особого внимания заслуживает в АК кн. III «Область деятельности суда», непосредственно связанная с кн. IV «О поддержании общественного по­рядка». В кн. III нетрудно найти отражение 18 поводов судебного разбирательства — по сути классификацию судебных исков. В логико-тематической последователь­ности в ней представлены и сами правовые нормы, ка­сающиеся собственности, договоров, брака, наследова­ния имущества и пр.

Нельзя отрицать влияния на составление шастр и го­сударственных установлений. В Древней Индии наряду с понятием «дхарма» существовало и понятие «ньяя» — закон, близкое к европейскому значению этого слова. Свидетельства государственных установлений наиболее ярко проявляются в Артхашастре, которая придавала особую правовую силу эдиктам правителя по сравнению с другими источниками права Древней Индии, а имен­но: дхармашастрами, судебной практикой, обычаями.

Студенту в связи с анализом двух вышеназванных историко-правовых источников необходимо ответить на следующие вопросы. Во-первых, с какими исторически­ми обстоятельствами связано появление в Древней Ин­дии двух литературных традиций правового жанра: свет­ской, кшатрийской (Артхашастра) и религиозной, брах­манской (дхармашастры)? Во-вторых, какое место они занимали среди источников права Древней Индии; в чем заключалось принципиальное сходство и различие их принципов, институтов и норм?

В этой связи особого внимания заслуживает религиоз­ная теория источников права по ЗМ, к числу которых были отнесены «Веды, смрити, одобренный обычай и то, что согласуется с доброй совестью» (ЗМ. II. 12).

Критическое рассмотрение данной теории предпола­гает характеристику каждого из перечисленных в ука­занном фрагменте Дхармашастры понятий. Необходимо также дать объяснение крайне противоречивому харак­теру отдельных положений и норм ЗМ, толкуемых исхо­дя из многочисленных фиктивных посылок брахманс­кой ортодоксии с позиций равного авторитета всех дхармашастр, их истинности, так как все они сохраняют в веках «запомненную» мудрость Вед³. Студент должен обосновать приоритетную роль в системе источников древнеиндийского права местного обычая, отсылки к которому содержатся во многих статьях ЗМ (VIII. 41; 46 и др.) и АК (III. 1 (40) и др.). В рамках широкой интер­претации шастр обычай предстает как «поведение доб­родетельных, благоразумных людей» или их «общее мне­ние» (АК. III. 1 (40).

2. Правовое положение основных групп древнеиндийского общества, отраженное в этих памятниках права

Специфика древнеиндийского общества связана с его жестким сословным делением на четыре варны: брахма­нов — священнослужителей, кшатриев — правителей и воинов, вайшьев - земледельцев и ремесленников и шудр — слуг, призванных обслуживать три высшие Вар­ны «со смирением». Концепция «варнашрамы», или ре­лигиозно-морального статуса индуса в зависимости от

его принадлежности к конкретной варне, является ос­новой ортодоксального права Древней Индии. Анализи­руя отражение в шастрах характера социальной структу­ры Древней Индии, студенту необходимо прежде всего уяснить происхождение и соотношение таких различных социальных категорий, как класс, варна и каста⁴.

В шастрах достаточно свидетельств о существовании рабовладения в Древней Индии, об источниках рабства, о бесправном положении рабов, которых продавали, сда­вали в наем, закладывали и пр. Студент может составить весьма полное представление об их положении из ана­лиза статей ЗМ (VIII. 163; 415; IX. 48; 54-55 и др.). Но о рабах в ЗМ и АК говорится несравненно меньше, чем о другой сословной группе неполноправных представите­лей древнеиндийского общества — варне шудр, что яв­ляется достаточно ярким показателем того, что рабов­ладение в этой стране, при всей его значимости, не вы­полняло структурообразующей социальной функции.

Первая глава ЗМ содержит мифологическое объясне­ние происхождения варн — сословий, созданных Ману из своих уст (брахманов), рук (кшатриев), бедер (вайшиев) и ступней (шудр), что и определяет их наслед­ственно-профессиональный характер: жрецов, воинов и пр. (ЗМ. I. 87—91). При этом подчеркивается особое место брахманов, «наилучших» среди людей вследствие пре­восходства своего рождения, имеющих «право на все» (ЗМ. I. 100). Между варнами существуют не только право­вые, профессиональные, но и более важные для древ­ней Индии статусно-престижные, религиозно-ритуаль­ные различия, связанные с приобщением представите­лей трех высших варн к изучению священных книг, в силу которого они и получали привилегированный ста­тус «дважды рожденных» (в отличие от шудр — «еди­ножды рожденных») (ЗМ. II. 37; X. 4).

Этим мифологическим объяснениям необходимо про­тивопоставить научную теорию происхождения варн: возникновение сначала первых трех варн, варн «дважды рожденных» (в силу углубляющегося разделения труда, арийских завоеваний и др.), а затем — варны шудр, све­дения о которых, содержащиеся в шастрах, крайне про­тиворечивы.

Так, в одних случаях различаются рабы и шудры, рабы и лица, находящиеся в услужении, в других эта диффе­ренциация отсутствует. Понятие «даса» в ЗМ (X. 32) одно­временно обозначает и раба, и лицо, находящееся в услу­жении. Противоречивы и сведения о правовом положении рабов. АК, например, говорит скорее о домашнем раб­стве, предоставляя рабу определенные имущественные, наследственные, брачно-семейные права (III. 13 (20—25). Связано это с тем, что процесс классообразования в Древ­ней Индии носил незавершенный характер, а рабство здесь было одной из форм неполноправности, далеко не един­ственной. Здесь широко был представлен, по словам К. Маркса, «пестрый хаос переходных форм», многочис­ленные промежуточные социальные состояния от свободы к рабству. Не случайно гл. 13 кн. III AK содержит «Устав о работниках и рабах», где подчеркивается сходство статуса раба с наемным работником, положение которого в ряде случаев было более тяжелым, чем положение раба, обес­печенного хотя бы скудным пропитанием. В этой главе го­ворится, например, о распространенности в Древней Ин­дии «заложничества» родственников, о «самозакладе» за долги, при этом указывается, наряду с некоторыми пра­вами рабов (АК. III. 13 (20—25), и на ряд прав «продавшего себя» свободного (АК. III. 13 (1, 2, 9, 13).

Если закон кармы является идейной основой тради­ционной Индии, то структурообразующей основой ее социальной организации является складывающаяся к концу древнего периода ее истории каста, существую­щая здесь около трех тысяч лет, которая и ныне пред­ставлена почти тремя тысячами крупных видов, не счи­тая более мелких образований — подкаст (джати). Каста, субстратом которой является варна, это социальная об­щность или группа по рождению, наследственная, эн­догамная, закрытая для проникновения посторонних, традиционно специализирующаяся по роду хозяйствен­ной деятельности или кругу занятий с ярко выражен­ным кастовым самосознанием, занимающая определен­ное положение в сложнейшей индийской социальной иерархии (М. К. Кудрявцев).

Если верхние социальные границы иерархически орга­низованной системы кастового социального неравенства определяет положение особо почитаемых «высших» каст брахманов, считающихся «вечным воплощением» дхар­мы (ЗМ. I. 90), выполняющих особую гиперсоциальную функцию «сохранения сокровищницы дхармы», воспи­тания других в духе неизменного следования дхарме, то нижние ее границы еще в Древней Индии стало опреде­лять вневарновое положение каст «неприкасаемых», на­зываемых в шастрах чандалами, швапачами, изгоями. Отношения с ними четко регламентировались в шастрах многочисленными ограничениями, специальными риту­алами «очищения от загрязнения» при общении с ними (ЗМ. X. 51—57) и др. Необходимо особо подчеркнуть, что если в Древней Индии «благосостояние» («шри») тради­ционно не связывалось с накоплением богатств, ибо оно в большей мере определялось социальным престижем, властью, то уже к концу ведического периода (с середи­ны I тыс. до н. э.) стали все больше углубляться различия в экономическом положении тех или иных слоев населе­ния. В шастрах можно найти много упоминаний о шуд­рах, владеющих значительным богатством («тучными ста­дами»), способных притеснять брахманов (ЗМ. X. 129). Доказательства как социально-экономического расслое­ния варн, так и сдерживающего влияния на эти процес­сы варновых, кастовых, общинных, большесемейных отношений можно найти и в других положениях шастр.

На основе изучения ЗМ и АК студент может само­стоятельно подтвердить общий вывод, что все правовые Нормы шастр, регулирующие имущественные, брачно-семейные и другие отношения, были основаны в этих памятниках права на жестком представлении о древне­индийском обществе как обществе, разделенном на че­тыре неравноправные варны и отторгающем вневарновые ритуально «нечистые» касты «неприкасаемых».

3. Правовое регулирование имущественных отношений по Законам Ману и Артхашастре

Необходимость первоочередного рассмотрения в ЗМ и АК правовых норм, регулирующих имущественные, поземельные отношения, связана прежде всего с тем, что их анализ в большей мере, чем анализ других норм, может дать представление о социально-экономическом строе древнеиндийского общества.

Необходимо отметить, что шастрам были известны понятия движимого и недвижимого имущества. К после­днему относились дом, поле, сад, оросительные соору­жения, водоемы (АК. III. 8 (2). Они свидетельствуют как об общинном, так и о частно-семейном владении не­движимостью, и прежде всего землей и водоемами (осо­бо охранялись общиной священные водоемы) (АК. III. 10 (2). Землевладение общины, как и частно-семейное землевладение, которым распоряжался глава семьи («карта»), было связано с широкими правомочиями, близкими по объему к правам собственника, так как земля могла продаваться, сдаваться в аренду, переда­ваться в дар, особенно храмам.

Между тем в Древней Индии, как и в других древне­восточных странах, не было известно понятие частной собственности на землю. Индивидуализации земельной собственности препятствовало длительное сохранение общинных, кастовых, патриархально-большесемейных связей, а также признание верховной государственной собственности на землю правителя (царя), власть кото­рого осмыслялась как сакральная. Эта власть реализовы-валась прежде всего в получении им ренты-налога («бали»), о чем подробно говорится в ст. 118, 128, 129, 133 гл. VII ЗМ и др. Царь, выступающий в шастрах в качестве высшего арбитра в земельных спорах, мог взять себе любую недвижимость, которая ложно оспаривалась сторонами, как «лишившуюся хозяина» (АК. III. 9 (16). Общинная собственность, включающая пастбища, пру­ды, колодцы, городские сады (АК. III. 10 (2; 46) и др., метилась специальными пограничными знаками (ЗМ. VIII. 245; 262; 263), в случае неопределенности которых царь сам определял границы земель (ЗМ. VIII. 245). Бро­шенную землю мог обрабатывать любой земледелец, его нельзя было изгнать из общины, если он не был «вором или грабителем» (АК. III. 10 (18).

Вместе с тем при всей широте землевладельческих прав общинника он не был полностью свободен в рас­поряжении землей как своей частной собственностью: не мог, например, свободно продавать землю, так как преимущественным правом покупки пользовались род­ственники и соседи (АК. III. 9 (1—3), не мог забросить и не обрабатывать принадлежащий ему участок (АК. III. 10 (8—9). Продажа земли была вообще крайне редким явле­нием в Древней Индии. Правовые ограничения, связан­ные с варновой принадлежностью, отражались и на спо­собах приобретения собственности (ЗМ. X. 115), кото­рые, однако, не соблюдались в условиях углубляющегося имущественного неравенства как высших, так и низших варн (ЗМ. X. 96; 129 и др.).

Судя по древнеиндийской литературе, само понятие собственности стало складываться в Древней Индии в первой трети I тыс. до н. э. ЗМ четко различают право собственности и право пользования вещью, говорят о сроке давности в 10 лет, по истечении которого соб­ственник лишается права «получить обратно» что-либо, если он молча наблюдал за пользованием его вещью со стороны другого лица. АК уже различает сроки давности Для перехода пользования в собственность на движимое или недвижимое имущество— соответственно 10 и 20 лет (III. 16 (29). Всемерной охране прав собственника посвящены многие статьи и ЗМ, и АК, связанные с пре­ступлениями и наказаниями.

Более половины из 18 поводов судебного разбира­тельства, указанных в ЗМ, занимают нормы, касающи­еся обязательств, договоров займа, найма, купли-про­дажи, хранения и др. При всем казуистичном характере большинства положений шастр студенту необходимо об­ратить особое внимание на ряд формулировок, относя­щихся к общим правовым принципам, общим для всех договоров положениям. В специальной гл. III АК «Уста­новление о сделках. Ведение тяжб», а также в ст. 163, 167, 168, 264 гл. VIII ЗМ содержатся общие требования к форме, условиям заключения договора, положения о «пороке воли», о недееспособности сторон, делающих сделку ничтожной.

Специальный интерес представляют положения шастр о старейшем договоре займа, свидетельствующие о длительном пути его формирования. С одной стороны, нормы ЗМ говорят о широком распространении ростов­щичества, безуспешных попытках государства ограни­чить ростовщические проценты⁵, а с другой — о сохра­нении первобытных способов получения долга с помо­щью самоуправства, самосуда, санкционированных тем же государством. К этому выводу студент может прийти на основе анализа ст. 150, 151 и 176 гл. VIII ЗМ и соот­ветствующих статей гл. 11 кн. III АК.

Значительное внимание уделяют шастры гарантиям выполнения договоров. АК посвящает этому вопросу спе­циальную гл. 11 кн. III «О невозвращении долга», огова­ривая «законные месячные проценты» по отдельным ви­дам долгов (III. 11 (1—3), штрафные санкции за невыпол­нение, задержку исполнения долговых обязательств. Статья 3 из ряда указанных статей свидетельствует о ма­лой эффективности слабого древнеиндийского государ­ства в «обеспечении порядка», что давало возможность кредитору навязывать должнику любые условия.

В ЗМ и АК предусматривается и более эффективная мера выполнения долговых обязательств — залог (АК. III. 12 (11—12). Крайне противоречиво решается в ЗМ и АК вопрос о продаже родственников, их закладе за долги, а также о самопродаже и самозакладе, которые одновремен­но крайне порицаются (ЗМ. XI. 60—62) и разрешаются, но с целым рядом оговорок, определяющих, например, осо­бый «нерабский» статус «продавшегося», которого нельзя было заставить выполнять грязную работу, выносить тру­пы и пр. Предусматривался штраф за заклад несовершен­нолетнего ария (варвару разрешалось закладывать потом­ство), сумма которого возрастала в зависимости от поряд­ка варн (от шудры к брахманам) (АК. III. 13 (1). Потомство «продавшего себя» было свободным. При анализе статей этой главы студент должен обратить внимание на отно­сительно гуманное отношение к «домашним рабам» (АК. III. 13 (20), на поощрение отпуска раба на волю после получения выкупа, на наследственные права раба, на ос­вобождение от рабства потомства, рожденного от хозяи­на рабыней, как и ее самой (АК. III. 13 (21—25).

Значительное число статей в шастрах, свидетельству­ющих о широком распространении в Древней Индии наемного труда, посвящено договорам личного и иму­щественного найма, аренды земли и др., нормы кото­рых говорят о крайне тяжелом положении наемного ра­ботника (ЗМ. X. 85; XI. 60-62 и др.).

При анализе норм, касающихся договоров, следует отметить наличие запрета на занятие торговлей для представителей высших варн (ЗМ. X. 85 и др.), а также постепенный процесс упорядочения договоров купли-продажи с целью упрочения товарно-денежных отно­шений. Если в ранних шастрах этот договор мог быть расторгнут в любое время, то в ЗМ только в течение 10 дней после заключения сделки, в АК отказу от про­данного или купленного как поводу судебного разбира­тельства была посвящена целая гл. XV. Характерно, что здесь же предусматривались условия расторжения брач­ных договоров.