билеты по истории русской литературы 18 век. 1. Повести петровского времени особенности сюжета, связь с традициями рукописных повестей xvii века и фольклором новизна содержания тип героя
 Скачать 389.57 Kb.
|
|
Полезная информация по первому пункту вопроса: Хрестоматия Джанумова, с. 111-116 https://students-library.com/library/read/45813-tvorceskij-put-m-m-heraskova Создавая трагедии по всем правилам поэтики классицизма («Борислав» — политическая трагедия, «Пламена»), Херасков явился зачинателем сентиментализма и в драматургии. В «Венецианской монахине», написанной в 1758 г., Херасков разрешает этическую проблему иначе, чем этого требовала трагедия классицизма. Образом Занеты он доказывает право человека на счастье и любовь вопреки чувству долга, в данном случае монашескому обету. В творческой практике М. М. Хераскова сказалась внутренняя противоречивость, вызванная стремлением примирить традиционные каноны классицизма с новыми литературными веяниями, которые прежде всего проявились в преодолении абстрактности в создании образов, в стремлении к раскрытию внутреннего мира человека, его психологического состояния с помощью новых образных и стилистических средств. Начавшаяся с 1753 г. литературная деятельность Хераскова была весьма многообразной и плодовитой. Он пишет стихотворные, драматургические произведения, разрабатывает жанр эпической поэмы, пишет политико-нравоучительные романы, таков, в частности, роман, изданный им в 1768 г., «Нума Помпилий», в котором Херасков выступает сторонником просвещенной монархии. Параллельно с большими эпическими поэмами («Чесмесский бой», «Владимир Возрождённый», «Бахариана»), он создавал дидактические романы («Нума, или Процветающий Рим», «Кадм и Гармония», «Полидор, сын Кадма и Гармонии»). Пик общественного признания Хераскова пришёлся на 1790-е годы, тогда же началось издание его «Творений» в 12 частях (1796—1803), но уже в 1820-х годах началась критическая переоценка его творческих достижений. Традиция русской эпопеи, заложенная Херасковым, заметно влияла на литературу вплоть до начала 1840-х годов, затем он оказался забыт, его сочинения редко и нерегулярно издавались в «учебно-хрестоматийном порядке». Единственное в XX веке более или менее представительное переиздание его поэтических и драматургических текстов увидело свет в 1961 году в большой серии «Библиотеки поэта». Современники и первое поколение потомков Хераскова воспринимали его в первую очередь как создателя национальных эпических поэм. По словам Д. Благого, создание героической эпопеи было важной задачей Кантемира и Ломоносова, но им так и не удалось реализовать её, так же, как и Сумарокову. Тем самым именно Херасков завершил формирование классицистической литературы в России. Классицизм и просвещённый абсолютизм, по В. М. Живову, исходили из общих идей национальной регламентации и прогресса, которые должны были преобразить мир, избавив его от братоубийства, страха и суеверий. Поэтому главным предметом философских рефлексий и поэтического восторга было государство, представлявшееся распорядителем космической гармонии на земле. Благоденствие и победы монарха, заключение союзов и договоров были также важнейшей философской и литературной темой. Прогресс государства воспринимался одновременно и как прогресс разума и просвещения, как высшее выражение универсального принципа, составляющего общее достояние. Именно поэтому «государственная поэзия» — столь утомительные для позднейшего читателя «Генриады» и «Петриды», равно как и бесчисленные оды на коронацию, тезоименитство или взятие очередной крепости, — отождествлялись с поэзией философской, оказывались единственно достойным поприщем мыслящего поэта или во всяком случае вершиной его творчества. В историю русской литературы Херасков вошел как крупнейший представитель русского классицизма, в творчестве которого обозначилось движение к сентиментализму, как автор эпических поэм. В дидактической поэме «Плоды наук» (1761) Херасков, споря с Ж. Ж. Руссо, вполне в духе классицизма доказывал практическую и моральную пользу науки. Поэма «Чесменский бой» (1771) посвящена современной теме. В полном соответствии с поэтикой классицизма находится поэма «Россияда» (1779). Поэма написана шестистопным ямбом, высоким слогом; в ней изображено важное событие из истории страны — покорение царем Иваном Грозным Казанского царства. Принятие Русью христианства лежит в основе сюжета поэмы «Владимир Возрожденный» (1785). Откликом на события французской революции 1789 явилась поэма «Царь, или Спасенный Новгород» (1800), в которой автор стремился представить «ужас безначальственного правления, пагубу междуусобий, бешенство мнимой свободы и безумное алкание равенства». Некоторое влияние поэмы-сказки Хераскова «Бахариана» (1803) сказалось на поэме А. С. Пушкина «Руслан и Людмила». Последователем классицизма Херасков выступил и в драматургии (написал 20 пьес, включая переводы-переделки): трагедии «Пламена» (1765), «Борислав» (1774), «Идолопоклонники, или Горислава» (1782), «Освобожденная Москва» (1798), комедия «Безбожник» (1761), «Ненавистник» (1774, опубл. 1779) и др. Однако в первой и самой значительной трагедии Хераскова «Венецианская монахиня» (1758) заметны некоторые отступления от канонов классицизма: в трагедии три, а не пять актов, построена она на современном материале, в основе сюжета — любовная страсть, заставляющая героя трагедии решиться на позорную смерть ради спасения чести своей возлюбленной. В «слезных драмах» «Друг несчастных» (1774), «Гонимые» (1775) и др. Херасков изображает жизнь страдающих людей, используя приемы и мотивы сентименталистской драматургии. ВЕНЕЦИАНСКАЯ МОНАХИНЯ Подлинным литературным дебютом М. Хераскова стала трагедия 1758 года «Венецианская монахиня», сделавшая его знаменитым. По определению А. В. Западова, «первый его опыт… был весьма замечательным в своём роде и принципиально важным». Уже это раннее произведение демонстрирует определённую двойственность литературных задач Хераскова — последнего представителя русского классицизма и родоначальника сентиментализма, хотя формально «Венецианская монахиня» отвечает требованиям, предъявленным к этому жанру Сумароковым в «Епистоле о стихотворстве»; в ней выражены единство времени, места, действия. Фактически же это была сентиментальная драма, созданная раньше, чем «серьёзные комедии» или «слёзные драмы» Дидро, Седэна, Мерсье, Бомарше. Автор сделал своими героями современных людей и в «Изъяснении» сообщал, что сюжет пьесы основан на реальных событиях; задача «держаться ближе к подлинности» потребовала трёхчастности трагедии, вместо обязательных для классицистской драматургии пяти действий. Из «Венецианской монахини»: Не для других любовь вселяется в сердца. Законы отдавать велят заслуги роду, Полезное себе, народное народу; Однако долг от нас свободы не берёт; Что сродно нам, им то на волю отдаёт. И ты отколе те изобрела уставы, Что хочешь у любви отнять законны правы? Главными героями трагедии были люди никому не известные, и замечательные только яркостью своих чувств: Коранс и Занета. Предельно чётко обозначено и место действия: «театр представляет часть монастыря святыя Иустины и часть дома послов европейских». Сюжет трагедии мрачен: Занета, похоронив родителей и брата, по их завещанию поступает в монастырь, отрекается от брака, чтобы непрестанно молиться. Возлюбленного Коранса она считает погибшим на войне, но спустя три года он возвращается, и с ужасом узнаёт, что его невеста Занета заточена в келью. Он пробирается к ней, и ведёт длинные беседы, пытаясь уговорить нарушить обеты, но на обратном пути арестован по обвинению в недозволенном посещении иностранного посольства. Судьёй Коранса выступает его собственный отец, сенатор, который по долгу службы выносит ему смертный приговор. Занета смогла раскрыть причину появления Коранса близ посольства, но уже слишком поздно, и она выкалывает себе глаза, поскольку решилась на свидание и стала причиной гибели возлюбленного. Однако это не конец: в последний момент Коранс помилован, и Занета встречается с ним ещё раз, чтобы раскаяться в слабости и во имя Бога отказаться от греховной для невесты Христовой любви. После этого она умирает, а Коранс кончает жизнь самоубийством. Всё содержание трагедии построено на контрасте между безысходностью страданий главных героев и вызываемого ими протеста в защиту человеческого чувства, не стеснённого требованиями религиозных обрядов и условностями общественного характера. Автор также явно показал антиклерикальную позицию, характерную для Просвещения: он скор бит о том, что религиозные догмы сковывают сознание Занеты и мешают ей обрести свое счастье с любимым, делают её жертвой ненужного обета. В дальнейшем Херасков не декларировал антиклерикальных взглядов столь определённо. Коранс пребывает во власти свободного и сильного чувства, ради которого спокойно идёт на позор и казнь. Напротив, фанатично настроенная Занета лишает себя зрения, буквально следуя библейскому тексту, ибо глаза её грешили, взирая на Коранса, чего она не должна была делать, повинуясь монашескому обету. Финал трагедии явно отсылает к «Ромео и Джульетте»: Коранс умирает со словами: «Нет жалостней моей и нет счастливей части!», а его отец заключает трагедию словами «Вот действие любви! Вот плод безмерной страсти!». Однако если Ромео и Джульетта погибли, будучи жертвами феодальной распри, то в смерти Занеты и Коранса виновны ложные представления о греховности любви, утвердившиеся в заражённых предрассудками умах. 2) «Россиада» и христианство На рубеже XX—XXI веков исследователи поставили проблему религиозно-философской основы эпоса Хераскова. В диссертации П. А. Давыдова 1999 года «Религиозно-философские поэмы М. М. Хераскова» (ИМЛИ РАН) доказывалось, что масонские взгляды Хераскова были вполне совместимы с православием и тесно связаны с ним. Однако «Россиада» специально не рассматривалась в этой работе. В своей статье 2005 года эту линию — уже специально на материале «Россиады» — продолжил А. И. Любжин. Он отметил сложность выявления смысловых слоёв херасковской эпопеи, которая, во-первых, встроена в античную и новоевропейскую традицию героического эпоса, а, во-вторых, источником христианских мотивов в его труде вполне могли являться его западные прототипы. Важнейшим источником Хераскова был «Освобождённый Иерусалим» Тассо, который имеет отчётливо контрреформационный посыл и написан с прокатолических позиций; равно и Вольтер, бичующий со страниц «Генриады» фанатизм и политику римской курии, не критиковал там Римскую церковь и католицизм как таковые. Абсолютное большинство библейских образов в «Россиаде» заимствованы из эпопей Тассо и Вольтера, аллюзии на Священное Писание относительно немногочисленны. А. Ф. Мерзляков в цикле статей о «Россиаде» 1815 года критиковал Хераскова за то, что тот безразлично пользовался христианской и языческой атрибутикой. Причины этого вскрыл А. Н. Соколов в своей диссертации 1948 года. Он показал, что в «Россиаде» действуют разнообразные силы христианской религии. Исходным моментом действия является Божественная воля, передаваемая через небесного посланника, небесные повеления и внушения жителям Земли в дальнейшем являются постоянным лейтмотивом: в нужный момент небо отверзается или герой восхищается духом в Царство Небесное. Постоянно разным персонажам посылаются видения, а в бою принимают участие небесные помощники. Десница Господня незримо, а иногда и явно присутствует на исторической авансцене. Напротив, задействованные нехристианские силы, действующие в поэме, объединены языческой их природой; это относится и к магометанству. Безбожие и магометанство прямо отождествлялись Херасковым в VIII песне «Россиады». Это не помешало наделить царицу Сумбеки собственным ангелом-хранителем, который спасает её от предательства, позволяет выжить в войне и приводит к крещению. А. И. Любжин отмечал, что христианизация эпической формы в «Россиаде» очень глубока, а цитирование и реминисценции на Писание представляют собой не самый значимый её аспект. Ещё с античности важной частью эпоса — в том числе у Гомера и Вергилия — является описание рая (Элизия) и ада (Тартара), которые в «Энеиде» являются воздаяние за подвиги и преступления земной жизни. Херасков в этом плане пошёл на смелый эксперимент, разделив видения ада (конец IV песни) и пророческое восхождение на небеса (вторая половина VIII песни). Это позволило сильнее подчеркнуть основной контраст эпопеи: ад связан с прошлым — гордыней и насилием, погубившими Казанское царство, рай — это устремлённость в будущее христианских добродетелей, которые обеспечили победу России и её величие. Библейские реминисценции сопровождают и апофеоз Екатерины II в VIII песни (VIII, 781—788): ЕКАТЕРИНА век Астреин возвратит; Что в мыслях Пётр имел, то делом совершит; От гордых пирамид и титлов отречётся, Но Матерью Она сердцами наречётся; Прибежищем Она народам будет всем: Приидут к ней Цари, как в древний Вифлием, Не злато расточать, не зданиям дивиться Приидут к ней Цари, но царствовать учиться. А. Любжин отметил, что здесь М. Херасков задействовал два сюжета одновременно: во-первых, это намёк на царицу Савскую, пришедшую издалека припасть к мудрости Соломоновой (3 Цар. 10), и, во-вторых, евангельская ссылка на это событие (Мф. 12:42), прямо указывающая на поклонение волхвов. Сопоставление царствующего монарха с божеством — характерная черта эпопеи XVIII века, не вызывавшая возмущения современников. В «Россиаде» имеются прямые заимствования из «Энеиды»: вторая книга посвящена посещению царём и Адашевым Троице-Сергиевого монастыря; оно напрямую перекликается с посещением Энеем Сивиллы и дворца Пика. Это приводит к несообразностям с точки зрения христианской практики: на стенах монастырской церкви изображены русские князья-полководцы, в том числе язычник Святослав. Однако переход от победного пророчества I песни, составлявшего там самостоятельный эпизод, к посещению обители — является важным элементом христианизации наследия Вергилия. Старец Вассиан в этом контексте имеет другой источник — его прототипом является отшельник из «Генриады», который предсказывает Генриху Наваррскому возвращение в лоно Римской церкви. Роль Вассиана в «Россиаде», впрочем, более значительна, ему посвящены два самостоятельных эпизода. Влияние на литературу Поэма получила благодарные отзывы у современников, была популярна, и Хераскова даже именовали «русским Гомером». Поэма была переведена на несколько иностранных языков, в частности, итальянский перевод была сделан тогдашним итальянским послом Муцио да Гаэта. Согласно биографическим запискам Ю. В. Лебедева об Иване Сергеевиче Тургеневе, поэма «Россиада» оказала большое влияние на становление Тургенева именно как писателя. Он так описывает знакомство Тургенева с поэмой: Верным другом тургеневского детства оказался упоминаемый в письме дворовый человек Леонтий Серебряков, знаток и ценитель русского языка, доморощенный актёр и поэт. Ему досталась во время ночного набега на спасскую библиотеку «Россиада» Хераскова. С этой «Россиады» все и началось. Своё восхищение поэмой Тургенев позднее описывал в повести «Пунин и Бабурин». В 1810-е годы начались споры вокруг «Россиады» — если в 1812 году Пётр Победоносцев опубликовал восторженную статью, то к 1815 году тон изменился: Алексей Мерзляков представил доброжелательный разбор эпопеи; ему противостояла резко критическая статья Павла Строева «Современный наблюдатель российской словесности», где он проанализировал поэму с точки зрения канонов классицизма и предпочтение отдал иным поэмам, предшественницам «Россиады», а сам предмет повествования (взятие Казани) признал недостойным эпической поэмы. Молодой Пушкин писал Вяземскому в 1816 году: Но целый год ещё плюсов, минусов, прав, налогов, высокого, прекрасного!.. целый год ещё дремать перед кафедрой… это ужасно. Право, с радостью согласился бы я двенадцать раз перечитать все 12 песен пресловутой «Россиады», даже с присовокупленьем к тому и премудрой критики Мерзлякова, с тем только, чтобы граф Разумовский сократил время моего заточенья. — 27 марта 1816 г. В 1821 году П. А. Вяземский в письме к Александру Тургеневу назвал славу Хераскова «торжеством посредственности», на что Тургенев ответил, что «Хераскова мы уже привыкли уважать, и справедливо». Несмотря на это отношение, эпические поэмы, продолжавшие традиции «Россиады» и «Владимира», выходили почти до конца 1830-х годов: «Освобождённая Москва» Александра Волкова (1820), «Суворов» Александра Степанова (1821), «Дмитрий Донской, или Начало российского величия» Александра Орлова (1827), «Александроида» Павла Свечина (1827—1828), «Александр I, или Поражение двадесяти язык» Александра Орлова (1828). Наконец, в 1836 году Дмитрий Кашкин выпустил первый том поэмы «Александриада», описывающей спасение России от войск Наполеона I. Завершение этого процесса — то есть «падение литературной славы Хераскова» (по выражению Александра Западова) — было описано Виссарионом Белинским в ряде критических статей. Поэмы Хераскова Белинский называл «длинными и скучными», а самого автора аттестовал так: «Херасков был человек добрый, умный, благонамеренный и, по своему времени, отличный версификатор, но решительно не поэт». После 1840-х годов критики утратили интерес к Хераскову, из его произведений продолжала перепечатываться почти исключительно «Россиада», дважды увидевшая свет целиком в 1893 и 1895 годах. Среди избранных творений Хераскова, опубликованных в большой серии «Библиотеки поэта» в 1961 году, были переизданы 1-я, 10 и 12-я песни «Россиады». Второй пункт вопроса: http://az.lib.ru/h/heraskow_m_m/text_0060.shtml https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D0%B0%D0%B4%D0%B0 Каковы жанровые разновидности (анакреонтические и нравоучительные) од Хераскова? В чем состоят их проблематика, стилевые особенности в целом (на примере оды «Время»)? Вообще, по своему складу ума он был человек-новатор. Это касалось всех сторон его жизни. И поэзии, прежде всего. Писать стихи Херасков начал еще в Шляхетском корпусе. Но он не ломал сложившиеся традиции классицизма, он просто наполнил форму новым содержанием. Поэтому назвать Хераскова классицистом в прямом смысле слова нельзя, но и сентименталистом тоже. В его творчестве тесно переплетены оба этих стиля. Новаторство поэта заключено в стремлении обновить, преобразовать традиционные требования к поэзии, подготовить ее к несвойственной ей ранее идей, тем, мотивов. Херасков сохранил риторичность оды, но внес в нее идею нравственного самоусовершенствования, а в сборнике "Философические оды", вышедшем в 1769 году, утверждает, что несовершенство мира происходит от пороков и противоречий человеческой души. Творчество М. М. Хераскова, одного из учеников Сумарокова, обширно и разнообразно. Он выступает и как продолжатель традиций классицизма, и как один из зачинателей русского сентиментализма. Как классицист он писал оды, трагедии, басни, поэмы. Как сентименталист — слезную драму «Друг несчастных» и ряд других произведений. Кроме того, ему принадлежит несколько политико-философских романов: «Нума, или Процветающий Рим», «Кадм и Гармония», «Полидор, сын Кадма и Гармонии». |