А. Н. Чанышев ф ил ос о фи я древнего мирам рекомендовано Министерством общего и профессионального образования Российской Федерации в качестве учебника для студентов вузов
 Скачать 18.63 Mb.
|
|
Космогония и космология. Ксенофан как философ-физик примыкает к ионийской традиции. На него большое впечатление оказали, по-видимому, находки камней с отпечатками на них морских животных и растений. Эти эмпирические факты Ксенофан обобщает некогда вся земля была покрыта морем. Но затем часть земли поднялась и стала сушей. То, что некогда было морским дном, стало горами. Поэтому земля — основа всего сущего, субстанция. Именно земля простирается своими корнями в бесконечность. Что же касается воды, то она соучастница земли в производстве жизни. Земля и вода есть все, что рождает и растит (В 33). Даже души состоят из земли и воды. Из воды состоят и небесные тела. Образно говоря, у Ксенофана не небо отражается в море, а море — в небе. Из воды возникают облака, из облаков — небесные светила. Как все первые философы и ученые, Ксенофан еще не различает метеорологические и совершенно сними несоизмеримые астрономические явления. Ксенофанова Луна — свалявшееся облако. Солнце каждый день новое. И оно свое для каждой местности. Оно загорается утром и гаснет вечером. Ксенофаново Солнце образуется из скопления искорок, асами эти искорки — воспламенившиеся испарения воды. Надо отметить, что ив этих своих утверждениях Ксенофан небезоснователен. Он ссылается на поражающее воображение явление, которое сами греки называли Диоскурами и которое, как мы теперь знаем, связано с атмосферным электричеством. Потом это явление стали называть огнями святого Эльма». Это те огни, которые иногда загораются на вершинах мачт кораблей Однако позитивная часть мировоззрения Ксенофана не ограничивается его связью с ионийской традицией. Ксенофан был не только завершителем ионийской физики. В качестве такового он стал последним в ряду натурфилософов, которые брали за субстанциально-гене тическое начало мироздания одну из четырех стихий. Фалес выбрал воду, Анаксимен — воздух, Гераклит — огонь, а Ксенофан — землю. Онтология. Мировоззрение Ксенофана не только сверхмифологич- но по своей физической сути, но и сверхфизично. Оно сверхфизично в своей философичности. У Ксенофана физическая и собственно философская картины мира начинают расходиться. Философия начинает выделяться из мировоззренческой физики. Нечто похожее было и у ионийских философов. Вода Фалеса, воздух Анаксимена, огонь Гераклита, не говоря уже об апейроне Анаксимандра, былине только физическими явлениями, но, будучи сущностями других форм вещества, несли в себе и сверхфизический смысл. Они были носителями единства мира. В познании этого единства ионийские философы видели сущность философии. Но все же это единство было погружено в природу. У ионийцев оно таки не смогло из нее выкристаллизоваться. Не то у Ксенофана. Его мысль идет дальше. Правда, она все еще неуклюжа. Поэтому Аристотель и говорит о Ксенофане, что тот ничего не различил ясно в едином. Он не определил его никак ограниченное, никак безграничное, никак материальное, никак идеальное (как то, что соответствует понятию. Но, говорит Аристотель о Ксенофане, воззревши на небо в его целости, он заявляет, что единое — вот что такое бог. Аристотель недоволен Ксенофаном: он как мыслитель грубоват. Аристотелю в большей степени импонирует Парменид. Номы не будем так строги к Ксенофану, ибо именно он при рассмотрении мира в целом выделил его философский аспект. Правда, этот аспект в силу исторической незрелости мысли Ксенофана оказался слитым с понятием бога. Бог Ксенофана. Критика политеизма велась Ксенофаном не столько с позиций атеизма, сколько с позиций монотеизма. Ив этом смысле она была ограниченной. Эта ограниченность хорошо видна в том, что Ксенофан таки не смог преодолеть до конца столь, казалось бы, ненавистный ему антропоморфизм. Да, его бог, как говорит Ксенофан, не подобен смертным ни телом, ни мыслью. Однако он всевидящ, всемыслящ, всеслышащ. В этом отношении бог Ксенофана, конечно, антропоморфен. Мировоззрение Ксенофана антропоморфно, как ан тропоморфен всякий философский, идеализм. Он отнимает у мироздания все приписываемые ему мифологией человеческие черты за исключением одной — мышления, сознания. Бог Ксенофана— чистый ум. Он не физичен. У него нет телесной силы. Его сила в мудрости. Критикуя эллинское обыденное сознание и его ценности, Ксенофан говорил, что мудрость гораздо лучше силы людей и лошадей. Поэтому философ, сточки зрения Ксенофана, более полезен для общества, чем какой-нибудь олимпийский чемпион. Бог Ксенофана и есть такой космический философ. Он неподвижен. Переходить с места на место, метаться по миру, как это делают обычные боги, ему не приличествует. Этот богофилософ всем правит одной лишь силой своей мысли, без всякого физического усилия. Такой бог один и един. Вот все, что мы узнаем из тех шести строчек, которые сохранились ив которых Ксенофан говорит о своем боге. В этих строках сказано, что бог не подобен человеку. Но то, чему он подобен, сводится там лишь к всемогуществу мысли. Он не подобен человеку не потому, что он не мыслит. Напротив, кто мыслит, так это именно бог. Его мысль всемогуща. Она движет миром также, как мысль человека движет его телом. Но чему же тогда подобно тело бога Об этом мы узнаем из доксографии. Об этом было сказано уже у Аристотеля единый бог Ксенофана — небо в его целости. От других доксог- рафов мы узнаем, что бог Ксенофана подобен шару и тождествен космосу. Богокосмос Ксенофана един, вечен, однороден, неизменен, невредим и шарообразен. Таким образом, Ксенофан оказывается пантеистом бог есть все, но это все берется не в многообразии, а в высшем единстве, не в различии, а в тождестве. В основе этого единства лежит космическая мысль. Поэтому в той мере, в какой это можно говорить о протофилософии (а мировоззрение Ксенофана остается еще на протофилософской ступени, мировоззрение Ксенофана идеалистично, а поскольку он подчеркивает неизменность мироздания, то и метафизично. Это поразительным образом уживается со стихийным материализмом и наивной диалектикой физической картины мироздания у Ксенофана. Но ив рамках онтологии идеализм Ксенофана ограничен его пантеизмом. Гносеология. Посмотрим теперь, каковы гносеологические основания этого раскола между физической и философской картиной мира в мировоззрении Ксенофана. Мы видим, что то обесценивание физической картины мира, которое столь характерно для элеатов и которое начинается уже у Ксенофана, гносеологически обосновывается обесцениванием чувственной ступени дознания. Согласно Ксенофану, ощущения ложны. Поэтому он не настаивает на достоверности нарисованной им картины мира как физического феномена. Более справедлив Ксенофан к разуму. Правда, разум нас тоже обманывает. Ноу Ксенофана этот обман — все же исторически преходящее явление. Ксенофан обращает внимание на тот несомненный факт, что истина все еще случайна. Она — результат не столько систематического мышления, сколько случая. Ксенофан, собственно говоря, не отрицает возможности познания мира. Он отрицает возможность знания о таком познании. И это именно в силу случайности истины. Он говорит Если бы даже случайно кто-нибудь и высказал подлинную истину, то они сам, однако, не знал бы об этом. Ибо только мнение — удел всех (В 34). Такому случайному обладанию истиной Ксенофан противопоставляет догадку об истине как процессе. Эта догадка выражена, конечно, наивно. Ксенофан говорит так Не от начала все открыли боги смертным, но постепенно, ища, люди находят лучшее (В 18). Гносеологический аспект здесь еще не отделен от практического и нравственного. Но чрезвычайно важна совершенно определенно выраженная мысль о том, что истина — не результат божественного откровения. Истина — исторический продукт человеческих ее иска ний. Парменид Учение Парменида — уже зрелая форма философии элеатов. Именно Парменид развил понятие единого мирового бога Ксенофана в понятие единого бытия и поставил вопрос о соотношении бытия и мышления. Вместе стем Парменид был метафизиком он учило неизменности бытия. Если Гераклит думал, что все течет, то Парменид утверждал, что в сущности все неизменно. Жизнь и сочинения. Парменид— современник Гераклита. Акмэ того и другого приходится на ю олимпиаду (504—501 гг. до н.э.). У Платона Парменид на тридцать лет моложе, иначе он не мог бы встретиться с юным Сократом, а эта встреча описана в диалоге Платона «Парменид». Парменид жил в Элее, он создал законы для своего родного города. Учителя Парменида — Ксенофан и пифагореец Ами- ний. Главное сочинение Парменида философская поэма О природе. По содержанию она распадается на прологи две части. Пролог сохранился полностью. От первой части сохранилось приблизительно девять десятых, а от второй — одна десятая текста. Прозаическое сочинение Парменида «Ахиллес» утрачено полностью. Пролог. Пролог аллегоричен. Он плод художественно-мифологи ческого мировоззрения. Переход от пролога к основной части поэмы — иллюстрация генезиса философии. В прологе рассказывается о воображаемой поездке юного Парменида к богине справедливости Дике, она же богиня правосудия и возмездия. Парменид едет на обычной двухколесной и одноосной колеснице с двумя конями. Но кони эти непростые они «многоумные». Путь Парменида также необычен он лежит вне людской тропы. Проводники Парменида — Гелиады, те. девы Солнца. Покинув жилище Ночи и скинув покрывала со своих голов, Гелиады настолько торопят бег коней к свету, что накалившаяся ось звучит как свирель. Путь упирается в ворота дорог Ночи и Дня. Из света выходит богиня справедливости Дике, известная нам по Гесиоду. Дике фигурирует и у Гераклита. Вместе со своими слугами Эриниями она следит затем, чтобы Солнце не преступило меры. Здесь же она приветствует юношу и берет егоза правую руку. И далее следует ее непрерывный монолог. Свое учение Парменид вкладывает в уста Дике. Она называет Парменида юношей, которого привел к ней незлой рока право и закон. Пренебрегая мифологией, богиня самоотрицание мифологии) приказывает Пармениду побороть силу привычки, слепую привязанность к чужим мнениям, воздержаться от болтовни и обратиться к разуму как единственному руководителю. Дике говорит Пармениду: Разумом ты рассуди трудную эту задачу, данную мною тебе [ДК 28 (18) В. Несмотря на стихотворную форму изложения, речь Дике суха и логична. Это язык философии. В лице этой богини правды и справедливости сами боги как бы отрекаются от мифологии и начинают служить философии. Отныне их высший бог не Зевса Логос. Богиня призывает Парменида к смелости духа. У истины, говорит она ему, бестрепетное сердце. Он должен знать и бестрепетное сердце совершенной истины и лишенные подлинной достоверности мнения смертных (В 6 ). В соответствии с этим две части поэмы принято называть Путь истины и Путь мнения». «Путь истины. В центре внимания Парменида две главнейшие философские проблемы вопрос об отношении бытия и небытия и вопрос об отношении бытия и мышления. Оба вопроса, подчеркивает Дике, могут быть решены только разумом. Бытие и небытие. Однако разум действует не безошибочно. Даже на пути истины его подстерегают ловушки и западни. Попав в них, разум пойдет неверным путем и никогда не достигнет истины. Первая западня состоит в допущении существования небытия. Стоит только согласиться стем, что есть небытие и это небытие необходимо существует (В 2,5), как мы попадем в западню для мысли. Вторая западня состоит в допущении того, что бытие и небытие тождественны и нетождественны». Здесь уже заведомо допускается существование небытия (первая западня, но далее небытие отождествляется с бытием. А затем это тождество бытия и небытия отрицается. Первая западня анонимна. Вторая же принадлежит пустоголовому племени, чей ум беспомощно блуждает. Эти пустоголовые вместе стем «двуголовы». Ведь одна головане может вместить в себе два взаимоисключающих тезиса. Водной голове может уместиться лишь тезис, что бытие и небытие тождественны, а в другой — что бытие и небытие нетождественны. Но, продолжая мысль Парменида, можно сказать, что и тезис о том, что небытие есть, те. что небытие есть бытие, не может уместиться водной голове, так что голов должно быть еще больше. В пустоголовом племени можно угадать гераклитовцев, ведь «двуголовые» для всего, говорит Парменид, видят обратный путь, а этому учил Гераклит (у него путь вверх и путь вниз совпадают. Таким образом Парменид подошел к закону запрещения противоречия — к главному закону мышления. Собственная точка зрения Парменида вытекает, по-видимому, из тезиса, что бытие и небытие нетождественны, те. что бытие существует, а небытие не существует. Дике провозглашает, что с пути истины не собьется лишь тот, кто убежден, что бытие ведь есть, а небытие не существует, есть бытие, а небытия вовсе нет (В 6 1—2; В Доказательство. Парменид впервые прибегает к доказательству философского тезиса. До него философы главным образом изрекали, в лучшем случае они опирались на аналогии и метафоры. У Парменида же мы находим подлинное доказательство. Небытие не существует потому, что небытие невозможно ни познать, нив слове выразить. Иначе говоря, то, что не есть, невыразимо, немыслимо (В 7, 8 —9). Однако это доказательство само должно быть доказано. Поэтому Дике обращается к вопросу о бытии и мышлении. Бытие и мышление. Уже из предыдущего было ясно, что Парменид признает существующим лишь то, что мыслимо и выразимо в словах. В самом деле. Дике говорит Мышление и бытие одно и тоже (Вили одно и тоже мысль о предмете и предмет мысли. Это можно понять как то, что бытие и мышление тождественны и как процесс, и как результат. Но этот же тезис о тождестве бытия и мышления может быть понят и как утверждение, что предмет и мысль существуют самостоятельно, сами по себе, но что мысль — лишь тогда мысль, когда она предметна, а предмет лишь тогда предмет, когда он мыслим. В пользу такого истолкования парменидовского отождествления бытия и мышления говорит вторая из вышеприведенных формулировок Одно и тоже мысль о предмете и предмет мысли. Парменид был бы прав, если бы думал, что в подлинном смысле существует то, что может быть мыслимо, те. существенное, общее, главное, тогда как то, что немыслимо, те. несущественное, частное, не главное, случайное, почти не существует. Но он был бы неправ, если'бы думал, что все то, что мыслимо, существует. Это был бы идеализм, ион не исключен для Парменида в силу недостаточной аналитичности его мышления. Небытие и мышление. Что это не исключено, видно из того способа, каким Парменид опровергает существование небытия. Небытие не существует, потому что оно немыслимо. А немыслимо оно потому, что сама мысль о небытии делает небытие бытием в качестве предмета мысли. Не следует искать у философа больше того, что у него есть. Парменид еще не различал разные значения бытия, на что обратил внимание уже Аристотель и его последователи — перипатетики. Евдем писал Пожалуй, можно не удивляться тому, что Парменид увлекся незаслуживающими доверия рассуждениями и был введен в заблуждение такими предметами, которые тогда еще небыли ясны. Ибо тогда еще никто не говорило многих значениях бытия (А 28). Парменид не различает предмет мысли и мысль о предмете. Его сбивает столку то, что мысль о предмете, а также выражающее эту мысль слЬво существуют, что, как он сам говорит в своей поэме, и слово, и мысль бытием должны быть (В 6 , 1). Но слово и мысль существуют по-своему. Их бытие отлично отбытия предмета. У Парменида же получается, что если слово и мысль о чем-либо существуют, то существует и то, что мыслится и о чем изрекается слово. Применительно к небытию это означает, что для того чтобы остаться небытием,оно должно быть немыслимыми невысказываемым, а коль скоро мы называем небытие небытием и имеем о нем понятие, то оно становится бытием. Это неверно. Можно мыслить и то, чего нет. Можно и говорить о том, чего нет. Всякий нереализованный, но толковый проект пример этому. Проект существует как проект мысль о предмете, ноне предметно. Метафизика. В вопросе же о развитии Парменид уже входит в сферу метафизики как антидиалектики. Парменид делает вполне логичный, нов тоже время метафизический вывод из того, казалось бы, несомненного тезиса, что небытие не существует. Если небытие не существует, то бытие едино и неподвижно. В самом деле, разделить бытие на части могло бы лишь небытие, но его нет. Всякое изменение предполагает, что нечто исчезает и что-то появляется, нона уровне бытия нечто может исчезнуть лишь в небытии и появиться лишь из небытия. Поэтому бытие и едино, и неизменно, и Парменид говорит, что бытие неподвижно лежит в пределах оков величайших. Оно замкнуто, самодовлеюще, неуязвимо, подобно массе хорошо закругленного шара, повсюду равноотстоящей от центра (В 8 ). Для этого бытия не существует ни прошлого, ни будущего. Парменид, таким образом, метафизически оторвал бытие от становления, единство — от множества. Правда, сделал он это лишь на самом абстрактном уровнена уровне бытия. Но именно этот уровень объявлялся Парменидом истинным. В диалектике Гераклита была заключена крайность, ибо она граничила с релятивизмом. Нов крайность впадали Парменид. Его бытие не поток, как у Гераклита, а как бы лед. Настоящая диалектика не противостоит метафизике как другая крайность. Она золотая середина между релятивизмом и метафизикой как антидиалектикой. Эту золотую середину античность таки не нашла. «Путь мнения. Рассказав о бытии, небытии и мышлении, Дике резко обрывает свой рассказ об истине словами На этом месте я кончаю свое достоверное учение и размышление об истине. Узнай затем мнения смертных, слушая обманчивый (на этот раз. — А. Ч строй моих стихов (В 8 , 53). Переходя к изложению мнения смертных, богиня обещает Пармениду, что он узнает и природу эфира, и все светила в эфире, и разрушительные дела чистого светлого солнечного факела, и то, откуда возникло все это. Она далее обещает юноше Узнаешь также природу круглоокой Луны и дела ее странствий равным образом будешь знать, откуда выросло окружающее нас небо и каким образом управляющая им Необходимость заставила его блюсти границы светил (В 10). А еще, говорит Дике, Парменид узнает, как начали возникать Земля, Солнце, Луна, вездесущий эфир, небесный млечный путь, крайний Олимп и горячая сила звезд (В Однако из сохранившихся строк второй части поэмы мы этого не узнаем. Узнаем же мы из них лишь то, что в этой части поэмы речь идет уже не о бытии и небытии, а о двух природных началах — об огне свете) и земле (тьме. В физической картине рисуемого мира большую роль Дике (Парменид) отводит Афродите и ее сыну Эросу. Афродита находится в центре космоса и всем оттуда управляет. В частности, Афродита заведует движением душ. Она посылает души то из видимого мира в невидимый, то обратно (В 13). Видимый и невидимый миры — вовсе небытие и небытие, оба они части кажущегося и мнимого Мира. Оба мира — предмет обманчивых слов. Здесь Эрос — та сила, которая соединяет и связывает противоположное, свети тьму, огонь и землю, мужское и женское. Таким образом, физическая картина мира у Парменида диалектична. Но она объявляется им неистинной. Уже древние пытались объяснить, что заставило Парменида дополнить свою картину истинного мира картиной мира неистинного и кому эта вторая картина принадлежит На первый вопрос трижды отвечает сама Дике, излагая Пармениду кажущееся устройство вещей, чтобы ни одно мнение смертных не обогнало философа (В 8 , 60-61), те. он должен показать, что все это ему хорошо известно, чтобы не показаться оппонентам невеждой. Что же касается второго вопроса, то древние не сомневались, что физическая картина мира — творение Парменида. Однако некоторые современные историки античной философии думают, что философ изложил здесь какое-то чужое учение, возможно даже пифагорейскую физику, иными путями до нас не дошедшую. Зенон Другой выдающийся представитель школы элеатов — Зенон. Его акмэ приходится на ю или ю олимпиаду, те. на е гг. V в. до н.э. Зенон — ученик Парменида. О его жизни ничего неизвестно, больше известно о его смерти. Зенон погиб героической смертью в борьбе с тиранией и доказал наделе, что великому мужу постыдно быть трусливым (Плутарх). От многочисленных трудов Зенона Споры, Против философов (мы думаем, что это было антипифагорей- ское сочинение, что тогда еще неологизм Пифагора философ распространялся только на пифагорейцев, О природе сохранилось лишь несколько фрагментов. |