А. Н. Чанышев ф ил ос о фи я древнего мирам рекомендовано Министерством общего и профессионального образования Российской Федерации в качестве учебника для студентов вузов
 Скачать 18.63 Mb.
|
|
Пиррон твердо отвечал Не знаю. В мире все относительно, все веши и одинаковы и неодинаковы, постоянны и непостоянны, иначе говоря они непознаваемы. А из этого следует и наше отношение ко всему, что есть и происходит в мире. Эго отношение должно состоять в полном воздержании от каких-либо суждений обо всем этом, и это воздержание (епахэ — остановка, задержка, прекращение, отсюда позднее эпоха должно быть полным, те. следует воздерживаться не только от категорических, но и от проблематических суждений. А что из этого должно следовать Та самая бестревожность, невозмутимость, безмятежность, или, как говорили греки, атараксия (— невозмутимость хладнокровие, спокойствие, которая так понравилась Пиррону в поросенке на гибнущем корабле. Атараксия скептиков лишь внешне похожа на атараксию эпикурейцев. Эпикур шелк атараксии через знание и просвещение. Пиррон же шелк атараксии через отказ от знания. Если Эпикур был просветителем, то Пиррон как бы затем нителем», ведь даже скептик Секст Эмпирик не согласился с Тимоном, когда тот сравнил Пиррона с Солнцем Солнце, возразил Секст Эмпирик, делает видимым ранее невидимое, тогда как Пиррон делает неясным то, что ранее было нами воспринимаемо вполне ясно и отчетливо. Но можно ли жить во всем сомневаясь Как во всем сомневающийся может действовать В деятельности не может быть и — и, там всегда только или — или. В ответ на этот вопрос мнения древних расходятся. По одной версии, Пиррон был также безразличен к своей жизни, как в нашем рассказе он был безразличен к тонущему в болоте учителю, так что от опасности его постоянно уберегали друзья, идущие за ним по пятам. Согласно другой, идущей от скептика Энесидема версии, воздержание от суждений было для Пиррона правилом только в философии, в частных же случаях он вовсе не был неосмотрителен. Тпмш. Ученик Пиррона Тимон из Флиунта был на сорок лет моложе Пиррона. Годы его жизни 320 — 230. В юности он был танцовщиком. Затем его интересы изменились. Тимон становится учеником Стильпона в Мегарах, позднее учеником Пиррона в Элиде. Конец жизни Тимона прошел в Афинах. Говорили, что Тимон был большим любителем вина. Тимон был не только философом-скеп- тиком, а в сущности, антифилософом, но и сочинителем, автором тридцати комедий, шестидесяти трагедий, а также не всегда благопристойных стихов. Но все это стало погибать еще при Тимоне, так как он сам мало заботился о сохранности своего литературного наследия. Свое антифилософское мировоззрение Тимон также выразил в художественной форме — в сатирических стихах, силлах, которые некогда мастерили Ксенофан. Тимон был близок к киникам. Его антифилософские силлы — пародия в киническом духе. От этих «Силл» сохранились только фрагменты. Но известно, что в целом «Силлы» Тимона состояли из трех книг (те. папирусных свитков. В первом свитке Тимон пародирует «Илиаду» и рассказывает о логомахии — битве на словах между философами. Из этой битвы словопрения, застрельщиком которой был подстрекаемый богиней раздора Эридой Протагор, победителем выходит Пиррон — учитель Тимона. Вторая и третья книги «Силл» Тимона написаны в форме диалога Тимона и Ксенофана. Пародируется сошествие в Аид Одиссея (Одиссея В Аиде безжизненно реют тени умерших, ft том числе и некогда знаменитых, но мнимых философов. Подлинен же и там только один — Пиррон. Для Тимона все философы, кроме Пиррона, — жалкие софисты а их философия — зараза пустословия, угодная разве только глупой толпе. Тимон так говорит о философах: Много теперь развелось в краю многолюдном Египта Книжных писак меж собою грызутся они постоянно В клетке у Муз.. (так Тимон представляет читателю Мусейон. — А Всюду блуждает меж них, пустословя, мужам на погибель Распря, сестра и подруга Победы, убийством живущей, Бродит, слепая она гое пройдет, за нею повсюду Головы чванством набиты и полны надеждою тщетной. Кто ж их в погибельной распре заставил сражаться друг с другом? Голос шумливой толпы. Эго он, не вэлюбив молчаливых, Людям послал пустословья заразу и многих сгубил он (История греческой литературы. Т. III. МС Язвительный Тимон называет Сократа болтуном, шутником и насмешником. Если Сократ чему и обучал людей, то это хитро словью». Киник Антисфен — болтун на все руки (VI, 18). А Платон в изображении злоязычного скептика всего лишь самый плоский и сладкоголосый болтун. Аристотель — «пышнопустой», его мудрость «нудна». Стоик Зенон представлен в образе подлой и жадной старухи-фи- никиянки. Она сидит в темном, полном догматического дыма, месте и пытается выловить истину, представленную Тимоном в образе рыбы Но верша старухи (она же Зенон-стоик) мала. Такой вершей истину не выловишь. Да и есть ли она в этой зловонной реке Река вырывает вершу из рук старухи-финикиянки и уносит ее. Другой стоик, Клеанф, сравнивается остроумным скептиком с военной стенобитной машиной Югеанф также, как эта машина, оглушителен — в своих пустых бессодержательных речах Если Тимон Флиунтский и отзывается о ком-то хорошо, так это о Ксенофане Колофонском и, естественно, о Пирроне. Ксенофан любезен жестокому тимонову сердцу хотя бы тем, что он некогда изрек, что всем лишь мненье доступно (только мнение — удел всех, над всем царит мнение. Но мнение — не истина. Истина недоступна людям. Может, конечно, случиться итак, что человек изречет истину. Случайно. Но он ее не узнает в том море лжи и заблуждения, в котором он ежедневно живет. Однако и Ксенофан Колофонский для Тимона Флиунтского догматик. Догматически. утверждал Ксенофан... что все — едино, и что бог сросся совсем, и что он шарообразен, бесстрашен, неизменен и разумен Поэтому Тимон называет Ксенофана «полузатемненным». Полностью он говорит так «Ксенофан, полузатемненный, насмешник над обманом Гомера, если сотворил себе бога, далекого от людей, повсюду равного, безбоязненного, недосягаемого, или мыслию мысль (СЭС. Лишь одного Пиррона Элидского принимает Тимон Флиунтский целиком и полностью, безоговорочно. Тимон так воспевает в своих стихах Пиррона: Пиррон скромен, он не поддается пагубной страсти, которая довлеет над большинством людей, — страсти к славе. Пиррона вовсе не волнует легковесное племя людское. Он нашел выход из рабской службы богам, а также изо всех пустоумных суждений софистов. Пиррон раскрыл все обманы. Он разорвал цепи мнимых доказательств. Он перестал ломать голову над тщетным вопросом, вопросом о том, откуда и что происходит». Этот вопрос некогда задал любознательный беотийский мыслитель- крестьянин Гесиод геликонским музам, 'те. музам, которые якобы обитали на горе Геликон в Средней Греции (на юге Беотии). Неподалеку от этой горы находилась безрадостная деревушка Аскра, где и трудился на своем клочке земли Гесиод— автор поэм Теогония и Труды и дни». Эпикура ответ муз не удовлетворил. Пиррона не удовлетворяет не только ответ, но и вопрос. Он праздный. И не имеет ответа. Таков, согласно мнению скептиков, отрицательный итог всей многовековой истории философии в Греции. Как философы ни старались, они таки не смогли открыть истину. Да ее и нет. Агностицизм скептиков не может быть поставлен им в заслугу. Однако он имели положительное значение благодаря тому, что остро поставил проблему знания и истины, привлек внимание к философскому плюрализму, который, правда, обратил против философии и философов. Достоинством скептицизма является его антидогматизм. Непосредственно он ведет к агностицизму, учит о непознаваемости мира. Опосредованно же он толкает философскую мысль на поиск критерия истины, возбуждает интерес к проблеме философского знания, его сходства с научным знанием и его отличия от него Средняя Академия. Аркесилай (315/4 — 241/40 гг.). Аркесилай стал схолархом в 265 г. и был им пятнадцать лет — дог. Он происходил из эолидской Питаны (Малая Азия. Правление Полемона и Кратета знаменовало собой теоретический (ноне практический) упадок Академии. При Аркесилае Академия возрождается, но, так сказать, с обратным знаком. Классический платонизм догматичен. Псевдопла тонизм Средней и Новой Академии скептичен. Платон считал неистин ным лишь чувственное познание, не подвергая сомнению гносеологическую силу разума. Платон — рационалист. Аркесилай отрицает достоверность не только чувственной, но и рациональной ступени познания. У Платона и у Сократа (который говорило трудности познания) были лишь элементы скептицизма. Аркесилай их абсолютизировал. В эллинистическом скептицизме лучше, чем в какой-либо другой философской школе той эпохи, выразился глубокий и все нарастающий упадок гносеологической энергии греческого народа, его усталость. Однако академический скептицизм принципиально отличался от классического, пирроновского, скептицизма тем, что он был умеренным. Сущность академического скептицизма точно выражается термином пробабилизм (от латинского слова «probabilis» — вероятный, правдоподобный, возможный. Пробабилизм — учение о том, что нет абсолютных истин, истина всегда более или менее вероятна. Так что Аркесилай и его последователи не отрицали возможность объективного знания, как это делали пирронисты, а до них некоторые софисты (Протагор), они отрицали только возможность полностью достоверного знания. Если крайний, пирроновский, скептицизм учил, что одинаково недостоверны и то, и другое из противоречащих друг другу суждений о предмете, то академический скептицизм (пробабилизм), будучи примером умеренного, а не крайнего скептицизма, утверждал из двух противоречащих друг другу суждений об одном и том же предмете одно более вероятно, чем другое. И это имело большие, практически важные жизненные последствия. Если пирроновцы не имели никакого собственного руководства к жизни и были вынуждены, не имея ориентиров, механически следовать обычаям, не размышляя о них, то академические скептики имели такие жизненные ориентиры, ив своей жизни следовали не общепринятому, а наиболее для них самих вероятному. Непосредственно пробабилизм академиков был направлен против догматизма стоиков. Аркесилай полемизировал со стоиком Клеанфом, с которым находился в личной дружбе, нов теоретической вражде. Как умеренный скептик, Аркесилай боролся и против другого, противоположного школе стоиков, направления, а именно против пирронизма. Известно, что Аркесилай слушал лекции Пиррона (Аркеси- лай — младший современник Пиррона, а также и Эпикура и Зенона- стоика. Однако Аркесилай учился не только у скептика Пиррона, но и у перипатетика Феофраста, и у академика Крантора. Так что его взгляды были своеобразным синтезом крайнего скептицизма, этического практицизма и перипатетического сциентизма. Аркесилай испытали влияние эпикуреизма. Он стал схолархом в пятидесятилетием возрасте. Аркесилай принадлежал к той довольно многочисленной группе древних философов (первый из них Сократа возможно, и Пифагор, кто сам ничего не писал, но имел записывающего их изречения ученика. Таким учеником у Аркесилая был Лакид. Влияние вульгарного эпикуреизма сказалось в том, что Аркесилай не был противником простых чувственных наслаждений, он был богатым человеком и любил хорошо поесть. Влияние истинного эпикуреизма состояло в том, что Аркесилай, как и Эпикур, не противопоставлял по-платоновски чувства и разум и даже по-демокритовски не разделял их, а считал, что чувства и разум существуют в единстве. Нов скептицизме такое единство ничего хорошего разуму не сулило. Псевдоплатоник Аркесилай продолжил платоновскую критику чувственного знания в направлении разумного знания если чувства обманчивы, то обманчив и разум. Разум, все время и всякий раз обманываемый чувствами, обманывает нас. Нас равно обманывают и чувства, и разумно первые непосредственно, а второй опосредо ванно. Феофрастов сциентизм также не прошел для Аркесилая бесследно у него не было полного отрицания возможности знания. Он допускал возможность истины, но именно только возможность. Истина всегда и во всем только вероятна. Нет ни абсолютной истины, ни абсолютно достоверного знания. И в этом Аркесилай был совершенно прав. Именно академический скептицизм наиболее научен во всей древней гносеологии. Сциентизм еще не выродившегося в сугубо практическую этику Ликея сказался ив том, что Аркесилай видел в атараксии (те. в достижении соответствующей этическо-практической позиции) не магистральную цель философии (как думали пирроновцы), а лишь сопутствующее обстоятельство, которое сопровождает главное дело философа — гносеологическое решение проблемы жизни. В центре внимания Аркеси лая как ученого определение вероятности истинности знания. Его атараксия умеренна поскольку ив жизни философ должен следовать более вероятному, то он не может быть совершенно бесстрастен. Пробабилист не отвергает все ценности жизни, но он не считает эти ценности абсолютными. Основной фронт борьбы Аркесилая был направлен против стоицизма. Споря с Клеанфом, Аркесилай отрицал наличие каталептических представлений, а тем самым каталептических, опирающихся на первые, суждений. Каталептическим представлениям Зенона и Клеанфа Арке силай противопоставил два вида вероятностных суждений одни суждения опираются на чувство субъективной уверенности, эти суждения ненаучны, а другие, также вероятностные суждения на разумные основания, которые все жене делают их абсолютно достоверными. Новая Академия. Лакид. После Аркесилая Академия снова приходит в упадок. Схолархи Лакид Киренский, Телекл и Гегесин мало чем ее прославили. Правда, Лакид, как мы уже сказали, записал учение Аркесилая. Родоначальником Новой Академии обычно считают Кар- неада, но Диоген Лаэртский начинает ее историю с Лакида: «Лакид, сын Александра, из Кирены... был зачинателем Новой Академии и преемником Аркесилая» (IV, 59). Лакид возглавлял Академию начиная с четвертого года й олимпиады, тес г. до н.э. согласно нашему летосчислению, в течение двадцати шести лет. Это был человек строгого нрава, имевший многочисленных почитателей, он смолоду отличался трудолюбием, учтивым обращением и учтивой речью, хоть и жил в бедности (там же. Несмотря на это, он отклонил приглашение пергамского царя Атгала I (Лакид стал академическим схолархом, а Атгал — пергамским царем в один год, покровителя искусств, основателя Пергамской библиотеки, которая соперничала с Александрийской, перебраться к нему в Пергам, сказав На статуи лучше смотреть издали (IV, 60), Аттал I все же устроил Лакиду сад на территории афинской Академии, который стал называться Лакидов. Лакид первый отказался от схолархата еще при жизни, передав руководство Академией Телеклу и Евандру из Фокеи, а тот — Гегесину из Пергама. . Гегесин был учителем Карнеада. Карнеад Киренский. Карнеад (годы жизни 214/3 — 129/8), сменивший Гегесина в качестве главы Академии, придал ей второе дыхание. Он был трудолюбив, как никто другой, хотя в этике был сильнее, чем в физике занятия не оставляли ему досуга даже постричь волосы и ногти. Он был так силен в философии, что даже риторы покидали свои школы, чтобы прийти к нему его послушать. Голосу него был очень звучный (IV, 62-63). Карнеад был философом оратором, ноне писателем. Он был в числе тех греческих философов (Сократ, Аркесилай, возможно Пифагор, кто излагал свои взгляды исключительно устно его сочинения записаны учениками, асам он не оставил ничего (IV, Взрослая жизнь Карнеада приходится на II в. до н.э. Карнеад — современник гибели Македонии как суверенного государства в 168 г. и превращения ее в одноименную римскую провинцию в 148 г . , почти одновременного разрушения Карфагена и Коринфа (в 146 г, возглавившего Ахейский союз греческих городов, что означало новое, после македонского, завоевание Греции, на этот раз римское. Однако за десятилетие перед этим прискорбным событием, в 156/5 году, Рим на некоторое время был как бы пленен греками в лице пяти греческих философов. Ими были три стоика престарелый Диоген Вавилонский, более молодой Антипатр Тарсский и тридцатилетний Панетий, один перипатетик — Критолай из Фаселйды и один академик. Вместе они составляли дипломатическое посольство. Плутарх, называя по именам только стоика Диогена и академика, а ими был Карнеад, рассказывает об этом так в Рим прибыли афинские послы — платоник Карнеад и стоик Диоген — хлопотать об отмене штрафа в пятьсот талантов (талант — 26,2 кг серебра А. Ч.)у к которому заочно присудили афинский народ сикионяне по жалобе граждан Оропа (этот городок на границе Аттики и Беотии часто был предметом раздора между Афинами и Фивами. — А. Ч Сразу же к ним потянулись самые образованные молодые люди, которые с восхищением внимали каждому их слову. Наибольшим влиянием пользовался Карнеад...» Плутарх говорит о неотразимой силе его речей. Но он не сообщает об их содержании. Из других источников известно, что Карнеад, как и полагается скептику, ищущему апорию, сперва произнес речь в похвалу справедливости как естественному славному явлению, а затем, на второй день, стал доказывать, что справедливость противоестественна, что она выдумана слабыми для того, чтобы защитить себя от сильных, внушая последним, что им надо придерживаться справедливости. Но здесь вмешался бывший тогда уже стариком Марк Порций Катон* блюститель чистоты нравов, консерватор и ретроград. Катон насмехался над теми, кто неумеренно почитал все греческое. Катон — убежденный враг эллинофилов. Как сообщает тот же Плутарх, «Катон... был недоволен страстью к умозрениям, проникающей в Рим, опасаясь, как бы юноши. не стали предпочитать славу речей славе воинских подвигов. Обратившись в сенат, Катон сказал, что следует побыстрее рассмотреть просьбу послов и принять решение, "дабы они, вернувшись в свои школы, вели ученые беседы с детьми эллинов, а римская молодежь по-прежнему внимала законами властям. Таки было сделано. Карнеад вернулся в Грецию вместе с другими послами-философа- ми. Но философская зараза в Риме осталась, ведь многие римляне с удовольствием глядели на то, каких сыновья приобщаются к греческому образованию (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Т. 1. С. 447). Но пока что победил эллинофоб Марк Катон, о котором мы скажем еще в дальнейшем. Карнеад прожил 85 лет. В старости он ослеп. Вся его самоотвер- женйая жизнь была посвящена борьбе со стоицизмом. Он внимательно перечитал книги стоиков (1Уг 62). В отличие от Аркесилая, который на почве мировоззрения боролся со своим современником, живым Клеанфом (Аркесилай был на пятнадцать лет моложе Клеанфа и умер раньше этого долгожителя на семь лет, Карнеад боролся с мертвым Хрисиппом (Хрисипп умер, когда Карнеаду не было еще и десяти лет. Сам Карнеад настолько чувствовал свою полемическую зависимость от Хрисиппа, что говорил Не будь Хрисиппа — и меня бы не было (IV, 62). Из живущих во времена Карнеада стоиков его главным оппонентом был Антипатр из Тарса. Как и Аркесилай, Карнеад ничего не писал. Его мысли были записаны его учеником Клитомахом (187/6 — 110/09 гг.). Карнеад развил далее пробабилизм Аркесилая. Не имея критерия практики, древняя философия таки не смогла различить реальное и нереальное содержание чувственности. Для Эпикура были одинаково истинны все чувственные данные, в том числе и сновидения, и галлюцинации, а для Карнеада все это было в равной степени ложным. Сновидения для спящего, галлюцинации для больного столь же истинны, как и представления о реальности для здорового и бодрствующего человека. Так думал Эпикур. Представления о реальном мире столь же неистинны, как и галлюцинации и сновидения. Так думал Карнеад. Представления нас обманывают. Например, опущенное наполовину вводу весло кажется в ней переломленным, квадратная в своем основании башня издали представляется круглой. А разве образ Солнца соответствует его истинным размерам Поэтому чувства не могут быть критерием истины. Что касается разума, то он самопроти- воречив. Если он замыкается на самом себе, то заходит в тупик. Если же он опирается на чувственные данные, то он также обманчив, как и они. Поэтому нет никакого схватывания — «каталепта», а есть только «алепта». Отсюда следует вывод, что мудрец должен воздерживаться от суждений. Однако Карнеад как умеренный, а не крайний скептик, запрещал только категорические, ноне гипотетические суждения. Он развивает учение Аркесилая, пытаясь установить разные степени вероятности, а тем самым делая первые шаги в сторону теории вероятности — единственно научной теории в области познания. Устанавливая степени вероятности, Карнеад различает три рода представлений 1) одни представления просто вероятны, 2) вторые и вероятны, и проверены здесь подход к практике, 3) третьи и вероятны, и всесторонне проверены, а тем самым они почти (но все же только почти несом ненны. Что значит всесторонне проверены Здесь все-таки подразумеваются не эксперимент и активность субъекта в процессе познания, а то, насколько эти представления укладываются в контекст других, также проверенных представлений. Правда, Карнеад идет чуть дальше и требует активного поиска того, что могло бы противоречить предполагаемой вероятности исследуемых представлений. Это уже подход к таблице отрицательных инстанций Фрэнсиса Бэкона. Теория познания Карнеада наиболее научна из всех гносеологических теорий древности. Она делает шаг в сторону эмпирико-экспериментального метода науки Нового времени и вплотную подходит к критерию практики. Но рабовладельческая созерцательность, когда все материальные блага мыслящая часть общества получала от немыслящей также естественно как воздух, воду и свет с теплом от природы, когда немыслящая часть общества представлялась просто частью природы (огонь жжет, аре bbмесленник шьет сапоги, писал Аристотель, мешала осознанию роли практики в познании. |