Основы стиховедения: курс занятий. 1-Стиховедение_курс-лекций. Актуальные проблемы стиховедения
 Скачать 225.65 Kb.
|
|
Задание. Дайте классификацию рифм по 5 признакам: 1. По месту в стихе. 2. По характеру клаузулы. 3. По строению (подробную). 4. По морфологическим признакам. 5.По составу. 1) Дмитрий Быков На самом деле мне нравилась только ты, мой идеал и мое мерило. Во всех моих женщинах были твои черты, и это с ними меня мирило. Пока ты там, покорна своим страстям, летаешь между Орсе и Прадо, - я, можно сказать, собрал тебя по частям. Звучит ужасно, но это правда… 2) Вера Ползкова Помолчи меня, полечи меня, поотмаливай. Пролей на меня прохладный свой взор эмалевый. Умой меня, замотай мне повязкой марлевой Дурную, неостывающую башку. Укрой меня, побаюкай, поуговаривай, Дай грога или какого другого варева; Потрогай; не кожа – пламя; у ока карего Смола закипает; всё изнутри пожгу… И кажется – всё растеряно, всё упущено. Всё тычешься лбом в людей, чтобы так не плющило, Да толку: то отмороженная, то злющая, Шипящая, как разбуженная гюрза. Становишься громогласной и необузданной, И мечешься так, что пот выступает бусиной У кромки волос. Останься ещё. Побудь со мной. И не отводи целительные глаза. Микола Вороний ПАЛІМПСЕСТ Коли в монастирях був папірусу брак, Ченці з рукопису старе письмо змивали, Щоб написати знов тропар або кондак, І палімпсестом той рукопис називали. Та диво! час минав — і з творів Іоанна Виразно виступав знов твір Арістофана. Кохана! Це душа моя — той палімпсест. — Три роки вже тому, твій образ чарівливий, І усміх лагідний, і голос твій, і жест — В душі я записав, зворушений, щасливий... І хоч виводив час на ній своє писання, Твій образ знов постав і з ним моє кохання! 2. Рифма с лексической точки зрения (Жирмунский «Теория стиха»). Во всяком языке существуют традиционные для определенной эпохи пары и ряды рифм. Например в русской поэзии начала 19 века: радость – младость – сладость, слезы – грезы – розы – морозы – грозы – прозы, красота – мечта – суета, страданья – рыданья, ночи –очи, кровь – любовь. Основой для объединения служит определенная смысловая связь, более или менее ощутимая, более-менее специфичная. Например, в социальной лирике второй половины 19 века: неба – хлеба, Ваал – идеал, жизни –отчизне – укоризне – тризне. Насмешки над банальными избитыми рифмами у самих поэтов хорошо известны. Пушкин жаловался: «Рифм в русском языке слишком мало. Одна вызывает другую. Пламень неминуемо тащит за собой камень. Из-за чувства выглядывает искусство. Кому не надоели кровь –любовь, трудный и чудный, верный и лицемерный» («Мысли на дороге»). Искание новых рифм, стремление к обновлению рифмового словаря естественно. Расширение это часто связано с ослаблением строгости к фонетической точности рифм, допущением большей степени свободы в созвучиях рифм. Скажем в пушкинскую эпоху лигитимна лишь точная (а часто даже орфографическая) рифма – отсюда и упрек поэта по поводу бедности лексического состава рифм. В некоторые периоды искание редкой рифмы становится характерным признаком поэтической техники эпохи. Под редкой рифмой понимают сложный комплекс стилистических качеств: это могут быть рифмы до сих пор не встречавшиеся, рифмы на трудное созвучие, изолированное в данном языке или рифмы малоупотребительных слов, просто неожиданная рифма, сближающая далекие тематически и стилистически друг от друга слова. Например, для своего времени свежими рифмами считались приблизительные и усеченные рифмы А.К. Толстого: кварца – старца, объятий –Гекате, спорам –форум, дёготь –растрогать, киньте – лабиринте, гунны – чугунный. В поэтической школе Брюсова культивировалась экзотическая рифма, считавшаяся самоценным эстетическим достоянием, не зависимо от качества самого стихотворения. Например, у Николая Гумилева: Лилит – копыт. Редкая экзотическая рифма отличается особой смысловой броскостью как яркое смысловое пятно. Для придания экзотичности или просто свежести в рифме могут использоваться архаизмы (бденье – приведенье), варваризмы, иностранные слова (не про нас – Монпарнас, не раз – васисдас), имена собственные (вода –Джигурда, Мечников –подсвечников, рада – Прадо), неологизмы (лебедь – обесхлебить), слова, закрепленные за узкими сферами (ходила – паникадило, грязный – куртуазный) и т.д. Чуєш, яке взяв Forte? Люди! Людці! Людва! К чорту, Вольтере-чорте! Ать! Два! (Євген Плужник римує музичний термін з лайливим висловом). Часто с помощь лексической экзотики достигается эффект разговорности или стилистической сниженности, даже комичности текста стихотворения (так называемые каламбурные рифмы): иной – пивной, резвость – трезвость, прыщик – сыщик, ведёрко – живодёрка , зачатие –зайчатина (примеры из Маяковского). В современной литературе исключительно изобретательным рифмоплетом является Вера Полозкова (сложно говорить о поэтичности большинства ее стихотворений, но техника рифмования порой виртуозна): И вот потом - отхлынуло, завершилось, Кожа приобретает былой оттенок - Знай: им ты проверяешь себя на вшивость. Жизнеспособность. Крепость сердечных стенок. Ты им себя вытесываешь, как резчик: Делаешь совершеннее, тоньше, резче; Он твой пропеллер, двигатель - или дрожжи Вот потому и нету его дороже; С ним ты живая женщина, а не гОлем; Плачь теперь, заливай его алкоголем, Бейся, болей, стихами рви - жаркий лоб же, Ты ведь из глины, он - твой горячий обжиг; (В. Полозкова «Как у него дела? Сочиняешь повод»). 3.Рифма с грамматической точки зрения (Илюшин). По грамматической характеристике рифма бывает двух видов: грамматическая (суффиксально-флективная) и разнородная. Первая ценится выше, хотя так было не всегда, исторически первый вид рифм предшествует второму (например, у Симеона Полоцкого их 90%). В катеорию банальных грамматических рифм попадают: глагольные, отглагольгные (причастные и деепричастные), существительные на – ение, - ание, прилагательные на –ой и т.д. Однако не каждая грамматическая рифма банальна. Касается ли это всех случаев, когда рифмуются одни и те же части речи или только таких, когда сверх того они стоят в одной грамматической форме и имеют одинаковый флективно-суффиксальный состав? А если в них совпадают не только суффиксы и флексии, но есть созвучия и в корневых частях (косари –кобзари, великан – пеликан, неспешный – успешный)? Одинакова ли их эстетическая ценность по сравнению с другими грамматическими рифмами (кричать – молчать, учитель –строитель, тебя – себя). Существенно ли в данном случае, если ощутимо соотнесение значения рифмующихся слов? Если в рифмующихся словах нет флексий и суффиксов (нулевые не считаются), то рифму следует именовать не грамматической, а однородной в частеречном (морфологическом) отношении лес –бес, лучше чем страдания - изгнания). Однако и при несовпадении флексий рифма может быть полностью грамматична: если слова стоят в различных падежах, числах, родах: страдание – изгнания, сражению – свершение. Рифма «помнит» не о падеже и не о числе, а о созвучии суффиксов и флексий. Разные части речи тоже могут составлять банальную пару грамматических рифм: младых (прил.) – твоих (мест.), не менее грамматична, чем младых – седых (прил) и совершенно (краткое прилагательное) – вдохновенно (наречие), столь же грамматична, как и вдохновенно – уединенно (наречия). Выходит, что в учет идет и синтаксическая функция слова в предложении. Важным моментом является начилие-отсутсвие опорных звуков: рыдал – страдал лучшая рифма, чем рыдал стоял, хотя и грамматическая. Однако она не чисто суффиксально-флективная, ведь есть и корневое совпадение. Не менее важно наличие фонетической анафоры: Руслана – романа, хранила – ходила, богаче , чем романа – Татьяна и хранила – водила. С другой стороны отбивала – отгоняла, рифма хоть и со звуковой анафорой, но начала слов - одна и также приставка, таким образом рифму можно назвать аффиксально-флективной: т.е. приставочно-суффиксально-флективной), эта рифма также грамматична. Словарем грамматических рифм можно считать Обратный или Грамматический словарь (например Обратный словарь русского языка А.А. Зализняка, 1977): в таком лосваре соседствуют тысячи слов с рифмующимися грамматически тожественными концовками. Однако даже здесь некоторые рифмы оказваются скорее изысканными, чем банальными, не смотря на свою несомненную грамматичность: прыщик – сыщик, живодёрка – сорокаведёрка, странник – стланик – посланник. Даже близкие к тавтологичности рифмы могут быть все же удивляющими. Например, чисто глагольная приближающая к тавтологической рифма: трястись – тряслись (созвучны разные формы одного глагола, что является большой редкостью в практике рифмования). Нужно еще учитывать, что грамматической рифме может сопутствовать важная семантическая соотнесенность, снимающая вопрос о какой бы то ни было банальности: Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя? Тютчев – о двух сторонах безысходности одиночества и невозможности коммуникации между людьми (далее будет «МЫСЛЬ ИЗРЕЧЕННАЯ ЕСТЬ ЛОЖЬ»). Внимание к смысловым мотивировкам помогает избежать категорических прямолинейных оценочных суждений. Если какие-то рифмы примитивны, то, возможно, они призваны передать обаяние простоты и безыскусности: Воды глубокие Плавно текут. Люди премудрые Тихо живут. (Пушкин) О, говори хоть ты со мной, Подруга семиструнная! Душа полна такой тоской, А ночь такая лунная! (Аполлон Григорьев). Итак, в оценочных характеристиках рифмы важны различные факторы. Грамматический лишь один из них, наряду с : фоническим, семантическим, лексическим, частота повторяемости данного созвучия, исторически обусловленный вкус и норма рифмования и др. Научный подход к рифме должен казалось бы игнорировать вопрос «какая рифма лучше, а какая хуже?» как вопрос наивный и к науке отношения не имеющий. Но вопрос остается и он интересен. И главное – эстетическая ценность целого (и целостного) произведения всегда первична. Задание. Определите тип рифмовки, опишите ее своеобразие. Б. Садовской, 1907 Усталость Ах! Опять наплывает тоска, Как в ненастье плывут облака. Но томящая боль не резка, Мне привычна она и легка. Точит сердце тоска в тишине, Будто змей шевелится во мне. Вон касатка летит в вышине К облакам, просиявшим в огне. Я бессильно завидую ей, Вольной страннице синих зыбей Точит сердце внимательный змей Тихим ядом знакомых скорбей. Свищут птицы и пахнет сосна, Глушь лесная покоя полна. Но тоску не рассеет весна, Только с жизнью погибнет она. Второе стихотворение еще интереснее: с первого взгляда кажется, что четверостишия в нем имеют сквозную рифмовку (АААА) на -ка, -не, -ей, -на; но если присмотреться, то по разной глубине предударных созвучий в 1-м четверостишии выделяется перекрестная рифмовка (АБАБ) – -ска – -ка – -ска – -ка, во 2-м – -шине – -не – -шине – -не, и т.д. Задание. Есть ли рифмы в стихотворении Генриха Сапгира? Объясните вашу позицию. ГОЛОСА Вон там убили человека, Вон там убили человека, Вон там убили человека, Внизу – убили человека. Пойдем, посмотрим на него. Пойдем, посмотрим на него. Пойдем, посмотрим на него. Пойдем. Посмотрим на него. Мертвец – и вид, как есть мертвецкий. Да он же спит, он пьян мертвецки! Да, не мертвец, а вид мертвецкий... Какой мертвец, он пьян мертвецки – В блевотине валяется... В блевотине валяется... В блевотине валяется... ........................................... Берись за руки и за ноги, Берись за руки и за ноги, Берись за руки и за ноги, Берись за руки и за ноги И выноси его на двор. Вытаскивай его на двор. Вытряхивай его на двор! Вышвыривай его на двор! – И затворяй входные двери. Плотнее закрывайте двери! Живее замыкайте двери! На все замки закройте двери! Что он – кричит или молчит? Что он – кричит или молчит? Что он – кричит или молчит? Что он? – кричит или молчит?.. Задание. В чем особенность рифм в стихотворении? Ф. СОЛОГУБ Мне боги праведные дали. Сойдя с лазоревых высот, И утомительные дали, И мед укрепный дольних сот. Когда в полях томленье спело, На нивах жизни всхожий злак, Мне песню медленную спело Молчанье, сеющее мак… Чтобы рифма ощущалась как рифма, необходимо, чтобы рифмующие слова имели и сходство (по звуку), и различие (по смыслу). Если последние слова строчек будут различны не только по смыслу, но и по звуку, то стихотворение будет восприниматься как нерифмованное (см. № 22, 51); если они будут тождественны не только по звуку, но и по смыслу, то стихотворение тоже будет восприниматься как нерифмованное (см. № 209). Поэтому, в частности, слабыми считаются рифмы слов, различающихся лишь приставками («поделать-приделать», «хороший-нехороший»): в них много звукового сходства, но слишком мало смыслового различия. Наоборот, особенно эффектна бывает рифма, образованная словами, по звучанию совершенно тождественными, а по смыслу не имеющими ничего общего, т.е. омонимами. Обычно таких словарных пар в языке мало, поэтому омонимические рифмы ощущаются как изысканный курьез, игра слов. (В некоторых литературах, например в арабо-персидской, такие рифмы-каламбуры нарочно культивировались.) Именно таковы в этом стихотворении Ф. Сологуба все женские рифмы (а в последнем четверостишии и мужская). Замечательно, что образный строй и торжественная интонация стихотворения исключают всякую комическую установку, обычно сопутствующую игре слов; поэтому даже не всякий читатель сразу заметит, что перед ним омонимические рифмы. Сологуб, любивший не подчёркивать, а скрывать свои формальные изыски (ср. № 52), конечно, на это и рассчитывал. Задание. Дайте характеристику рифмам в стихотворении Александра Кочаткова. С пустынной ратуши льет полночь серебро. Огни пора тушить. Ночь снежная бела. У спящих врат души стучится Вестник. К ночному граду – ширь метет снега. Стихотворение Кочеткова замечательно тем, что в нем внутренняя рифма присутствует, а конечная – отсутствует. В каждом четверостишии зарифмованы (на одну рифму) концы первых полустиший, причем рифмы часто составные. Вторые полустишия нерифмованы и выглядят довесками к первым. Их послерифменное положение напоминает о редифе (слово, повторяющееся в конце стиха как бы довеском к рифме, называется арабским словом редиф (буквально: «всадник, подсевший за седлом»): этот прием употребителен в арабской, персидской и классической тюркской поэзии). Задание. Как образованы неточные рифмы в стихотворении Вадима Шершеневича? Вы бежали испуганно, уронив вуалетку, А за Вами, с гиканьем и дико крича, Мчалась толпа по темному проспекту, И их вздохи скользили по Вашим плечам. Бросались под ноги фоксы и таксы, Вы откидывались, отгибая перо, Отмахивались от исступленной ласки, Как от укусов июньских комаров. И кому-то шептали: «не надо! оставьте!» Ваше белое платье было в грязи, Но за Вами неслись в истерической клятве И люди, и зданья, и даже магазин. Срывались с места фонарь и палатка, Все бежало за Вами, хохоча И крича, И только Дьявол, созерцая факты, Шел неспешно за Вами и костями стучал. В. Шершеневич, [1914] «Как однажды вспыхнувшая спичка не годна для вторичного пользования, точно так же и вторично употребленная рифма не производит своего первоначального блеска», – заявлял Вадим Шершеневич. Избегая банальных рифм, стремясь расширить рифмический словарь, поэты не только ищут экзотических слов и словоформ (№ 29—30), но и меняют правила рифмовки – это тоже позволяет вовлечь в стих еще не использованные в созвучиях слова. С XVIII в. и вплоть до Пушкина допустимыми считались только точные рифмы, где совпадали как гласные, так и согласные звуки (а желательно, и буквы): «дорога – порога». С середины XIX в. допустимыми становятся приблизительные рифмы, где могут не совпадать безударные гласные буквы: «дорога – много», а потом и звуки: «дорога – к Богу». Наконец, в начале XX в. открывается возможность для свободного употребления собственно неточных рифм, где могут не совпадать и согласные: «дорога – коробка». (Эти три этапа «деканонизации точной рифмы» были выделены и названы В.М.Жирмунским.) Неточность рифмы достигалась разными способами. Согласные могли: 1) усекаться или добавляться в конце рифмующего созвучия (менее заметно в женских рифмах: «карьере – истерик», более заметно в мужских: «кресты – застыв») или даже в его середине («на землю – безобразие»); 2) заменяться («кости – гвозди»); 3) переставляться («вуалетку – проспекту»); 4) раздвигаться, образуя неравносложную рифму («вышивками – под мышками»). Все эти приемы были экспериментально использованы еще символистами, но в широкое употребление вошли лишь у футуристов; многочисленные примеры можно найти у Маяковского. Вадим Шершеневич был теоретиком и рекламистом раннего русского футуризма, поэтому его упражнения с рифмами осознаннее и систематичнее, чем у других. В первом из приводимых стихотворений все женские рифмы образованы перестановками согласных, а мужские – усечениями конечных согласных; во втором преимущественно используются неравносложные рифмы. Размер стихотворений колеблется между тактовиком и акцентным стихом. Задание. Дайте характеристику рифмам. АССОНАНС И ДИССОНАНС № 48 * * * В суровую серую ночь Иду я раздумчиво по лесу Знакомой глухою тропой К родному широкому озеру. Грущу, позабыт и уныл; Как ветер – тоска заунывная; Но мерная песня волны Душе утомленной послышится. Я ветром холодным дышу С моими унылыми думами, А сосны да ветер – свою Все песню поют мне угрюмую. И нет утешенья душе, Я слушаю стоны напевные... Ах, сосны родные, зачем Глушите вы плески размерные! Ю. Верховский, [1917] № 49 * * * Сладко после дождя теплая пахнет ночь. Быстро месяц бежит в прорезях белых туч. Где-то в сырой траве часто кричит дергач. Вот к лукавым губам губы впервые льнут. Вот, коснувшись тебя, руки мои дрожат... Минуло с той поры только шестнадцать лет. В. Ходасевич, 1918 Слово ассонанс (фр. – «созвучие») употребляется в русском стиховедении в двух значениях. В широком смысле оно означает всякую неточную рифму. («Если рифма напоминает головку простой спички, то ассонанс – головку серной: он зажигается всегда и обо все», – писал Шершеневич.) В узком смысле оно означает лишь предельный случай неточной рифмы – такой, когда между согласными звуками рифмующих слов не остается решительно никакого сходства и созвучие ограничивается только ударными гласными. В зарубежной поэзии на таких ассонансах были построены, например, «Песнь о Роланде» или испанские романсы. В русской поэзии такой «чистый ассонанс» малоупотребителен; к нему явно стремился Ю. Верховский в первом из этих стихотворений, последовательно ассонируя его строфы на О, Ы, У, Е (ср. № 136), – но и здесь приблизительно в половине созвучий участвуют еще и другие согласные и гласные звуки, так что эти созвучия могли бы служить рифмами в таких стихах, как у Шершеневича, например «уныл – волны» (еще какие?). Кроме двух названных стиховедческих значений слова «ассонанс» существует и третье, общелитературоведческое: всякое повторение одинаковых или похожих гласных звуков в тексте, например «Без конца и без краю мечта» (А. Блок). Лишь изредка такое повторение становится канонизированным, предсказуемым и тем самым входит в область стиховедения (пример – № 55). Слово диссонанс (фр. «разнозвучие») обозначает противоположный случай: согласные звуки рифмующих слов соответствуют друг другу, и только ударные гласные различны («ночь – туч – дергач»). В зарубежной поэзии диссонансами охотно пользуется, например, английский стих XX в. В русской поэзии разработка их по большей части ограничивалась отдельными стихотворениями (хотя Шершеневич написал так даже целую книжку, озаглавив ее «Итак, итог»). Например, Северянин сочинил два «Пятицвета» – пятистишия, в которых через одно и то же сочетание согласных пропускались все пять основных гласных звуков русского языка (ср. № 53): № 50 В двадцать лет он так нашустрил: Проституток, всех осёстрил, Астры звездил, звезды астрил, Погреба перереестрил. Оставалось только – выстрел. Иногда вместо «диссонанс» говорят «консонанс» (от слова «консонанты» – согласные звуки), но этот термин неудобен: в музыке он означает не «разнозвучие», а, наоборот, «созвучие». Размер стихотворения Ходасевича – логаэд античного образца. Вопрос об эстетической ценности рифмы дискуссионный. Попробуйте придумать рифму на простое слово («вода», река», «любовь», «красиво»…) и сформулировать, какая рифма кажется ярче, свежее, интереснее. |