Благ ое се рд це
 Скачать 1.97 Mb.
|
Дискуссия: как читать евангелиеОтец Лоуренс: Большое спасибо, Ваше Святейшество. Чем яснее вы формулируете эти тонкие различия в наших конфессиях, тем сильнее я чувствую их близость. Мне кажется, есть некий парадокс единства и различия, и я благодарю вас за то, что вы делитесь с нами своими мыслями с такой простотой и таким благородством. Я хотел бы представить участников нашей следующей дискуссии. Ажан Амаро, буддийский монах из Амаравати, буддийского монастыря, который находится недалеко отсюда, и сестра О'Ши из общины святого Иосифа и врач-терапевт из Миннесоты, США. Ажан Амаро сделает вступление. Ажан Амаро: Ваше Святейшество, я хотел бы вернуться к некоторым темам, которые мы обсудили. Прежде всего на меня оказало большое впечатление, как вы объяснили принцип отстранения в связи с понятием сострадания и обратили внимание на то, что проявлением истинного сострадания служит эпизод встречи Иисуса и его матери, Марии. Как буддийский монах, живущий на Западе, я часто слышал вопрос о том, что означает отсутствие привязанности, потому что некоторые считают это чем-то вроде бессердечия или жестокосердия. Ваше объяснение для меня очень поучительно, я буду иметь его в виду. Но что касается отстранения, это буддийское понятие можно еще перевести как чувство бескорыстия по отношению к людям и вещам. Тогда люди сразу поймут, о чем идет речь: чувство собственничества - это исконно нездоровое чувство, которое ведет к обману, разделению и другим проблемам. Человеческое качество отстранения, которое вы описали как связанное с ясностью и состраданием, как раз имеет такую несобственническую природу. Для нас важно было услышать ваше объяснение, что отстранение фактически означает отсутствие привязанности к иллюзорному аспекту вещей и, напротив, наличие привязанности к истине. Меня поразила очень близкая параллель этого отрывка из Евангелия с буддийским принципом традиции Тхеравада. В этой традиции, когда человек видит истину, когда он ступает на избранный путь и видит Дхамму (или Дхарму на диалекте пали), тогда такое видение, такая перемена называется «изменением родства». В данном отрывке из Евангелия от Марка говорится об изменении отношения, или «родства», где Иисус больше не связывает себя с человеком, чья мать - Мария. Когда Иисус говорит: «Мой Отец - Бог», он меняет перспективу - переходит от существа как отдельной личности к существу, связанному с высшей истиной. Также очень поучительно, как вы объясняете, что все люди - наши братья и сестры. Когда человек перестает ощущать этот вид отстранения в своем личном опыте, это похоже на изменение отношения, которое приходит вместе с пробуждением. Это сходство меня поражает сильнее всего. Я также благодарен вам за ваши слова о том, что буддист должен оставаться буддистом, а христианин - христианином и нельзя смешивать эти вещи в одну кучу. Но признаюсь, что я поймал себя на такой мысли: «Да, это так, но, возможно, буддист и христианин говорят об одном и том же». Я вырос на Западе в христианской среде, но вот уже несколько лет занимаюсь буддийской практикой и ощущаю в себе смешение тех и других принципов. И я все чаще - возможно, через созерцательную медитацию, а не через рассудочный анализ -чувствую, что эти разные пути выражения на самом деле опираются на идентичный опыт. Мне хочется услышать ваше мнение о таком взгляде на вещи. К примеру, вы идентифицируете Отца, Сына и Святой Дух как Дхармакаю, Самбхогакаю и Нирманакаю. Исходя из моей традиции, я бы объединил их с Буддой, Дхаммой и Сангхой. Здесь Дхамма представляет основу бытия, Дхармакаю, или Прибежище, в Дхамме. Будда напоминает мне проявление Дхаммы. Слова Будды также называются Дхамма, поэтому Будда и есть ее проявление. Будду называют «Тот, Кто Знает», «Тот, Кто Пробужден»; он сам называет себя «рожденный от Дхаммы». Тогда результатом этих отношений, где Будда знает и воплощает в себе Дхамму, результатом присутствия просветленного разума в мире будет Сангха - то, что можно назвать духовным сообществом, или, другими словами, священным единением. Это и есть объединение множества разных вещей в одно гармоничное целое. Я раньше думал, что у меня просто такой склад ума, что мне хочется, чтобы во всем было соответствие. А теперь у меня есть возможность выяснить это! За эти годы во время бесед с другими христианами я пришел к мысли, что мы говорим если не об одних обстоятельствах, то во всяком случае о сходных явлениях. Поэтому, когда христианин цитирует слова Иисуса «Тот, кто исполняет волю Божию...», можно ли утверждать, что практиковать Дхамму - это одно и то же, что исполнять волю Божию? Или думать так - значит заблуждаться? Извините меня за долгое предисловие, но в этом и состоит мой вопрос! Далай-лама: Вообще говоря, многие аспекты духовной реализации, которые в тибетской традиции считаются методической стороной духовного пути, сострадание, любовь, терпимость и так далее, - кажутся одинаковыми в христианстве и в буддизме. Чтобы ответить на ваш вопрос в контексте буддийской традиции, его нужно сформулировать на языке, общем для всех школ в рамках одной традиции. Во всех буддийских философских школах познания говорится о Четырех Благородных Истинах и о двух реальностях: высшей и относительной. Даже школа Санкхья, являющаяся небуддийской школой Древней Индии, также утверждает наличие высшей и относительной реальностей. Но когда она начинает давать определение Четырем Благородным Истинам и обеим реальностям - то есть формулировать их понятие, конкретные характеристики и тому подобное, - мы видим здесь глубокие различия. Например, с точки зрения школы Прасангика-Мадхъямака в буддизме Махаяны, которая опирается на интерпретацию учения Нагарджуны, сделанную Чандракирти и Арьядевой, описание состояния архата - то есть состояние нирваны, или духовного освобождения, - которое встречается в буддийской литературе Абхидхармы, нельзя принять как полное или окончательное описания нирваны. С точки зрения школы Мадхьямака характеристика освобождения, нирваны, принятая в других духовных школах - что касается идентификации фундаментального невежества, ложных знаний и обманчивых состояний, препятствующих достижению состояния архат, - недостаточно точная. Следовательно, если неверно истолковать обманчивые состояния, мешающие достижению освобождения, то предлагаемые лечебные средства также будут неточными. Таким образом, и результат, называемый освобождением, или состоянием архат, нельзя назвать окончательным. Мы видим, что даже в буддийских школах, несмотря на то что все они используют одни и те же термины - состояние архата, шуньята, или пустотность; мокша, или освобождение; клеша, или эмоциональное осквернение и заблуждения и так далее, - эти термины не всегда имеют одинаковые значения. Термины одни и те же, и даже общие значения могут быть одинаковыми, но, поскольку индивидуальный способ их идентификации различен в контексте разных буддийских школ, вы будете понимать их по-разному. Поэтому, чтобы сократить это длинное предисловие - как ваша преамбула! - скажу так: мне кажется, что существуют значительные различия в разных подходах к этому вопросу. И я уверен, что на более глубоком уровне важны ценность различий и единство таких разных подходов. Это особенно важно при толковании сокровенных текстов выдающихся учителей, например великих индийских авторов-буддистов прошлого. Эти мастера были не просто учеными, снизошедшими до абстрактной интеллектуальной дискуссии, - они были настоящими и верными последователями Будды, который практиковал углубленную медитацию. Они не только достигли глубинной реализации и совершенства, но отличались небывалым состраданием к своим собратьям, разумным существам. Поэтому я полагаю, что все тонкости, которые они воспринимали и формулировали, проистекают из чувства сострадания, из потребности поделиться с другими тем, что они сами испытали и чего достигли. Я уверен, что они писали о таких вещах не для того, чтобы увеличить путаницу в наших головах! Сестра Эйлин: Ваше Святейшество, мне выпала большая честь находиться здесь вместе с вами. Мой вопрос касается вещей, которые могут составлять различие в наших традициях. Один из способов нашего восприятия Иисуса в том, что мы считаем его исторической личностью. Но одна из миссий Иисуса состояла в том, чтобы изменить наши отношения с Богом: перейти от страха или простой доктрины к любви и близости. Мы, христиане, верим в Воскресшего Христа, в Христа, который до сих пор живет среди нас. Мы верим, что можем опытным путем ощущать присутствие Христа, который пребывает среди нас, и этот опыт служит нашим личным выражением любви и поклонения. По мере углубления нашей религиозной практики усиливается наше поклонение Христу. Вот почему многие из нас медитируют. Этот опыт начинается как обычная связь с другим человеком: мы хотим его больше узнать. Вначале, даже восхищаясь этой личностью, мы видим его как объект. Затем мы приходим к пониманию не просто сверхъестественной личности, но к внутренней личности Христа. Иногда нами движет стремление иметь такое же сознание, какое имел Христос. Для христиан это духовное путешествие является чем-то личным и сокровенным. Есть ли этому аналогия в буддизме? Далай-лама: Безусловно, такая параллель есть в буддийском практике. Как я говорил раньше, и в буддизме, и в христианстве важно, чтобы духовная практика человека строилась на целенаправленном доверии и вере. Верующий без остатка предается своему духовному Прибежищу. В буддизме индивидуальная практика должна опираться на Три Драгоценности - Будду, Дхарму и Сангху, - но прежде всего нужно стремиться обрести опору, или Прибежище, в Будде. В такой схеме есть стремление не только доверить свое духовное совершенствование Будде - полностью просветленному и свершенному существу, - но и реализовать это состояние в самом себе. Можно отметить несколько аспектов в акте поиска Прибежища. Иногда это звучит так: «достижение состояния нераздельности с Буддой». Это не означает, что человек утрачивает свою индивидуальную идентичность, что его идентичность становится одним целым с идентичностью Будды. Это просто подчеркивает, что человек достиг уровня, на котором он похож на Будду, полностью просветленное существо. Отец Лоуренс: Ваше Святейшество, мне кажется, вы не имеете в виду создание одной религии, несмотря на то что мы видим знаменательное единство в наших традициях. А где есть единство, есть и различия. Например, как вы только что отметили, буддист находит Прибежище и опору в Будде. Будда - наставник. Христианин следует за Иисусом и, подобно буддисту, поклоняется и доверяет своему учителю и наставнику. На мой взгляд, различия существуют в том, как мы понимаем и представляем себе природу Будды и природу Иисуса. Следовать по духовному пути или быть учеником в практическом смысле уже предполагает большое сходство. Например, Иисус говорит нам, что мы должны следовать за ним, отказавшись от нашего «Я». Теперь я увидел в буддизме много мудрости и ясности в понимании того, что значит отказаться от своего «Я», преодолеть эгоизм. Такую же мудрость я вижу, когда Иисус говорит нам: любите друг друга и любите своих врагов. Сегодня утром вы превосходно объяснили буддийский взгляд на этот вопрос. В фильме, который мы смотрели вчера, показано, как вы чините часы в Дхарамсале. Иногда мне кажется, что через буддизм я лучше понимаю принцип работы часов. Ведь то, с чем мы - буддисты и христиане - имеем дело, это понятие о времени. Это непросто выразить словами. Скажите, служит ли этот образ пониманию связи между разными религиями? И последнее: мне представляется важным то, что мы понимаем, как буддизм и христианство ведут диалог, как глубоко мы сегодня понимаем друг друга, вот почему встреча двух конфессий так важна для всего мира. Далай-лама: По-моему, чтобы прийти к осмысленному диалогу, который мог бы взаимно обогатить обе традиции, нам нужен фундамент в виде четкого осознания того разнообразия, которое царит в мире: в мышлении, интересах и духовных стремлениях и наклонностях. Например, христианские традиции, основанные на вере в Творца, оказывают огромное влияние на этическую жизнь некоторых людей и побуждают их жить и поступать добродетельным образом. Но это относится не ко всем. Для иных более привлекательна буддийская традиция, в которой нет четко выраженной веры в Творца. В буддизме упор делается на чувстве личной ответственности, а не на трансцендентном существе. Также очень важно признать, что обе духовные традиции преследуют общую цель: сделать из человека полностью реализованную, духовно зрелую и добросердечную личность. Если мы признаем эти два момента - общность цели и четкое осознание разнообразия человеческих устремлений и мыслей, - тогда у нас есть мощная основа для диалога. С таким убеждением, имея в виду эти две принципиальные предпосылки, я всегда приступаю к диалогу с другими конфессиями. Отец Лоуренс: Я считаю, что налицо замечательная истина, заключающаяся в том, что именно индивидуальность человека определяет его духовный путь. Но здесь возникает вопрос: если дело обстоит так, не может ли какая-то конфессия заявить о своей монополии на абсолютное понимание истины? Очень своевременный и, возможно, необходимый этап в эволюции религиозной истории я вижу в том, что сегодня мы исследуем смысл того, что говорит Ваше Святейшество. Но ведь это сильно отличается от того, что в прошлом утверждали религии. Далай-лама: Я бы сказал, что даже истина необязательно имеет один аспект и можно придерживаться концепции многомерной истины. Особенно это относится к философскому взгляду Мадхьямаки, где даже само понятие истины имеет относительное значение. Истинным можно назвать что-либо только по отношению к ложному, неистинному и только по отношению к какому-то другому восприятию. Но довольно проблематично формулировать понятие истины, которая находится вне времени, которая вечная и не предполагает сравнения с чем-то другим. Возьмем разные наставления Будды и увидим, что некоторые из них, на первый взгляд, противоречат друг другу - например, тексты о «самости» (атман), обращенные к людям себялюбивым, склонным нарушать основные буддийские заповеди «отрицания души» (анатман). Это видно в одной версии доктрины анатмана - доктрине «отрицания души», или самоотверженности, которую Будда проповедовал последователям так называемых «низших» философских школ буддизма, например Вайбхашика и Саутрантика. И это было истиной, учитывая особенности восприятия и понимания учеников тех времен. Именно так следует понимать концепцию истины в буддизме. Более продвинутая философская школа, в частности Мадхьямака, утверждала, что версия «отказа» от себя противоречит разуму, и такой взгляд на анатмана не может считаться конечной истиной. Однако надо сказать, что в школе Мадхьямака не предполагается следующей ступени и не считается, что Будда дал неверное наставление, потому что это верно в определенном контексте и определенной ситуации. Правда, этот вопрос может показаться чересчур сложным! Подводя итог, хочу отметить, что диалог между буддийской и христианской традициями указывает на большое сходство и на возможности для взаимного обогащения, особенно в сфере этики и духовной практики, например в практике сострадания, любви, медитации и развития терпимости. Я считаю, что этот диалог может привести к более глубокому взаимопониманию. Но когда речь заходит о философском, или метафизическом, диалоге, мы должны оставаться на своих позициях. Буддийский взгляд на мир основан на философской посылке, в которой центральной мыслью является принцип взаимозависимости: все вещи и события происходят в результате взаимодействия между причинами и обстоятельствами. В рамках такого философского взгляда практически нет места для вневременной, вечной, абсолютной истины. Здесь невозможна концепция божественного Творца. Точно так же в христианстве, где метафизическая картина мира строится на безусловной вере в Творение и в небесного Творца, неприемлема мысль о том, что все происходящее является результатом взаимодействия между причинами и обстоятельствами. Поэтому в царстве метафизики сближение наших традиций становится в какой-то мере проблематичным. Тем не менее я чувствую, что диалог может способствовать лучшему взаимопониманию и взаимному уважению в сферах этики, человеческого поведения и метафизики, иными словами, там, где имеются многие параллели и признаки совместимости, а также и в сферах, где существует много расхождений и различий. Это нетрудно увидеть в области этики и поведения человека, где существует немало сходных черт и параллелей, способных обогатить диалог и привести к лучшему взаимопониманию и уважению. Даже в случае метафизики, где наблюдаются фундаментальные расхождения, диалог помогает их преодолеть, если иметь в виду, что даже при наличии таких различий можно принять их причину и полезность. Хотя христианская и буддийская метафизические точки зрения, повидимому, отстоят далеко друг от друга, обе могут способствовать развитию людей, в равной степени добродетельных, духовно зрелых и этически подготовленных. Поэтому различия не должны нас разделять. Сестра Эйлин: У меня простой вопрос: я думаю... Если бы состоялась встреча Вашего Святейшества и Иисуса, как бы вы отнеслись к этому? И еще: о чем бы вы его спросили и о чем бы говорили? Далай-лама: Для буддиста, который видит свою опору в Будде, встретиться с такой личностью, как Иисус Христос, чья жизнь определила духовный путь миллионов людей и избавила их от страданий, было бы высокой честью, как любая встреча с полностью просветленным существом или Бодхисаттвой. Сестра Эйлин: А какие вопросы вы бы ему задали? Далай-лама: Первый мой вопрос был бы таким: «Ты можешь объяснить природу Отца?» Ведь непонимание истинной природы Отца вызывает столько путаницы! Сестра Эйлин: Понятно. Но теперь мы размышляем и об Отце, и о Матери [17]. Отец Лоуренс: Возможно, и Мария могла бы присутствовать на этой встрече! Далай-лама: Когда я вижу образ Марии, я чувствую, что она олицетворяет любовь и сострадание. Она - как символ любви. В буддийской иконографии сходное положение занимает богиня Тара. Ажан Амаро: Ваше Святейшество, я не знаю, можно ли задать вам метафизический вопрос... Но, думая о различиях в наших традициях, я как человек западный всегда считаю, как трудно представить единственность Иисуса Христа и осознать его как совершенно уникальную человеческую личность, отличающуюся от всех остальных, которые когдалибо появлялись на свет. Мне интересно ваше мнение на этот счет, потому что эта мысль постоянно фигурирует в христианских текстах. Как вы относитесь к идее об уникальности и особенности природы Иисуса? Далай-лама: Если вы спрашиваете, как должен практикующий буддист понимать заявление об уникальности Иисуса Христа, отвечу так: уникальность, о которой говорится в Священных Писаниях, можно понять, только опираясь на авторитетные тексты духовных наставников и пророков прошлого. Но если вы хотите знать мое личное мнение, то я его уже высказал. Я как буддист считаю, что Иисус Христос был либо полностью просветленным существом, либо Бодхисаттвой, который достиг очень высокой духовной реализации. История, которую расскажу, может быть, не имеет прямого отношения к вашему вопросу, но я вспомнил мое посещение Лурда, где был в качестве паломника в прошлом году. Там, стоя перед пещерой, я испытал какое-то необыкновенное чувство. Я почувствовал сильную духовную вибрацию, что-то вроде духовного присутствия. Потом я молился перед образом Девы Марии, чтобы выразить мое глубокое почтение к этому святому месту, которое давно стало источником вдохновения и внутренней силы и принесло миллионам людей духовное успокоение, благость и исцеление. Я молился о том, чтобы это продолжалось на долгие времена. Мои молитвы были адресованы не определенному объекту, например, Будде, или Иисусу, или Бодхисаттве, но всем святым существам вообще, которые испытывают бесконечное сострадание ко всем людям. Отец Лоуренс: Ваше Святейшество, у меня есть вопрос от участников, которые сегодня обсуждали вашу предыдущую беседу. Этот вопрос связан с тем, что вы говорили о страдании - о том, что некоторые виды страдания можно преодолеть, а другие нельзя. Вопрос звучит так: как вы объясните этот факт? Можно, исходя из вашего личного опыта, услышать ваш комментарий по поводу распознавания таких случаев? Далай-лама: Я думаю, это очевидно. Когда вы сталкиваетесь с какой-то проблемой и пытаетесь разрешить ее наилучшим образом, но в итоге видите, что у вас ничего не получается, тогда это указывает на ее неразрешимость. В этом случае распознавание не начинается с некоего предвидения, можно справиться с данной проблемой или нет. Это не тот случай. Отец Лоуренс: Благодарю вас. А теперь я задам четыре очень простых вопроса. Они не только самые короткие сегодня, но и самые, пожалуй, трудные. Итак: что такое переселение душ, или повторное рождение? Что есть в нас божественного в настоящее время? Что происходит после смерти? Создает ли наше сознание реальность? Далай-лама: Сначала я хотел бы ответить на последний вопрос. Индивидуальный опыт боли, страдания, удовольствия и счастья в какой-то мере связан с нашим сознанием. Фактически многие подобные случаи обусловлены сознанием, но совсем другое дело утверждать, исходя из этого, что таким путем создается реальность. В буддизме есть школы, которые придерживаются этого мнения, но есть и другие точки зрения. С точки зрения Мадхьямаки, которая представляет собой общий взгляд на мир и к которой я отношу себя, неприемлемо утверждение, что все создается сознанием. В этом месте Его Святейшество с улыбкой заметил, что на остальные три вопроса должен ответить каждый из участников: Ажан Амаро, отец Лоуренс и сестра Эйлин. Что такое переселение душ? Что есть в нас божественного? Что происходит после смерти? Ажан Амаро: Что такое родиться заново? С точки зрения буддизма Тхеравады на этот счет не существует четкой доктринальной позиции. Будда довольно подробно описал процесс повторного рождения, но он же сказал, что все знание основано на личном опыте человека. Поэтому, когда речь идет о понятии смерти и рождения в другом мире существования, это похоже на карту, которую мы сами для себя чертим. Она не обязательно служит для того, чтобы в нее верить, - это, скорее, схема, которая может помочь нам описать наш опыт реальности. Вообще говоря, рождаться повторно - это наша привычка. В этом вся суть. Рождается заново все, что есть у нас в уме: что мы любим, ненавидим, чего боимся, чем восхищаемся и о чем складываем для себя мнение. В этих аспектах разума наша идентификация создает движущую силу, а привязанность похожа на маховик. Просветление - конец постоянным рождениям, то есть полное отсутствие привязанности или идентификации со всеми мыслями, чувствами, восприятиями, физическими ощущениями и идеями. Поэтому, когда мы говорим о бегстве от рождения и смерти, или о конце повторяющихся рождений, просветление - это и есть естественное состояние ума, в котором он, наш разум, ничем не смущен, не идентифицирован и не привязан к внутреннему или внешнему объекту. Заново рождается от жизни к жизни наше внутреннее «Я», которое слепо идентифицирует себя с объектами. Или в традиции Махаяны - она несколько отличается от моей, так что приверженцы северной традиции могут меня поправить, -Бодхисаттва - это тот (неважно, мужчина или женщина), кто предпочитает появиться на свет из чувства сострадания, чтобы заботиться о благополучии других существ. Как правило, для большинства людей процесс повторного рождения происходит, скорее, случайно, чем по какому-то определенному замыслу. Но условия бесконтрольного переселения душ определяются тем, за что человек цепляется. Поэтому, если Бодхисаттва рождается намеренно, это результат намеренного зацепления за некий объект. Вот я беру эту брошюру и держу ее, но удерживаю ее в руке, так сказать, с безразличием. Теперь я ее хватаю и говорю: «Это мое!» Тогда это есть идентификация и собственничество; это и есть слепое удерживание или зацепление за чтото. Переселение души может случиться просто: кто-то подбирает чье-то тело и удерживает его без всякой к нему привязанности; так поступает Бодхисаттва, подбирая чье-нибудь тело или чью-нибудь жизнь. Наверное, я человек многословный, но постарался объяснить свою мысль как можно короче. Отец Лоуренс: Итак, что сегодня в нас божественного? Я разделю ответ с сестрой Эйлин, чтобы показать, что и в христианстве есть разные взгляды. Я думаю, божественное - это наш источник, наше начало. Апостол Павел называет Бога источником, путеводителем и целью всего, что существует. Апостол в Послании к эфесянам также говорит, что Бог уже знал и выбирал нас - индивидуально каждого человека, - до того, как начался мир. Бог - источник времени, и пространства, и творения, и космоса; все это существует в таинстве Бога. Поэтому мы существуем вечно в тайне Бога. Мы стали проявлением природы Бога, которая заключается в том, чтобы любить. Повторяю: божественное в нас - наш исток и наше начало. Мы всегда одно целое с нашим началом. Все, что имеет существование, всегда одно целое со своим началом. В этом наша святость и божественность. В этом наша цель. Путешествие от истока к цели - что, в сущности, одно и то же место, одна точка, - это путь, по которому мы сейчас идем. Это путешествие к освобождению, или просветлению. Сестра Эйлин: Христианское учение состоит в том, что мы созданы по образу Бога, что мы - храм Святого Духа и что мы уже едины с Богом. Но по причине нашего человеческого состояния мы не чувствуем это полностью, поскольку мы все еще привязаны к нашему разуму и к нашим представлениям. Вот почему мы медитируем и занимаемся духовной практикой, ведь только так мы можем вернуться к тому, что в дзен-буддизме называется «исконность», то есть к первоначальному опыту того, кто нас сотворил. Как вы заметили, Ваше Святейшество, это не предполагает утраты идентичности, но служит выражением неизменяемости в Боге. Отец Лоуренс: Теперь приготовимся к медитации и зажжем свечи. Готовясь к песнопению и медитации, Его Святейшество и участники зажгли пять свечей, означающих гармонию разных религиозных традиций. Это повторялось каждый день. Хотя церемония была исключительно скромной и простой и происходила без помпезности, зажигание свечей само по себе интересная процедура, что-то между импровизацией и самым обычным ритуалом. Во всех культурах и, насколько известно, во всех религиях на свет и в особенности на пламя свечи всегда смотрели с благоговением, потому что в этом акте есть что-то священное. В этом случае не следуют предписанному ритуальному правилу, а свечи часто не стоят прямо или загораются не сразу, поэтому в это время, как и в ходе всего семинара, в зале происходило какое-то спонтанное, неотрепетированное, но по-человечески трогательное и естественное действо. Когда Его Святейшество сел на место, на свой стул с прямой спинкой, стоявший в центре невысокой платформы, в аудитории погасили свечи. Он несколько мгновений подгибал и расправлял складки своей одежды, ерзал, устраиваясь поудобнее, потом снял четки, закрыл глаза и начал молиться. Многим присутствующим, чьи матери и бабушки были католичками, было удивительно наблюдать, как неторопливые приготовления Далай-ламы и особенно то, как он по-домашнему, бережно и нежно обращался со своими четками, словно отвергают всяческие различия между культурами и языками. Песня звучала совсем не так, как «Аве Мария», но почтительность с какой ее слушали, была необыкновенной. Глядя на все чувствующие существа, Превосходящие волшебный перстень желаний В осуществлении высшей цели, Я знаю: они всегда будут для меня дороже всего на свете. Находясь в обществе людей, Я всегда буду считать себя низшим из всех, И в глубине моего сердца Они останутся для меня высшими существами. Когда наступит момент разочарования, Опасного для меня и для других, Я успокоюсь и отвергну его Без малейшего промедления. Когда я вижу существ порочных, Отягощенных дурными делами и страданиями, Я буду считать этих немногих близкими и дорогими, Как будто я нашел бесценное сокровище. Когда завистники плохо ко мне относятся, Оскорбляют меня или иначе мне досаждают, Я приму свое поражение И уступлю победу другим. Когда тот, кому я сделал много хорошего И на кого возлагал большие надежды, Причиняет мне ужасное зло, Я буду считать его моим духовным товарищем. Одним словом, прямо и косвенно я дарю Всякие блага и приношу радость всем людям, моим матерям, И в тайне от всех возьму на себя Все их порочные дела и страдания. Пусть минует их опасность Восьми мирских забот, И, осознав, что все вещи иллюзорны, Пусть они без сожаления освободятся от оков[18]. |