Е. С. Набойченко психология отклоняющегося поведения подростков
 Скачать 1.53 Mb.
|
|
ПСИХОЛОГИЯ САМОУБИЙСТВА Теоретические подходы Научный термин «суицид» впервые начал использовать врач и философ 17 в. Томас Браун, образовав его от латинского «sui» (себя) и «caedere» (убивать). Следует обратить внимание на две важные особенности опреде- ления самоубийства. Самоубийством называют как сознательные действия, привед- шие к смерти, так и действия, в результате которых была совершена попытка лишения себя жизни, но в силу обстоятельств не повлекшая фатального исхода. В связи с этим в последнее время ученые стали различать фатальное (завершенное) самоубийство и нефатальное са- моубийство (или суицидальная попытка). Ключевым понятием в определении выступает осознанность предпринятых человеком действий. Самоубийство – явление, свойст- венное только людям. Может показаться, что нечто похожее на само- убийство наблюдается и в животном мире. В литературе описываются случаи, когда животные, попадая в неволю, отказываются от пищи и погибают от голода, также широко известны массовые «самоубийства» китов. Однако во всех этих случаях поведение животных базируется на инстинктах, его ни в коем случае нельзя назвать осознанным. Отношение к самоубийству и к самоубийцам на протяжении всей истории человечества было не однозначным. Очень многое зави- село от того, кто и при каких обстоятельствах совершал самоубийство. Отношение к самоубийцам у разных народов и в разные эпохи меня- лось от безоговорочного осуждения (у христиан) до преклонения пе- ред ними (в Японии). Известно, например, что в античных обществах благосклонно относились к самоубийству осужденных преступников. Если кончал с собой потерпевший поражение политический деятель (Демосфен, Ганнибал, Сенека), это считалось героическим проявлением силы во- ли. Однако в позднеримской империи, когда получили распростране- ние самоубийства рабов, лишение себя жизни стали считать негатив- ным действием, лишающим владельца его ценной собственности. Со времен средневековья между Западом и Востоком стали на- блюдаться существенные различия в восприятии самоубийства. В странах Востока акт самоубийства чаще всего не рассматри- вался как что-то антиобщественное – он не только не запрещался, но часто, наоборот, приносил самоубийце уважение окружающих. Так, в Индии практиковалось ритуальное самосожжение жены, потерявшей 134 своего мужа (сати). Вдове-самоубийце оказывались божественные по- чести, она канонизировалась перед «самовольным» уходом из жизни. В Китае же самоубийство считалось традиционным методом мести обидчику. Такое лояльное отношение к самоубийству в странах Востока во многом объясняется влиянием буддизма. По классическим канонам этой религии, жизнь рассматривается как страдание, а душа человека проходит много циклов, переходя из одного состояния в другое. По- этому уход из жизни вполне допустим, поскольку является индивиду- альным выбором самого человека. Кардинально противоположная ситуация наблюдалась в странах средневекового Запада. Христианство осуждало самоубийц, которые, сознательно отказываясь от жизни, стремились таким образом убежать от той судьбы, которая была им предначертана Богом. Им отказыва- лось в спасении души, их запрещалось хоронить на кладбище. Тех же самоубийц, кто случайно оставался в живых, приговаривали к каторж- ным работам, как убийц. Чтобы отвратить людей от самой мысли о возможности само- убийства, в средневековой Западной Европе трупы самоубийц подвер- гали самым изощренным надругательствам. Тела вешали за ноги на центральных улицах, закапывали на перекрестках с вбитым в сердце колом, с позором хоронили вместе с павшими животными. Иногда из могил выкапывали трупы людей, всего лишь заподозренных в том, что они наложили на себя руки. Такие строгие меры были не стихийными: так, например, во Франции при Людовике XIV тела самоубийц, со- гласно закону, таскали на носилках по улицам лицом вниз, затем ве- шали, после чего бросали на живодерню. Официальные юридические законы, преследующие тех, кто пытался свести счеты с жизнью по- средством самоубийства, были приняты во многих европейских стра- нах. В большинстве из них штрафы за попытку самоубийства были отменены в 17 в., но в Англии они просуществовали вплоть до 1961. Сейчас в современном западном обществе слово «суицид» обычно произносится шепотом, оно не подходит для любой компании. Семья и друзья часто притворяются, что не слышат этого ужасного слова, даже когда оно произнесено. Дело в том, что суицид – это пред- мет табу, которым отмечена не только жертва, но и оставшиеся в жи- вых. Конечно, любая смерть от естественных причин связана с опреде- ленными эмоциональными переживаниями: одиночеством, неверием в случившееся, сердечной болью и душевными мучениями. В случае суицида эти эмоции достигают невероятной силы и становятся невы- носимыми. Люди с суицидальными намерениями часто находятся в 135 состоянии чрезвычайного психического напряжения, которое они не в силах разрешить сами. Если они лишают себя жизни, то те, кто оста- ются в живых, испытывают не только боль от разлуки, но сильные чувства вины, стыда, гнева и самообвинения. Акт саморазрушения ставит перед ними очевидные вопросы: «Почему?», «Что я мог сде- лать, чтобы предотвратить это?» Каждый из оставшихся в живых, на- ходясь во власти тревоги и горя, спрашивает: «Как я могу предстать теперь перед моими друзьями?», «Что они обо мне подумают?» Смерть – это грабитель. И все же смерть от суицида приводит к наи- большим трудностям тех, кто остается в живых. Самоубийство – одна из вечных проблем человечества, по- скольку существует как явление практически столько же, сколько су- ществует на Земле человек. Самоубийство, как считают исследовате- ли, явление сугубо антропологическое. Считается, что случаи само- убийств животных являются либо поэтическим вымыслом, либо не- правильными выводами из поверхностных наблюдений за жизнью жи- вотных. Ни скорпион, вонзающий себе свое ядовитое жало в спину, если его окружить горящими углями, ни те животные, которые отка- зываются от пищи в неволе и погибают, не действуют сознательно, и это – главное отличие их поведения от поведения человека. До самого последнего времени человек нашего века считал суи- цид частным делом. Даже многие врачи полагали, что людям следует позволить умереть, если они этого хотят. Для большинства наложение на себя рук было какой-то странной формой неконвенционального поведения, обычно свидетельствовавшей обезумии. Сегодня, более глубоко осознавая растущую сложность человеческой жизни, мы должны признать, что суицид является чем-то большим, чем частное, личное решение: это болезнь цивилизации. Самоубийство представляет собой комплексную проблему, и изучение данного явления началось в сфере не только психологии, но и философии. Альберт Камю – один из представителей школы экзи- стенциалистов – считал, что «есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема – проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, – значит ответить на фунда- ментальный вопрос философии. Все остальное – имеет ли мир три из- мерения, руководствуется ли разум девятью или двенадцатью катего- риями – второстепенно» [40]. В психологии и медицине суицид стал исследоваться начиная с XIX в., когда появляются труды Э. Дюркгейма и З. Фрейда, ставшие фундаментальными исследованиями по этой теме. 136 Социологическая теория самоубийства, предложенная Дюрк- геймом, рассматривает самоубийство в основном как результат разры- ва интерперсональных связей личности, отчуждения индивидуума от той социальной группы, к которой он принадлежит. Знакомство русской аудитории с работой Э. Дюркгейма «Само- убийство» состоялось вскоре после ее опубликования во Франции: в 1912 г. Его идеи широко пропагандировались известным русским со- циологом Питиримом Сорокиным в самый разгар очередной эпидемии самоубийств в стране (1910-1914) [92]. З. Фрейд трактовал явление самоубийства как следствие нару- шения психосексуального развития личности. По мнению Фрейда и его школы, влечение к самоубийству у подростков развивается в связи с аутоэротизмом, удовлетворяемым онанистическими эксцессами, ко- торые рассматриваются в то же время как унизительный акт, угрожае- мый тяжелыми последствиями, и отсюда возникают ущемленные ком- плексы и влечение к самоубийству. Заслуживает внимания статья З. Фрейда «Печаль и меланхолия» (1910). Ее появление по времени совпадает со знаменитым заседанием Венского психоаналитического общества, на котором впервые обсуж- далась проблема суицидального поведения. В своей работе З. Фрейд анализирует суицид на основании представлений о существовании в человеке двух основных влечений: Эроса – инстинкта жизни и Танато- са – инстинкта смерти. Континуум человеческой жизни является полем битвы между ними. По Фрейду, суицид и убийство являются проявле- нием разрушительного влияния Танатоса, т. е. агрессией. Различие состоит в ее направленности на себя или на других. Совершая аутоаг- рессивный поступок, человек убивает в себе интроецированный объ- ект любви, к которому испытывает амбивалентные чувства. Господ- ство Танатоса вместе с тем почти никогда не бывает абсолютным, что открывает возможность предотвращения самоубийства [92]. Последователь школы психоанализа, американский ученый Карл Меннингер развил представления З. Фрейда о суициде, исследо- вав их глубинные мотивы. Он выделил три основные части суици- дального поведения: - желание убить; суициденты, будучи в большинстве случаев инфантильными личностями, реагируют яростью на помехи или пре- пятствия, стоящие на пути реализации их желаний; - желание быть убитым; если убийство является крайней формой агрессии, то суицид представляет собой высшую степень под- чинения: человек не может выдержать укоров совести и страданий из- 137 за нарушения моральных норм и потому видит искупление вины лишь в прекращении жизни; - желание умереть; оно является распространенным среди людей, склонных подвергать свою жизнь необоснованному риску, а также среди больных, считающих смерть единственным лекарством от телесных и душевных мучений. Таким образом, если у человека возникают сразу три описанных К. Меннингером желания, суицид превращается в неотвратимую ре- альность [92]. Карл Густав Юнг, касаясь проблемы самоубийства, указывал на бессознательное стремление человека к духовному перерождению, которое может стать важной причиной смерти от собственных рук. Это стремление обусловлено актуализацией архетипа коллективного бессознательного, принимающего различные формы. Э. Шнейдман внес огромный вклад в суицидологию, являясь представителем феноменологического направления. Он впервые опи- сал признаки, которые свидетельствуют о приближении возможного самоубийства, назвав их «ключами к суициду». Э. Шнейдманом опи- саны и выделены общие черты, характерные для всех суицидов. Вме- сте с Н. Фарбероу он ввел в практику метод психологической аутопсии (включающий анализ посмертных записок суицидентов). Н. Фарбероу является создателем концепции саморазрушающе- го поведения человека. Его подход позволяет более широко взглянуть на проблему, имея в виду не только завершенные самоубийства, но и другие формы аутоагрессивного поведения: алкоголизм, токсикома- нию, неоправданную склонность к риску и т. д. Основоположник и классик логотерапии Виктор Франкл рас- сматривал самоубийство в ряду таких понятий, как смысл жизни и свобода человека, а также в связи с психологией смерти и умирания. Человек, которому свойственна осмысленность существования, свобо- ден в отношении способа собственного бытия. Однако при этом в жиз- ни он сталкивается с экзистенциальной ограниченностью на трех уровнях: терпит поражения, страдает и должен умереть. Поэтому зада- ча человека состоит в том, чтобы, осознав ее, перенести неудачи и страдания. В. Франкл относился к самоубийству с сожалением и на- стаивал, что ему нет законного, в том числе нравственного оправда- ния. В конечном счете, самоубийца не боится смерти – он боится жиз- ни, считал В. Франкл [97]. В XX в. изучением проблемы самоубийства занялись также та- кие психологи как Э. Гроллман, В. Франкл, К. Роджерс и другие. 138 Можно сказать, что наиболее важными проблемами, привлекающими внимание всех исследователей в этой области, являются: - причины самоубийства; - факторы риска (пол, социальное положение, психические расстройства, генетические заболевания и т. д.); - превенция, интервенция и поственция суицида, которым ог- ромное внимание уделяется Э. Гроллман; под этими терминами пони- мается профилактика самоубийств, непосредственная психологическая помощь человеку, стоящему на грани выбора и помощь его близким, если трагедия все же случилась. Помимо этих проблем существует и множество других, связан- ных с морально-этическими нормами, религией, культурой и т. д. Как видно из всего вышесказанного исследованиями в области суицидологии занимались в основном иностранные психологи и со- циологи. Что касается изучения этой проблемы в России, то в первую очередь можно назвать кандидата философских наук И. П. Красненко- ву. К основным ее работам по данной теме можно отнести «Социаль- но-философские и политико-правовые аспекты феномена суицида» и «Философский анализ суицида под углом зрения взаимоотношения человека с искусственной средой». В связи с данной темой можно также упомянуть книгу Алиева «Актуальные проблемы суицидоло- гии» 1987 года издания. Недавно вышла книга «Писатель и самоубий- ство» Г. Чхартишвили (более известного под псевдонимом Б. Акуни- на), но как пишет сам автор, его труд имеет совсем не научный харак- тер: «Отсюда нежелание автора придавать книге наукообразие с по- мощью сносок, отсылок, комментариев и прочих атрибутов научного издания. Перед вами не научный трактат, а эссе…» [98]. Как пишет Е. Г. Банщикова в своей статье «Философские и ме- тодологические основы психопатологического анализа самоубийства», самоубийство, если дать ему краткое определение, есть сознательное, самостоятельное лишение себя жизни. В этих двух основных дефини- циях заключается его коренное отличие от убийства, в котором, по понятным соображениям, отсутствует элемент самостоятельности, и от несчастного случая, в котором отсутствует элемент сознательности и доминирует случайность. Истинное самоубийство предполагает жестокий поединок жиз- ни и смерти, в котором терпит поражение все, что удерживало челове- ка на этом свете. Но что же его удерживало до сих пор, несмотря на невзгоды, и что заставило поднять на себя руки? Если человек решает лишить себя жизни – это означает, что в его сознании претерпела серьезные изменения фундаментальная эти- 139 ческая категория – смысл жизни. Человек решается на самоубийство, когда под влиянием тех или иных обстоятельств его существование утрачивает смысл. Утрата смысла жизни – это необходимое, но не дос- таточное условие суицидального поведения. Нужна еще переоценка смерти. Смерть должна приобрести нравственный смысл – только то- гда представление о ней может превратиться в цель деятельности. Как писал Николай Бердяев в психологическом этюде «О самоубийстве»: «Самоубийство есть психологическое явление, и, чтобы понять его, нужно понять душевное состояние человека, который решил покон- чить с собой. Самоубийство совершается в особую, исключительную минуту жизни, когда черные волны заливают душу и теряется всякий луч надежды. Психология самоубийства есть, прежде всего, психоло- гия безнадежности. Безнадежность же есть страшное сужение созна- ния, угасание для него всего богатства Божьего мира, когда солнце не светит и звезд не видно, и замыкание жизни в одной темной точке, невозможность выйти из нее, выйти из себя в Божий мир. Когда есть надежда, можно перенести самые страшные испытания и мучения, потеря же надежды склоняет к самоубийству... Душа целиком делается одержимой одним состоянием, одним помыслом, одним ужасом, кото- рым окутывается вся жизнь, весь мир. Вопрос о самоубийстве есть вопрос о том, что человек попадает в темные точки, из которых не мо- жет вырваться. Человек хочет лишить себя жизни, но он хочет лишить себя жизни именно потому, что он не может выйти из себя, что он по- гружен в себя. Выйти из себя он может только через убийство себя. Жизнь же, закупоренная в себе, замкнутая в самости, есть невыноси- мая мука. Как бы ни были многообразны жизненные события и кон- фликты, приводящие к самоубийству, у всех у них есть один общий этический аспект: на уровне морального сознания все они апеллируют к нравственным ценностям: именно в этом качестве выступают все представления о счастье, добре, справедливости, долге, чести, досто- инстве и т.п. Иными словами, суицидогненные события – это мощные удары по моральным ценностям личности. Само суицидальное реше- ние – это акт морального выбора. Отдавая предпочтение самоубийст- ву, человек соотносит его мотив и результат, принимает на себя ответ- ственность за самоуничтожение или перекладывает эту ответствен- ность на других. Так или иначе, когда человек выбирает этот поступок, – он видит в самоубийстве не просто действие, причиняющее смерть, но и определенный поступок, несущий положительный или отрица- тельный нравственный смысл и вызывающий определенное отноше- ние людей, их оценки и мнения. Исходным в этико-психологическом анализе самоубийств следует считать категорию жизненного смысла – 140 одну из наиболее общих, интегральных характеристик жизнепонима- ния и жизнеощущения личности. Совершенно очевидно, что каждый человек как бы ни был он поглощен своими повседневными делами и заботами, хочет не просто жить, но и ощущать ценность своей жизни, чувствовать, что его существование, его деятельность, преодоление препятствий, устремленность в будущее несут какой-то смысл. В обы- денных ситуациях мы редко осознаем, что нам нужна не только жизнь сама по себе, но и ее осмысленность. Мы и без того стихийно воспри- нимаем жизнь как нечто положительное. А вот к смерти, наоборот, относимся резко негативно, видим в ней нечто трагичное, внушающее страх. В этой как бы предзаданной полярности отношений к жизни и смерти можно усмотреть проявление того таинственного «инстинкта жизни», о котором столько сказано и написано как о первооснове био- логического существования животных и человека. Главный же меха- низм, специфичный для суицидального поведения и запускающий акт самоубийства, – это инверсия отношений к жизни и смерти. Жизнь утрачивает все степени положительного отношения и воспринимается только негативно, в то время как смерть меняет свой знак с отрица- тельного на положительный. С этого начинается формирование цели самоубийства и разработка плана ее реализации» [10]. Сенека так вы- сказывался по этому поводу: «Смерть предустановлена мировым зако- ном и поэтому не может быть безусловным злом. Но и жизнь не есть безусловное благо: она ценна постольку, поскольку в ней есть нравст- венная основа. Когда она исчезает, человек имеет право на самоубий- ство». В СССР междисциплинарные исследования в области суицидо- логии были прекращены вскоре после революции 1917 года, ибо счи- талось, что при социализме отсутствуют социальные предпосылки для совершения самоубийств. В начале 30-х годов был ликвидирован сек- тор социальных аномалий при Центральном статистическом управле- нии, и изучение проблем суицидологии всецело передали психиатрам с рекомендацией рассматривать суицидальное поведение в рамках психической патологии. Психиатрия вернулась к концепции самоубийств, которую вы- двинул французский психиатр 18 века Эскироль, жестко связывающий самоубийства с психической патологией. Этот подход долгие десяти- летия доминировал в советской психиатрии, где все суициденты под- лежали обязательному направлению в психиатрические стационары для диагностики их психического состояния и лечения. В рамках этой концепции самоубийства у лиц без предшествующих психических рас- 141 стройств рассматривались, как «дебют» болезни или «нереализован- ный психоз». Лишь в 70-годы суицидология начала вычленяться в отдельное направление. Был создан Всесоюзный научно-методический суицидо- логический центр. С этого времени в советской психиатрии началась постепенная смена взглядов на причины суицидального поведения. Согласно концепции А. Г. Амбрумовой (1974), самоубийство стали рассматривать как следствие социально-психологической дезадапта- ции (или кризиса) личности в условиях переживаемых ею микрокон- фликтов. Мысль о взаимосвязи суицида и социальных причин впервые была высказана «отцом суицидологи», профессором социологии Э. Дюркгеймом (1912), который отмечал, что «число самоубийств из- меняется обратно пропорционально степени интеграции религиозного, семейного и политического общества». Но в отличие от его концеп- ции, отечественные суицидологи представляли самоубийство как один из вариантов поведения человека в экстремальной ситуации. Coгласно этой точке зрения, суицидальный конфликт и самоубийство могут быть вызваны реальными причинами (у здоровых лиц) или являться результатом психического заболевания. Популярный на Западе психоаналитический подход к понима- нию самоубийства (взаимосвязь между инстинктом жизни и инстинк- том смерти, либидозно направленный на себя гнев с аутоагрессией, концепция эротических конверсий и т.п.) практически не развивался в советской суицидологии, о нем стали активно писать лишь в послед- ние годы. Таким образом, в 70-80 годах в советской психиатрии произо- шел коренной концептуальный поворот от сугубо биологического и патопсихологического объяснения причин суицида к личностному и социально-психологическому. К сожалению, сегодня суициды стано- вятся наиболее актуальной и трагической проблемой нашего общества, катастрофически возрастает количество суицидов среди психически здоровых лиц, которые суицидологами выделены в класс непатологи- ческих ситуационных реакций, а некоторые авторы даже расценивают суицид у этих лиц, как одну из «адаптивных форм поведения» в кри- зисной ситуации. |