Орлов А.Б. - Психология личности и сущности человека - 2002. И сущности человека парадигмы, проекции, практики
 Скачать 1.69 Mb.
|
|
97 самодеятельного населения в период с 1940 по 1956 г. [79, с. 182], т. е. в годы вызванного войной промышленного бума, повсеместной интенсификации и автоматизации производства. Таким образом, «побеление синих воротничков» оказывается своеобразной контрастной иллюзией, возникающей в силу того, что все более и более «синеют белые воротнички», т. е. «интеллектуализация труда» пролетариев маскирует пролетаризацию труда интеллигентов. * ■* * Итак, развитие автоматизированного производства само по себе не гарантирует ни подлинного освобождения людей от ига труда в материальном производстве, ни овладения ими подлинной наукой и культурой. Более того, вслед за пролетаризацией машинным производством всех слоев общества, занятых физическим трудом, автоматизированное производство способствует пролетаризации работников умственного труда. Вследствие этого все большее число людей, вовлеченных в процесс материального производства, оказывается в положении наемных рабочих, отчужденных от своей трудовой деятельности. Мир профессий как мир рабочей силы расширяет свои границы. 4. ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В РАЗВИТИИ МИРА ДЕЯТЕЛЬНОСТЕЙ И ЕГО БУДУЩЕЕ Если бы мы отказались от исторического анализа мира профессий и рассматривали его в статике как наличную картину мира профессий, то перед нами предстала бы только видимость его развития: процессы специализации и дифференциации различных видов труда, возникновение новых специальностей и исчезновение старых. Однако общие тенденции развития мира профессий остались бы скрытыми от нас этим пестрым калейдоскопом изменений. Только исторический анализ позволяет выявить общие тенденции. В чем же они состоят? Как мы пытались показать, постепенная смена способов материального производства приводит к преобразованию целостной трудовой профессиональной деятельности (ремесла) в труд, первоначально представляющий собой последовательность изолированных и закрепленных за отдельными индивидами специализированных операций, а затем — квазиинтеллектуальные функции контроля. Мастер-ремесленник уступает место частичному рабочему, который в свою очередь заменяется рабочим-оператором. 98 Таким образом, проведенный анализ позволяет выявить две взаимосвязанные тенденции в развитии мира Профессий. Первая из них состоит в том, что человек все более и более вытесняется из сферы материального производства в силу объективной логики развития самого этого производства. Эту тенденцию отмечал еще К. Маркс, когда писал, что рабочий «становится рядом» с процессом производства. Вторая тенденция заключается в усиливающемся распаде, расщеплении и дегуманизации первоначально целостной профессиональной деятельности людей и в передаче все большего числа ее отдельных компонентов (операций, функций) различным энергетическим, рабочим и информационным машинам. Эти тенденции образуют определенное единство, выступая одновременно и как причины, и как следствия развития материального производства. Они объективно присущи его развитию и реализуются в любых социально-экономических условиях. Но те формы, в которых они реализуются в условиях капитализма и социализма, должны были быть диаметрально противоположны. Если в условиях капитализма указанные тенденции проявляются как отчуждение труда, то при социализме формой проявления тех же тенденций должно было бы стать преодоление или уничтожение труда [19, т. 3, с. 65-70, 78, 192; т. 42, с. 90-91, 242; т. 46, ч. II, с. ПО]. Отчуждению труда в материальном производстве при капитализме соответствует сокращение необходимого рабочего времени и увеличение избыточного рабочего времени. Уничтожению труда при социализме должно соответствовать сокращение рабочего времени в целом. Конечно, речь идет не о каком-то исчезновении или тем более об уничтожении труда человека как такового, а лишь об исчезновении (уничтожении) определенных деятельностных конфигураций, определенных сочетаний действий человека с его мотиваци-онными отношениями к миру. Здесь, как и в сфере психологии личности (о которой речь шла в главе I), более адекватными терминами являются «преобразование» или «трансформация»: подобно тому, как в процессе полноценного психического развития, диалога с сущностью, личность человека не уничтожается, не исчезает, но лишь преобразуется, так и труд, деяние не уничтожается, а особым образом трансформируется. В связи с этим следует выяснить, что представляет собой труд и что, следовательно, является уничтожением труда. Очень часто Понятие труд отождествляется с понятием трудовая деятельность, в результате чего возникают всевозможные недоразумения, подобные, например, тому, которое описывает Г. Волков в уже упоминавшейся нами работе: «Мне вспоминается письмо группы рабочих одного свердловского завода, присланное в редакцию вско- 99 ре после опубликования Программы партии. В Программе говорится о шестичасовом рабочем дне, писали они, ...будет время, когда люди в нашей стране будут работать три-четыре часа в день. Затем, очевидно, рабочий день сократится еще больше. Что же получается? Со временем люди вообще перестанут работать? Но ведь это приведет к маразму! Нужно ли сокращать рабочее время?» [79, с. 187]. При отождествлении понятий «труд» и «трудовая деятельность» совершенно не принимается во внимание их глубокое, принципиальное различие. Философские и политэкономические исследования К.Маркса хорошо показывают, что в действительности понятие труда может приобрести два не только различных, но даже противоположных значения (труд как отчужденное средство заработать на жизнь и, напротив, труд как свободное самовыражение индивида) [38, с. 465]. Итак, труд — это особая форма деятельности в материальном производстве, возникающая в ходе исторического процесса распада исходно целостных профессиональных деятельностей (ремесел). В соответствии с воззрениями К. Маркса и Ф. Энгельса переход к коммунизму (т. е. социализм) предполагает ясное осознание людьми этой исторической тенденции в развитии трудовой деятельности человека. Результатом такого осознания станет целенаправленное и планомерное сокращение сферы труда, уничтожение труда. Вот почему мы находим в работах К. Маркса и такое описание перехода к коммунизму («царству свободы»): «Царство свободы начинается в действительности лишь там, где прекращается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью, следовательно, по природе вещей оно лежит по ту сторону сферы собственно материального производства... По ту сторону его начинается развитие человеческих сил, которое является самоцелью, истинное царство свободы, которое, однако, может расцвести лишь на этом царстве необходимости, как на своем базисе. Сокращение рабочего дня — основное условие» [19, т. 25, ч. II, с. 386—387]. Таким образом, уничтожение труда — это объективная социальная потребность, которая вызревает в процессе развития самого материального производства. В условиях капитализма данная потребность обнаруживает себя в борьбе пролетариата за сокращение рабочего дня, «за уменьшение совокупного времени непосредственной эксплуатации труда капиталом» [87, с. 177]. Лишь после победы социалистической революции, уничтожающей частную собственность на средства производства и декларирующей всестороннее развитие человека целью общества, эта потребность получает возможность адекватного осознания, что неизбежно должно было привести к последовательному наступлению как государства, так и общества в целом на продолжительность рабочего дня [83, с. 41]. 100 В нашей стране это наступление началось буквально сразу же после Октябрьского переворота: правительственный декрет «О восьмичасовом рабочем дне» был подписан на четвертый (!) день существования Советской власти. Во второй программе коммунистической партии, принятой на VIII съезде в 1919 г., были намечены дальнейшие рубежи уничтожения труда: «...РКП должна поставить себе задачей установить... в дальнейшем, при общем увеличении производительности труда, максимальный 6-часовой рабочий день без уменьшения вознаграждения за труд...» [104, ч. 1, с. 4291. Однако этим планам не суждено было реализоваться. Лишь в 1960 г. в СССР была установлена 41-часовая рабочая неделя. Для сравнения: продолжительность рабочей недели в России в 1913 г. составляла 58,5 часа, в 1955 г. — 47,8 часа; продолжительность рабочей недели в США в 1901 г. — 58,4 часа, в начале 20-х гг. — 50 часов, в 30-е гг. и до настоящего времени — 40 часов [87, с. 24-26]. В программе компартии, принятой XXII съездом КПСС в 1961 г., был вновь намечен переход к 6- и 5-часовому рабочему дню и установлению в СССР самого короткого в мире и в то же время самого производительного и наиболее высокооплачиваемого рабочего дня. В этой программе было записано: «По мере сокращения времени на материальное производство расширяются возможности для развития способностей, дарований, талантов в области производства, науки, техники, литературы и искусства. Досуг людей будет все больше посвящаться общественной деятельности, культурному общению, умственному и физическому развитию, научно-техническому и художественному творчеству» [148, с. 121]. Однако опять дело не пошло дальше деклараций. Каким должен был бы стать мир профессий с учетом декларировавшихся перспектив социального развития? Что стало бы с этим миром, если бы две указанные выше тенденции в его развитии были бы реализованы в форме уничтожения труда? Очевидно, постепенное и целенаправленное уничтожение труда, а также связанное с этим сокращение времени на труд в материальном производстве привели бы к значительному увеличению свободного времени у огромного числа людей. Все это сначала перевернуло бы существовавшее до настоящего времени соотношение труда и досуга — этих современных (отчужденных) форм трудовой деятельности и свободного времени, а затем преобразовало и сами эти сферы жизни. На основе увеличения свободного времени и в сфере этого свободного времени труд как средство к Жизни должен был трансформироваться в трудовую деятельность, источник творчества и радости. Досуг как время, свободное от труда, должен был превратиться во время для свободной трудо- 101 вой деятельности, которое постепенно распространилось бы на все время жизни людей. Поэтому с уничтожением труда должен был исчезнуть и досуг. Следует отметить, что именно в таком сокращении и преобразовании сферы труда гуманисты всех времен видели залог действительной свободы человека. Так, в «Утопии» Т. Мора для труда отводятся только 6 часов в день, а в «Городе Солнца» Т. Кампа-неллы — всего 4 часа; остальное время отдано наукам и искусствам, развитию умственных и телесных способностей. Вспомним, что и Н.Г.Чернышевский в романе «Что делать?» преобразует мастерскую Веры Павловны в «лицей всевозможных знаний» за счет сокращения продолжительности рабочего дня, постепенного перехода от материального производства к производству духовному, к образованию, к духовной культуре. Однако в условиях реального социализма основные тенденции развития материального производства были реализованы (так же, как и при капитализме) в форме дальнейшего отчуждения труда. Автоматизация материального производства, все более широкое применение достижений науки в сочетании с фиксированной продолжительностью рабочей недели постепенно превращали это производство не только в более эффективное, но и более однородное. Последнее связано с тем, что существующее в настоящее время материальное производство все еще является «многоукладным». Этот ленинский термин вполне применим к современному миру профессий, поскольку сам этот мир возник в результате длительного и неравномерного развития. Разные профессии и разные группы профессий проходили стадии распада целостной профессиональной деятельности не одновременно, поэтому одни профессии сохраняют в значительной степени характер ремесел, другие обнаруживают черты мануфактурного труда, а третьи — особенности машинного и автоматизированного труда. Это и создает многоукладность материального производства, которая преодолевается путем приближения неразвитых видов труда к наиболее развитым (и, следовательно, наиболее отчужденным!), ремесел — к автоматизированному труду. Отметим, что в СССР собственно автоматизированным трудом даже в такой развитой отрасли материального производства, как машиностроение, в 70-е гг. было занято менее 20 % рабочих [68, с. 75]. Итак, развитие современного мира деятельностей в материальном производстве состоит лишь в преодолении его многоукладное™ путем сначала частичной, затем развитой комплексной и, наконец, завершенной полной автоматизации, в повышении его эффективности за счет увеличения производительности труда [157], в дальнейшем отчуждении труда и в увеличении избыточного рабочего времени. 102 * * * Мы рассмотрели развитие и становление современного мира профессий, наметили основные этапы и тенденции этого развития. Теперь обратимся к вопросу о выборе профессий, о профессиональном самоопределении в развивающемся мире труда. Очевидно, что свобода выбора зависит от особенностей труда, от этапа развития мира профессий. 5. СООТНОШЕНИЕ ЛИЧНОСТИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ Склонность и отсутствие свободы выбора Что характерно для выбора профессий в мире ремесел? Мир ремесел — это четко разграниченный мир обособленных профессиональных деятельностей, в котором профессионализация представителей каждого нового поколения начиналась очень рано, а переход от одной профессиональной деятельности к другой был практически невозможен. В силу существовавших на основе такого жесткого разделения труда различных морально-юридических норм и предписаний не только социальная, но и профессиональная принадлежность человека была неотъемлемым качеством его личности и индивидуальности. Более того, сила традиций в мире ремесел была так велика, что профессиональная принадлежность родителей автоматически становилась профессиональной принадлежностью их детей. Семейное воспитание было чрезвычайно насыщено элементами очень ранней профессиональной ориентации. Ребенок с самых ранних лет не только видел, как и что делают его родители, но и в меру своих возможностей приобщался к их профессиональной трудовой деятельности. Если же родители по каким-либо причинам решали все-таки нарушить семейную традицию и дать своему ребенку профессию, отличную от своей, то они должны были отдать своего ребенка в ученики. Как правило, ученик жил отдельно от своих родителей. В любом случае процесс вхождения ребенка в определенную профессию начинался очень рано. Постепенно (почти одновременно с осознанием своего Я) человек осознавал себя представителем того или иного ремесла, той или иной профессии. Таким образом, в то время выбор профессии не был проблемой, которую должен был самостоятельно решать каждый индивид. Ее решение оказывалось случайным, поскольку оно принималось другими людьми без ведома и согласия индивида под давлением раз- 103 личных обстоятельств. Можно сказать, что профессиональное самоопределение в мире ремесел было, как правило, профессиональным определением. Б. Паскаль свидетельствовал: «Что может быть важнее в человеческой жизни, чем выбор ремесла, а меж тем его решает случай. Каменщиками, солдатами, кровельщиками люди становятся потому, что так повелось... Сила обычая такова, что рожденные просто людьми сразу превращаются в людей, обреченных какому-нибудь ремеслу: в одной местности все поголовно каменщики, в другой — солдаты и так далее» [107, с. 132]. Второй характерной особенностью выбора профессии в мире ремесел было то, что человек «выбирал» целостную профессиональную трудовую деятельность, которая часто становилась ведущим, основным источником развития его личности. Повышая уровень мастерства, совершенствуясь в рамках своей профессии, ремесленник не превращался в частичного рабочего, а постоянно развивал себя как личность. Такие условия благоприятствовали превращению отношения человека к профессии из простого желания стать мастером и т.д. в интерес к содержанию и различным профессиональным секретам трудовой деятельности, а затем и в склонность к своей профессии. Этот внутренний процесс личностного развития нашел свое отражение в высокохудожественных произведениях, впитавших в себя кропотливую деятельность ремесленников Антверпена и Роттердама, Флоренции и Венеции, Брюгге и Лувена, Нюрнберга и Кёльна, Толедо и Барселоны. Только на основе подлинной склонности, самоотверженной любви к своей профессии, превращавшейся подчас в истинное призвание человека, ремесленник мог создавать подлинные шедевры, преисполненные тонкого художественного вкуса и неподдельного исключительного мастерства. Иногда личность в своем развитии достигала таких высот человеческого духа, что ей становились тесными узкие рамки какой-либо одной профессии и, сокрушая профессиональные и сословные барьеры, личность обнаруживала свою многосторонность. Эпоха Возрождения была тем временем, когда мир ремесел достиг своего наивысшего расцвета и подарил мировой культуре таких универсальных личностей, как Дюрер, Кам-панелла, Шекспир, Челлини, Леонардо, Меланхтон. Очень многие люди такого уровня были выходцами из семей ремесленников: Дюрер был сыном золотых дел мастера, Кампанелла — сыном сапожника, Меланхтон — сыном оружейника. * * * Итак, выбор профессии в мире ремесел отличался, с одной стороны, отсутствием подлинной свободы выбора, а с другой — возможностью формирования склонности к таким образом «вы- 104 бранной» профессии, склонности, которая возникала, однако, post factum и которая поэтому не могла стать внутренней психологической основой подлинного (т.е. свободного) профессионального самоопределения личности. Отсутствие склонности и «свобода» выбора Капиталистическое преобразование мира ремесел первоначально в мир изолированных трудовых операций, а затем в мир рабочей силы и отдельных трудовых функций обусловливает существенные изменения процесса профессионального самоопределения. Эти изменения затронули как выбор профессии, так и отношение человека к этой профессии. Процесс распада ремесел как целостных профессиональных деятельностей в ходе возникновения и развития мануфактурных производств привел к появлению «свободного» рабочего на рынке труда. По словам К.Маркса, разъединение различных частей трудовой деятельности, предоставляющее каждому заняться той специальностью, к которой он чувствует наибольшую склонность, существует только в современной промышленности, при господстве конкуренции [19, т. 4, с. 152]. Однако эта возможность (свобода) выбора любимой, наиболее привлекательной специальности оказывается мнимой: формально каждый индивид может выбрать в условиях капитализма любой род занятий. Фактически же эти возможности определяются его классовым, имущественным положением. Конечно, капиталистический рабочий свободен, он гораздо свободнее ремесленника. Но от чего он свободен? В чем состоит его свобода? В «Капитале» К. Маркс пишет, что капиталистический рабочий свободен в двояком смысле: «...в том смысле, что рабочий свободная личность и располагает своей рабочей силой как товаром и что, с другой стороны, он не имеет для продажи никакого другого товара, гол, как сокол, свободен от всех предметов, необходимых для осуществления своей рабочей силы» [19, т. 23, с. 179]. «Свобода» капиталистического рабочего —- «само себя выносящее на продажу рабство» (К. Маркс) — заключается, следовательно, в свободной продаже своей рабочей силы на рынке труда; «свободный» рабочий изо дня в день с публичного торга сам продает 8, 10, 12, 15 часов своей жизни капиталисту. При машинном производстве такая «свобода» выбора профессии предоставляется не только взрослым, но и детям. Если рабочий мануфактуры продавал свою рабочую силу, которой он располагал как формально свободная личность, то фабричный рабочий продает не только себя, но и своих детей. «В Бентал- 105 Грине, печально известном районе Лондона, каждый понедельник и вторник утром совершается открытый торг, на котором дети обоего пола с 9-летнего возраста сами отдают себя в наем...» [19, т. 23, с. 408]. В мире рабочей силы человек свободнее, чем в мире ремесел. Он, а следовательно, и его дети свободны от той связанности с определенной профессией, которая создавалась всем строем жизни ремесленника, всеми морально-юридическими нормами сословного общества. Они имеют формальное право на самоопределение в мире труда, но оно в действительности оказывается правом самопродажи. Возможность выбора профессии оказывается возможностью дороже продать свою рабочую силу. А. Н.Леонтьев писал, что если человеку в капиталистическом обществе «предоставится возможность выбирать работу, то он окажется вынужденным выбирать не между прядением и тканьем, а прежде всего между более высоким или более низким, более надежным или менее надежным заработком» [17, с. 318]. Рынок труда, спрос и предложение на рабочую силу (а не желания и склонности) в конечном счете определяют выбор труда при капитализме для подавляющего большинства людей. Если в отношении выбора профессии капиталистический рабочий еще пользуется благами буржуазной (формальной) свободы, то за пределами купли и продажи рабочей силы, т.е. в собственно материальном производстве, в процессе труда, «свобода» и «равенство» в отношениях между капиталистом и рабочим рассеиваются как дым. По словам К. Маркса, «бывший владелец денег шествует впереди как капиталист, владелец рабочей силы следует за ним как его рабочий; один многозначительно посмеивается и горит желанием приступить к делу; другой бредет понуро, упирается как человек, который продал на рынке свою собственную шкуру и поэтому не видит в будущем никакой перспективы, кроме одной: что эту шкуру будут дубить» [19, т. 23, с. 187]. Действительная свобода рабочего при капитализме — это свобода от подлинной трудовой деятельности, свобода служить объектом эксплуатации. Вот как говорится о свободе рабочего в стихах Э. Потье: Свободен? Нет! Я раб поденной платы. Хозяин безымянный мой жесток. По-прежнему тружусь я как проклятый, Непросвещен, обманут, одинок. Отношение к профессиональному труду лишь как к средству существования не может измениться и в процессе труда. Такому изменению, в ходе которого отношение человека к труду могло 106 бы приобрести характер склонности, препятствует отчуждение целей, продуктов, материалов, средств, а следовательно, и самого процесса труда от рабочего. «Ради чего он работает? Из любви к творческому труду? Из естественных побуждений? — спрашивает Ф.Энгельс и отвечает: — Никоим образом. Он работает ради денег, ради вещи, которая ничего общего не имеет с самой работой; он работает, потому что вынужден работать...» [19, т. 2, с. 351]. В таких условиях возникновение склонностного отношения к профессиональному труду оказывается пресеченным в самом корне. Если же на рынке труда появляется индивид, у которого сформированы устойчивые интересы к определенной сфере труда или склонность к ней, то он, как правило, попадает либо в число безработных (а именно тех из них, кто не желает менять любимую специальность и поэтому предпочитает жить на пособие по безработице), либо в число не удовлетворенных трудом в профессии, которой он вынужден заниматься, но которую не любит. По мере расширения образования трудящихся, к которому капитализм вынуждает современный научно-технический прогресс, число таких неприспособленных индивидов увеличивается. Как отмечает Л.Сэв, любовь к своей профессии является определяющим условием сопротивления человека отчуждению труда и в условиях капитализма обычно побуждает человека к жизни-борьбе, направленной на преобразование существующих общественных отношений: «...плохой рабочий почти никогда не становится хорошим борцом» [38, с. 528]. Фрустрированная любовь к профессии неизбежно вынуждает личность заняться подлинной деятельностью в мире отчуждения, которой может быть только революционная деятельность (т.е. борьба с отчуждением труда) в ее самых разных формах. # * # Итак, в мире рабочей силы выбор профессии отличается, с одной стороны, мнимой, формальной свободой выбора, а с другой — практическим отсутствием возможности реализовать склонность к определенной профессиональной деятельности, а также развить эту склонность в отчужденном, эксплуатируемом труде. Спекуляции разного рода идеологов, выдающих увеличение формальной свободы личности за увеличение ее реальной свободы, лишь еще больше закрепощают людей, ибо, как писал В.Гёте, «никто не является рабом в большей степени, чем тот, кто считает себя свободным, не будучи таковым на самом деле». 107 Склонность и подлинная свобода выбора как нереализованная возможность Социалистические революции XX в., ликвидировавшие частную собственность на средства производства, создали определенные объективные условия для уничтожения труда. В этих условиях сужение сферы труда в материальном производстве и расширение сферы трудовой деятельности (основное условие — сокращение рабочего времени) должны были постепенно преобразовать не только мир профессий, но и процесс профессионального самоопределения. Однако главное изменение в условиях реального социализма состояло в увеличении не просто свободного времени, а времени на образование подрастающих поколений, благодаря чему окончательный выбор профессии постепенно отодвигался на более зрелые (юношеские) годы. Примером такого увеличения времени на образование явился переход к всеобщему среднему образованию. В нашей стране данное изменение было неразрывно связано с потребностью молодежи в высшем образовании. В частности, социологами было подсчитано, что в 70-е гг. о высшем образовании мечтали 70 — 80 % выпускников средних школ больших городов, т.е. почти вся наиболее развитая молодежь страны [154, с. 11]. Между тем лишь 10 % этих выпускников могли реально продолжить свое образование в вузах. В свое время эта проблема решалась за счет значительных конкурсов при поступлении в вузы. Но вот каким представлял ее единственно верное решение академик П.Л.Капица: «Государство, очевидно, должно будет предоставить всему населению возможность получать высшее образование независимо от того, нужно это для профессии или нет» [98, с. 21]. Увеличение времени на образование (как и свободного времени в целом) должно было способствовать созданию благоприятных субъективных условий для развития разнообразных склонностей к различным видам труда как в материальном, так и в духовном производстве. Становление склонностей до и вне всякой необходимости ранней профессионализации молодежи могло бы гарантировать не только потенциальную, но и реальную свободу выбора профессии. Тем самым было бы реализовано предсказание Ф.Энгельса о том, что в процессе построения коммунистического общества «разделение труда... превращающее одного в крестьянина, другого в сапожника, третьего в фабричного рабочего, четвертого в биржевого спекулянта, исчезнет совершенно. Воспитание даст молодым людям возможность... переходить от одной отрасли производства к другой в зависимости от потребностей общества или от их собственных склонностей. Воспитание освободит их, следовательно, от той односторонности, которую современное разделение труда навязывает каждому отдельному человеку» [19, т. 4, с. 335-336]. 108 Развитые склонности и призвания (в отличие от неразвитых влечений и потребностей) людей не могут противоречить интересам общества, поскольку они сами являются единственным способом существования так называемых общественных интересов. Действительные интересы общества не могут быть ничем иным, кроме как интересами людей. Это отчетливо понимал К. Маркс, еще будучи гимназистом, когда он писал в своем сочинении о выборе профессии: «Главным руководителем, который должен нас направлять при выборе профессии, является благо человечества, наше собственное совершенствование. Не следует думать, что оба эти интереса могут стать враждебными, вступить в борьбу друг с другом, что один из них должен уничтожить другой; человеческая природа устроена так, что человек может достичь своего усовершенствования, только работая для усовершенствования своих современников, во имя их блага» [18, с. 4 — 5]. К сожалению, реальный социализм опроверг все предсказания классиков марксизма-ленинизма, в том числе и их предсказания относительно трансформации труда: «...труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни...» [19, т. 19, с. 20]. Процесс сокращения сферы труда был не только остановлен (что прямо противоречило партийным декларациям), но и повернут вспять. Архипелаг ГУЛАГ сделал труд единственным средством для жизни миллионов людей, восстановил и культивировал наиболее рабские, нечеловеческие формы этой отчужденной деятельности. И если для эпохи оттепели в какой-то мере были справедливы слова В. А. Сухомлинского: «Человек, для которого труд стал органической потребностью, уже живет рядом с нами, трудится, мечтает...», то дальнейшая эволюция нашего государственного капитализма, мимикрировавшего под социализм, уничтожила последние иллюзии. Любовь, склонность к трудовой деятельности всегда жили и продолжают жить в человеке. Люди, любившие свое дело, жили и 100, и 500, и 2000 лет назад, ибо именно на них держится мир. Более того, органическая потребность в труде являлась мощным фактором антропогенеза и даже «на заре человечества была присуща почти в равной степени всем людям» [171, с. 76]. Лишь в условиях действительно социалистического развития люди могли бы получить шанс реализовать в масштабах общества понимание того, «что кабала человечества в целом заключается в отношении рабочего к производству и все кабальные отношения суть лишь видоизменения и следствия этого отношения» [19, т. 42, с. 98]. Подлинный социализм — это социальный строй, который призван дать широким массам трудящихся возможность выработать действительное коммунистическое отношение к труду, состоящее в том, чтобы на практике уничтожить труд посредством планомерного сокращения рабочего времени в Материальном производстве. Возможность эта была упущена. 109 * * * В данной главе мы наметили важное жизненное противоречие, от успешного разрешения которого зависят психологическое благополучие, личностный рост каждого человека в современном мире. Это противоречие складывается из двух разнонаправленных, противоположных тенденций в развитии жизнедеятельности каждого человека. Одна из них состоит в прогрессивном развитии «высших уровней человеческой жизни» (С.Л.Рубинштейн). В плане мотивации поведения данная тенденция проявляется в процессах становления так называемой внутренней, гармоничной мотивации, аутентичной личностной оболочки, интеграции личности и деятельности и, следовательно, личности и сущности человека. Другая тенденция состоит в регрессивном развитии самих профессиональных деятельностей в материальном (а отчасти и в духовном) производстве, в превращении трудовых деятельностей в труд, в отчуждении труда. Основой такого регресса является дезинтеграция человеческой деятельности, в результате которой человек (его сущность) вытесняется из сферы материального производства, заменяется все более и более развитыми (мощными, быстродействующими и т.д.) орудиями труда, обеспечивающими небывалый рост производительности труда, производства в целом. Каждый человек и каждое общество вынуждены так или иначе решать это противоречие. В классовых обществах оно решается фактически в сфере «социального бессознательного», самой расстановкой классовых сил, автоматически обеспечивающей «выбор», результатом которого для подавляющего большинства людей становятся дезинтеграция их деятельности и личностная деградация. Социализм как переход к бесклассовому обществу был призван впервые в истории привести к тому, чтобы решение этого противоречия стало сознательным делом каждой отдельной личности. Оказавшись в ситуации отчетливо осознанного противоречия, реальной жизненной альтернативы: либо расширенное производство вещных богатств и гонка потребления, либо расширенное производство свободного от труда (а следовательно, для трудовой деятельности) времени, — каждый человек и общество в целом сделали бы свой выбор. Вот что по этому поводу писал М. К. Ма-мардашвили: «Для чего нужна свобода и что она? Свобода ничего не производит, да и определить ее как предмет нельзя. Свобода производит только свободу, большую свободу. А понимание того, что свобода производит только свободу, неотъемлемо от свободного человека, свободного труда. То есть свободен только тот человек, который готов и имеет реальную силу на труд свободы, не создающей никаких видимых продуктов или результатов, а лишь ПО воспроизводящей саму себя. А уже затем она — условие других вещей, которые может сделать свободный человек» [119, с. 63]. Но «труд свободы» не состоялся. Революционный социализм быстро деградировал в государственный капитализм, сделавший все возможное для защиты и возвеличивания труда (вспомним один из главнейших лозунгов реального социализма: «Слава труду!»). Исторический переход к социальному строю, построенному на основе производства свободного времени, «пространства человеческого развития» (К.Маркс), той «ткани», из которой соткана жизнь и сущность человека, завершился сначала исподволь, а затем и явно возвращением в общее русло развития мировой цивилизации. Вопросы и задания 1. В чем состоят субъективный и объективный аспекты личностного развития? 2. Покажите связь между статичной картиной мира профессий и традиционной профориентацией. 3. В чем состоит динамический (исторический) подход к миру дея-тельностей? 4. Перечислите основные этапы развития мира деятельностей и опишите основные трансформации трудовой деятельности на каждом из этих этапов. 5. В чем заключается концептуальное отличие труда от трудовой деятельности? 6. Как вы понимаете процессы отчуждения и уничтожения труда? 7. Каковы основные особенности профессионального самоопределения в мире ремесел и в мире рабочей силы? 8. В чем состоят, на ваш взгляд, социальные и психологические причины неудачи социалистического эксперимента в России? 9. Каковы ближайшие и отдаленные перспективы развития мира деятельностей? 10. Укажите возможные влияния дальнейшей эволюции мира деятельностей на процессы личностного развития людей. |