Ильи женина
 Скачать 4.3 Mb.
|
|
Go fo r goldy признается только победа — в Атланте это можно было прочесть даже на плакатах. Греки не размышляли о диалектике признания, которая в итоге и погубила великую агональную культуру. Борьба делает одних рабами, других — свободными. Благородный и свободный человек может появиться только в результате борьбы, чтобы потом оказаться опутанным диалектикой, которая выносит ему смертный приговор. Борьба между господином и рабом закончилась, в гражданском мире она превратилась в конкуренцию, где на кону третья сторона потребитель. Это объясняет, почему свободный человек Гераклита и гегелевский господин превратились у Маркса в хозяина фабрики. Политически ему соответствует демократия, понимаемая как упразднение различий между господином и рабом. Тем самым понятие демократии изначально содержит парадокс, заключающийся в том, что суверен, а именно народ, не правит со времен Шумпетера мы знаем, что существуют политики, которые правят в демократиях. Таким образом, получается, что упразднение различий между господином и рабом происходит в режиме самоуправления добровольных рабов. Из этого следует, что невозможной становится не только фигура господина, но и фигура его доверенного лица слуги. Нам сложно вынести, когда кто-то становится на колени, чтобы почистить нам ботинки. Ни одно общество так не отдалено от слуг, как общество сервисной экономики, и только тогда, когда все всем служат, только в этом случае они могут сами себя Гераклит: Раздор — отец всех общий и всех общий царь И одних богами объявляет она других — людьми, одних рабами сотворяет она других — свободными (F53). Рус изд Гераклит Эфесский. Всё наследие. М Ад Маргинем, 2012. С. 166.]) 190 V I I I . Иерархия иди с кр ими нация выносить. Служить человеку или идее не связано со сферой обслуживания. Ни один социолог не видел это так ясно, как поэт Штефан Георге Те, кто не умеют ни служить, ни править, являются гражданами»10. Таким образом, сначала на смену господину приходит гражданин, потом рабочий и, наконец, человек. Гражданин является субъектом либерализма никто не должен приказывать. Так становится возможной свобода. Рабочий — аскетический герой социализма никто не вправе чем-то обладать. Так становится возможным равенство. Человек — среднее значение гуманизма никто не должен иметь собственного мнения. Так становится возможным братство. Этот в высшей степени претенциозный проект обеспечивает обуздание мысли при помощи общественного мнения. В данном случае становится очевидным парадокс демократии Алексиса де Токвиля: чем свободнее люди, тем более они порабощены общественным мнением. Весь мир сегодня проповедует сетевую организацию, командный духи гетерархию, словно подобные организационные формы являются панацеей от добровольной незрелости общества. Господин мог бы увидеть здесь слепое пятно демократической политики равенства. Той политики, которая не в состоянии содержательно оценить гуманность освобождающих функций иерархии. Иерархия обуздывает неофициальный порядок подчинения. Нигде психологический террор не представлен так широко, как в среде радикальных демократов. Иерархия высвобождает, так как она разъясняет, на что необходимо реагировать. Даже если цена акций компании падает ниже плинтуса, это не означает, что глава отдела должен что-то предпринимать. И наконец, социальная ранговая дифференциация освобождает от конкурентной борьбы с достижениями заведомо сильнейших. В этом и заключается гуманное зерно любой Der George-Kreis / G.P. Landmann (Hrsg). Stuttgart: Klett- Cotta, 1980. S. 78. 191 Размышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со иерархии она защищает людей от принуждения к сравнению с лучшими из лучших. Когда все считают, что они такие же, то получается, что проигравшие должны себя чувствовать неудачниками. Только в иерархиях есть места для слабых11. Каждый, кто работает в какой-либо организации или в большой компании, конечно, знает, что совместная работа связана не только с конкуренцией, но и с подчинением. Ведь иерархия построена на взаимности. Начальники подчиненный наблюдают друг за другом. Как остроумно заметил социолог Никлас Луман: Один наблюдает сверху, другой наблюдает снизу. Успешно существовать в иерархии означает радовать начальника, вдохновлять подчиненного, убеждать равных по должности коллег. Есть вещи, которые лучше, чем другие. Есть культуры более прогрессивные и гуманные, чем другие. И есть люди, которые превосходят других аристократия, элита, звезды, богатые, знаменитые. Это желание быть лучше и превосходство традиционно обозначаются как аристократизм, величие, стиль и воля кот личию. Для массовой демократии — это скандал, на который она реагирует обостренным ресентиментом, направленным сначала против мастерства и авторитета, затем против канона и элиты и, наконец, против успеха и достижений. Первыми жертвами этой риторики равенства становятся красота, истина, добродетель и величие Для предотвращения различного рода недопониманий отметим, что ив иерархиях есть слабые, а в гетерархиях есть сильные. Гетерархии принимают слишком много плохих идей, иерархии отвергают слишком много хороших идей В иерархиях больше хороших, чем плохих идей, за счет еще большего количества хороших идей. Гетерархии смешивают компетентность и некомпетентность, иерархии катализируют компетентность и некомпетентность Luhm ann N. Politische Planung. Opladen, 1994. S. 69. 13 He нужно быть психологом, чтобы распознать диалектику, которая скрывается за эгалитаристской риторикой V I I I . Иерархия иди с кр ими нация В американской Декларации независимости говорится о свободном и равном человеке. С одной стороны, это означает, что равенство возможно только при условии наличия свободы, ас другой — во всех других случаях речь идет о различиях, разнородности и разнообразии. Томас Джефферсон и Джон Адамс понимали равенство как включающее в себя совершенство естественной аристократии во всех сферах жизни, что делает возможным олимпийских чемпионов, нобелевских лауреатов, победительниц конкурсов красоты. Томас Джефферсон считал демократические выборы своего рода селекцией, которая позволяет выявить людей, способных к управлению, — естественную аристократию. Эта естественная аристократия демократических лидеров позже будет названа меритократией. Положение естественного аристократа обязывает. Речь идет о nobilitas naturalis , тех самых аскетах цивилизации, которые характеризуются своими огромными достижениями. Аристократия была бы идеальной формой правления, те. господство лучших в обществе качественно неравных людей, но сегодня это уже не представляется возможным за неимением методов селекции лучших. Во времена американских отцов-ос- нователей все было по-другому. Тогда у них не было никаких трудностей с верой в пуританское равенство избранных и убежденностью в выборе достойных. Сегодня мы можем лишь констатировать немногие ведут, многие следуют. Универсальное разделение труда и естественная аристократия являются механизмами, использующими неравенство людей в общественных интересах и репродуцирующими это неравенство. В этой связи Роберт Михельс говорило железном законе олигархии там, где люди делают что-то сообща, рано или поздно как раз те, кто может согласиться с чем-то выдающимся, не склонны к авторитаризму. И наоборот, те, кто против, взывают к вождю возникает лидер, за которым все следуют. Об этот закон разбиваются все радикально-демократические попытки заменить лидерство соучастием. Эти провалы можно с легкостью наблюдать на примере заседаний различных комиссий, отмеченных скукой и неэффективностью. Каждый участник должен принять одинаковое участие в обсуждении, что занимает бесконечно много времени для принятия решения. Таким образом, получается, что организации только и занимаются тем, что высасывают все жизненные соки из своих сотрудников, спешащих с одного заседания на другое. Еще Монтескье было очевидно, что демократия рушится, если идея равенства становится слишком преувеличенной. Ничто не работает без приказания и подчинения, особенно в функционально дифференцированном обществе. Как небо от земли, дух истинного равенства далек отдуха крайнего равенства. Первый состоит не в том, чтобы повелевали все или не повелевал бы никто, а в том, чтобы люди повиновались равным себе и управляли равными себе. Он стремится не к тому, чтобы над нами не было высших, но чтобы наши высшие былинам равны»14. В самом сжатом виде тема наших рассуждений может звучать следующим образом Проблема равенства — а ведь мыто все жаждем отличаться. Ницше был первым, кто понял, насколько связаны кажущиеся противоположности двух черт, отличающих современного европейца стремление к индивидуализму и требование равных прав. Индивидууму свойственно крайне обостренное тщеславие. Оно-то, со свойственной ему мгновенной ранимостью сознания, и требует, чтобы всякий иной был заранее поставлен M ontesquieu Ch.L. Vom Geist der Gesetze. Munchen, 1967. S. 157. Рус. изд М онт ескье ШЛО духе законов. М Мысль. С. 103.] 15 Nietzsche F. Samtliche Werke. Bd. 12. Munchen, 1980. S. Рус. изд Н ицш е Ф. Соч в 13 т. Т. 13. С. Размышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со. Иерархия иди с кр ими нация с ним вровень. Именно здесь становится очевидным то, что Фрейд называл нарциссизмом маленьких различий. Принцип индивидуализма отвергает идею особенно великих людей, вот почему сегодня, как никогда, расцвело публичное поощрение мелких заслуг. Великим признается только массовый успех. Против всех, кто оставил свою гордость в одиночестве, против благородных людей, презирающих удел многих, направлена беспредельная ярость эгалитарного индивидуализма. То, что до сих пор завораживает в социализме, — это негодующий социализм. Предисловие Ницше к ненаписанной книге Греческое государство начинается следующими словами Мы, люди новых времен, считаем нашим преимуществом перед греками два понятия, которые как будто служат утешением миру, держащему себя совершенно по-рабски и при этом боязливо избегающему слова раб мы говорим о достоинстве человека и о достоинстве труда. Разницу образует христианское понятие любви к человеку, которое больше не делает никакой разницы перед Богом. Уже здесь отказ от ранговой иерархии происходит за счет презрения копре деленным людям. Иисус поместил в центр бедных, отверженных и обездоленных. В свою очередь большой мастер парадоксов апостол Павел превратил это в высокоэффективную концепцию власти, проистекающей от слабых людей. Власть слабых заключается в том, что они принуждают нас жалеть их, эта власть причиняет боль N ietzsche F. Aus dem Nachlass der Achtzigerjahre // N i etzsche F. Werke: in 3 Bd. Bd. III. Miinchen, 1966. S. 474. [Pyc. изд Н ицш е Ф Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей. М Культурная революция, 2005. С. 422.] 17 Ibid. Там же. С. 423.] 18 N ietzsche F. Der Griechische Staat // Nietzsche F. Werke: in 3 Bd. Bd. III. Miinchen, 1966. S. 275. Рус. изд Н ицш е Ф. Греческое государство // Ницше Ф. Избранные произведения в т. Т. 3. М Наука, 1994.] 195 Размышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со Любой нищий знает, как превратить свою слабость во власть выставленным напоказ несчастьем. Подобные представления невыносимы для буржуазного зрителя не только потому, что они обременяют его совесть, но и потому, что не позволяют ему задуматься о великом. Восхищение — это взгляд наверх, жалость — это взгляд вниз. Мы демонстрируем жалость, чтобы не испытывать восхищения. «Величие» стало основной темой антимодернист- ской философии Ницше. Он пришел к своим собственным выводам, когда обнаружил, что не Сократа Павел и его учение о власти слабых является основным врагом философии величия. Речь идет о совершенно ином взгляде на жизнь. Так много раз высмеянный сверхчеловек, разумеется, никакой не супермена тот, кто находится над людьми, стоя на вершине горы и наблюдая за ними. Привилегия сверхчеловека наблюдать за людьми с высоты не имеет никакого отношения к социальной несправедливости, так как это является результатом величайшего самопожертвования. Именно поэтому Ницше назвал это опасной привилегией»20. Другим взглядом на жизнь может служить отсутствие истинного взгляда на жизнь. В зависимости от высоты становится доступным тот или иной вид, и это обстоятельство заставляет прибегать нас к эпистемологическому перспективизму, который в свою очередь является иллюстрацией социальной несправедливости. Эта несправедливость жизненно необходима, так как она является обязательным условием всех ценностей. Ценности подразумевают селекцию любая селекция порождает иерархию и неравенство, подавляя и отдаляя Других и Другое. В работе Поту сторону N ietzsche F. Menschliches, Allzumenschliches. S. 486. [Рус. изд.: Н ицш е Ф. Человеческое, слишком человеческое. С. 63.] 20 Ibid. S. 441. Там же. СИ ера р хи я иди с кр ими нация добра и зла Ницше задается риторическим вопросом Жить — разве это не значит как раз желание-быть- другим, нежели природа Разве жизнь не есть оцени вание, предпочтение, желание быть несправедливым, ограниченным, отличным от прочего?»21. Мы все время используем одни и те же понятия, которые отсылают нас к основному утверждению Ницше, обозначенному им как пафос дистанции иерархия, ценностные различия, различия, вошедшие вплоть и кровь, упражнения в повиновении и повелевании»22. Из этого пафоса дистанции господа заявили о своем праве творить ценности и давать имена. Правого спод давать имена полемически направлено против гегелевской работы понятия. В сущности, эта работа заключается в том, чтобы рассматривать различия не как различия, а использовать их в качестве противоположностей и противоречий. «Мои возражения против всей социологии заключаются в том, что социология, являясь антитезисом пафоса дистанции, стечением времени превратилась в норму. Социология не знает дистанции и иерархии, ей знакомы только функциональная дифференциация и интеграция. Создавать пропасть со циологически не имеет никакого смысла. Но именно поэтому пафос дистанции подразумевает наличие господ. Прежде всего пафос дистанции, обращенный к N ietzsche F. Jenseits von Gut und Bose 11 Nietzsche F. Werke: in 3 Bd. Bd. II. Munchen, 1966. S. 573. Рус. изд Н ицш е Ф. Поту сторону добра и зла // Соч в 13 т. Т. 5. М Культурная революция, 2012. С. 24.] 22 Ibid., S. 727. Там же. С. 191.] 23 N ietzsche F. Zur Genealogie der Moral // Ibid. S. 773. Рус. изд Н ицш е Ф. К генеалогии морали. Полемическое сочинение // Там же. Т. 5. С. 243.] 24 N ietzsche F. Gotzendammerung // Ibid. S. 1014. Рус. изд Н ицш е Ф Сумерки идолов, или Как философствуют молотом // Там же. Т. 6. С. 85.] 197 самому себе. Рассматривать самого себя с некой дистанции ( Selbstentfernung )25, как замечательно сказал Эрнст Юнгер. Аристократизм господина позволяет отказаться от счастья и удовольствия и оставить это рабам. Так же, как невозможно купить хорошие манеры, невозможно сыграть аристократизм. Аристократичность — это ценность, которую альтернативные ценности современного общества отвергают. Для того чтобы это обозначить, Ницше использовал сильнейший и самый болезненный антоним презрительный. Это никак не связано с высокомерием, скорее, это имеет отношение к использованию различий. Скрупулезное наблюдение и есть высшая форма презрения. Это любимое нравоучение моралистов. Аристократичность означает избранность. Редкие редки, сказал когда-то Штефан Георге селекция, выбор, изящество. В связи стем, что все это достигается только при условии, когда из множества выбирается нечто одно, вместо того чтобы выбрать всех и все сразу, современное общество табуирует намерения, что напрямую связано с уже упомянутым табуна приобретение. Современная социология не оспаривает все это исключительно из-за того, что она понимается как теория современного, те. функционально дифференцированного общества. В тоже время аристократические ценности коррелируют со стратификацией общественной структуры. Макс Шелер был одним из первых, кто это понял Каждый — от короля дошлю хи и палача — занимает формально благородную позицию, сточки зрения которой он на своем месте незаменим. Напротив, в системе конкуренции идеи жизненных задачи их значимости вырабатываются в принципе только на основе желания быть и значить больше через сравнение всех со всеми другими. Любое Jtinger Е Eumeswil. Stuttgart: Klett-Cotta, 1977. S. 128. [Рус. изд.: Ю нгер Э. Эвмесвиль. МС. Размышление он ера вен ст в е. Ан т и- Рус со. Иерархия иди с кр ими нация место становится всего лишь транзитным пунктом в этой всеобщей погоне за больше-значимостью»26. Впрочем, в современном, функционально дифференцированном обществе проблема социального выражена в двух ортогонально находящихся друг к другу уровнях, а именно в иерархии и равенстве. Вот только у иерархии не осталось больше защитников. Личный авторитет, представленный в указаниях и наставлениях домработнице, сегодня не приветствуется и осуждается. В тоже время мы наблюдаем возвращение иерархии, но уже в виде неофициального порядка подчинения, например в качестве функциональной авторитетности администратора, руководителя, того, кто принимает решения. Сюда же относятся знаменитости и публичные персоны политики, спортсмены, представители шоу-бизнеса. Номы все еще далеки от признания того, что наличие равенства может быть обеспечено иерархией. Иерархия имеет глубокий смысл, ведь и культура представляет собой упорядочивание различий. Дифференциация рангов облегчает учебу для того чтобы стать успешным, нужно уметь слушаться отцов, учителей, профессионалов. Противоположностью этого является исчезновение различий, что в свою очередь приводит к росту соперничества, которое потом в СМИ подается как следствие наличия в обществе различий. Поэтому необходимо заявить именно современный принцип равенства и жесткая политика уравнивания создают потенциал для насилия. Все люди разные. Если они вынуждены быть равными, то им остается только одна возможность отличиться от других, а именно подавить других. Эта агрессивность может быть нейтрализована только |