Средние века.Мет.указания. Средние века. История западноевропейской литературы средних веков
 Скачать 0.94 Mb.
|
|
4.1.3. Значение лирики трубадуров Поэзия Прованса, пожалуй, не оказала такого сильного влияния на европейскую лирику последующих столетий, как поэзия античная, но вместе стем ее роль не менее значима. Во-первых, это были первые в европейской литературе стихотворения, написанные не на латыни, а на национальном языке, живость и разговорные интонации которому придавали детально и виртуозно разработанные строфика и метрика, а также введение в поэзию рифмы. Во-вторых, изящество и тонкость куртуазной культуры, рыцарский идеал любви, ее метафизика в качестве ведущей поэтической темы получили широкое распространение не только в Провансе, но ив ближайших к нему территориях Италии (поэзия нового сладостного стиля повлияла в значительной степени на раннее творчество Данте и далее Петрарки), Испании (галисийская школа, приверженцами которой были короли Кастилии и Португалии, а также на севере Франции. Особое место лирика трубадуров заняла в Германии, где поэты-рыцари называли себя миннезингерами (ср.-в.-нем. minne любовь + singer певец букв. — певец любви. Миннезанг стал вполне самобытным явлением немецкой поэзии, представленным большим количеством имен авторов, самым талантливым из которых был Вальтер фон дер Фогельвейде (Walter von der Vogelweide, ок 1160/70–1228) 48 В-третьих, многие сюжеты средневековых биографий трубадуров стали источником интерпретаций в творчестве художников последующих эпох. Так, жизнеописание Джауфре Рюделя легло в основу пьесы Принцесса Греза Э. Ростана и картины стем же названием М. Врубеля. Особой популярностью собственно в Средние века пользовалось трагическое повествование о судьбе Гильема де Кабестаня в связи с содержащимся в нем мотивом съеденного сердца. Отдельные трубадуры стали героями произведений Данте Божественная комедия, Петрарки (Торжество любви) и др ïîäãîòîâüòå ðàññêàç î òâîð÷åñòâå îäíîãî èç óêàçàííûõ íèæå òðóáàäóðîâ èëè ìèííåçèíãåðîâ. Èñïîëüçóéòå åãî ñðåäíåâåêîâóþ áèîãðàôèþ, äàéòå àíàëèç 2 – 3 ñòèõîòâîðåíèé, âêëþ÷àþùèé óêàçàíèå íà æàíð (ñðåäñòâà åãî âûðàæåíèÿ), îïðåäåëå- íèå îñíîâíîé òåìû è ìîòèâîâ, îïèñàíèå îñîáåííîñòåé ôîðìàëüíîé îðãàíèçàöèè ñòèõà. Àðíàóò Äàíèåëü, Ïåéðå Îâåðíñêèé, Ïåéðå Êàðäåíàëü, Ïåéðå Âèäàëü, Ãèðàóò äå Áîðíåëü, Ãèëüåì äå Êàáåñòàíü; Âàëüòåð ôîí äåð Ôîãåëüâåéäå, Äèòìàð ôîí Àéñò, Ãåíðèõ ôîí Ôåëüäåêå, Ôðèäðèõ ôîí Õàóçåí, Ãàðòìàí ôîí Àóý, Ðåéíìàð ôîí Õàãåíàó, Óëüðèõ ôîí Ëèõòåíøòåéí, Òàíãåéçåð 50 4.2. РЫЦАРСКИЙ РОМАН Продолжительные войны ослабили культуру Прованса, и постепенно центр поэтического развития Франции сместился к северу, где литература начала осваивать новые, эпические, формы 48 Стихотворения этого поэта изданы отдельной книгой в серии Литературные памятники (Вальтер фон дер Фогельвейде. Стихотворения. М. : Наука, 1985. 382 с Отдельно об этом сюжете см Жизнеописания трубадуров / сост. М. Б. Мей- лах. М. : Наука, 1993. С. 434–506 (литературные обработки сюжета съеденного сердца Возможно, преподаватель даст это задание после изучения студентами Новой жизни Данте Алигьери для более глубокого уяснения ими специфики прозометрии. и обретать новое содержание в творчестве труверов. Так называли себя сочинители увлекательных историй о куртуазной любви и рыцарских подвигах. Эти произведения вплоть до XIII века были только стихотворными и создавались не на латыни и не на германских языках, нона старофранцузском, романском языке. Отсюда и название жанра — роман. Предпосылки возникновения рыцарского романа по ЕМ. Мелетинскому) Среди основных источников, повлиявших на возникновение и развитие рыцарского романа, крупнейший отечественный уче- ный-мифолог ЕМ. Мелетинский указывает следующие. История бриттов Гальфрида Монмутского (Монмаутского). 2. Насаждение куртуазности при дворе Алиеноры Аквитан- ской. 3. Куртуазная поэзия с ее эстетикой любви издалека, а также неоплатонической традицией, опосредованной влиянием Востока. Платонизм шартрской философской школы с ее учением о самореализации человека как пути духовного паломничества. Мистика Бернара Клервосского и его идея постепенного прогресса от плотик духу, о иерархии чувств от земной, мирской, светской любви до той, которая растворяет человека в Боге. Основные циклы рыцарских романов Сложившаяся куртуазная идеология с ее культом эстетического воспитания рыцаря и почитанием им Прекрасной Дамы позволила рыцарству окончательно закрепить себя в сознании людей той эпохи в качестве отдельного сословия, имеющего право на определенные привилегии. Однако насущной оставалась и потребность утвердить себя в истории, доказать наличие в рыцарской культуре глубоких корней и давних традиций. Особенно актуально это было 51 На романском языке писались и произведения других жанров, но данный термин закрепился только за текстами о приключениях рыцарей. Ср.: в англ. языке слово roman переводится именно как средневековый рыцарский роман. Для обозначения современного жанра используют термин novel. для средневековой Англии, где в течение почти 20 лет после смерти Вильгельма Завоевателя права престолонаследия постоянно подвергались сомнению, вплоть до прихода к власти Плантагенетов Генриха II, мужа Алиеноры Аквитанской). Данную задачу и пытались решить авторы первых рыцарских романов. Об этом свидетельствуют сами названия последних Роман о Трое, Роман о Фивах, Роман об Александре. Все они входят в ранний, античный цикл рыцарских романов. Однако сам материал оказывал явное сопротивление. Александр Македонский или Эней в рыцарских доспехах смотрелись нелепо, а связанные сними сюжеты не всегда укладывались в рамки куртуазных ценностей. Настоящим открытием для труверов стали легенды и сказания кельтских племен, особенно те, которые сохранились и были популярны на севере Франции, в провинции (полуострове) Бретань. Именно они и легли в основу бретонского цикла, самого известного и самобытного, ставшего собственно классикой рыцарского романа. Параллельно с бретонским развивается и византийский цикл французского рыцарского романа, представленный такими образцами жанра, как «Окассен и Николетт(а)» и «Флуар и Бланшеф- лер». Коренная специфика данных произведений заключается, во-первых, в перемене сюжетных декораций, а во-вторых, в замене основополагающей системы ценностей — ценностей куртуазных. Действие в этих романах зачастую переносится на Восток, влюбленные юноша и девушка, как правило, исповедуют разные религии он мусульманин — она христианка или наоборот. На пути к соединению их подстерегает огромное количество опасных и не очень препятствий, создаваемых враждебно настроенным окружением. Сопротивление ведет лишь к ухудшению положения, поэтому героям не остается ничего другого, как безропотно сносить все удары судьбы. Счастливый финал становится следствием смирения и долготерпения как главных христианских ценностей Это единственный романс античным сюжетом, сохранивший имя автора — Бенуа де Сент-Мор. Исследовательский интерес представляет сочиненный автором эпизод о любви троянского царевича Троила к Бризеиде, пленнице из Трои. Позднее к этому сюжету будут обращаться Боккаччо, Чосер, Шекспир. 53 Примечательной чертой Романа об Александре стал использованный в нем парный рифмованный двенадцатисложник, который благодаря этому произведению получил название александрийского стиха 103 4.2.2.1. Романы о короле Артуре и рыцарях Круглого стола. Кретьен де Труа Как уже говорилось выше, ключевым для рыцарского романа оказался бретонский цикл, корни которого уходят в предания и мифы древних кельтов. Именно они послужили богатейшим источником, настоящей сокровищницей тем, сюжетов и образов для труверов. Главными героями, пришедшими из валлийских, ирландских, гэльских, бретонских легенд, стали король Артур, Тристан и Изольда, а также отважный рыцарь по имени Персе- валь (нем. Парцифаль). Сказания, сними связанные, составили основные тематические группы (циклы) романов о короле Артуре и рыцарях Круглого стола о Тристане и Изольде; о Парцифале и Святом Граале. Известный британский исследователь мифа Джозеф Кемпбелл выдвигает версию о том, что своеобразие каждой из трех указанных групп состоит в различном понимании и освещении главной темы всей средневековой рыцарской культуры — темы любви. Любовь как «амор», как индивидуальное чувство, связывающее мужчину и женщину, разрабатывается в артуровском цикле. В романах о Тристане и Изольде царствует стихия эроса — страсти, слепой силы, зачастую выполняющей функции судьбы, справиться с которой человек не властен. И, наконец, авторы произведений, посвященных поискам Святого Грааля, подходят к собственно средневековому осмыслению этого феномена, к изображению любви-«агапэ», любви милосердной и сострадательной. Рассмотрим в свете данной концепции по одному роману из каждой группы. О происхождении легенд о короле Артуре, об исторических корнях его личности и его образа написано немало исследовательской литературы. Известно, что в Средние века это был один из самых популярных и любимых героев. Сохранилось более сотни отрыв Другой логики придерживается отечественный ученый ЕМ. Мелетинский. По его мнению, первыми возникли романы о Тристане и Изольде, изображающие чувственную любовь как таинственную и разрушающую силу. Позднее появились кретьеновские романы об Артуре, соответствующие представлениям об идеальной платонической любви, облагораживающей ее носителя Справедливости ради отметим, что в ХХ веке мы обнаруживаем новый всплеск интереса к этому персонажу, начиная от романа М. Твена Янки при дворе короля Артура и заканчивая произведениями А. Сапковского и С. Кинга. 104 ков из средневековых произведений, ему посвященных. И только в XV веке английский поэт Томас Мэлори (Thomas Malory, ок. 1417–1471) совершил попытку объединить самые известные сюжеты артурианы в грандиозном эпосе Смерть Артура. Среди основных мотивов, описывающих судьбу легендарного короля, выделим чудесное рождение. Отцом Артура был Утер Пендрагон, а матерью красавица Ингрейна. Волшебник Мерлин придал Утеру облик мужа Ингрейны, чтобы он мог проникнуть к ней в покои. За эту услугу Мерлин взял родившегося ребенка себе на воспитание первый подвиг. Артур извлек вонзенный в камень магический меч Эскалибур, что до него не удавалось ни одному рыцарю (погибая, он бросит его в озеро, отдав первой владелице — фее Озера. Это деяние дало Артуру возможность после продолжительных войн стать королем воцарение в Камелоте и женитьба на королеве Гвиневере 56 ; — создание двора со знаменитым Круглым столом, полученным в приданое, где каждый рыцарь чувствует себя равным всем остальным измена Гвиневеры и ее бегство с Ланселотом; — предательство племянником Мордретом, сыном Моргау- зы, сводной (единоутробной) сестры Артура (подругой версии Мордрет — плод связи Артура с Моргаузой), а также своей второй сестрой, волшебницей Морганой; — смерть Артура и его пребывание на острове Авалон, где он будет лежать, зачарованный феей Озера, в хрустальном гробу до тех пор, пока в мир не вернутся ценимые им добро и справедливость. Однако артуровский цикл не ограничивается биографией короля. Не менее, а то и более привлекательными для читателя зачастую оказывались романы о тех, кто сидел за его Круглым столом. Среди этих рыцарей сенешаль Кей (молочный племянник Артура, племянник Артура сэр Гаве(й)н (сын Моргаузы), кузен Гавейна 56 Пожалуй, ни одна королева не имела имени с таким количеством различных написаний и произношений, как жена Артура (англ. Guinevere): Джеин(ь)евр/ Гвеин(ь)евра; Джениевра/ Гениевра; Джиневьерва/ Гвиневьерва; Джиневера/ Гвиневера и пр Сенешаль — должность при дворе, управляющий как правило, один из приближенных короля сэр Иве(й)н 58 (сын Морганы), отважный и трагический Ланселот Озерный. Его сын Лоэнгрин, как и рыцарь Персеваль, а также сэр Галахад, изначально входившие в артуровский цикл, стали позднее героями самостоятельного цикла о Святом Граале. В концу XII века подвиги рыцарей короля Артура воспел французский трувер Кретьен де Труа 59 (фр. Chrétien de Troyes, ок. 1135 — ок. 1183), признанный классик жанра рыцарского романа. О самом Кретьене известно, что он творил при дворе Марии Шампанской и, возможно, под ее влиянием написал первые четыре романа, а позднее был вынужден перебраться во Фландрию, ко двору Изабеллы Вермандуа, подруги Алиеноры Аквитанской. В настоящее время мы располагаем текстами четырех законченных его романов и одного незаконченного. К первой группе принадлежат «Эрек и Энида» (Erec et Enide, 1170); «Клижес» (Cliges, 1176); «Ивейн, или Рыцарь со Львом (Yvain, le chevalier au lion, между 1176 и 1181); «Ланселот, или Рыцарь телеги (Lancelot, le chevalier de la charrette, между 1176 и 1181). Ко второй — «Персеваль, или Повесть о Граале» (Perceval, le Conte du Graal, ок. По мнению одного из крупнейших исследователей ранней французской литературы ДМ. Михайлова, сюжеты кретьеновских романов строятся примерно по одной модели. В ее основе лежит та проблема, которую автор пытается решить доступными ему средствами художественной выразительности. Эта проблема заключается в обнаруженном им противоречии между обязанностью рыцаря быть всегда готовым к авантюрам (то есть к рыцарским подвигам, искать любую возможность доказать свою доблесть на турнирах, в сражениях и битвах, и куртуазным долгом посвящать все свое время служению Прекрасной Даме, исполнять любые ее желания. 58 Имя этого рыцаря позднее трансформировалось под пером В. Скотта в Ай- венго. 59 Возможно, в данном случае мы имеем дело нес подлинным именем автора, ас псевдонимом. Имя Кретьен де Труа можно воспринять и перевести как христианин из Труа» (столицы Шампани, исторической области Франции. Здесь же отметим, что в современной медиевистике существует гипотеза о том, что Кретьен, назвавшись Пайеном де Мезьером (язычником из Мезьера, малоизвестного городка на крайнем северо-востоке Франции, в Лотарингии), мог быть также автором Мула без узды — пародии на жанровый канон романа, созданный им же Правда, Кретьен, в отличие от трубадуров, описывает в своих романах неидеальную любовь издалека, но любовь супружескую, разделенную. Любовь-амор, связывающую рыцаря и его даму законными узами и обязывающую мужа охранять и беречь ее саму и то, что ей принадлежит. Эта конфликтная линия завязывается уже в первом романе об Эреке и Эниде и продолжается в «Ивейне, или Рыцаре со Львом. Все начинается с того, что рыцарь Калогренан, сидя за Круглым столом, рассказывает о своем позоре в Броселиандском лесу его победил некто Эскладос Рыжий, рыцарь источника. Не дожидаясь окончания рассказа, сэр Ивейн, пока его не опередили, отправляется в лес, чтобы сразиться с победителем. …Мессир Ивейн в седло садится, Он в путь-дорогу снаряжен, Он хорошо вооружен. Не мешкал рыцарь ни мгновенья И не искал отдохновенья. Ивейн скакал во весь опор Среди лесов, лугов и гор. Проехал много перепутий, Встречал немало всякой жути, В Броселиандский лес проник, Разыскивая там родник, Нашел, готовясь к поединку, Среди терновника тропинку И знал уже наверняка: Он в двух шагах от родника, с. Здесь и далее перевод В. Микушевича Ивейн льет из изумрудного ковша воду на камень близ источника, вызывая тем самым Эскладоса на поединок. И начинается битва: Из чащи рыцарь выезжает. Он проклинает, угрожает. Всепожирающим огнем Гнев лютый полыхает в нем. Ивейн, однако, не смутился, С врагом неведомым схватился. Нет, копья не для красоты! Удар — и треснули щиты, Разваливаются кольчуги, Едва не лопнули подпруги. Переломились копья вдруг, Обломки падают из рук. Но глазом оба не моргнули, Мечи, как молнии, сверкнули. Обороняться все трудней. Щиты остались без ремней, Почти что вдребезги разбиты. Телам в сраженье нет защиты. Удары сыплются опять. Не отступая ни на пядь, В бою неистовствуют оба, Как будто бы взыскуют гроба. Нет, не вслепую рубит меч, А чтобы вражий шлем рассечь. Разят без устали десницы. Кольчуги, словно власяницы, Дырявые, свисают с плеч, И как тут крови не потечь Пускай в сражении жестоком Людская кровь течет потоком, Тому, кто честью дорожит, В седле сражаться надлежит. При мастерстве необходимом Конь остается невредимым. Противнику пробей броню, Не повредив его коню. Не зря закон гласит исконный: В бою всегда красивей конный. Бей всадника, коня не тронь! И невредимым каждый конь В кровавом этом поединке Остался, будто на картинке. Враг покачнулся, вскрикнул враг. Ивейн мечом ударил так, Что в мозге меч, как будто в тесте, Лоб рассечен со шлемом вместе. Мозг на доспехах, словно грязь. Судьбе враждебной покорясь, Отступит каждый поневоле, Когда темно в глазах от боли, И сердце замерло в груди, И пропадешь, того гляди. Коня пришпорил побежденный И, безнадежно убежденный В том, что проигран этот бой, Рванулся прямо в замок свой [10, с. Из приведенных отрывков видно, что новый, рыцарский, эпос наследует черты, с одной стороны, эпоса героического, ас другой — эпоса сказочного. От героики остается внимание к мельчайшим подробностям поединка, любование средневекового автора храбростью и мастерством рыцаря. Сказка проявляется в сюжетном антураже ив поэтике произведения. Ñàìîñòîÿòåëüíî íàéäèòå â ðîìàíå Êðåòüåíà äå Òðóà ïðèìåðû èñïîëüçîâàíèÿ ñðåäñòâ âûðàçèòåëüíîñòè, çàèìñòâîâàííûõ ó Мы видим, как спешит Ивейн первым оказаться на месте поединка. Что им движет Прежде всего, понятное эпическому герою желание стяжать славу и подспудное желание восстановить целостность мира (в данном случае — артуровского, которому был нанесен урон. Закон куртуазного универсума в лице Эскладоса нарушен, и Ивейн стремится исправить ситуацию, выступая при этом в качестве индивидуального носителя сверхиндивидуальных ценностей [3, с. 74]. Каким образом описывается путешествие героя к источнику Здесь обращают на себя внимание условность и фантастичность романного пространства и времени. Действие начинается в Камелоте, который, по преданиям, расположен на Британских островах. Бросе- лиандский лес, куда направлеяется Ивейн, скорее всего, расположен на континенте. Но ни о каком пересечении водного пространства автор не говорит «Ивейн скакал во весь опор / Среди лесов, лугов и гор. Сколько добирался до леса Ивейн, тоже неизвестно, да это и неважно. И здесь, и далее Кретьен игнорирует любые пространственные и временные координаты. Главное — чтобы и то и другое было фантастическим, феерическим, чудесным, завораживающим читателя (здесь уместно отметить полные самых красочных тропов описания внешности героев и принадлежащих им вещей. Неслучайно ММ. Бахтин для характеристики средневекового романа пользуется понятием волшебный, авантюрный хронотоп». Ïðî÷èòàéòå è çàêîíñïåêòèðóéòå ïîäðàçäåë V «Ðûöàðñêèé ðîìàí» èç ðàáîòû Ì. Ì. Áàõòèíà «Ôîðìû âðåìåíè è õðîíîòîïà â ðîìàíå. Î÷åðêè èñòîðè÷åñêîé ïîýòèêè», îïóáëèêîâàííîé â êíè- ãå: Áàõòèí Ì. Ì. Âîïðîñû ëèòåðàòóðû è ýñòåòèêè. Èññëåäîâàíèÿ ðàçíûõ ëåò. Ì., 1975. Это и есть свидетельство того, что художник слова имеет право на вымысел, на приукрашивание реальности, на расцвечивание ее самыми яркими красками из своей палитры, без оглядки на какую бы тони было историческую основу (вспомните, что с указания именно на данную стилевую особенность начинался разговор она- циональном эпосе). Итак, герой бросается в погоню за поверженным противником. На этом, собственно, заканчивается экспозиция романа и начинается завязка. Что происходит далее Бежавший рыцарь источника попадает в воротах замка в устроенную им же самим ранее ловушку и погибает. Ивейн оказывается в зале, где встречает Люнетту, служанку хозяйки, которую некогда опекал при дворе короля Артура. В благодарность за проявленную ранее заботу девушка дает рыцарю волшебное кольцо, оно делает его невидимыми таким образом спасает от неминуемой гибели от рук вассалов Эскладоса. Нигде не найдя убийцу, слуги во главе с владелицей замка идут хоронить бывшего хозяина. Ивейну не до похорон. К окну готов приникнуть он, Нисколько не боясь последствий, Пускай хоть сотни тысяч бедствий Неосторожному грозят За ненасытный этот взгляд: Привязан сердцем и очами Мессир Ивейн к прекрасной даме, Навеки дивный образ в нем. Весь мир Любовь завоевала, Повсюду восторжествовала Она без боя ив бою, И в ненавистницу свою Ивейну суждено влюбиться, И сердцу без нее не биться, Хоть неизвестно госпоже, Что за покойника уже Она жестоко отомстила: Убийцу дерзкого прельстила. Смертельно ранит красота, И нет надежного щита От этой сладостной напасти. И жизнь и смерть не в нашей власти. Острее всякого клинка Любовь разит наверняка. Неизлечима эта рана. Болит сильнее, как ни странно, Она в присутствии врача, Кровь молодую горяча. Ужасней всякого гоненья Неизлечимые раненья. Ивейн Любовью побежден, Страдать навеки осужден, с. 58, Влюбленный герой теперь уже не спешит покидать замок. Его сердце покорила Лодина де Ландюк, любви которой он намерен добиться. В этом ему вновь помогает Люнетта, именно она уговаривает госпожу не гневаться на убийцу мужа, но подумать о том, как ей придется туго одной, без защиты. Гибель Эскладоса не была случайна, он встретил противника, превосходящего его по силе, так почему же сейчас не взять в мужья более достойного Лодина со временем поддается на софистические доводы Люнетты и велит ей найти отважного рыцаря-победителя, что та с радостью и исполняет. Госпожа, убедившись в силе чувства Ивейна, слегка лукавит, говоря ему Там, в зале, видеть вас желают. / Меня вассалы умоляют / Скорее замуж выходить, / Беде дорогу преградить. / Я поневоле соглашаюсь. / Нет, отказать я не решаюсь / Герою, сыну короля. / Ивейна знает вся земля». На самом деле Лодина отдает Ивейну не только свою руку (якобы по принуждению баронов, но и свое сердце. Она действительно его полюбила. Новый виток развития конфликта наступает после свадьбы. Главный герой, с одной стороны, вполне счастлив с Ло- диной, ас другой — в нем жива память о братстве Круглого стола. Она зовет его к новым авантюрам (в Средние века авантюра была синонимом рыцарскому подвигу. В этом томительном состоянии, подстрекаемый к тому же Гавейном, Ивейн принимает решение покинуть жену ради исполнения рыцарских обетов. Лодина не препятствует ему в этом, дарит свое кольцо и ставит условие ровно через год он должен вернуться, иначе рыцарь рискует лишиться ее любви. Так в герое рождается конфликт тела и сердца. Конфликт, невозможный для героя старого эпоса 110 Ивейн в тоске, Ивейн в печали. Год безотрадный впереди. Какая пустота в груди! Отправилось в дорогу тело, А сердце в путь не захотело. Не избежавшее тенет, К другому сердцу сердце льнет. Все это любящим знакомо. Ивейн оставил сердце дома. Своих тенет оно не рвет, И тело кое-как живет, Пока душою обладает, Томится, бедствует, страдает. Кого угодно удивит Невероятный этот вид: Без сердца двигается тело. Несчастное осиротело. Не повинуется уму, Влечется к сердцу своему, Блуждает, бренное, в надежде Соединиться с ним, как прежде. Разлука сердце бередит, На свет отчаянье родит. Отчаянье беду пророчит, Сбивает столку и морочит На перепутиях дорог, И позабыт предельный срок. Пропущен сроки нет возврата: Непоправимая утрата [10, с. Как пишет ИО. Шайтанов, романы Кретьена чаще всего имеют двухчастную композицию. Впервой части герой проявляет доблесть и предстает как своего рода эпический герой, во второй — демонстрирует силу духа и превращается тем самым в романного героя, у которого пробуждается индивидуальное сознание. Все происходящее с ним справедливее представить как испытание и прозрение (выделено автором. — Л. Нс. Испытания Ивейн не прошел. Но важно подчеркнуть, что он забывает о данном Лодине обещании не потому, что разлюбил ее. Просто в какой-то момент придворная жизнь захватывает его целиком, вытесняя личную. Опоздание нельзя назвать сознательным выбором героя, это его ошибка. Он оступился. Однако наказание его велико. Оскорбленная Лодина отправляет ко двору Артура свою посланницу, которая прилюдно обвиняет рыцаря: «Ивейн! Любовь ты осквернил, Своим обетам изменил! Измену дама не прощает, Тебе вернуться запрещает, Тебя, зловредного лжеца, Лишает своего кольца В ответ на эти оскорбленья. Отдай кольцо без промедленья!» [10, с. 91] 60 Другой позиции в отношении композиции романа придерживается МН. Мо- розова, полагающая, что в нем нет смены конфликтов, но есть их параллельное развитие (см [6]). Не в силах вынести позора, раздираемый осознанием своей неизгладимой вины, Ивейн бежит из шатра Артура и постепенно лишается рассудка. С этого момента начинается долгая пора скитаний и свершения им новых подвигов. Ивейна ждет долгий путь к прозрению. Структурно путь героя во второй части романа носит выраженный мифологический характер, основными маркерами которого можно считать мотивы потери рассудка, потери имении мотив мнимой смерти. Все они тесно переплетены и дополняют друг друга. Лишившись разума, герой перестает быть собой, утрачивает собственную идентичность и цельность. Он оказывается вне пространства и времени, в некой нулевой точке. Выйти из нее он может, только приобретя новые знания и новый опыт. Этот же смысл подчеркивается мотивом мнимой смерти героя, воплощенным в конкретном эпизоде в своих странствиях Ивейн неосознанно приходит к столь многозначащему для него источнику, где, теряя сознание, падает на свой мечи какое-то время лежит в обмороке. Лев полагает, что рыцарь покончил с собой, и тоже пытается лишить себя жизни, но вовремя замечает признаки жизни у своего благодетеля. В мифологии указанный мотив идентичен посещению загробного мира и прохождению обряда инициации, символическому перерождению героя. Мнимая смерть и потеря рассудка дублируются в романе мотивом утраты главным персонажем своего имени. Как правило, мифологический герой характеризуется полной тождественностью тому, как его называют. Потеря имени чревата потерей судьбы. Тоже происходит и с Ивейном. После бегства от двора Артура он забывает свое прежнее имя и обретает новое благодаря первому подвигу спасению льва от лютого змея. С момента освобождения лев в благодарность сопровождает рыцаря во всех его странствиях, что дает окружающим возможность прозвать последнего Рыцарем со Львом. Под этим именем Ивейн заново завоевывает славу благородного рыцаря стем, чтобы позднее с честью вернуть прежнее имя. Итак, вся вторая часть романа Кретьена де Труа имеет два плана внешний и внутренний. Внешне Ивейн, не вернувшись в срок к своей госпоже, наказывает себя тем, что бежит от короля Артура и его рыцарей, потеряв право называться одним из них. Далее он совершает целый ряд авантюр. Так, он спасет оклеветанную 112 Люнетту, победит двух сатанаилов и пр. Его последний подвиг — сражение с Гавейном. Эпизод очень показательный, передающий общую философию автора и специфику его художественного мира. Некая девица обращается к Ивейну с просьбой о помощи. Ее старшая сестра обманом задумала лишить ее законного наследства, а в качестве защитника выбрала одного из лучших рыцарей Артура — сэра Гавейна. Помочь невинно оклеветанной младшей сестре может только всем известный Рыцарь со Львом. Ивейн соглашается на поединок и побеждает своего кузена. В этом бою он чувствует себя правым, так как выступает не ради славы, не ради добавления еще одного пункта к списку уже совершённых подвигов (как Гавейн), ново имя торжества высшей справедливости. Главное, чем отличается нынешнее его деяние от тех, что он совершал прежде, — это наличие в нем духовного содержания. Поединок Ивейна вдохновлен любовью и обретает важный для рыцаря смысл — оказать помощь слабому и несправедливо обойденному. Своим примером, своей историей Ивейн продемонстрировал возможность примирения в рыцаре сердца и тела, одновременного служения и даме, и сюзерену. Если подвиг совершается во славу любви, если любовь доказывается доблестью и храбростью на поединках это и есть высший смысл куртуазного существования в целом. После этого подвига, вновь с помощью Люнетты, Ивейн завоевывает прощение Лодины де Ландюк: Возликовал Ивейн влюбленный, От всех страданий исцеленный. Наш рыцарь дамою любим, И да пребудет счастье с ним. Люнетта добрая ликует, Никто на свете не тоскует. На этом кончился роман, Другие россказни — обман. Кретьен повествовать кончает, А за других не отвечает. Таким кончается стихом Роман о Рыцаре со львом [10, с. Пройденный героем путь подчеркивается также символически- мифологическим подтекстом. Когда Ивейн совершает поступок, нарушающий нормы рыцарского универсума, он автоматически перестает быть самим собой, утрачивает собственную идентичность, теряет статус героя. Чтобы обрести себя заново, ему нужно вернуться к началу пути (что невозможно, например, для героя национального эпоса, чей путь всегда прямолинеен. Это возвращение к истокам возможно через отречение от имени, отказ от памяти и некий временный уход из жизни (см. об этом [6]). Дальнейший поиск собственного я связан с новыми подвигами, после чего, собственно, и наступает прозрение, перерождение, обретение тождества и гармонии с собой (обретение самоидентич- ности) и с миром (прощение Лодины, восстановление порядка в рыцарском универсуме. Романы о Тристане и Изольде. Реконструкция Ж. Бедье Одним из самых трагических памятников средневековой литературы по праву считается легенда о Тристане и Изольде. Дошедшая до нас в достаточно большом числе средневековых рукописей веков, она получила литературное воплощение в целом ряде французских, английских, скандинавских, немецких и итальянских версий. В современной медиевистике принято выделять три традиции в стихотворных обработках легенды середины и второй половины века эпическую, лирическую и куртуазную (эта типология принадлежит французскому медиевисту Ж. Ш. Пайену, хотя ранее Ж. Бедье предлагал выделять две традиции простую и куртуазную. К эпической, наиболее архаической, традиции принято относить роман французского жонглера Берýля, дошедший в единственной и сильно поврежденной рукописи а также роман немецкого поэта Эйльхарта фон Оберге. К куртуазной традиции относятся обработки англо-нормандского поэта Том (Томаса, немецкого поэта Гóтфрида Страсбургского, анонимная поэма «Тристан-юродивый» и некоторые другие. Яркий образец лирической обработки легенды представляет собой небольшая лирическая поэма Жимолость Марии Французской (так называемое «лэ»). В середине XIII века легенда становится предметом анонимного прозаического романа (так называемого Тристана в прозе, в котором история героя рассказывается в контексте авантюр рыцарей Круглого стола (Ланселота, Гавейна, Персеваля). В связи с многочисленностью и фрагментарностью большинства дошедших до нас текстов французский ученый Жозеф Бедье в самом начале ХХ века (1902 г) предпринял научную реконструкцию прототипа легенды, опираясь в основном на французские тексты. В результате сюжет легенды о Тристане и Изольде приобрел следующий вид гибель храброго Ривалена, короля Лоонуа и отца Тристана от мятежных вассалов смерть от тоски по мужу прекрасной Блан- шефлёр, сестры короля Марка из Корнуэльса (Корнуолла) и матери Тристана. Появившийся незадолго до ее смерти на свет мальчик получил имя Тристан, что означает печальный воспитание Тристана Роальдом Твердое Слово похищение норвежскими купцами и его появление в замке Тинтажель; обнаружение родственных связей дяди и племянника Тристан отвоевывает Лоонуа и возвращается в Корнуэльс вместе с преданным слугой, конюшим Горвеналом; — битва Тристана с Морольдом (Морхольтом, Морхультом); получение неизлечимых язв ладью с телом героя отправляют на волю волн первое посещение Ирландии и встреча с Изольдой Белокурой, излечившей раны Тристана возвращение в Корнуэльс, угрозы четырех баронов, не желающих видеть Тристана преемником Марка эпизод с золотым волосом — второе посещение Тристаном Ирландии, убийство дракона, Изольда излечивает раны героя, обнаруживает осколок меча ее кузена Морольта в его черепе и прощает врага сватовство Тристана отъезд Тристана и Изольды из Ирландии, волшебный любовный напиток, по ошибке служанки Бранжьены выпитый ими на корабле прибытие в Корнуэльс, свадьба Изольды и Марка, подмена Изольды Бранжьеной; новые нападки баронов недоверие Марка и удаление Тристана от двора уловки влюбленных происки карлика Фросина; новое изгнание Тристана прыжок Тристана с часовни наказание Изольды (Марк отдает ее прокаженным освобождение Изольды и их бегство в лес Моруа; 61 АД. Михайлов в отношении реконструкции Ж. Бедье считает, что корректнее говорить не о прототипе или архетипе легенды, а об ее инварианте, так как не существовало изначального французского романа, и корни легенды уходят в древнюю кельтскую и пиктскую словесность (см Михайлов АД. Легенда о Тристане и Изольде // Легенда о Тристане и Изольде. М, 1976). 115 — жизнь в лесу Моруа, отшельник Огрин, пес Хюсден; посещение Марком шалаша влюбленных, меч между ними, прощение Марка мнимый отъезд Тристана возвращение Изольды во дворец суд раскаленным железом Божий суд) при участии короля Марка тайные свидания любящих расправа над баронами перстень из зеленой яшмы и окончательный отъезд Тристана из Корнуэльса в Уэльс подвиги Тристана, Пти-Крю, встреча и дружба с Каэрдином; женитьба героя на его сестре Изольде Белорукой; — ошибка Изольды (она незаслуженно прогоняет Тристана Тристан-юродивый; — ранение Тристана, черные паруса, смерть героев после смерти (переплетение веток деревьев, выросших из могил похороненных по разные стороны часовни героев вариант можжевельник, выросший из могилы Тристана, уходит кроной в могилу Изольды). Трудность анализа данного памятника литературы заключается в том, что читателю предложен текст, составленный из нескольких, зачастую авторских, версий легенды, в каждой из которых воссоздана своя оригинальная модель мира и дано различное видение в ней трагического начала. Поэтому в нем так много противоречий, ведь даже самое незначительное смещение акцентов может полностью изменить смысли пафос произведения (стóит, например, изобразить Марка ревнивыми коварным королем — и влюбленные автоматически превратятся в героев плутовского романа, прячущих свое чувство от злобного старика). Так, по-разному оценивается в инварианте Ж. Бедье степень греховности любовной страсти, соединившей Тристана и Изольду. С одной стороны, эпизод, когда Изольда вынуждена заменить себя Бранжьеной в первую брачную ночь, ас другой — известная сцена прощения любящих королем Марком, увидевшим обоюдоострый меч между спящими героями, символ чистоты их отношений. Хотя, возможно, данный факт объясняется кельтскими корнями легенды, вступившими в противоречие с догматами христианства. Также неоднозначно выглядит и отношение Бога к любящим. В сцене Божьего суда (на котором присутствует сам король Артур) Господь дает Изольде шанс пронести в руках раскаленное железо, несмотря на то, что ее клятва была лукава. При этом отшельник Огрин в лесу Моруа, будучи носителем христианской этики и глашатаем слова Божия, осуждает любовь рыцаря и королевы. Ñàìîñòîÿòåëüíî íàéäèòå â òåêñòå ïîäîáíûå ïðîòèâîðå÷èÿ è ïðîêîììåíòèðóéòå Вместе стем наличие связного и законченного произведения все же позволяет дать ему некую общую оценку, касающуюся, в частности, специфики воплощения в нем трагического начала. Уже из краткого пересказа видно, что Легенда о Тристане и Изольде» — это в первую очередь история главного героя (неслучайно одно из позднейших произведений носит название Роман о Тристане. Все события закручиваются вокруг его фигуры, все конфликты также стягиваются к нему. Конфликтов в тексте произведения можно выделить три условно назовем их социальный, психологический (аксиологический) и онтологический (метафизический). Первый — самый очевидный — связан с теми препятствиями, которые чинят любви Тристана и Изольды мятежные бароны. Именно они все время настраивают короля Корнуэльса против племянника. Защищая собственные корыстные интересы (Марк бездетен, поэтому вопрос престолонаследия открыт, четыре изменника грозят своему сюзерену лишением трона, мятежом и междоусобицами. Чтобы разоблачить влюбленных, они призывают ко двору карлика Фросина, сами постоянно выслеживают их, заставляют короля выполнять свои жестокие требования. Вместе стем полагать, что именно бароны представляют главную угрозу любви Тристана и Изольды, было бы неверно. Этот внешний, социальный конфликт как раз легко разрешим Тристан постепенно, одного за другим, убивает доносчиков. Действуя в рамках рыцарской морали, он мстит ими как предателям своего дяди, и как личным врагам. Гораздо больший заряд трагизма несут в себе два последующих конфликта, тесно переплетенных между собой и относящихся к образу Тристана. Оба они по-разному, но связаны с идеями противостояния личного и надличного, индивидуального и сверх- индивидуального. Один из них реализуется через изображение мучительной борьбы внутри героя, второй — через его сложные отношения с судьбой, роком С первым из указанных конфликтов мы уже встречались в романах Кретьена де Труа, где герой, с одной стороны, принадлежит миру куртуазных ценностей ив этом смысле защищает интересы рыцарского универсума, ас другой — проходит индивидуальный путь испытаний и страданий, пребывает в активном самопоис- ке, реализуемом, в том числе, и через преодоление внутренних противоречий. Подобный психологизм присущи Легенде, но его акценты расставлены иначе. Чувства Тристана к Изольде до того, как они выпивают волшебный напиток, только намечены. Когда король Марк придумывает хитрость с золотым волосом, принесенным ласточкой (вариант голубками, Тристан сразу опознает, кому этот волос принадлежит, и, желая доказать всем свое бескорыстие, незамедлительно берется доставить красавицу в Корнуэльс. Иными словами, он, не раздумывая, ставит рыцарский вассальный долг (надличное) превыше всего, не испытывая при этом никаких внутренних метаний (чувства Изольды обозначены более явно ее глубоко задевает и оскорбляет тот факт, что Тристан завоевал ее не для себя). Настоящая борьба в душе героя разгорается позже. Это особенно очевидно в версии Беруля, где действие волшебного напитка длится три года и все, что происходит дальше, есть результат сознательного выбора самих главных персонажей. Более того, в Тристане и Изольде» внутренний конфликт усугубляется тем, что герою приходится выбирать непросто между сердцем и телом воспользуемся образами Кретьена), но между своими чувствами к двум одинаково важным для него людям, которых он искренне любит между любовью к Изольде и любовью к Марку, заменившему ему родителей. Таким образом, к конфликту между чувством и долгом (отношениям с Марком как с сюзереном) добавляется глубокий аксиологический конфликт (отношения с Марком как с единственным кровным родственником, основанный на проблеме выбора между двумя одинаково важными для героя ценностями. Доказательством данного тезиса может служить мысль АД. Михайлова о роли в сюжете Легенды Изольды Белору- кой, в которой исследователь, вслед за французским медиевистом Денни де Ружмоном, видит дублет Марка Отношения сир- ландской принцессой — это измена Марку. Женитьба на второй 118 Изольде — измена первой. Для того чтобы не чувствовать вины перед названным отцом надо изменить возлюбленной Таким образом Тристан оказывается героем, постоянно раздираемым двумя противоположными, друг друга исключающими чувствами любовью к Марку и Изольде или к двум Изольдам… И каждый раз он попеременно принимает противоположные решения Таков характер нашего героя. Трагедия его — это во многом трагедия непоследовательности, с. Однако трагедия непоследовательности не смогла бы стать основой средневекового произведения, не будь она вписана в хорошо знакомую этому времени трагедию жертвенности, трагедию мученичества. Особо подчеркнем тот факт, что описанный выше конфликт в душе Тристана зарождается в романе только после того, как в отношения героев вмешалась судьба. Мы говорили ранее о том, что литература Средних веков апсихологична и вопрос выбора не входит в число актуальных для нее проблем. Зато злободневными на протяжении всего Средневековья остаются вопросы божественного предопределения, фатализма, цели и смысла испытаний и страданий, выпадающих на долю человека. Среди этих вопросов находим и важнейшую для данного периода тему судьбы — тему, красной нитью проходящую через все произведение и максимально полно раскрывающую образ главного героя. Присутствие темы судьбы в тексте Легенды мы ощущаем с первых же ее строк. Трагическая история родителей и этимология имени (печальный) уже задают тот вектор, по которому будет складываться судьба героя. Судьба и случай, а не только злая чужая воля окажутся постоянными спутниками Тристана. Воплощением данной темы станут образы моря (морем прибывает Тристан в Кор- нуэльс, море прибивает его ладью к берегам Ирландии, на море выпивает он волшебное зелье, по морю должна приплыть к нему, тяжелораненому, Изольда) и, конечно, любовного напитка. Последний играет в Легенде важнейшую, доминирующую роль. Волшебное снадобье, выпитое по ошибке молодыми людьми, резко меняет весь дальнейший ход событий и вводит в произведение новый, онтологический (метафизический) аспект. Чтобы ни сделали герои после, у них (и для них) есть оправдание они поступают так не по своей воле. Важно также подчеркнуть и тот факт, что детерминизм сложившейся в романе ситуации не абсолютен. Находясь под действием напитка, Тристан (ив этом заключается мотивно-сюжетная парадоксальность легенды) продолжает действовать относительно свободно. Собственно, после этого вмешательства свыше и начинаются его муки, формируется внутренний конфликт. Трагическая ситуация любовного треугольника, сложившаяся в романе, нова и интересна Средним векам, но допустима только при описанной выше «санкционированности» любовного чувства. Печальная судьба Тристана воплотилась для него в любви, которую он испытывает к жене своего дяди. В традиционном мире куртуазных ценностей такая любовь неприемлема, и весь смысл душевных терзаний героя кроется в ощущении незаконности выпавшего на его долю чувства. Волшебной силой он оказывается навеки связан с Изольдой, носила этой любви не воспринимается им в качестве слепой, безжалостной, несправедливой. Она заставляет его страдать, но страдания, как известно, есть путь к очищению и совершенству. К тому же именно они делают сам образ героя ближе и понятнее читателю. Помимо Тристана страдают и король Марк, изображенный то преследующим, то понимающими прощающим влюбленных, и Изольда, осознающая в лесу Моруа, что, удерживая Тристана рядом с собой, она лишает его полноценной жизни рыцаря. И чем более готов каждый из героев жертвовать собой, чем больше благородства он проявляет, тем сильнее ощущается трагическая безысходность происходящего. Особенно ярко этот мотив звучит в версии Том — одного из первых авторов романа. Если любовь — самое светлое из человеческих чувств — заставляет страдать, если чистота и великодушие не дарят счастья, то что в этом бренном мире может принести человеку радость и гармонию Ничто. В этом заключен тотальный трагизм версии нормандского трувера. Еще одним источником трагического, обусловленным введением в произведение мотива любовного напитка, можно считать избыточность любви героев. Подаренная свыше, она полностью 62 В исследовательской литературе бытует мнение о том, что сюжет романа Кретьена де Труа «Клижес» строится как «анти-Тристан». В нем пародируются отдельные сцены из Тристана и Изольды», а главная героиня Фенисса произносит монолог, в котором прямо осуждает жену короля Марка овладевает человеком, становясь для него единственным смыслом жизни. Эрос, будучи, по Гесиоду, одной из четырех первостихий, являлся той силой, которой у греков подчинялись даже боги. Сила Эроса непросто велика, она смертельна. Дж. Кемпбелл связывает трагический финал легенды с распространением во Франции XII века манихейских ересей, объясняющими присутствие зла в мире, созданном милостивым по отношению к человеку Богом. Поучению манихейцев, когда Господь сотворил человека, он приказал всем ангелам полюбить его так, как они любят его самого. Подчинились все ангелы, кроме одного, самого любимого. Люцифер Несущий свет) не пожелал ставить творение на один уровень с Творцом и за это был низринут на Землю. Таким образом, согласно этой версии, беспредельная, незнающая границ любовь к Богу в итоге низвергла его с небес на землю, свет обратила в тьму. Следовательно все пороки и грехи, с которыми человечество сталкивается в земной жизни, идут не от Господа. Он дарит человеку только добро. Своей противоположностью оно становится, когда теряется мера. Тогда бережливость превращается в скупость и скопидомство, общительность — в навязчивость, гастрономические пристрастия — в обжорство и пр. Любая избыточность, доведенная до крайней своей степени, в конечном итоге уничтожает самое себя. Тоже произошло и с любовью Тристана и Изольды. Им нет и не может быть счастья нив мире земном, нив мире небесном неслучайно Тристан находит единственно возможным местом обитания пространство между небом и землей. Неуправляемая и безмерная стихия любви, поглотившая героев, сделала смерть безальтернативным финалом их отношений. Ïîäóìàéòå, â ÷åì ñîñòîèò ñõîäñòâî, à â ÷åì ðàçëè÷èå ìåæäó èñòîðèÿìè Òðèñòàíà è Èçîëüäû, Ðîìåî è Äæóëüåòòû. |