Книга имеет полемический характер и предназначена всем, кто стремится понять политику как нечто более возвышенное и трагическое, чем пиар, политтехнологии и, по выражению Гарольда Лассвелла, определение того, кто получит что, когда и как 978 5 91129 059 7
 Скачать 1.94 Mb.
|
|
досовременных законодателей истины, от Платона до французских просветителей. Правда, в отличие от Кильдюшова, они не декларировали свой демократизм. В. Куренной в его полемике с Кильдюшовым верно, намой взгляд, подчеркнул антидемократическую претензию последнего на особую интеллектуальную компетентность и порождение неких смыслов, которых будто бы дожидаются ограбленные и униженные с. 157), претензию, столь свойственную тем, кто присваивает себе роль господ дискурса (с. 155). Этой претензии Куренной противопоставляет скромный, но благодетельный профессиональный труд интеллектуалов в качестве педагогов, ученых и т. д, способный внести реальный вклад в отечественную культуру. Это единственный положительный смысл русского национализма, который может обнаружить Куренной (с. 158). Этим тяга к законодательству истины, казалось бы, преодолена окончательно и решительно. Но не все так просто. Первое, что обращает на себя внимание, — это отлучение Куренным от когорты продуктивных интеллектуалов тех, кто занимаются политическим журнализмом. Это — не летописцы интриг в коридорах власти и не истолкователи речений сильных мира сего, которые стоят еще ниже уровня политического журнализма. Это — те, кто стремятся выразить позицию широких и безгласных социальных групп. Политические журналисты оказываются теми самыми страдающими от непомерного самомнения господами дискурса, против которых (в лице Кильдюшова) направлены острые и нередко язвительные рассуждения Куренного. Его сарказм в томи заключается, что политические журналисты — это вроде бы такая же профессиональная категория, как педагоги, ученые и прочие труженики интеллекта. Но занимаются первые — в отличие от последних — непрофессиональным делом, а чем-то другим, а именно выражением позиции безгласных 179 Kapustin.indb 179 25.01.2010 20:05:20 25.01.2010 20:05:20 180 WXYZ[ \]^_[`Za. \YZ`Z\] ^XbZ`Zde[\Xf Вероятно, к политическим журналистам в данном понимании нужно отнести писателя Золя сего и участием в деле Дрейфуса», юриста Ганди с «Хинд Сварадж и пропагандой ненасильственного сопротивления британскому колониализму, пастора Мартина Лютера Кинга, своим « i Have a Dream» потрясшего Америку и воодушевившего движение за гражданские права, писателя Солженицына сего посланием правителям Советского Союза и многих других подобных им. Неужели национальная культура соответствующих стран и культура мировая выиграли бы, если бы все эти люди добросовестно занимались своим профессиональным трудом и не поднимали соотечественников на то, чтобы остановить волну французского шовинизма, британское ограбление и унижение Индии, оскорбительную для Америки, считающей себя свободной страной, практику расовой сегрегации и дискриминации, подавление свободы в Своим обличением политических журналистов как господ дискурса Куренной цензурирует определенный вид духовно-полити- ческой практики, который точнее всего было бы назвать деятельностью публичного интеллектуала. Цензурирование — само по себе господская операция. Но самое примечательное и прискорбное с моей точки зрения) состоит в том, что Куренной цензурирует тех, кто реально и эффективно подрывал позиции шовинистов и антисемитов, расистов и поборников «цивилизаторской миссии белого человека, идеологических бонз научного коммунизма и прочих господ над соответствующими дискурсами. Я не могу предположить, что все это входило в намерения Куренного и объясняю его филиппики в адрес публичных интеллектуалов двумя обстоятельствами, отрицательно повлиявшими на его суждения. Первое из них заключается в том, что современное общество многими своими аспектами существенно сужает возможности протестной деятельности публичных интеллектуалов или даже, как счи- ⁶ Среди таких аспектов обычно выделяют общую редукцию духовной деятельности к разновидности бизнеса, масштабную деполитизацию людей, включая самих безгласных, систематическое отфильтровывание критической и независимой мысли коммерциализированными 9 и тем самым — ее недопущение в публичное пространство. Последнее при этом превращается в жижековскую пустыню реального. Общим знаменателем обсуждения всех этих (и ряда других) вопросов выступает сюжет деградации публичной сферы, во многих случаях восходящий к известной ранней книге Хаберма- са Структурная трансформация публичной сферы. См. Habermas, J., The Kapustin.indb 180 Kapustin.indb 180 25.01.2010 20:05:21 25.01.2010 20:05:21 181 È]\XaXn]`ebº[`pX тают некоторые, делает ее невозможной — в противоположность обслуживающей статус-кво экспертно-профессиональной деятельности. В этих условиях может возникнуть впечатление, что общественным значением протестующего публичного интеллектуала можно пренебречь как ускользающе малой величиной. Однако все дело в том, не означает ли такое научно оправданное пренебрежение готовность плыть по течению тогда, когда нравственно-политический долг требует встать против него ⁸ Вторым обстоятельством я считаю смешение Куренным двух различных вещей — порождения неких смыслов для безгласных, чем занимаются интеллектуалы-«авангардисты», и критической артикуляции собственного сознания безгласных как той функции, которая порождает публичных интеллектуалов. Критика Куренным Structural Transformation of the Public Sphere, tr. T. Burger. Cambridge, ma : The mit Press, 1989. ⁷ Указывают даже на вызывающий тревогу консенсус левых и правых критиков относительно того, что публичным интеллектуалам в подлинном смысле этого понятия больше нет места в современном обществе. См. Robbins, D., ed. Intellectuals: Aesthetics, Politics, Academics. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1990, p. xi . Однако заслуживает внимания то обстоятельство, что заключения о кончине публичных интеллектуалов время от времени произносились ив предыдущие эпохи, после чего они «почему-то» воскресали вновь и возобновляли свою деятельность. На любопытные размышления в связи с этим наводит, в частности, исследование духовного и политического климата поздне- и поствикторианской эпохи в Англии. См. Mauriello, C. E., «The Strange Death of the Public Intellectual: Liberal Intellectual Identity and the ‘Field of Cultural Production’ in England, 1880 – 1920» k http:k w3.salemstate. edu / cmauriello / jvc 2001.pdf ⁸ Я здесь имею ввиду именно ту антиномию научности и политической нравственности, которую столь пронзительно и ясно зафиксировал Макс Вебер относительно собственной экзистенциальной позиции, развернутой против течений материальных констелляций» и тенденций развития эпохи современного капитализма. См. М. Вебер. О буржуазной демократии в России k Социс, 1992, № 3, с. 131. ⁹ Нельзя забывать о том, что демократическая артикуляция народного сознания неотделима от критики присущих ему предрассудков и непоследовательности, с какими бы рисками для публичного интеллектуала такая критика ни была сопряжена. Только принятие этих рисков служит свидетельством того, что имеет место артикуляция народного сознания, а не очередное элитист- ское манипулирование им посредством заискивания перед народом, что Kapustin.indb 181 Kapustin.indb 181 25.01.2010 20:05:21 25.01.2010 20:05:21 182 WXYZ[ \]^_[`Za. \YZ`Z\] ^XbZ`Zde[\Xf взглядов Кильдюшова есть по существу критика интеллектуала- «авангардиста», приписывающего безгласным смыслы, которыми те, по всей вероятности, не обладают и не стремятся обладать ¹⁰ Но эту критику он экстраполирует на всех интеллектуалов, выходящих за рамки своей строго профессиональной деятельности, и тем самым накладывает запрет на деятельность публичного интеллектуала. Недемократизм такого запрета очевиден. Не нам, интеллектуалам, а самим безгласным судить о том, кто среди выразителей их чаяний является самозванцем и клоуном, а кто — действительным публичным интеллектуалом. Приведенные мной примеры Золя, Ганди, Кинга и др. убедительно показывают то, как ив чем выражаются народные суждения поданному вопросу. Какое отношение все сказанное имеет к дискурсу о национализме Думаю, что самое прямое. Отправив на свалку, подобную свалке истории, публичных интеллектуалов вместе с самозванцами-«аван- гардистами», Куренной остается с одним-единственным видом национализма тем деструктивными во многом обскурантистским национализмом, который насаждают господа дискурса, нередко прямо или косвенно) стимулированные Кремлем (с. 157). В результате один из обликов, который ситуативно принимает национализм, отождествляется с национализмом вообще. Соответственно, происходит на любых выборах во всех современных либеральных демократиях. То, что также требуется от демократа, — это быть способным сказать народу вы ошибаетесь, если таково его (демократа) суждение. Castoriadis, C., «Intellectuals and History», in Philosophy, Politics, Autonomy: Essays in Political Philosophy, ed. D. A. Curtis. Oxford: Oxford University Press, 1991, p. 12. ¹⁰ Примечательно, что Е. Иванов в статье, помещенной в том же номере Логоса, довольно убедительно показывает, что рассуждения о популярности националистических настроений среди русского населения России являются не более чем интеллектуальным мифом (с. 79). ¹¹ Мы помним, что у Куренного имеется еще один, причем положительный, вид национализма, понятый как добросовестная профессиональная работа. Но, если говорить серьезно, никакого отношения к действительному национализму этот национализм профессиональной добросовестности не имеет. В противном случае нам пришлось бы считать национализмом и соблюдение правил уличного движения, и умелую починку водопроводного крана слесарем, да и вообще любое действие, проведенное в соответствии сего «телосом» по Аристотелю. То, что объемлет все, не может быть понятием. Ведь определить, те. сделать понятием, значит ограничить. Поэтому в действительности Куренной остается только с негативным понятием национализма. Kapustin.indb 182 Kapustin.indb 182 25.01.2010 20:05:22 25.01.2010 20:05:22 183 È]\XaXn]`ebº[`pX русскому национализму дается эссенциалистское определение Это всего лишь один из способов канализирования реальных социаль- но-экономических проблем в мнимое, но хорошо контролируемое русло. Коли так, то национализм, само собой разумеется, не может решить ни одной социальной и экономической проблемы, стоящей перед страной. Он препятствует формированию действительно жизнеспособных политических сил. И т. д. и т. п. вплоть до того, что он выгоден власти (с. Я сознательно опустил любопытное уточнение, которое делает Куренной в приведенном выше определении национализма. Оно таково Русский национализм на современном этапе в России (далее по тексту. Нужно ли его понимать так, что не в России или в России, нона других этапах, предыдущих или последующих, национализм бывает или может быть радикально иным Скажем, он бывает невыгодным власти, способным решать социальные и экономические проблемы, формировать жизнеспособные политические силы и т. д. Но если так, то главным вопросом исследования должно стать именно то, как перейти от деструктивного и сервильного национализма к национализму продуктивному и эмансипирующему. Но этот вопрос Куренной даже не ставит. Остается лишь предположить, что вкрапление ситуативной логики, присутствующей в приведенном уточнении, в эссенциалистское по своему характеру определение национализма есть лишь кивок в сторону истории и «постметафизического» стиля мышления. Кивок не меняет общий характер определения национализм как понятие эссенциалистски кодифицируется вместо того, чтобы истори- ко-политически контекстуализироваться. Кодификацию производит, те. истину оглашает, очередной господин дискурса. Он не оставляет национализм на усмотрение, умозрительное и деятельное, реальных участников политики, как безгласных таки голосистых, которые изменчивым ходом своей борьбы могут придать и придавали национализму в разных ситуациях самые разные облики. Вариабельность национализма — вот что остается за рамками статьи Куренного вследствие той идеологической позиции кодификатора (так сказать, двоюродного брата корректора дискурсивных практик, которую он занял. В обсуждаемой книжке Логоса самыми явными противниками негативного определения национализма, предложенного Куренным, являются Й. Тамир и А. Смирнов. Оба весьма убедительно показывают национализм в качестве стратегии социальной сплоченности. Она вызвана к жизни ростом доли благ, производимых и потребляемых Kapustin.indb 183 Kapustin.indb 183 25.01.2010 20:05:22 25.01.2010 20:05:22 184 WXYZ[ \]^_[`Za. \YZ`Z\] ^XbZ`Zde[\Xf коллективно, и направлена на утверждение и защиту более эгалитарных схем их распределения. Это такие схемы, которые не обусловлены непосредственно классовой принадлежностью членов национальных сообществ (см. Тамир, с. 43, 45, 48). Национализм предстает явлением, «сверхдетерминированным» социальным или классовым антагонизмом, ноне сводимым к нему, а нация — обозначением широкой цепочки эквивалентностей между различными силами (Смир- нов, с. 162, 164). Ее можно представить ив качестве специфической и исторически изменчивой формы коалиции таких сил. Подобное развитие сюжета нация и национализм представляется гораздо более плодотворным уже потому, что помещает оба эти явления в контекст исторических ситуаций и их динамики, спрягает их с иными аспектами общественной жизни и показывает их участие в ее производстве и воспроизводстве. Я думаю, без этого вообще нельзя вывести обсуждение данного сюжета за рамки того, что Куренной называет националистической болтовней (с. 156). Добавлю от себя, что его нельзя вывести и за рамки болтовни о нации и национализме. Однако ив этом подходе хотелось бы кое-что уточнить. Для него также характерна однозначная трактовка национализма, хотя, в противоположность концепции Куренного, со знаком плюс. Национализм оказывается благотворной — прежде всего для низов — социально-политической стратегией. Конечно, Тамир сосредоточивается почти исключительно на либеральном национализме, том самом, который безжалостно подрывает глобализация, создавая вероятность новой классовой войны. Но сопоставление его с иными видами национализма, «солидаристская» логика которых перекладывает на низы бремя авантюр верхов и расплату за них, было бы полезно для прояснения уже упомянутой выше вариабельности национализма. Вне таких сопоставлений странными кажутся заявления о том, что война создала ощущение общей судьбы и общей ответственности, приведшее к интенсивной распределительной политике, преподав рабочим классам урок, который они вряд ли забудут (с. В логике есть правило после — не значит по причине. Первая мировая война с ее общеевропейским взлетом национализма ознаменовалась не только крахом до того успешно развивавшегося рабочего движения (прежде всего, в лице ii Интернационала, но и огромным уроном, нанесенным низам. Преодоление его и возмещение утраченного заняло долгие послевоенные годы. Это происходило входе жесткой классовой борьбы ив государствах-победителях Kapustin.indb 184 Kapustin.indb 184 25.01.2010 20:05:22 25.01.2010 20:05:22 185 È]\XaXn]`ebº[`pX вспомним хотя бы о великой стачке в Англии в 1926 г, ив побежденных странах, где ответом низов на плоды националистической солидарности времен войны были пролетарские восстания в Германии, Австрии, Венгрии с последующим трагическим финалом в виде установления правоавторитарных режимов. Бывает, что верхи извлекают уроки из прошлого. План Бевериджа, на который ссылается Тамир в качестве примера ощущения общей судьбы и начала интенсивной распределительной политики (в Англии, был выдвинут еще в 1942 г. Это был разумный посул низам, от которых требовалась готовность отдавать жизнь на поле боя. И разумный превентивный маневр против того, что могло вновь последовать после того, как уцелевшие вернутся домой. Что касается Смирнова, то мне трудно понять, как концептуально и логически грубый материализм одних его суждений сочетается с лингвистическим идеализмом других, а то и другое вместе — с историко-социологической тонкостью суждений третьей группы. Так, вначале мы узнаем, что современная нация состоит из националистов индивидов, которые верят в существование нации с. 162). Это означает нация есть сумма индивидов (с определенными верованиями, а вовсе не сеть, система, кластер или что-то еще в этом духе отношений, коммуникаций, обменов и т. д. между ними. Это и есть редукционистское, механистическое или грубо материалистическое описание нации. Буквально на той же странице оно соседствует с двумя идеалистическими ее определениями — как особой формы воображения общества и пустого «означающего». Каким образом сумма индивидов становится формой воображения, а последняя — пустым означающим, остается для меня загадкой. И уж совершенно таинственной выглядит «сверхде- терминация» всего этого социальными классовым антагонизмом. Она-то, казалось бы, само собой предполагает, что нация а) не сумма индивидов, а некая структура, б) не форма воображения, а скорее то, что Маркс называл объективной мыслительной формой, вне пустое означающее, а то, чье содержание определено этой самой «сверхдетерминацией», пусть тем сложным, непрямыми нелинейным путем, который обозначал данным понятием ¹² Конечно, если не делать солипсистское допущение о том, что индивиды есть продукты моего воображения, асам я — ничто. Но тогда причем тут воображение общества Ведь ионов этой логике — совершенно аналогично нации — должно быть объявлено формой воображения и пустым означающим ¹³ Маркс, К. и Энгельс, Ф. Соч, т. 23. М Госполитиздат, 1960, с. 86. Kapustin.indb 185 Kapustin.indb 185 25.01.2010 20:05:23 25.01.2010 20:05:23 186 WXYZ[ \]^_[`Za. \YZ`Z\] ^XbZ`Zde[\Xf Л. Альтюссер ¹⁴ . Действительно пустым, те. ничтожным, понятия нация и национализм становятся лишь в дискурсе лингвистических идеалистов, которые мнят всесилие перформативных речевых актов и подменяют ими исторические практики. Это и превращает их, хотят они того или нет, в господ дискурса». Я не буду останавливаться на самых наивных, если не сказать одиозных, проявлениях лингвистического идеализма. В качестве яркого примера таковых укажу лишь на тщательно разбираемые в статье Иванова сентенции В. Тишкова о нации как «слове-призраке» и национализме — как «лже-категории». Засим следует господская директива устранить эти слова из языка науки и политики, дабы решить окончательно проблему национализма (см. с. 74 – 76). Здесь мощь преобразующих действительность перформативных речений достигает апогея, и ими становится совсем скучно заниматься ¹⁵ Но я не могу пройти мимо более рафинированных проявлений лингвистического идеализма, в которых он обретает изысканные ¹⁴ Если у Смирнова термин «сверхдетерминация» утрачивает всякие связи с философией Альтюссера, откуда он вообще-то происходит, то нашему автору явно следовало бы дать собственное его определение, чтобы не вводить в заблуждение читателя. ¹⁵ Но чем в сущности лучше более скромные проявления лингвистического идеализма К примеру, В. Мартьянов объявляет этническое самоопределение вплоть до отделения ложной проблемой (с. 97). В каком смысле она является ложной, если реально присутствует в реальной политике и самым нефик- тивным образом уносит жизни тысяч людей Для политического сознания — в отличие от сознания лингвистических идеалистов — она является истинной проблемой именно из-за ужасных следствий ее присутствия в нашей жизни и ее практической неразрешимости. Таки хочется напомнить лингвистическим идеалистам остроумное и глубокое замечание Маркса о воображаемых талерах Если кто-нибудь представляет себе, что обладает сотней талеров, и если это представление не есть для него произвольное, субъективное представление, если он верит в него, то для него эти сто воображаемых талеров имеют такое же существование, как и воображаемые боги. Разве действительный талер существует где-либо, кроме представления, правда, общего или, скорее, общественного представления людей Маркс, К. и Энгельс, Ф. Из ранних произведений. М Госполитиздат, 1956, с. 98. Нельзя продвинуться в познании наций и национализма до тех пор, пока не станет ясно, что такие общественные представления людей неподвластны никакими ничьим перформатив- ным суждениями что сами они обладают или могут обладать такой же силой, как и боги, когда они были великими. Kapustin.indb 186 Kapustin.indb 186 25.01.2010 20:05:23 25.01.2010 20:05:23 187 È]\XaXn]`ebº[`pX логические формы и скрывает фигуру речистого господина дискурса за монументальным ликом Чистого Разума. Главной целью своей статьи Я. Шрамко объявляет прояснение запутанной семантической ситуации вокруг национализма и национального вопроса (с. 173). Его вклад в это предприятие заключается в выявлении того, что, с логической точки зрения, национальный вопрос не является подлинным вопросом. Он не может быть выражен в виде правильного вопросительного предложения, не опирается на истинные пресуппозиции» и не допускает логически корректного решения. Убедительным примером таких ложных или сомнительных пресуппозиций национального вопроса Шрамко считает предположение кого-то виновным в наших бедах. Ему соответствует жесткое противопоставление своих и чужих, традиционное, по мнению Шрамко, для дискурсивной практики национализма (с. 178). Выход из запутанной семантической ситуации видится нашему автору в том, чтобы переформулировать националистические вопросы в нейтральном ключе. Следствием таких усилий должен стать осознанный отказ от их (националистических вопросов) обсуждения (с. 180). В этом, надо понимать, и заключается единственно разумное разрешение национального вопроса». Что касается итогов исследования Шрамко национального вопроса, то они вряд ли могут поразить нас своей оригинальностью. Призыв переформулировать этот вопрос в нейтральном ключе не слишком далеко лежит от поиска «ценностно-нейтральных смыслов Кильдюшовым, а отказ от обсуждения его явно перекликается с повелением Тишкова изгнать «слова-призраки» и «лже-катего- рии» из нашего языка. Однако нужно согласиться с выводами семантического анализа национального вопроса, проведенного Шрамко: он, в самом деле, не отвечает стандартам правильного вопросительного предложения. И после этого задуматься а что все это дает для постижения национализма, как он существует в действительности Мне кажется, абсолютно ничего. Дело в том, что национальный вопрос потому и является подлинным политическим вопросом, что он не является подлинным вопросом сточки зрения логики. Бертран де Жувенель в своем исследовании различий между научными и политическими проблемами точно заметил Политической проблему делает именно то, что условия ее постановки не допускают решения в собственном смысле слова ¹⁶ Jouvenel, B. de, |