Книга имеет полемический характер и предназначена всем, кто стремится понять политику как нечто более возвышенное и трагическое, чем пиар, политтехнологии и, по выражению Гарольда Лассвелла, определение того, кто получит что, когда и как 978 5 91129 059 7
 Скачать 1.94 Mb.
|
|
Gramsci and Marxist Theory, ed. C. Mouffe. L.: Routledge and Kegan Paul, 1979, pp. 37 ff. Kapustin.indb 160 Kapustin.indb 160 25.01.2010 20:05:15 25.01.2010 20:05:15 161 X ^Yen¾e`e Z _^X`YeWbeaZ¹À ^Xa¹`Z¹ сии других, подчиненных сил. Это есть правление посредством постоянно организованного согласия. У Грамши под силами фигурируют классы, хотя и предстающие в их политическом, «геге- монном», а не корпоративно — экономическом бытии, те. как ак- торы жизни общества в целом, а не как персонификации факторов экономического производства. Но такое классовое прочтение гегемонии оправдано лишь постольку, поскольку имеет место действительно постоянно организованное согласие подчиненных. Такая организация их согласия и обеспечивает их бытие именно в качестве классов, те. устойчивых общностей, этико-политически детерминированных доминантной структурой настолько, что они уже могут — в качестве объектов такой детерминации — более-менее автоматически воспроизводиться экономикой. Созданный по классовым параметрами на основе постоянно организованного согласия исторический блоки есть то завершение развития революционного субъекта, которое в тоже время есть его конец — в виде структурного окостенения и превращения в повторяющийся образец отношений субординации ведущих и ведомых. Революционный субъект есть незавершенная структура гегемонии, способная вновь и вновь дестабилизировать себя на каждом новом этапе своего развития. Революционный субъект как коллективный многосоставный актор невозможен без организации и, следовательно, без отношения ведущих и ведомых. Толпы парижан, захватывающие и Бастилию, были именно толпами, а не революционным субъектом, которым они стали, лишь вступив в определенные практические отношения лояльности к новому политическому классу, формирующемуся в Национальном собрании и вокруг него. Но если бы эти отношения приобрели черты постоянно организованного согласия, то революция, действительно, завершилась бы 14 июля. Она продолжилась именно потому и постоль- ⁹⁴ См. Gramsci, A., Selections from the Prison Notebooks, tr. Q. Hoare and G. Nowell Smith. L.: Lawrence and Wishart, 1971, pp. 80n, 161, 271. ⁹⁵ У меня нет здесь возможности обсуждать то, каким образом экономическое бытие классов и их экономические идентичности конституируются политически, что и позволяет экономике в капиталистической формации выступать детерминирующей политику (и другие общественные сферы) силой. Об этом см. Balibar, E., «Marx, the Joker in the Pack (or the Included Middle)», in Economy and Society, 1985, vol. 14, no. 1, pp. 1 – 27; Rosenthal, J., «Who Practices Hegemony? Class Division and the Subject of Politics», in Cultural Critique, 1988, no. 9, pp. 50 – 52. Kapustin.indb 161 Kapustin.indb 161 25.01.2010 20:05:15 25.01.2010 20:05:15 162 WXYZ[ \]^_[`Za. \YZ`Z\] ^XbZ`Zde[\Xf ку, поскольку ведомые в революционной структуре гегемонии низы раз за разом подрывали организованное согласие своими самостоятельными акциями, перетряхивая ими и верхи, и всю структуру гегемонии в целом. Получается, что революционный субъект непросто конституируется революцией, но она сама есть его конституирование, и длится она ровно столько, сколько это дело продолжается ⁹⁶ iii . «Двойное самоотрицание есть способ, которым революция, во-пер- вых, конституирует себя в качестве события радикального обновления общества (основополагающего события, во-вторых, леги- тимирует себя в этом качестве. Ни одна революция не начинается с борьбы против статус-кво как такового или с борьбы за свободу как таковую, якобы подавленную или отчужденную существующим порядком. Революция (или пред ⁹⁶ Не буду подробно обсуждать то, что самоочевидно никакой политический субъект не может конституироваться в одиночестве, хотя бы потому, что главным условием этого является открытая борьба, а она может быть только борьбой с другими субъектами. Революция конституирует субъектность (естественно, различным образом) по обе стороны баррикады. Именно в этом Жорж Сорель видел нравственное достоинство пролетарского насилия, которое было призвано вдохнуть в буржуазию некоторую долю ее прежней энергии, присущей ей тогда, когда она «субъектно» закладывала основы современного мира (см. Сорель, Ж. Размышления о насилии, пер. В. М. Фриче. М Польза, 1907, с. 27, 32). Понятие субъект (за рамками метафизики) по определению предполагает интерсубъективность в качестве и своей предпосылки, и следствия. ⁹⁷ Это, конечно, гипостазирующий эвфемизм в действительности так конституи- рует и легитимирует себя формирующаяся входе революции доминантная структура. ⁹⁸ Мишель Фуко справедливо отмечал, что представления о борьбе за свободу как таковую предполагают метафизического субъекта, который будто бы утратил ее как то, что принадлежит ему по праву. В действительности исторические обстоятельства формируют и людей, и то, что является для них свободой (разной в разных исторических контекстах). Борьбой свобода создается, а не возвращается из плена. См. Foucault, M. «The Ethics of the Concern for Self as a Practice of Freedom: An Interview with Michel Foucault», in Ethics: Subjectivity and Truth. Essential Works of Michel Foucault, 1954 – 1984, ed. P. Rabinow. Vol. 1. L.: Penguin Books, 1997, p. 282. Kapustin.indb 162 Kapustin.indb 162 25.01.2010 20:05:15 25.01.2010 20:05:15 163 X ^Yen¾e`e Z _^X`YeWbeaZ¹À ^Xa¹`Z¹ революция) начинается с конкретных многообразных и рассредоточенных сопротивлений конкретным явлениям угнетения, ущемления, унижения, дезориентации и т. п, которые обнаруживаются, возникают или начинают восприниматься как нестерпимые именно вследствие того смещения структуры, о котором говорилось выше. Лак- лау прав в том, что борьба на этой стадии идет не против структурности доминантной структуры, а против эффектов, вызванных ее деструктурированием, те. отсутствием достаточной структурирован- ности существующего порядка. Непременное условие начала революции как таковой есть стягивание всех (или значительной части) этих разнородных и разнонаправленных сопротивлений в один узел. Таким придается единый смысли единая направленность противостояния режиму, структурности структуры, точнее, ее способности реструктурироваться ив томили ином виде) повторить себя. Если это удастся, то борьба уже не будет распадаться на самооборону парижан от ожидаемой резни, на голодные бунты, на возмущения от чрезмерных поборов и т. дона выстроится как противостояние суверенного народа нестерпимому деспотизму. В этом и заключался великий смысл запоздалого опознания взятия Бастилии в качестве законного акта «народа-суверена». Таки возникла (ранняя) форма гегемонной структуры революционного субъекта ¹⁰⁰ Стягивание разнородных сопротивлений в один узел означает, что они теряют самостоятельное значение в универсальной борьбе против режима как такового. Их разнообразные причины не столько сводятся к общему знаменателю, сколько снимаются в революционном антагонизме к универсальному врагу. Благодаря такому ⁹⁹ См. Laclau, E., Op. cit., p. 62. ¹⁰⁰ Но даже это еще не гарантирует перерастание борьбы с эффектами смещения структуры в борьбу против структурности структуры. Лишь развитие первой в определенных условиях может привести к ее трансформации во вторую. О многом в этом плане говорит то историческое свидетельство, что даже участники боев при Лексингтоне, Конкорде, Банкер Хилле и Тикандероге, оказавшихся великими вехами Американской революции, продолжали считать себя лояльными подданными Британской короны, боровшимися лишь против заговорщиков, которые окопались на разных уровнях государственной власти. См. Countryman, E., The American Revolution. ny : Hill & Wang, 1985, p. 110. ¹⁰¹ В самом деле, причину того же драматического ухудшения положения с продовольствием в предреволюционной Франции трудно увидеть в самом существовании абсолютистского режима. Причин этого было много, в том числе сохранение с ветхозаветных времен таможенных барьеров, разделявших про 163 Kapustin.indb 163 25.01.2010 20:05:16 25.01.2010 20:05:16 164 WXYZ[ \]^_[`Za. \YZ`Z\] ^XbZ`Zde[\Xf снятию революция делает себя основополагающим актом Нового Мира, который строится как бы с чистого листа. Таким Новым Миром может быть Новый Иерусалим кромвелевской революции, республика добродетели Робеспьера или коммунизм большевиков. Это и есть первое самоотрицание революции — отрицание ею и своих реальных истоков в виде самостоятельного значения сопротивлений и протестов, приведших в движение ранее политически статичные классы и тем самым сделавших возможным образование революционного субъекта, и своей материи. Под последней я понимаю не только противоречия старого порядка, но и созданные им ресурсы, от интеллектуальных и духовных до экономических и военных, позволивших революции осуществиться. Разрушение старого мира до основания и строительство нового с чистого листа можно назвать фикциями революции или даже ее ложным сознанием и самосознанием. Фикцией при таком понимании будет и то, что мы назвали первым самоотрицанием рево- винции и города Франции, устранить которые вроде бы был должен сам абсолютизм в соответствии с присущей ему централизаторской логикой. ¹⁰² Ленин, пожалуй, наиболее отчетливо представил логику такого снятия, объясняя легкость победы большевиков в октябре го тем, что они на том этапе революции выполняли эсеровскую программу (Мир Хлеб Земля, тогда как к реализации принципов коммунизма перешли позже (см. Ленин В. И. Речь в защиту тактики Коммунистического Интернационала. В Полн. собр. соч. Т. 44. М Политиздат, 1964, с. 30). В логике такого снятия произошла кардинальная перестройка структуры гегемонии, определявшей революционный субъект на начальном этапе революции. Как писал Л. Троцкий, в демократической революции пролетариат осуществляет гегемонию (в отношениях с крестьянством, но при переходе к социализму он устанавливает диктатуру (См. Trotsky, L., The History of the Russian Revolution. Vol. 1, tr. M. Eastman. ny : Simon & Schuster, 1932, p. 296 – 297). Гегемония пролетариата у Троцкого и есть то, что для Ленина было «революционно-демократической диктатурой пролетариата и крестьянства. Называть эту концепцию нонсенсом и бредом — на том основании, что будто бы возможна диктатура одного человека или социального слоя, но никак не двух, как это делает С. Земляной в статье в сборнике «Концепт революция (см. с. 351), несуразно. История знает немало примеров не только диумвиратов и триумвиратов, но даже тиранию тридцати. Но важнее то, что данное суждение свидетельствует о непонимании или незнании азов теории гегемонии и структурирования революционного субъекта, в логике которой формулировалась эта ленинская концепция (что, разумеется, не есть гарантия ее безукоризненности 164 Kapustin.indb 164 25.01.2010 20:05:16 25.01.2010 20:05:16 165 X ^Yen¾e`e Z _^X`YeWbeaZ¹À ^Xa¹`Z¹ «YepXb¿¸Z¹» люции. Но также, как в известном примере Маркса ложное то- варно-фетишистское сознание лондонского лавочника есть необходимое условие его функционирования в качестве лавочника и уже по этой причине есть необходимая сторона определенной исторической действительности, фикции революции не совсем фиктивны, более того, они тоже есть сторона действительности. Стягивание дореволюционных причин революции в один узел и их снятие в ней и есть то, что позволяет ей (к лучшему или к худшему) штурмовать небо, преодолевать естественную причинность старого порядка и невозможным в его собственной логике образом трансформировать его. Согласимся с Бреннером и его единомышленниками в том, что капитализм может развиваться и подчинить себе общество и без того, что называют буржуазными революциями (см. сноску. Но капитализм с революциями и капитализм без революций оказываются все же весьма разными видами капитализма, и они — по крайней мере в среднесрочной исторической перспективе открывают весьма разные возможности и для политических свобод, и для самообороны угнетенных низов. Второе самоотрицание революции есть снятие ею собственного событийного характера и даже сокрытие его посредством представления себя в качестве неизбежности. В рамках историзиро- ванного мировидения, которое в решающей мере продукт самой революции, она принимает облик неизбежного проявления законов истории, изображаемых так или иначе. Так выражается стремление революции к самолегитимации, продиктованное самыми земными и конкретными политическими потребностями (но, как и почти любой крупный политический маневр, этот маневр может быть успешен тогда, когда в него искренне верят). Механизм этого самоотрицания в принципе таков, каким Ницше описал забывание. Забывание — это явление или процесс, позволяющий установить полезное отношение с прошлым. Оно активно, избирательно и продуктивно. Оно целенаправленно (в модальности истинного убеждения ложного сознания) отсеивает одни элементы прошлого и сохраняет другие стем, чтобы в данном случае снять событийную случайность революции и придать ей значение необходимого следствия естественного хода истории ив тоже время необходимой причины дальнейшего прогрессивного развития. Это ¹⁰³ См. Ницше, Ф. О пользе и вреде истории. В кн. О пользе и вреде истории. Сумерки кумиров. О философах. Об истине и лживо вненравственном смысле. М Харвест, 2003, си есть натурализация революции. Ницше был прав, говоря о том, что забывание есть условие неисторической длительности существования ведь история отличается от длительности природы (и натурализованной эволюции) именно своей событийностью и прерывистостью. Изображение в коммунистической идеологии советского периода Октябрьской революции в качестве закономерного продукта противоречий капитализма (пусть и взорвавшихся в слабом звене цепи империализма, которым была Россия) ив тоже время как определившего все последующее развитие начала строительства социализма и коммунизма, есть наглядный (и даже утрированный) пример того, как срабатывает «забывание». Только забывание, о котором тут идет речь, не следует смешивать с сознательными фальсификациями истории, которым советская историография того же Октября дает обильные и зачастую чудовищные свидетельства. Забывание не только производится честно, но и входит в механизм самого исторического действия, а не камуфлирует его (в чем состоит главная функция фальсификаций. Когда, к примеру, Че Гевара водной и той же работе писал, что революции делаются революционерами (ив этом состоит их долги что они — историческая необходимость и неизбежность, он не стремился кого-либо мистифицировать или фальсифицировать характер Кубинской революции, хотя противоречивость этих двух утверждений очевидна. Нет, он четко и адекватно передал самопони- мание и мотивационную структуру тех, кто шел насмерть ради революции, кто сделал ее и кто без такого самопонимания и такой моти- вационной структуры, вероятно, не мог бы ее сделать. iv . Революции остаются в последующей истории не только в виде созданных ими (итак или иначе модифицируемых) институтов, но ив отношении к ним. Через такое отношение к ним они входят в настоящее отношение к революциям влияет не только на то, каким люди видят мир вокруг себя, но и на то, как они ведут себя в этом мире. Отношение к революциям, как правило, противоречиво. Такие противоречия в отношении к революциям в их политическом значении для настоящего есть споро смысле (той или иной) революции, а не о ее фактах. Именно споро смыслах может доходить до того, ¹⁰⁴ См. Che Guevara, E. «Guerilla Warfare: A Method», in Venceremos! The Speeches and Writings of Che Guevara, ed. J. Gerassi. ny : Macmillan, 1968, pp. 271, 275. Kapustin.indb 166 Kapustin.indb 166 25.01.2010 20:05:17 25.01.2010 20:05:17 167 X ^Yen¾e`e Z _^X`YeWbeaZ¹À ^Xa¹`Z¹ что ту или иную революцию отказываются считать революцией и переквалифицируют ее в событие другого рода. Либеральная или, наоборот, леворадикальная переквалификация Октябрьской революции в большевистский переворот — лишь один из примеров зыбкости бытия прошлых революций в настоящем. Но чем это, кроме силы резонанса в общественном мнении, отличается от суждения о том, что Американская революция — это хорошая пропаганда, но плохая история и плохая социология О нескончаемых спорах относительно того, были ли события 1989 – 1991 годов в Центральной и Восточной Европе и революцией или нет, я уже упоминал (см. сноску Аналогичным образом спорят о том, являются ли события, все же признаваемые революциями, победоносными или потерпевшими поражение. В чем, в самом деле, критерии, по которым мы отличаем победу революции от ее поражения Считать ли победоносной якобы пролетарскую революцию Октября 1917 года, если ее итогом стало то, что критики Октября не без основания называют (бюрократической) диктатурой над пролетариатом, подменившей диктатуру пролетариата Ас другой стороны, якобы потерпевшая поражение европейская революция 1848 года. В чем состоит это поражение, помимо военных неудач революционеров, если торжествующая контрреволюция сама выполнила основную часть либеральной программы революции в скором времени после своей военной победы от принятия конституций и установления — в тех или иных формах — режима гражданских и политических прав до отмены сеньориальной юрисдикции и феодальной административной системы ¹⁰⁵ Переквалификацию Октябрьской революции в государственный переворот в сборнике «Концепт революция производит С. Земляной. См. Земляной, С. Якобинская метафора и большой террор, в кн. «Концепт революция, с. 351. ¹⁰⁶ См. Moore, B., Op. cit., pp. 112 – 113. В стандартной английской историографии кромвелевскую революцию аттестуют не иначе, как Великое восстание и междуцарствие (Interregnum), тем самым буквально стирая революционность данного события (об этом кратко упоминает и Данн в его статье в сборнике «Концепт революция. См. с. 113 – 114). Или взять нынешние споры о Французской революции, проходяшие под знаком вопроса а имела ли она вообще место. Обзор и анализ таких споров см. Магун А. Указ. соч, си далее. ¹⁰⁷ Подробнее об этом см. Klima, A., «The Bourgeois Revolution of 1848 – 9 in Central Europe», in Revolution in History.., pp. 97 – 98. В теоретическом плане такие наблюдения заставляют поставить по крайней мере два важных вопроса. Пер 167 Kapustin.indb 167 25.01.2010 20:05:17 25.01.2010 20:05:17 168 WXYZ[ \]^_[`Za. \YZ`Z\] ^XbZ`Zde[\Xf Связь революции с настоящим осуществляется во времени и посредством времени. Наше отношение к ней в огромной мере зависит оттого, каким образом во времени развертываются следствия революционного события, причем такое развертывание само зависит от борьбы политических сил в каждый данный момент времени. Это обстоятельство побуждает некоторых исследователей говорить о бесконечности события (концепция бесконечного события, считать бесконечность атрибутивным признаком события как такового. В результате получается еще одна версия перманентной революции, хотя содержательно отличная от той обсуждавшейся ранее, которую предложил Куренной. Перманентной революцией оказывается уже непостоянное эволюционное самообновление капитализма, а растянувшееся в бесконечность событие, подобно событию разрушения социализма, начавшемуся в 1985 году и продолжающемуся, по мнению Магуна, до сих пор ¹⁰⁹ Я думаю, что бесконечное событие есть с in adjecto. Дело не только в том, что при таком понимании событие становится неотличимым от процесса и исторического развития вообще и потому лишается differentia specifi ca. Не менее важно, что оно утрачивает связь с субъектной формой бытия своих действующих лиц, которая, в самом деле, определяет революцию, — ведь не может же Магун думать, будто быть субъектом есть субстанциальная, бесконечная и неизменная, характеристика политических вый — насколько существенно для понимания революции и для самой квалификации неких событий в качестве революции то, что считается ее победой или поражением по военно-политическим меркам Второй — кто вправе судить о том, победила или нет таили иная революция те, кто пришли благодаря ей к власти, или поверженные ими, или будто бы беспристрастные наблюдатели (из числа современников и / или потомков Глубокое обсуждение этих вопросов, вдохновленное арендтовской философией революции, см. Tassin, E., “…‘sed victa Catoni’: The Defeated Cause of Revolutions», in |