Сокулер_Лекции по философии Витгенштейна. Лекция 1 формирование мировоззрения

• Название: Лекция 1 формирование мировоззрения
• Дата: 01.04.2021
• Размер: 1.45 Mb.
• Имя файла: Сокулер_Лекции по философии Витгенштейна.pdf
• Тип: Лекция; #190394
• страница: 1 из 19

Лекция 1
ФОРМИРОВАНИЕ МИРОВОЗЗРЕНИЯ
И ФИЛОСОФСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ
Л. ВИТГЕНШТЕЙНА
Людвиг Витгенштейн (26.4.1889—29.4.1951) является одним из круп- нейших философов XX в. Его идеи оказали огромное влияние на фило- софию и культуру нашего столетия, они привлекают все более широкий круг исследователей как за рубежом, так и в нашей стране.
Интерес вызывает не только учение, но и сама личность Витген- штейна. Как заметил его ученик, известный шведский философ Г. фон
Вригт: «Витгенштейн — это не просто концепция, это — духовное явле- ние»
1
И в то же время идеи философа остаются в значительной степени непонятыми, или, что гораздо хуже, понятыми превратно. Всю жизнь
Витгенштейн стремился к ясности, он страдал и терзался, пытаясь достичь точного, прозрачного изложения своих мыслей. Но, парадок- сальным образом, это привело лишь к тому, что тексты его оказались чрезвычайно сложными для изучения и понимания. Существуют взаи- моисключающие интерпретации и даже совершенно неадекватные ис- толкования его трудов. Некоторые из них распространены и в нашей философской литературе. Это представления о Витгенштейне как о позитивисте, сциентисте, ученом, интересовавшемся только логикой или анализом естественного языка, а не философией в собственном смысле слова. Все сложившиеся клише такого рода должны быть отброшены,
если мы хотим приступить к изучению идей Витгенштейна.
Первым шагом на этом пути станет для нас отнесение к определен- ному контексту, к конкретным условиям места и времени, в которых формировался этот мыслитель и складывалось его мировоззрение.
Людвиг Витгенштейн родился в Вене. Он был младшим среди во- сьмерых детей в семье одного из крупнейших австрийских сталелитей- ных магнатов Карла Витгенштейна. Последний отличался авторитар-
Wright G.H. von. Wittgenstein. Oxford: Blackwell, 1982. P. 13.

ным и властным характером, а своим состоянием и положением был обязан в значительной мере самому себе. Дед Витгеншнейна по отцов- ской линии сменил иудаизм на протестантизм . Мать Людвига была католичкой, и сам он был крещен католиком.
Дом Витгенштейнов был одним из центров музыкальной жизни
Вены того времени. Его посещали И. Брамс, Г. Малер. Мать Людвига страстно любила музыку, один из его братьев стал известным пианис- том. Сам Витгенштейн подростком собирался быть дирижером. Он имел замечательный музыкальный слух, играл на кларнете, хранил в памяти большие куски партитур симфонических произведений, даже мог насвистывать их темы, перемежая такое исполнение своими разъ- яснениями по поводу развития музыкальной идеи. Так он частенько просвещал своих друзей и учеников в зрелые годы.
Однако образ дома, наполненного музыкой, пусть не наводит на мысль, что детство Людвига Витгенштейна было легким и безоблач- ным. Он рос в жесткой, авторитарной атмосфере. Когда Людвиг был подростком, два его старших брата один за другим покончили жизнь самоубийством. Травма, нанесенная этой трагедией, оставила глубокий след в душе Людвига. Мысли о самоубийстве сопровождали его, то отступая, то появляясь вновь, практически всю жизнь.
Интерес к философии появился у Витгенштейна еще в подростко- вом возрасте, под влиянием старшей сестры. Так он стал читать А.
Шопенгауэра, Августина, Б. Спинозу, С. Киркегора, Г.К. Лихтенберга.
Эти авторы оказали глубокое воздействие на философские установки самого Витгенштейна.
Он покинул родительский дом в возрасте 14 лет для получения об- разования. После окончания реального училища собирался изучать физику у Л. Больцмана, однако в 1906 г. Больцман покончил с собой. В
1906—1908 гг. Витгенштейн обучался в Высшей технической школе в
Берлине, в 1908—191 It гг. продолжал свое образование в Манчестере. Он получал подготовку авиаинженера, в возрасте 22 лет получил патент на изобретения в области реактивных двигателей и пропеллеров.
Но в то же время его интересы переместились в область философ- ских оснований математики и логики. В 1912 г. он приехал в Кэм- бридж, чтобы учиться у Б. Рассела. Отношения учителя и ученика постепенно переросли в отношения сотрудничества, и Рассел призна- вал влияние Витгенштейна на свои логические и философские разра- ботки.
Витгенштейн трудился над логическими проблемами с ожесточен- нейшей энергией. Чтобы сосредоточиться над ними, он время от време- ни куда-нибудь «сбегал». В Норвегии, на берегу фиорда, в уединенном месте, он своими руками построил себе домик, в котором прошли месяцы напряженной работы. В этот домик он возвращался и впослед- ствии. Постройка сохранилась до сих пор.
Началась первая мировая война. Витгенштейн был, вообще говоря,
равнодушен к политике и к государству. Тем не менее он считал пос- тыдным беречь себя, прятаться от опасности. Поэтому, несмотря на освобождение по состоянию здоровья, он добился отправки на фронт в действующую армию. (Впрочем, позже одному из своих друзей он объяснил желание попасть на фронт надеждой решить таким образом проблему самоубийства.) Стал офицером, был ранен. Однако из трех остававшихся в живых к началу войны братьев — Витгенштейнов именно он вернулся домой целым и невредимым. Один из его братьев погиб в самом конце войны, как сообщали, застрелился, не сумев ос- тановить паническое бегство своих солдат. Другой брат — известный пианист Пауль Витгенштейн — потерял на фронте правую руку.
В течение всей войны Людвиг Витгенштейн, боевой офицер австро- венгерской армии, поддерживал переписку с подданным враждебного государства — британским профессором Б. Расселом: ведь и на фронте он продолжал работать над логическими проблемами. Его логико-фи- лософский труд был завершен в плену, где Витгенштейн оказался к концу 1918 г. Вскоре экземпляр рукописи попал и в Кэмбридж, бла- годаря усилиям, предпринятым Дж. М. Кейнсом (видный британский экономист), который после окончания войны послал молодого математи- ка и логика Фр. Рамсея разыскать Витгенштейна и оказать ему необ- ходимую помощь.
На фронте произошло событие, оказавшее огромное воздействие на
Витгенштейна: в книжной лавочке где-то в Галиции он купил <Еван- гелие> Л, Толстого. Позднее стал изучать русский язык, чтобы читать в подлинниках Толстого и Достоевского. «В Европе за последнее вре- мя, — заметил он как-то, — было только два религиозных мыслителя:
Толстой и Достоевский».
В 1921 г. вышел в свет труд Витгенштейна, которому была посвя- щена вся его молодость, — «Логико-философский трактат», в 1922 г. —
английский перевод.
Об этой работе, прошедшей вместе со своим автором фронт и око-
7
er m фот
-,
в о
. он

пы, очень хорошо сказал М.К. Мамардашвили: «Такой холодной, отвле- ченной красотой пронизан один из лучших философских текстов —
«Логико-философский трактат» Витгенштейна. Он является одновре- менно и знаком человеческого достоинства, и знаком человеческой хрупкости. Эти вот непреходящие, застывшие образы высокого, т.е.
истинной красоты, добра, человеческого достоинства, — это то, о чем нельзя говорить, о чем нужно молчать. Это то, что Витгенштейн назы- вает мистическим» [20]
2
.
Странная судьба ожидала эту книгу. Основной ее смысл сам автор выразил так: «То, что вообще может быть сказано, может быть сказано ясно; о чем нельзя говорить, о том следует молчать» [35, с.26]. Большин- ством это было понято так, что ясными и осмысленными являются только предложения естественных наук, а все остальное бессмысленно.
Книга Витгенштейна стала откровением для участников Венского кружка. Витгенштейн был воспринят как один из предтеч или даже основоположников логического позитивизма.
Правда, с таким пониманием плохо сочетались содержавшиеся в
«Трактате» афоризмы об этике, смысле жизни, о мистическом пере- живании мира как целого. Но все это было сочтено причудой автора,
не определяющей основного содержания книги. Витгенштейну при- шлось столкнуться с полным непониманием своей концепции, в том числе и со стороны людей, которые признавали его выдающимся философом.
Жизнь Витгенштейна после выхода в свет «Логико-философского трактата» никак нельзя было назвать легкой. Кроме всего прочего, и в материальном плане: он отказался от своей доли в огромном состо- янии, оставшемся после отца, предварительно пожертвовав аноним- ным образом крупные суммы выдающимся австрийским поэтам и художникам. (В их числе были Р.М.Рильке, Г.Тракль, О.Кокошка.
Именно пожертвование Витгенштейна позволило Рильке совершить поездку в Россию.) Отказ от наследства не был связан с какими-то социалистическими идеями, тем более — отрицанием частной собствен- ности. Для Витгенштейна богатое наследство было несовместимо с жизнью философа. Оно лишало необходимой свободы и внутренней независимости. Как вспоминала впоследствии его учительница русско- го языка (это было уже в Кэмбридже в 30-е годы), Витгенштейн был
1
Здесь я далее в квадратных скобках курсивная цифра обозначает номер в списке рекомендуемой литературы, прямая — соответствующую страницу источника.
8
свободнейшим из людей. Он отбросил все связи, закабаляющие чело- века: состояние, семью, нацию, государство.
Отказавшись от состояния, Витгенштейн оказался в обстоятельствах до такой степени стесненных, что для того,»чтобы выехать в 1919 г.
навстречу Расселу в Прагу для обсуждения рукописи «Трактата», ему пришлось просить Рассела заняться распродажей книг и вещей, остав- шихся после его отъезда из Кэмбрйджа в начале войны. Эта первая послевоенная встреча принесла обоим большое разочарование: Витген- штейн убедился, что Рассел его не понимает. А Рассел нашел, что
Витгенштейн стал за это время законченным мистиком.
Вынужденный зарабатывать себе на жизнь, Витгенштейн тем не менее отвергал все приглашения в Кэмбридж и вообще прекратил занятия философией. Он окончил учительские курсы и в 1920—26 гг.
работал деревенским учителем. Один из исследователей жизни и твор- чества Витгенштейна, посетивший в 1969 г. места, где учительствовал
Витгенштейн, обнаружил, что пожилые крестьяне и крестьянки хорошо помнили своего учителя. Один из крестьян даже вспомнил, что учитель
Витгенштейн часто рассказывал им очень интересную вещь; как ока- залось, это был «парадокс Лжеца»
3
. Другой говорил, что первый в своей жизни банан он получил от учителя Витгенштейна — тот иногда из поездок в город привозил в своем рюкзаке фрукты для деревенских детей. Однако педагогическая деятельность Витгенштейна была далека от идиллии. Он выказывал себя нетерпеливым и раздражительным с детьми, которые казались ему тупыми; родители его учеников — кресть- яне — были недовольны, что дети слишком много времени проводят в школе и учитель учит их многим ненужным, по их мнению, вещам;
весьма напряженно складывались и его отношения с другими учителя-'
ми. В конце концов Витгенштейну пришлось оставить учительскую деятельность.
В последующий период жизни он перепробовал много разных заня- тий, в том числе работал монастырским садовником, выступал в роли архитектора. Здание, построенное им, сохранилось, в настоящее время в нем находится болгарское культурное представительство и туда до- пускаются туристы. Дом отличается очень строгими пропорциями, в нем много стекла и металла, обилие света. Работа Витгенштейна пока- зывает, что он обладал удивительным глазомером и острым чувством
Парадокс, известный со времен античности. Представьте себе, что человек говорит:
Я все время лгу». Высказывая это, он лжет или говорит правду?
9

пропорций. От каждой детали и линии Витгенштейн добивался, чтобы они были совершенством. Как вспоминала его сестра, для которой строился дом, имело значение абсолютно все, кроме времени и денег.
В конце 20-х годов жизнь Витгенштейна претерпела еще один пе- релом и он возвратился к занятиям философией. Существует предание,
что этот переворот был совершен лекцией голландского математика Л.
Брауэра об интуиционизме, на которую знакомые привели Витген- штейна. Однако лекция могла послужить только толчком, а сила его воздействия объяснялась, по—видимому, тем, что легла на уже подго- товленную почву внутренней деятельности. Витгенштейн возвратился к занятиям философией, придя к выводу, что при решении ряда проблем пошел в «Трактате» по неверному пути. Началась мучительная работа над тем, что получило название «поздней» философии Витгенштейна.
С 1929 г. он переехал в Кэмбридж, приступил к чтению лекций. Об этих лекциях, как и о нем самом, ходили легенды. Он читал свои лекции без предварительной подготовки, его мысль формировалась на глаза-х у слушателей. Этот процесс был далек от гладкости. Витгенштейн перебивал себя, уточнял, доказывал, а иногда, бывало, объявлял, что он сегодня совсем запутался и говорит чушь. Присутствовавших на его лекциях поражали экспрессивность и необычайная концентрация ин- теллектуальных усилий, свидетелями которых они становились.
Витгенштейн сталкивался с мучительными затруднениями при по- пытке адекватно выразить свою мысль, чтобы не быть превратно по- нятым. При этом он наталкивался на сопротивление тех, кто весьма высоко ценил «Логико-философский трактат». Так, Б. Рассел выразил- ся о поздней философии Витгенштейна следующим образом: «Витген- штейн позднего периода... кажется, устал от серьезных мыслей и раз- работал учение, которое признает их ненужными»
4
. В этот второй пе- риод своей философской деятельности Витгенштейн уже ничего не пуб- ликовал. После его смерти осталась рукопись, в основном скомпонован- ная и подготовленная для публикации им самим. Она была издана его учениками под названием «Философские исследования». Кроме того,
осталось огромное количество записных книжек, набросков и заметок.
Его бывшие ученики постепенно разбирают, систематизируют и печа- тают их.
Самый текст «Философских исследований» разительно не соответ- ствует представлениям об академическом философском исследовании.
Он не имеет структуры и последовательности изложения, состоит из маленьких пронумерованных заметок. От заметки к заметке опреде- ленная тема могла развиваться, но могла и внезапно оборваться, чтобы вновь возникнуть где-то дальше. В тексте сформулировано много во- просов, и большинство их оставлено без ответа. В целом текст произ- водит впечатление внутреннего диалога с воображаемым оппонентом.
Возможно, впрочем, что оппонент не был только воображаемым, ведь
Витгенштейн часто не писал, а диктовал заметки своим друзьям. Сре- ди тех, кто писал под его диктовку, были и ученики, и уже известные в то время философы. Можно представить себе, что они не ограничи- вались ролью писцов, а задавали вопросы и спорили. Логика этого спора оказывается очень причудливой, по ходу дела затрагиваются самые разнообразные сюжеты, отношение которых к обсуждаемому предмету обнаруживается только позднее. Во многих случаях Витген- штейн даже не дает явной формулировки своей позиции, как нити рассуждения забирает оппонент, получая преимущественную возмож- ность формулировать свои взгляды и ставить вопросы. Позиция Вит- генштейна должна быть вычитана из контрвопросов, которыми он парирует вопросы и возражения оппонента.
Нелегко давался Витгенштейну этот непрекращавшийся спор. Ра- бота над текстом «Философских исследований» была начата около
1937г. и не завершена до самой его смерти. Работа прерывалась вспышками отчаяния. Возвращалось к нему и желание оставить фило- софию. Так, он обращался к послу СССР в Лондоне И.М. Майскому по поводу своего желания переехать в СССР, получить медицинское обра- зование и работать врачом на Крайнем Севере. В 1936 г. он совершил поездку в СССР, побывал в Москве и Ленинграде, общался с логика- ми, математиками, философами. Однако никаких его характеристик или оценок жизни в СССР мне не приходилось встречать в тех воспо- минаниях о Витгенштейне, которые были мне доступны.
В 1939 г. он получил гражданство Великобритании.
Во время второй мировой войны Витгенштейн уже не мог по воз- расту участвовать в военных действиях, однако считал немыслимым
>ставаться в стороне и продолжать ту ж« жизнь, что и до войны. В
-43 гг. он работал санитаром в Лондонском госпитале. При этом внес некоторые предложения по усовершенствованию конструкции каталок, которые и были приняты.
В 1944 г. Витгенштейн вернулся к преподавательской деятельности.
4
Цит. по: Геллнер Э. Слова и вещи. М., 1962. С.29.
10

Однако в нем зрело недовольство ею. Во-первых, он не любил универ- ситетскую среду, академическую жизнь. Во-вторых, он пришел к выво- ду, что оказывает дурное влияние на своих учеников. Вообще, он часто говорил, что не хотел бы иметь учеников, ибо не хочет, чтобы ему подражали и решали те же проблемы, над которыми бился он сам. Он стремился, напротив, к тому, чтобы у других людей была иная форма жизни и чтобы вследствие этого его проблемы не казались бы пробле- мами им.
В 1947 г. он оставил преподавательскую деятельность и сосредото- чился исключительно на разработке своих идей, ведя затворническое существование в деревушке в Ирландии.
Последние полтора года жизни он был болен раком, и болезнь за- ставила его вернуться в Кэмбридж. В этот период он особенно интен- сивно размышлял над проблемами знания и познания. Записи этих размышлений были опубликованы позднее под названием «О достовер- ности» [6]. Последняя запись была сделана за два дня до смерти.
Целькгфилософских занятий Витгенштейн всегда считал достиже- ние ясности. На первый взгляд это может показаться просто концен- трацией всего внимания на одном из требований логики. Но это невер- ное понимание. Стремление к ясности у Витгенштейна имело значение этического принципа, оно было выражением требования честности и искренности в мыслях, добросовестного и последовательного определе- ния своего места в мире.
Этическое измерение витгенштейновского требования ясности в вы- ражении мысли было более адекватно понятно, когда исследователи его жизни и творчества соотнесли это требование с духовной ситуацией
Вены на рубеже XIX-XX вв. [12, гл. 1; 20; 21, с.135-161].
Вена конца прошлого — начала нашего века представляла собой поразительное явление культуры, отмеченное необычайной концен- трацией творческих сил одновременно в различных сферах. Доста- точно напомнить, что литература этого периода отмечена таки- ми и м е н а м и , как Ф.Кафка, Р.Музиль, Ст.Цвейг, Р.М.Рильке и др.,
что в это время в Вене творили такие музыканты, как И.Брамс и
Г.Малер, что А.Шенберг закладывал основы «новой венской школы»
композиции, и его последователями явились А.Берг и А.Веберн. На венской почве формировались и весьма активные философские дви- жения. В Венском университете в течение ряда лет читал лекции
Э.Мах. Позднее его кафедру получил М.Шлик. Он собрал вокруг себя группу молодых интеллектуалов, живо интересовавшихся проблемами обоснования н а у к и и логикой. Среди них были Р.Карнап, О.Нейрат,
Г.Рейхенбах и др. Эта группа вошла в историю философии как «Вен- ский кружок». В Вене н а ч и н а л свою философскую деятельность и
К.Поппер. Профессором Венского университета* был З.Фрейд, чьи лек- ции оказали глубокое влияние на духовную атмосферу Вены — и не только Вены, конечно.
Однако необычайный творческий и интеллектуальный взлет, кото- рый являла культура Вены в конце прошлого — н а ч а л е нынешнего века, происходил в ситуации глубоких социальных противоречий и уг- лубляющегося кризиса.
По выражению одного писателя, Австро-Венгерская монархия того времени была «страной социальных неискренностей» [цит. по 2/, с.
116]. В этой обстановке особое значение в культуре приобрели ориен- тация на ясность языка, прозрачность смысла и идея молчания. Яс- ность выражения определялась уже не логическим, а этическим требо- ванием. Оно было связано со стремлением к нравственной чистоте и правильной жизни, невзирая на общую фальшь и неискренность. «На- чиная с 1903 г., когда вышло в свет произведение О.Вейнингера «Пол и характер», австрийскую философию пронизывает дух борьбы с фра- зерством, пустословием, ложью» [21, с. 135]. Апофеозом этой борьбы стала идея молчания как очищения.
Кстати, надо отметить, что судьба и идеи О.Вейнингера оказали на
Витгенштейна глубокое влияние. Вейнингер покончил с собой в возрас- те 23 лет, почти сразу после выхода в свет его книги «Пол и характер».
«Этот поступок современники оценили как замечательное воплощение п р и н ц и п а , по которому жизнь и творчество мыслителя не должны расходиться друг с другом. Ведь Вейнингер, писавший, что... этика может выражаться лишь так: поступай с полным сознанием, т.е. пос- тупай так, чтобы каждое мгновение наполнилось тобой, чтобы в нем была заключена вся твоя индивидуальность», — Вейнингер и в самом деле поступил в соответствии со своей философией, разрешив логичес- кую и нравственную дилемму индивидуальности в акте смерти, объ- единяющем мгновение и вечную реальность» [21, с. 135].
Сама по себе, идея молчания является оборотной стороной пред- ставления об опасности, исходящей от языка как такового: выраженное в словах неизбежно уводит в мир неподлинного, фальшивого. Поэтому
13
12

язык должен быть подвергнут критике и преодолен. Так, по мнению венского журналиста и критика К. Крауса, критика общества должна начинаться с очищения языка самой критики. Нравственно чистому и стремящемуся к истине писателю дается «экстаз молчания».
Австро-венгерский мыслитель Ф. Маутнер, автор трехтомной «Кри- тики языка», вышедшей в 1901-1902 годах, признавался в своих вос- поминаниях, что «лингвокритические идеи... влекли меня с неодолимой силой... Однажды во время длинной прогулки внезапно, будто от удара по голове, я почувствовал ужас перед языком, и стремление понять этот ужас, анализ его сделал главной своей задачей до конца жизни»
[цит. по 21, с. 90]. По мнению Маутнера, речь не является простым выражением мыслей; речь — это и есть мышление. Она подчинена своим законам, не имеющим ничего общего с законами познания или отражения реальности. Языковое, понятийное выражение внутреннего опыта человека невозможно. Поэтому надо освободиться от слов. «Если я хочу подняться в критике языка, которая является ныне важнейшей задачей мыслящего человечества, — писал Маутнер, — мне нужно унич- тожить язык позади, впереди меня и во мне, — уничтожить его шаг за шагом: поднимаясь по лестнице, уничтожать каждую пройденную сту- пень ее» [цит. по 21, с. 92]. Мяутнер приходит к выводу, что истинное знание мира непередаваемо в языке; это — некое мистическое пережи- вание. Мудрый должен молчать.
Описывая духовную атмосферу Вены на рубеже веков М.К. Ма- мардашвили употребил такую фразу: «Пришлось австрийцам рисо- вать, музицировать, философствовать в атмосфере! отмеченной смер- тельной опасностью» [20]. Проще всего было бы понять эти слова как указание на внутренние противоречия и близкий распад Австро-Вен- герской монархии. Однако дело обстояло гораздо сложнее. Специфичес- кий контекст австрийской культуры, сочетание расцвета и кризиса,
взлета и распада, составлял только часть — но такую часть, в которой отражается все целое, — общего контекста западной культуры.
В ней происходили глубокие и мучительные процессы, которые,
быть может, трудно свести к какому-то одному знаменателю; они каса-"
лись наиболее общих оснований европейской культуры, философии и вообще европейского идеала жизни, — оснований, определивших разви- тие европейской культуры со времен Ренессанса и раннего Нового времени. Западная цивилизация опиралась на идеи разума и прогрес- са, на веру в законы и тенденции истории, обусловливающие и гаран-
14
тирующие прогресс и конечную победу разума. Но эти основополага- ющие постулаты оказались поставленными под сомнение в европейс- кой культуре конца прошлого — начале нашего века. (Этот процесс, все усиливаясь, продолжается и в наши дни.)
То, о чем идет здесь речь, является весьма сложным и многогран- ным духовным явлением, протекающим в различных формах и на- правлениях. Одним из первых его знамений (или вех) можно считать
Фр.Ницше, провозгласившего необходимость «переоценки всех цен- ностей» современной ему западной культуры, критиковавшего мораль и науку и вновь провозгласившего античную идею «вечного возвра- щения» вместо типичного европейского представления о направлен- ном прогрессе. Естественным далее будет у п о м и н а н и е об
О.Шпенглере, чей главный труд «Закат Европы» (1918-1922) был понят в 20-е годы как апокалипсис, возвещавший о близящемся кон- це западного мира.
Шпенглер, по собственному признанию Витгенштейна, оказал на него сильное влияние. Шпенглер критиковал идею прогресса и учил,
что различные культуры, подобно живым организмам, имеют опреде- ленный срок жизни (порядка тысячи лет) и проходят стадии жизненно- го цикла от детства до старости и упадка. Дряхлея, культура перехо- дит в состояние цивилизации, в котором истощается творческое начало,
вырождаются искусство и литература. Именно в таком состоянии, по утверждению Шпенглера, находится современная западная культура.
Она вступила в полосу своего заката. Это предупреждение Шпенглера означало, что эпоха господства веры в прогресс, конечную победу разума и поступательные законы истории, кончилась.
Еще одним символом конца этой эпохи является, без сомнения, уче- ние З.Фрейда. Трудно было бы переоценить влияние, которое Фрейд оказал на философию, искусство, всю европейскую культуру. Если же попытаться сформулировать в нескольких словах, в чем именно состоит
5>то влияние, можно было бы сказать так: после Фрейда уже нельзя считать разум определяющей, господствующей инстанцией человечес- кой личности, да и культуры в целом. Также и язык не является ору- дием, проявлением разума, о чем свидетельствуют, например, обмол- вки. После Фрейда трудно было бы сохранить веру в то, что в истории происходит нарастание разумности, что люди и общество становятся —
или могут становиться — все более рациональными. Нет, как бы ни прогрессировало человечество, сознательные психические процессы
15

как определялись, так и продолжают определяться подсознательными впечатлениями и импульсами.
Сила стихийно-эмоциональных импульсов, способных смести все рассудочные и нравственные барьеры современного человека, изобра- жена, например, в рассказе Ст. Цвейга «Амок». Вообще, как отметил
М.К. Мамардашвили, «австрийская культура — это осознание сомни- тельности цивилизаторской роли закона как чего-то окультуривающего,
преобразующего стихии или человеческую органику, или человеческое естество» [20].
Фрейд считал, что первобытные люди были даже в чем-то разумнее современных цивилизованных людей, ибо их обряды и обычаи явно учитывали стихийно-эмоциональные человеческие импульсы и подсоз- нательные влечения и были в состоянии давать им определенный вы- ход, не являющийся разрушительным ни для самой личности, ни для социальных связей, — чего, как считал Фрейд, нельзя сказать о совре- менной ему европейской культуре. Если австрийская культура показы- вала пределы преобразования стихийной человеческой природы, ее окультуривания и подчинения разуму, то эту весть она несла всей западной культуре и цивилизации, — и последняя вполне была готова такую весть воспринять. Философия, искусство, психология конца XIX
- начала XX в. сформулировали сомнения в прогрессе разумности и
«окультуренности» человека. Страшным подтверждением этих сомне- ний явился опыт первой, а затем и второй мировых войн.
Но если разум не оказывается победителем ни в человеческой душе,
ни в человеческом обществе, можно ли говорить о прогрессе? Если же усомниться в наличии подлинного прогресса человечества, можно ли мыслить историю как сферу воплощения определенных ценностей?
Кризис веры в прогресс и разум подрывает самые основания евро- пейской философии, культуры и европейской системы ценностей, ориен- тиров, образа жизни. Важнейшей его составляющей явился кризис веры в науку и ее возможности. Этот аспект рассматриваемого явления имеет особое значение для философии, ибо наука всегда представля- лась преимущественной сферой реализации разума, реальным доказа- тельством его могущества и неограниченных возможностей. Централь- ной проблемой европейской философии Нового времени является про- блема познания. Однако, когда философы говорят о познании, его гра- ницах, возможностях, его обосновании, то они имеют в виду (до сих пор по крайней мере) именно научное познание. Классическая философс-
16
кая традиция игнорировала существование какого-либо другого вида познания.
Значение научного познания для философской мысли не в послед- нюю очередь определялось тем, что научное познание — это сфера, в которой, согласно всеобщему убеждению, осуществляется неуклонный и гарантированный прогресс; он гарантирован самим разумом. Веду- щими науками, образцами прогресса и достоверности были, разумеет- ся, физика и математика. Вот почему таким потрясением для филосо- фии явился кризис в физике и кризис в основаниях математики, разыг- равшиеся также в конце XIX — начале XX в. К концу XIX в. физика представлялась завершенной наукой, базирующейся на трех совер- шенно незыблемых принципах: механицизма, атомизма и детерминиз- ма. Однако открытие делимости атома, появление квантовых идей,
кризис понятия эфира, повлекший за собой коренной пересмотр пред- ставлений о пространстве и времени, — все это привело к пересмотру концептуального аппарата классической физики, образца строгого,
надежного и обоснованного знания! Воздействие этого эпизода истории физики на философию и культуру огромно. Собственно, все философс- кие концепции в XX в., говорящие о характере научного познания, суть попытки осмысления именно этого факта выявившейся ненадежности столь, казалось бы, надежной научной теории.
Примерно в то же время разворачивались и события, известные как кризис в основаниях математики. Для философии математика всег- да была образцом необходимого и абсолютно достоверного знания.
Если обратиться к фактам истории математики, то подобное воззрение не совсем соответствовало дейстйительности, ибо в XVII-XVIII вв. бур- ное развитие математического анализа опережало возможности дости- жения строгости и обоснованности. Это осознавалось и воспринималось как состояние очевидно нежелательное, не соответствующее тому иде- алу, которому должна была следовать математика. В течение всего
XIX в. шла работа по уточнению и обоснованию основных положений математического анализа, введению вс« большей и большей строгости в его основания. Кульминацией этой линии обоснования математики можно считать перевод фундаментальных понятий математического анализа, таких, например, как «числовая прямая», на теоретико-мно- жественный язык. Но в конце XIX в. в теории множеств стали обна- руживаться парадоксы [см. 24, 29]
Для физики и математики эти кризисы явились кризисами роста.
17

Ответом на них стало построение новых, успешно развивающихся те- орий. Но что касается философии, то для нее кризисы были глубочай- шим потрясением; оно осмысливается на протяжении всего нашего столетия и приводит, в конечном счете, к разрушению основных уста- новок классической гносеологии вообще [подробнее см. 27].
Мы говорим сейчас о различных кризисных явлениях в культуре и науке на рубеже веков, которые существенно повлияли на философс- кую мысль XX в. Однако подобно тому, как в современной европейской культуре существуют две культуры — естественнонаучная и гумани- тарная, также и в философии XX в. отчетливо, выделяются направле- ния, связанные с осмыслением развития физико-математического зна- ния, и направления, ориентированные на гуманитарную культуру и проблемы человеческой личности; условно говоря, направления сциен- тистские и антисциентистские. Различия между ними четко видны при сопоставлении, например, логического позитивизма и экзистенциализ- ма. Как в одном, так и в другом направлении философской мысли определенным образом преломлялись и осознавались какие-то из гра- ней тоге кризиса веры в прогресс и разум, о котором мы говорили.
Был, однако, один мыслитель, выходящий за рамки этого противо- поставления «двух культур», чье мировосприятие впитало и утрату веры в прогресс, и пессимизм по поводу конечной победы рациональ- ного начала в делах человеческих, и опасения по поводу действитель- ной роли языка как деформирующего мышление, и кризис в основани- ях математики и логики, и кризис в физике. Это Людвиг Витгенштейн.
К рассмотрению его философской эволюции мы сейчас и переходим;
Для самостоятельной подготовки из списка Рекомендуемой ли-
тературы необходимо воспользоваться следующими источниками:
[12, с. 14-25]; [/6, с. 32-33, 148-156]; [20\ \21\ [29, с. 11-28].