Типология лексических систем и лексико-семантических универсалий. Монография2004. Министерство общего и профессионального образования российской федерации башкирский государственный университет
 Скачать 1.34 Mb.
|
|
Раздел 3. КАТЕГОРИЗАЦИЯ И УНИВЕРСАЛЬНЫЕ КАТЕГОРИИ 1. Когнитивный подход к объяснению общего и различного в языках Если бы существовал один язык, то все концепты, лексикализованные в нем, были бы универсальными. Сравнение языков доказывает, что каждый язык образует единство универсального, всеобщего и уникального, присущего только данному языку. При этом уникальное лишь отчасти может объясняться причинами, внешними по отношению к языку. Главный фактор уникального проявляется как различие в способах концептуализации опыта, вызывающее эффект языковой относительности. Что касается главного фактора универсального, то этим фактором является общее устройство перцептивно-когнитивного аппарата человека. Как этот аппарат влияет на образование универсальных категорий, и почему, несмотря на его общее устройство, концептуализация приводит к разным результатам в разных языках? На этот вопрос старается ответить когнитивная лингвистика в теории категоризации. Революционно новое в этой теории по сравнению с классическим подходом состоит в ином понимании категории и категоризации опыта. Реальный мир образует непрерывный континуум, в котором отсутствуют четкие границы между объектами. Размытость границ между объектами мира и сложная взаимосвязь свойств и отношений между этими объектами с когнитивной точки зрения образует предпосылки различий между языками. Категоризация преобразует количественную непрерывность мира в качественные категории языковой системы [Лабов 1983, 175], поэтому ни одна языковая система как конечное образование не может претендовать на исчерпывающую репрезентацию бесконечного. Когнитивная теория категоризации по-новому рассматривает различные вопросы взаимоотношения объективной действительности, языка и мышления. Сюда можно отнести, в частности, вопрос об отношении между наименованием и референтом (представителем категории), или вопрос об отношении между логической системой и логическими (родо-видовыми) отношениями в языке, вопрос о признаках вещей, свойств и отношений мира, универсально концептуализируемых во всех языках и т.д. В конечном счете, постановка этих вопросов в свете сравнения языков позволяет ответить на вопрос об онтологии языковых универсалий. Для понимания проблемы концептуализации мира с позиции когнитивной теории требуется, следовательно, освещение ряда основных категорий этой теории, имеющей, впрочем, разные варианты. Цель такого рассмотрения можно определить как выяснение главного вопроса, а именно, как влияет перцептивно-когнитивный аппарат человека на образование концептуальных универсалий. 1.1. Категоризация и категории Категоризация в когнитивной лингвистике понимается в узком смысле как подведение какого-либо явления внешнего мира под определенную рубрику опыта, то есть категорию, а в более широком смысле как процесс образования самих категорий. Иначе говоря, категоризация в широком смысле есть сегментация мира "сообразно сущностным характеристикам его функционирования и бытия, упорядоченное представление разнообразных явлений через сведение их к меньшему числу разрядов и объединений и т.п." [Кубрякова и др. 1996, 42]. Таким образом, категоризация - это образование категорий или - в более узком смысле - подведение явления под категорию. Категория же есть рубрика опыта, обобщенного в ходе познавательной деятельности человека. Категория образуется путем группировки признаков, соотносимых с объектами, принадлежащими к ней. Следовательно, категория тесно связана с образованием логически конструируемого концепта (понятия). Логический концепт можно идентифицировать с неким "квантом" знания, который возникает в процессе построения информации в виде пучка признаков как реального, так и воображаемого мира. Концепт соответствует идеальному объекту категории. Прочие объекты (представители) объединяются в нее не потому, что характеризуются полным набором признаков, характеризующих ее представителей, а в силу подобия идеальному представителю (лучшему экземпляру). Ответ на вопрос о принадлежности X к категории Y может быть утвердительный или отрицательный, а также вполне творческий, типа "скорее да, чем нет" или "скорее нет, чем да". Наличие наименования доказывает существенность стоящих за ним признаков и образующих концепт. Поэтому о категоризации можно говорить как о языковом явлении [Taylor 1989, VII]. Каждое наименование можно рассматривать как отражение отдельно взятой категории с включенными в нее представителями (экземплярами). Здесь следует задаться постановкой следующих вопросов: - представляет ли наименование любой объект категории или только ее идеальный экземпляр? - каково соотношение между структурой категорий и структурой языкового лексикона? - какие признаки опыта обязательны для категории, то есть, говоря иначе, что порождает универсальные категории (концептуальные универсалии)? 1.2. Структура категории и наименование Для ответа на вопрос, относится ли наименование к любому представителю категории или только к ее отдельному экземпляру, требуется, прежде всего, сравнить структуру категории в классическом понимании и в свете когнитивной науки. Аристотель видит в категории общий род высказываний о сущностях [113, 293]; при этом каждая категория, например "качество", "количество" и т.д. характеризуется необходимыми и достаточными для ее опознания критериями. По этим критериям все объекты категории, обладая одним и тем же набором критериальных свойств, являются рядоположными, то есть равными в одном ряду [190, 6]. Современный подход к структуре категории связывается с работами Элеоноры Рош и ее коллег, в которых выделяется понятие "прототип" как основное понятие в категоризации. Суть этого понятия состоит в следующем. С одной стороны, признаки, образующие концепт и влияющие на образование категории, обладают разной значимостью (весом). С другой стороны, представители категории обладают разными наборами этих признаков, различаясь по одним и объединяясь по другим признакам. Вследствие этого в категории можно выделить центр и периферию. В центре находятся лучшие экземпляры, обладающие большей весомостью характеризующих их признаков. Самый лучший экземпляр называется прототипом. На периферии же находятся представители, обладающие менее привилегированным положением вследствие меньшей весомости соответствующих признаков. Степень соответствия представителя какой-либо категории оказывается функцией от близости к прототипу в духе Э.Рош, либо функцией от наличия черт "фамильного сходства" в духе Л.Витгенштейна. Прототип, по мнению Э.Рош, воплощает наиболее выделимые (salient) признаки категории, тем самым позволяя определить всю категорию в целом. Прототип считается обусловленным онтологией, то есть его психологическая выделимость объясняется важностью места, которое занимают составляющие его признаки в объективной действительности. Прототипический подход к проблеме категорий есть компромисс между классическим подходом и подходом Л. Витгенштейна. Последний исходит из взгляда о полной размытости границ между категориями и, следовательно, из случайности в классификации наименований вещей. Его концепция "семейных сходств" на примере с понятием "игра" предсказывает равномерную дисперсию всех представителей категории с выходом за ее рамки. Именно идея фамильного сходства вызвала новое понимание категоризации, которое утверждает неравенство представителей и отсутствие жестких границ у естественных категорий. Таким образом, прототипические категории занимают как бы промежуточное положение между категориями с фамильным сходством своих представителей (например, категория "игра") и логическими категориями в духе античного понимания категории (например, категория числа). Логические категории отвечают представлению о необходимых и достаточных критериях принадлежности к категории каждого из ее представителей. 1.3. Прототипические категории Прототипические категории можно условно разделить на перцептивные и социальные. Первые связаны с репрезентацией мира и выводятся из чувственного опыта, а вторые связаны с миром человека как носителя материально-духовной культуры и выводятся из его социального опыта. Существует также различие между двумя подтипами перцептивных категорий, источник которого находится в самой природе. Следует различать, в частности, дискретные и градуированные категории. Объекты дискретных категорий имеют естественные границы (например, птица, рыба, дерево, плод и т.д.), в то время как объекты градуированных категорий организуются в некий диффузный континуум, в котором можно установить лишь условные границы (например, цветовой спектр, звуковой диапазон, температура и т.д.). В языке своеобразно (хотя и не произвольно) устанавливаются, например, границы между температурными категориями, или цветовые категории по шкале в 7 500 000 оттенков, различаемых глазом. Семантика прототипа определяет значение наименования исходя из представления о наиболее типичных условиях его употребления, которые образуют идеализированную когнитивную модель [Lakoff 1987, 68]. Идеализированная когнитивная модель позволяет гибко воспринимать понятие, например понятие "холостяк" относительно более простого, "прототипического" мира, в котором не существует гомосексуализма, гражданского брака, мусульманского закона, позволяющего иметь четыре законные жены, священников, дающих обет безбрачия, и одинокого Робинзона Крузо на необитаемом острове. Этот "прототипический мир" помогает определить все усложнения постепенно, в результате процедуры аппроксимации (уточнения). Само собой разумеется, что мир прототипов, отражаемый в интенсионалах соответствующих наименований, может варьироваться от культуры к культуре вследствие различного понимания категориального среднего, то есть прототипа. При этом "культурный разброс" прототипов может наблюдаться как в градуированных, так и в дискретных категориях. Например, в исследовании Э.Рош информанты определяют малярию как прототип категории "болезнь", считая ее более типичным заболеванием, чем, например, насморк, а прототипом категории "птица" называют малиновку [Rosch 1973, 328-350]. В других культурах главные представители соответствующих категорий могут не совпадать с этими прототипами, например, в русской культуре вряд ли типичным фруктом будет назван апельсин, а типичным овощем горох, в отличие от западной культуры, которой приписываются именно эти стереотипные представления. Таким образом, внутренняя структура категории не обладает свойствами универсального закона, выводимыми из внешних закономерностей по отношению к субъекту как носителю определенной культуры, определяющих распределение признаков в объективном мире. Поскольку выделение признаков категории основывается на субъективных мнениях носителей языка, то прототипы в принципе существуют в массовом сознании говорящих как виртуальные сущности. Однако следует ли из этого, что виртуальное не может стать реальным и что не существует универсальных прототипов для разных языков, представляющих разные культуры, как это иногда утверждается [Фрумкина и др. 1991, 52]? Когнитивная модель мира действительно отражает типичных для данной культуры представителей категорий, например, типичные фрукты и овощи, способы их выращивания и приготовления, соответствующие стереотипным культурным моделям, столь же типичным, как типичны определенные представители флоры и фауны. Однако, например, вода для любого общества есть prima facie прозрачная жидкость, используемая для питья и приготовления пищи, и такой прототип соответствует универсальной категории, наряду с такими общечеловеческими универсальными категориями, как "человек", "отец", "мать", "темный", "светлый", "длинный", "круглый", "ходить", "спать", "понимать", "видеть" и т.д. С течением времени любая категория, в том числе универсальная, может подвергнуться кластеризации, то есть образовать несколько прототипических моделей, или может изменить свой прототип. Так, для человека-амфибии вода всегда будет означать нечто большее, чем для сухопутного человека, так же как понятие "отец" с точки зрения современного человека совершенно отличается от соответствующего представления человека эпохи беспорядочных половых отношений. Эволюционный взгляд на категории не позволяет установить, как концептуализируется сходный, прежде всего социальный опыт в разных языках. Для этого необходимо абстрагироваться от периферии категорий, служащих источником эволюционной подвижки и революционного сдвига, и рассматривать категории с точки зрения категориального среднего, то есть уравнять категорию с ее идеальным представителем (прототипом). 1.4. Иерархия категорий Категории взаимодействуют, прежде всего, благодаря иерархической структуре по вертикали. Так называемый суперординатный уровень включает субординатные классы, например, суперордината "животное" включает такие классы как "птица", "млекопитающее", "рептилия" и т.д. Субординатные классы могут располагаться по разным уровням контраста, например, субординатные по отношению к суперординате "животное" категории "собака" и "бульдог" различаются между собой уровнями абстракции. В выборе названия для вещи человек придерживается такой стратегии, которая заставляет его выбирать из ряда возможных наименований то, которое относится к базисному (среднему) уровню. Например, в иерархии животное - собака - бульдог таким названием служит собака. Понятие базисного уровня категории восходит к исследованию Б.Берлина и П.Кэя об основных цветообозначениях [130] и экспериментам Э.Рош [202]. Принято считать, что в целом базисный уровень используется наиболее часто и что категории этого уровня легче усваиваются детьми. Будучи структурно короткими, наименования базисного уровня составляют ядро лексикона. Базисный уровень категоризации рассматривается обычно как атрибут иерархии естественных категорий, располагаясь в центре иерархии. В работе Б.Берлина и его коллег [131] приводится таксономия живого мира по пяти уровням иерархически взаимосвязанных категорий, из которых базисным является третий сверху (см. Раздел I). Таким образом, при развертывании иерархии с трех до пяти уровней базисный уровень перемещается со второго на третий, занимая постоянно среднее положение. Средний уровень имеет прямое отношение к образованию универсалий, отражая основной опыт человека как базовое значение, закодированное в структурно наиболее простых и частотных единицах языка. Этот уровень соответствует наиболее предпочитаемому мышлением способу референции, поэтому его положение в иерархии не меняется от языка к языку, в отличие от положения суперординаты и субординатных по отношению к нему классов. Язык может обходиться без наименования рода или обобщающего класса, равно как и без наименований подвидов называемых объектов, однако наименование вида при условии равенства объективных условий имеется во всех языках. Такие наименования, как уже указывалось, образуют ядро языкового лексикона и являются наиболее вероятными кандидатами концептуальных универсалий. 1.5. Структура языкового лексикона как отражение структуры категорий Можно ли распространять на язык родо-видовые отношения, заимствованные из логики? В работе Семантика и категоризация утверждается, что это справедливо лишь в отношении терминов, среди которых можно констатировать достаточно представительное количество лексических пар, объединенных логическими отношениями рода и вида. Поскольку эти отношения регулируются языковой систематикой, считается неправомерным распространение таксономии на всю лексику в целом [109, 44]. Чтобы понять, какое место занимают родо-видовые отношения в языке, необходимо, прежде всего, иметь в виду, что эти отношения отнюдь не образуют какой-либо гомогенный тип. Так, типология А.Вежбицкой включает 4 вида гипо-гиперонимии: 1) таксономия в собственном смысле слова ("воробей": "птица"); 2) функциональные разряды ("погремушка": "игрушка", "ружье": "оружие"), 3) разряды совокупностей, образованные по смежности": а) Singularia tantum ("кухонная посуда", "мебель", "фрукт"), b) Pluralia tantum ("остатки", "трофеи", "принадлежности"), 4) псевдосчетные разряды ("лекарства", "приправы", "косметика") [Wierzbicka 1985]. Классификация типов родо-видовых отношений А.Вежбицкой справедливо подвергается критике за противоречивость критериев. Так, категория "оружие", входящая в группу функционально обобщающих понятий, включает такие разные объекты как пушка, топор и велосипедная цепь (если ее использовать как оружие). Псевдосчетные разряды, которые делятся на гетерогенные имена и имена коллекций, включают наименования, связанные общностью грамматического оформления. Так, гетерогенные разряды включают наименования (spoils "трофеи, награбленное, краденое", cosmetics "косметика", herbs "травы", и т.д.), оформленные как существительные множественного числа, в то время как имена коллекций даются в единственном числе (furniture "мебель", clothing "одежда", kitchenware "кухонная посуда" и т.д.). Сравнение примеров только из двух языков - английского и русского - заставляет усомниться в том, что такое различие идет "от смысла к тексту", а не наоборот; ср., например: рус. имущество - англ. belongings, рус. краденое - англ. spoils, рус. украшения или драгоценности - англ. jewerly [Фрумкина и др. 1991, 39-42]. Критики предлагают деление совокупностей на имена любых артефактов, например, имущество, остатки, лом, хлам и имена совокупностей с жесткими денотативными ограничениями типа сервиз, мебель, объедки, пожитки [Фрумкина и др. 1991, 43]. Однако такая типология так же уязвима для критики, как и типология А.Вежбицкой. Например, категория "остатки" может относиться не только к артефактам, но и к любому множеству разнородных объектов, объединенных по признаку уменьшения первоначального количества. С другой стороны, имена совокупностей с жесткими ограничениями включают как явные артефакты, например, сервиз, мебель и одежда, так и менее жесткие с точки зрения этого признака категории, например, "объедки". При этом данный разряд включает как бесформенные множества, так и множества объектов, образующих целое, например, сервиз, гарнитур, костюм и т.д. Более корректной выглядит предлагаемая типология, которая включает три вида множеств объектов: 1) множество однородных объектов, таких как птицы, машины, идеи и т.д., 2) открытое множество разнородных объектов, то есть неупорядоченное множество объектов, объединенных по функциональному признаку, например, мебель, игрушки, оружие, косметика, посуда и т.д., 3) закрытое множество разнородных объектов, то есть упорядоченное множество объектов, образующих единое целое, например, сервиз, гарнитур, костюм и т.д. Эта типология отражает диалектику таких когнитивных категорий, как "единичное", "множественное" и "целое" [Шафиков 1980], соответствующих логическим категориям единичного, всеобщего и особого. Единичное есть наиболее простое понятие, в то время как идея всеобщего возникает из множественного на основе обобщения множества единичных объектов, а целое образуется из особости как соединение общего и индивидуального, родового и видового. Язык легко лексикализует оба члена оппозиции "единичное": "множественное", лежащей в основе множеств первого и второго типов, поскольку представление об "объекте вообще", то есть единичном объекте так же естественно, как представление о совокупности объектов. Однако в отличие от множества первого типа, во втором типе множества проявляется асимметрия или маркированность в духе теории Дж.Гринберга, которая выглядит как доминирование множественного над единичным. Поэтому невозможно представить себе "овощ вообще" или "идеальный предмет мебели" или "игрушку как таковую", то есть выделить прототипы соответствующих категорий. По этой причине в языке может отсутствовать полная структурная парадигма, включающая обозначение как единичного объекта, так и множества, на уровне нерасчлененных номинаций; ср. например, в русском языке: предмет одежды - одежда, предмет мебели - мебель, предмет кухонной посуды - посуда и т.д. В основе множеств третьего типа лежит оппозиция "единичное": "целое", в которой в полной мере проявляется асимметрия в доминировании целого над единичным. Представить себе "идеальный предмет сервиза" еще труднее, чем прототип кластера "мать" в трактовке Дж.Лакоффа. Таким образом, гипо-гиперонимические отношения и в логике и в языке проявляются в диалектике единичного - множественного - целого как когнитивные категории человеческого мышления. Таксономия в собственном смысле затрагивает не только естественные категории, объединенные в роды по происхождению видов, поскольку дискретными являются как объекты живой природы, так и объекты среды вообще естественного или искусственного происхождения, но также объекты внутреннего мира человека, существующие независимо от сознания или мыслимые как существующие. Что касается других типов гипо-гиперонимических объединений, в которых проявляется симметрия, то количественно их меньше, чем таксономических объединений, хотя потенциально их число бесконечно. Концептуальные классы отнюдь не исчерпываются множеством заранее заданных категорий, имеющих собственные наименования. Мышление в принципе способно оперировать совокупностями, не имеющими обобщающего имени, которое может появиться со временем, по мере появления коммуникативных нужд человека. Например, можно допустить существование класса с такими объектами, как дети, драгоценности, телевизоры, картины, рукописи, фотоальбомы в силу того, что этот класс включает в себя то, что в первую очередь следует выносить из жилища при пожаре [Фрумкина и др. 1991, 58]. Дискретность, лежащая в основе гипо-гиперонимии, регулируется лишь симметрией или асимметрией в оппозиции "единичное": "множественное", тогда как природа самих категоризируемых объектов малосущественна. Поэтому отношение между категориями "дерево" и "дуб", определяемое как таксономическое, ничем не отличается от отношения между категориями "овощ" и "свекла" или "игрушка" и "плюшевый медведь". Таксономия определяется не тем, можно или нельзя представить себе "овощ вообще" или "игрушку вообще", так же как "дерево вообще" (представить себе можно все, что угодно), а наличием логической связи между суперкатегорией и категорией. Например, между категориями "медведь" и "плюшевый медведь" такая связь отсутствует, так как в этом случае категория "медведь" должна включать в качестве своего представителя плюшевого медведя наряду с бурым медведем, полярным медведем, пещерным медведем, пандой и другими объектами этой категории. В то же время противоречия не возникает при включении плюшевого медведя в функциональную суперкатегорию "игрушка" по признаку функциональной принадлежности наряду с такими объектами как юла, кукла, игрушечный домик и т.д. В целом скепсис, выражаемый в отношении языковой гипо-гиперонимии, представляется неоправданным. Вопрос, очевидно, заключается не в том, существует ли она в языке (безусловно, существует) и насколько правомерно распространение на язык логической категории родо-видовых отношений (правомерно уже потому, что "язык есть действительное сознание", способное оперировать логическими категориями). Вопрос, таким образом, сводится лишь к тактике репрезентации таких отношений в языках, и, если одно описание оказывается уязвимым, надо попытаться дать другое и не впадать в отчаяние. Независимо от вида гипо-гиперонимических отношений базисный уровень категоризации соответствует определенному уровню абстракции. Как уже указывалось выше, в естественных категориях это либо второй (средний) уровень при наличии суперординатного (верхнего) и субординатного (нижнего) уровней, либо - при наличии развернутой иерархии - третий уровень сверху. В диалектическом единстве общее - особое - индивидуальное суперордината отражает общее, средний уровень - особое, а субордината - индивидуальное. Таким образом, средний уровень соединяет в себе родовое и видовое, то есть соответствует уровню мышления, на котором происходит отвлечение как от максимально общих, так и от максимально специфических признаков объекта. В артефактных категориях базисный уровень обычно также соответствует середине иерархии, например, "транспортное средство" - "наземное средство" - "автомобиль" - "спортивный автомобиль", "предмет мебели" - "стол" - "письменный стол", "сосуд для питья" - "чашка" - "китайская чайная чашка" и т.д. Принцип среднего уровня категоризации есть универсальный метод концептуализации опыта через наиболее выделимые из всех чувственно воспринимаемых признаков. Доминирование этого уровня отодвигает на второй план число других уровней категоризации, которое зависит, в конечном счете, от уровня знания и поэтому не может быть стабильным. С удалением от базисного уровня вверх и вниз возрастает терминологичность соответствующих наименований. Однако это не дает основания считать таксономию внеязыковым явлением. "Терминологичность" наименований других (в отличие от базисного) уровней означает их периферийный статус в лексиконе языка и так же естественна, как "обыденность" наименований среднего уровня, образующих ядро лексикона. Вообще говоря, терминологичность есть признак, характеризующий любую языковую единицу в конкретный период её функционирования. Любой отрыв от среднего уровня создает «прибавление качества терминологичности», и в этом отношении наименование животное так же терминологически окрашено, как и наименование членистоногое, хотя и в разной степени. 2. Универсальные концептуальные категории 2.1. Универсальные перцептивные категории Существование концептуальных категорий можно объяснить внешними и внутренними факторами. Внешний фактор проявляется в объективном единстве окружающего мира, рассматриваемого во взаимодействии составляющих его признаков. Внутренний фактор проявляется в единстве человеческой когниции, создающей соотносимые языковые модели, отражающие психологическое единство человеческого мозга. В соответствии с типами прототипических категорий концептуальные универсалии могут характеризовать как перцептивные, так и социальные категории. Таким образом, можно выделить универсальные перцептивные и социальные категории. Восприятие и сообщение чувственного опыта благодаря единой системы органов чувств и анализа ощущений идентично для всего человечества. Это создает объективную предпосылку образования перцептивных универсалий. Большим вкладом в исследование человеческого восприятия и категоризации воспринимаемого наука обязана гештальтпсихологии (нем. Gestalt означает "образ"). Главным здесь можно считать доказательство того, что объект воспринимается как совокупность признаков, варьируемых по степени выделимости и образующих гештальт, то есть целостный образ. Вследствие различия в выделимости признаков категории, обладающие ими, варьируются по степени запоминаемости, например, в визуальном восприятии более значимыми гештальтами, то есть «лучшими формами» являются однородные, симметричные формы, такие как прямые и овальные линии, прямые углы и правильные замкнутые фигуры типа круга, квадрата, прямоугольника. В то же время асимметричные линии и образованные с их помощью замкнутые фигуры менее восприимчивы для человеческого глаза. На большую когнитивную значимость «лучших форм» указывают классификаторы, то есть слова, которые служат в некоторых языках для категоризации объектов восприятия по определенным внешним параметрам. В частности У.Фроли выделяет 3 сферы классификаторов: физическая (например, классификация по размеру), социальная (например, выражение почтения при обращении) и функциональная, связанная с указанием утилитарных свойств обозначаемых артефактов [Frawley 1992, 234]. В наибольшей степени для языков характерна физическая сфера, классификаторы которой могут различать одушевленные и неодушевленные объекты; при этом первые могут различать людей и животных, а вторые выделяют субкатегории по признаку формы, обычно круглые, плоские, длинные объекты, а также по признакам размера и консистенции. Например, как уже упоминалось выше, в языке дьирбал (Австралия) существительные делятся на 4 категории, обозначаемые классификаторами bayi, balan, balam и bala, которые категоризируют мужчин (bayi), женщин (balan), съедобные растения (balam) и все прочее (bala) [Лакофф 1988, 21]. В японском языке существует классификатор hon для обозначения тонких, длинных, негибких предметов, а также - в периферийной функции - состязаний на мечах и шестах, бросков мяча в баскетболе, мотков ленты, телефонных разговоров и т.д. Чаще всего классификатор обозначает более одного признака объекта, например, длинный и вертикальный (шест), длинный и горизонтальный (брус), плоский и твердый (доска), плоский и мягкий (ковер) и т.д. В некоторых языках классификатор - это часть глагола, инкорпорированного в его структуру; например, в некоторых языках Азии и Америки выражение "поднять камень" принимает следующую форму: "заставить - круглый - твердый - объект - двигаться - вверх - камень" [Clark, Clark 1978, 239]. Считается, что формы, выбираемые языками в качестве классификаторов, обычно совпадают с признаками в детских таксономиях. Например, таксономия объектов по круглой форме в индонезийском языке, обозначаемых существительными типа "горох", "глаз", "яблоко" с помощью классификатора "круглый", совпадает с детскими таксономиями в других языках, где классификаторы отсутствуют. В то же время не существует классификаторов на основе цвета, так же как классификация по цвету отсутствует в детских наивных картинах мира. Таким образом, формы, выбираемые в качестве имен классификаторов, отражают перцептивные способности человека. Человеческий мозг быстрее распознает, раньше запоминает, чаще использует в процессе мышления "наилучшие" гештальтные формы, и поэтому именно эти формы получают названия первыми. Следовательно, даже без эмпирической проверки следует ожидать, что такие концепты как "круглый", "плоский", "длинный", "тонкий", "толстый", "широкий", "высокий", "твердый", "легкий", "тяжелый" образуют концептуальные универсалии. (Подробнее перечень лексикализованных признаков, относящихся к физической сфере, приводится в статье У.Фроли [Frawley 1992]). В результате абстрагирующей работы ума перцептивные признаки могут образовать фундаментальную оппозицию "наличие качества": "недостаток качества", которая лежит в основе многих категорий. Например, в каждом языке существуют такие парные пространственные обозначения как высокий - низкий, широкий - узкий, далекий - близкий, длинный - короткий и т.д. В каждой паре первое прилагательное описывает наличие протяженности, а второе - его недостаток. Несмотря на то, что в языке могут выражаться оба противоположных признака, признак «наличие протяженности» имеет более значимый, "лучший" статус по сравнению с противоположным по смыслу признаком. Источник такой асимметрии находится в самой природе. Так, линия остается линией, сколько ее ни продолжай, если же она прерывается, она перестает быть линией. Поэтому естественно представить себе "наличие протяженности" как положительное качество, а отсутствие соответствующего качества как отрицательное. Дж. Гринберг описывает эту асимметрию в своей теории маркированности [Greenberg 1966]. Термин "маркированность" имеет морфологическое происхождение и указывает на то, что некоторые объекты морфологических категорий маркированы в отличие от других. Например, в категории числа в английском языке маркировано множественное число (ср.: boy: boy-s, dау: dау-s, idea: idea-s и т.д.), в то время как немаркированное единственное число представляет всю категорию. Перенос понятия маркированности из морфологии в семантику имеет следующее обоснование. Предложение How tall is Harry? не содержит импликации о том, что Гарри высокого роста; насколько Гарри высокий есть лишь вопрос о росте, который может быть и большим и малым, в то время как предложение How short is Harry? имплицирует низкорослость Гарри. Таким образом, в паре прилагательных только первое обладает нейтральным смыслом и поэтому служит немаркированным членом контрастной оппозиции. Маркированность, как утверждает Дж. Лакофф, есть асимметрия в категории, в которой один объект воспринимается как более значимый, чем другой, и образует, таким образом, прототипический эффект в языке [Lakoff 1987, 60]. Перцептивные категории, выражаемые в языке, не произвольны не только вследствие единой системы человеческого восприятия, но и благодаря антропоцентрическому характеру когниции, которая весьма опосредованно отражает онтологию мира. Так, знание человека о домашних животных неотделимо от его собственного существования; поэтому о собаке можно сказать, что она послушна воле человека, а кошка гуляет сама по себе, пушиста, и ее приятно гладить [Wierzbicka 1985, 168], а знание о фруктах и овощах касается, в основном, способов их употребления в пищу и выращивания, а также полезных для человека свойств, а не специальных ботанических характеристик. Аналогичным образом, пространственные парные понятия типа "верх"/"низ", "перед"/"зад", "левый"/"правый" антропоцентричны в силу связи с расположением частей тела, таких как голова, перед, зад, макушка, бок, что и отражается в таких наречиях в русском языке как вперед, назад, впереди, сзади, сбоку, набок и т.д. Наименования частей тела естественным образом переносятся для измерения положения других объектов, нормально ориентированных в пространстве. Поэтому пространственные параметры, имеющие вполне человеческое происхождение, являются универсальными. Когда человек стоит, то пространство перед ним от поверхности земли наиболее оптимально для зрительного восприятия, поэтому "верх", "высокий" и "перед", "вперед" образуют "положительное" направление; соответственно "верх" и "вперед" легче концептуализируются, чем "вниз" и "назад". Точно так же в оппозиции "правый: левый" "правый" выражает "положительное" качество, так как большинство людей правши. "Субординация" пространственных параметров, то есть убывание значимости по линии "вертикаль" = "высота": "горизонталь" = "длина" в пользу левой части оппозиции также вполне антропоцентрично, так как вертикальное положение тела имплицирует активность и потому вызывает интерес у наблюдателя, в то время как горизонтальное, лежачее положение свидетельствует о его пассивности. Исследования, проведенные среди детей, также показывают, что для них естественнее вертикальная асимметрия, чем горизонтальная. Таким образом, верхняя часть предмета для детей, как и для взрослых более значима, чем нижняя, что свидетельствует о доминировании вертикального параметра над горизонтальным в человеческом восприятии. 2.2. Универсальные социальные категории Социальные категории связаны с условиями существования человека как общественного существа, такими как искусственная среда обитания, информационная и духовная среда, семья и собственность, общественное устройство и т.д. Эти условия в целом образуют понятие общечеловеческой культуры. Обобщенный характер этих признаков культуры позволяет сравнивать все культуры между собой, и в этом смысле можно говорить о всечеловеческих чертах культуры как социально-культурных универсалиях. Социально-культурные универсалии не зависят от степени развития знания и материальной культуры, поскольку любое сообщество людей обладает определенными четко структурированными институтами. Еще в первой четверти ХХ в. такие институты выделяет К.Висслер: язык, материальная культура, знание, религия, общество, собственность, государство, война [Wissler 1923]. Семья образует наиболее удобную для изучения и поэтому традиционно изучаемую категорию, связывающую язык и культуру народа. Многочисленные эмпирические исследования огромного количества языков позволяют сделать ряд концептуальных обобщений, касающихся категоризации и лексикализации семейных отношений. Во всех языках существуют дифференциальные способы обозначения родителей, прародителей, детей и внуков, хотя в некоторых языках одним наименованием может обозначаться отец и брат отца, или же все четыре прародителя (по два с отцовской и материнской стороны). В каждом языке существует различие в обозначении кровных родственников и родственников по браку, несмотря на тенденцию, на которую указывал еще Э.Сэпир, в обозначении родственников по браку через базисные наименования, обозначающие кровных родственников. Пол также различается, по крайней мере, у части родственников во всех языках. Таким образом, все языки дифференциально обозначают, по крайней мере, три признака родственных отношений: "поколение", "кровное родство" и "пол". Так же как в перцептивных категориях, в социальных категориях универсального характера наблюдается асимметрия в рангах, занимаемых представителями одной и той же категории, что можно определить как проявление языковой маркированности. Например, в языках проявляется доминирование ближних родственников над дальними, кровных родственников над родственниками по браку. В некоторых языках доминирование выражается структурно в употреблении симплексов, то есть корневых номинаций, для положительных немаркированных категорий, в то время как маркированные отрицательные категории обозначаются с помощью комплексов, то есть производных наименований. Приоритетным, хотя и не универсальным можно считать также положение предков по сравнению с потомками и положение мужских родственников по сравнению с женскими. Приоритет родителей над рожденными можно объяснить, вероятно, из асимметрии между причиной и следствием. Причина доминирует над следствием, поэтому почитание рожденными родителей есть естественный феномен и почти-универсалия, выражаясь языком Р.Якобсона. Асимметрия признаков "мужской" (родственник) и "женский" (родственник) в пользу первого мотивируется исторически господством мужчины в главных сферах социума. Более сложные формы "женских слов" в отличие от "мужских" маркируют их вторичность вследствие общественных установлений. Так, в наименованиях профессий маркированным вариантом пола обычно выступает "женское слово", например, в английском языке: woman doctor "женщина-врач", lady judge "женщина-судья", lady senator "женщина-сенатор", в то время как "мужское слово" является одновременно нейтральным, немаркированным; ср., например, в английском языке woman doctor и doctor, lady judge и judge, lady senator и senator; ср. также асимметрию между содержанием и формой в русских наименованиях профессий, дифференцированных по половому признаку: доктор - докторша (правильнее сказать: женщина-доктор), врач - врачиха (стилистически нейтральный вариант: женщина-врач), профессор - профессорша (единственное значение: "жена профессора"). Резюмируя изложенное в данном разделе, можно заключить следующее. Подход, предлагаемый когнитивной наукой к изучению концептуализации мира, позволяет глубже проникнуть в понимание механизма человеческой когниции, создающей универсальные категории. Когнитивное понимание категории с размытостью границ, разным статусом объектов внутри категорий вследствие различных по значимости выделяемых признаков, различением дискретных и градуированных, перцептивных и социальных категорий, противопоставлением логических и прототипических категорий психологически более убедительно объясняет модель мира, чем аристотелевский подход. Для семантики вообще и семантики универсалий в частности понятие категории есть такое же необходимое звено при переходе от мышления к языку, каким в антропологии является звено между человекообезьяной и обезьяночеловеком. Присутствуя в докогнитивистской семантике только как экстенсионал наименования, понятие категории не может объяснить принципиального изоморфизма человеческих языков. Когнитивный подход позволяет устранить этот пробел, фокусируя внимание на единых принципах категоризации и структуры категорий во всех языках. Перцептивные и социальные категории показывают, что универсализм лежит в самой человеческой природе носителей языков, так же как средний уровень категоризации указывает на универсальную стратегию языков в именовании категорий путем сглаживания чрезмерно общих и чрезмерно специфических признаков, что объясняется, в конечном счете, стратегией человеческого мозга. Вместе с тем теория категоризации не должна претендовать на описание всей: языковой семантики в духе установки "прототип спасает", так как эта установка так же не обоснована, как претензия структурной лингвистики на представление всей науки о языке. Объявление логического подхода ложным и вознесение на пьедестал прототипической теории ничего кроме вреда для науки не может принести. Как показывает А.Вежбицкая на группе примеров, семантика языковых единиц может описываться как с помощью необходимых и достаточных признаков, так и с помощью прототипов, используемых как инструмент анализа, а не как "универсальная гносеологическая отмычка" [Вежбицкая 1996а, 202]. Если можно согласиться с тем, что категории в определенной степени размыты, то это не означает, что их описание, то есть толкование значений в естественном языке так же должно быть размытым. Проблема описания становится особенно важной применительно к сопоставлению содержательных структур языков; такое сопоставление должно исходить из пресуппозиции о необходимых и достаточных признаках, образующих основу межъязыковой сопоставимости. Таким образом, когнитивная семантика не должна исключать традиционной и структурной семасиологии, а образовать синтез, позволяющий более успешно решать поставленные задачи. ГЛАВА II. ТИПОЛОГИЯ ЯЗЫКОВ И ЛИНГВИСТИКА УНИВЕРСАЛИЙ |