Типология лексических систем и лексико-семантических универсалий. Монография2004. Министерство общего и профессионального образования российской федерации башкирский государственный университет
 Скачать 1.34 Mb.
|
|
компаративистика ареальная лингвистика типология (   генетическая (ареальная классификация)классификация) [установление типов] [выведение универсалий] [установление сходств и различий] в  нутренняя типологияхарактерология сравнительная типология (ограниченное число языков) (ограниченное число языков) 5. Разделы лингвистической типологии Отсутствие системного подхода к типологии типологических исследований проявляется обычно в игнорировании одного из планов языка или смешении его с уровнем языковой иерархии, в искусственном характере выделяемых разделов типологии (например, В.Г.Гак выделяет несуществующие реально типологии для одноплановых и двухплановых, которые объединяют реально существующие содержательную, формальную и функциональную типологии). Главный недостаток видится, во-первых, в смешении разделов типологии с частными приемами и методами типологических исследований, во-вторых, в смешении внутренней и внешней типологии. В частности, выделение квантитативной типологии в особый раздел, вероятно, лишено всякого основания, поскольку этим термином обозначается лишь методика, имеющая широкий спектр возможностей, и поэтому трудно согласиться с С.Е.Яхонтовым, который противопоставляет количественную типологию качественной, а типологию признаков типологии проблем, поскольку эти противопоставления объясняются лишь магией классификаторства [Яхонтов 1990, 192]. Из типологии следует также исключить так называемую внешнюю типологию, которая занимается сопоставлением языков по генетическим, географическим, культурным и прочим признакам [Колшанский 1985]. Истинный объект лингвистической, то есть внутренней типологии составляют формальные и содержательные структуры синхронно-языковых систем. Таксономические рубрикации видов типологии имеют лишь временный (промежуточный) смысл, различая не объект, а перспективу и метод исследования, так же как вполне временный характер имеют в лингвистике такие разделы, как общая теория языка, пóлевая лингвистка, психолингвистика и социолингвистика [Климов 1976, 100]. Если отвлечься от частностей, то можно выделить три уровня подходов, соответствующих видам лингвистической типологии (см. следующую схему). Схема №7
Первый уровень является главным по отношению ко второму и третьему, вспомогательным уровням, пересекаясь с ними. Например, уровневое деление языковой иерархии отражает семасиологический подход, который отвечает на вопрос ЧТО ВЫРАЖАЕТ ЯЗЫК? Противоположный по цели ономасиологический (функциональный) подход, для которого не имеет значения уровневое членение языковой структуры, отвечает на вопрос КАК ВЫРАЖАЕТ ЭТО ЯЗЫК? Подходы к типологическим исследованиям характеризуются асимметрией в своих уровнях, в частности имеет место примат содержания над формой, ономасиологии над семасиологией (парадокс состоит в том, что, несмотря на это, формально-семасиологические типологии лучше разработаны, чем содержательно-ономасиологические), синхронии над диахронией. Дихотомия формального и содержательного, стержневая ось всех разделов типологии, отражает незыблемую антиномию формы и содержания; при этом содержание превалирует, поскольку как содержательные, так и формальные свойства синтаксиса в значительной мере предопределяются семантическим уровнем [Климов 1976, 21], что, вероятно, объясняется изначальной оторванностью лексического содержания от выражающей его формы. Примат содержательного в типологии отражает более высокий статус двухсторонних единиц языка по сравнению с односторонними единицами. Дж.Лайонз вообще сомневается в необходимости учитывать фонологическую структуру в типологической теории, поскольку в фонологии отсутствует дуализм языковых единиц, который должен служить типологическим критерием каждой языковой подсистемы [Lyons 1991, 66]. В содержательной типологии проблема общего и единичного, то есть проблема типологизации решается иначе, чем и формальной типологии. В плане выражения единство языков проявляется в общих принципах их построения и в этико-эмическом сходстве строевых элементов, в то время как в плане содержания это единство выступает в виде универсального компонента языковой структуры, необходимо присутствующего в любом языке [Кацнельсон 1972, 11]. Исследование реализации этого компонента в виде конкретных семантических типов в лексиконе и составляет объект семантической типологии. Приоритет универсального в дихотомии универсального и идиоэтнического компонентов языковой структуры проявляется с большей силой в содержательной типологии по сравнению с формальной. В сущности, всякая языковая универсалия является изначально содержательной. Так же как и первый, второй и третий уровни подходов к типологическим исследованиям характеризуются асимметрией. Семасиологический подход более или менее разработан в отношении уровней языковой иерархии, в то время как ономасиологическая межуровневая типология еще ждет своего часа, хотя и составляет суть типологического метода. Что касается оппозиции синхронного и диахронного подходов, она сохраняется в типологии благодаря важности изучения динамического аспекта языковых систем и подсистем. Подчеркивая важность индуктивного параметра, А.Е.Кибрик различает традиционную "как-типологию", задача которой сводится к таксономии, и "почему-типологию", то есть объяснительную типологию, "задачей которой является поиск объяснения, почему языки тем-то и тем-то отличаются друг от друга." [Кибрик 1989, 6]. Большинство типологов, однако, считает приоритетным исследование статического компонента по сравнению с динамическим, и только меньшинство считает диахронный подход равноправным [Кацнельсон 1986] или доминирующим [Гухман 1981]. 6. Тип и проблема цельносистемной типологии Многие положения лингвистической типологии, выводимые в теоретических трудах, несут отпечаток исторического пути, пройденного этой наукой. Так, Ю.В.Рождественский, сравнивая характерологию с типологией, имеет в виду именно структурную типологию [Рожественский 1969, 43]. Однако разделы структурной типологии Рождественского (языковые универсалии; язык-эталон; специальная типологическая теория; типологические классификации) в настоящее время относят не только к структурной, но и к типологии в целом. Само понятие "структурная типология" все еще отождествляется с формальной типологией слова, хотя появление новых направлений типологических исследований размывает это понятие, придавая ему более широкий смысл, обозначающий внутреннюю типологию в отличие от внешней (социолингвистической). Однако даже формально-структурная типология отличается от классической структурной типологии, поскольку понятие "структура", выйдя за пределы слова, прочно утвердилось на синтаксическом уровне. Кроме того, современная формально-структурная типология занимается главным образом поиском цельных типов, включающих взаимно-имплицирующие признаки, отказавшись от идеи всеобъемлющей классификации языков по структурным типам как от мифа. Поэтому "тип языка" сейчас называется классом языков, в котором воплощаются определенным образом признаки морфологической структуры языка, например классы агглютинативных, флективных, изолирующих, полисинтетических языков, а понятие "тип" относится только к "типу в языке". Тип ("тип в языке") есть частный языковой признак, характеризующий систему языка, например морфологические типы, образующие виды языковой техники в духе Сэпира (фиксированное ударение, жесткий порядок слов в предложении, различные когнитивные типы и т.д.). Современная лингвистическая типология есть не типология языковых классов, а типология типов и универсальных связей между ними. Таким образом, в современной типологии классификация языков отходит на задний план, уступая место классификации типов как более общей цели лингвистической типологии, состоящей в характеристике языков [Панфилов 1982, 130]. Если вчерашний день типологии был почти целиком занят классификацией, то сегодняшняя перспектива этой науки состоит в системном сравнении языковых явлений для установления универсалий языка. Как отмечает Э.Косериу, классификация языков - это полезное дело, но не типология в современном смысле этого слова [Coseriu 1980, 157]. Построить типологию в пределах одного типа на одной черте невозможно, поскольку не существует такой черты, которую можно назвать главной или единственной для языка и, значит, для типологии. В идеале типология должна учесть все черты, все подсистемы языка и типы его единиц, то есть установить межуровневые типы. Вместе с тем существующие частные типологии устанавливают типы на уровне отдельных подсистем [Скаличка 1966, 40] и поэтому фактически не имеют конкуренции между собой, хотя многие стремятся утвердить себя именно в качестве общей типологии. Таким образом, конечной целью типологии может считаться установление цельных типов, образуемых множеством родственных признаков, а не единственным признаком [Sgall 1995, 50]. Здесь возникает вопрос: насколько естественно будет выглядеть такая типология? По мнению Р.Якобсона, цельносистемная типология естественно вытекает из изоморфизма языков, созданных по одним и тем же признакам, которые подчиняются закону более общего характера, связывающему существование одного явления с наличием другого и объясняющему единообразие или почти единообразие в языках, подобное единообразию в антропологии [Якобсон 1963, 99]. Однако построить "естественную" общую типологию исходя из принципа изоморфизма представляется затруднительным. Неестественность типологической классификации языков Г.А.Климов противопоставляет более естественной генетической классификации, при которой язык относится к той или иной семье как целостная система [Климов 1986, 17], не распадаясь на отдельные подсистемы. В отличие от критериев в генетической классификации типологические критерии порой настолько условны, что Дж.Гринберг сравнивает типологическую классификацию с делением человечества на расы [Гринберг 1963, 62]. Именно произвольность в выборе критериев объясняет весьма внушительное число типологических классификаций, которое продолжает расти. Несмотря на это идея общей типологии находит поддержку у лингвистов разных направлений и поколений. В отечественном языкознании эту идею впервые формулирует Я.Марр, выделяя признаки, характеризующие тип языков аморфного строя: аморфность, моносиллабизм, синтаксический строй, слабая дифференцированность частей речи, полисемантизм [Марр 1937, 132]. Независимо от Я.Марра теория цельносистемной типология развивается в Пражской лингвистической школе. Так, Й.Вахек подчеркивает, что типология избегает обращения к изолированным чертам сходства и различия, рассматривая все особенности языка в их иерархии [Вахек 1964, 224]. В.Скаличка также подчеркивает, что типология не может позволить себе быть только учением о различии языков, а должна изучать взаимную зависимость явлений, принадлежащих к разным уровням [Skalička 1966, 121-123]. В конечном счете, требование объединить частные типологии соотносится с требованием повернуть ее в сторону универсалогии, только первое требование относится к нахождению общих связей внутри языка, а второе - к нахождению общих связей между языками. Однако, как и системная универсалогия, цельносистемная типология до сих пор ждет своего часа. Даже В.Скаличка, призывая теоретически к созданию общей типологии, фактически развивает традиционную структурную типологию, элиминируя семантику. Само собой разумеется, такая типология не может называться цельносистемной. В типологии Г.А.Климова, построенной на структурной специфике способов передачи универсальных субъектно-объектных отношений в языках, впервые осуществляется межуровневый принцип - путем внесения лексического компонента в типологическую систематику. Соединение выделенных ранее морфосинтаксических типов с принципами организации лексики имеет семантическую (контенсивную) основу. Поэтому в гипотезе Климова содержание выступает доминантой для построения общей типологии. Недостаток такого подхода состоит, однако, в том, что языковое содержание не исчерпывается субъектно-объектными отношениями. При всей мере типологической релевантности этих отношений они образуют, в сущности, такое же одномерное описание, как типология лексических объединений подобных терминам родства. Несоотносимость типологии Климова с другими лексико-семантическими типологиями есть признак существующего распада науки о языковых типах на множество параллельных типологических описаний. Большинство исследователей, однако, склоняется к мнению, что цельносистемная типология невозможна или, по меньшей мере, труднодостижима в силу несоотносимости признаков. Вопрос Б.А.Серебренникова "Где связь между составом аффрикат и количеством наклонений?" звучит столь же риторически, сколь и иронически. Ясно, что такой связи нет и в принципе быть не может, поскольку фонема относится к уровню одноплановых единиц, а наклонение выражается через двуплановые единицы. Язык создается стихийно, поэтому элементы языковой системы не могут быть связаны постоянной и закономерной импликативной связью [Серебренников 1991, 19]. Таким образом, вопрос о цельносистемности типологии требует предварительного рассмотрения более частных вопросов [Гухман 1981, 30] и в настоящее время при нынешнем состоянии типологии не может быть решен ни положительно, ни отрицательно. Непосредственное отношение к проблеме создания общей типологии имеет вопрос, связанный с существованием импликационных корреляций. Установление корреляции "если X, то Z", выведенной еще Габеленцем, становится одной из самых амбициозных задач типологии. Такая корреляция, называемая Р.Якобсоном односторонней солидарностью, устанавливается, например, в фонологии, где присутствие фонемы имплицирует присутствие другой фонемы в данной фонологической системе [Shibatani, Bynon 1995, 11]. Существуют, однако, контрпримеры, показывающие, что импликация всегда носит вероятностный, а не номиналистский характер. Так, наблюдение Дж.Хокинса над большим числом языковых явлений позволяет сформулировать дистрибутивный (частотный) характер импликативных корреляций, таких как, например, в языках с порядком слов «глагол после дополнения» подлежащее стремится быть как можно левее; поэтому языков типа SVO больше, чем языков типа VSO, а последних больше, чем языков со словопорядком типа VOS [Hawkins 1980]. Естественной представляется все большая ориентация современной типологии не на абсолютные импликации, а на тенденции, то есть вероятностные импликации, поскольку "несмотря на существование представительных (wide-ranging) корреляций между логически независимыми параметрами, эти корреляции недостаточно сильны и представительны для создания цельносистемных типов языков" [Comrie 1981, 40]. Однако межуровневые импликации все же существуют, как показывает работа Дж.Гринберга о связи между структурой языка и компонентами его основного порядка слов [Гринберг 1970]. Например, язык с порядком слов VSO характеризуется следующими особенностями: 1) наличие предлогов, 2) родительный падеж следует за определяющим существительным, 3) отсутствуют вопросительные частицы, 4) вопросительные слова в вопросительных предложениях стоят в начале, 5) перед основным глаголом стоит вспомогательный глагол с флексией, 6) прилагательное следует за существительным. Интересным представляется в рамках генеративной типологии Н.Хомского опыт синтаксической типологии, основанный на четырех логически взаимосвязанных свойствах языка. Языки делятся на 2 типа в зависимости от наличия или отсутствия тенденции к опусканию безударных личных местоимений: 1) pro-drop и 2) non-pro-drop. Языки первого типа имеют следующие характеристики: 1) возможность опущения безударных местоимений, 2) сильное глагольное согласование, 3) возможность инверсии главных глаголов, 4) возможность изменения положения вопросительного слова в сложных предложениях [Comrie 1990, 141-142]. Вместе с тем импликативные типологии подобного рода привязаны к определенному уровню, подуровню или плану языка, хотя и предоставляют эмпирический материал, обобщение которого поможет выработать принципы общей типологии языков. 7. Когнитивный подход в типологии В современных классификациях типологических исследований структурная типология слова либо полностью игнорируется, либо задвигается на второй план как исторически не оправдавший себя этап лингвистической типологии. На первый план выдвигается типология порядка слов [Comrie 1988], типология фундаментальных отношений в духе Г.А.Климова [Климов 1976; Климов 1986], тема-рематическая типология в духе Дж. Николса [Nickols 1986] и когнитивный подход в типологии. Наиболее перспективным направлением является когнитивный подход, интегрирующий усилия многих наук для объяснения механизма получения, переработки и использования знаний в человеческой деятельности [Кубрякова 1990, 86]. Такой подход характеризует содержательную типологию, если понимать под этим не только содержание языковых единиц, но и взаимодействие разных аспектов внутрисистемного и внесистемного содержания, таких как логический, семантический, референциальный, прагматический и структурный аспекты [Hagège 1982, 29]. Когнитивный подход в типологии развивается, например, в рамках Кёльнского проекта (группа Х.Я.Зайлера), который называется унитипологией за комбинированное изучение универсалий и языковых типов. В отличие от традиционных универсалий, представляющих собой структурные импликации или принципы, лежащие в основе структурной вариативности языков, универсалии в унитипологии понимаются как базовые функции когнитивно-коммуникативной деятельности [Dezsö, 90-92]. Существуют и другие направления в рамках когнитивной типологии, например, универсалистская контрастивная типология Дж.Хокинса [Hawkins 1980], в рамках которой II.Дурст-Андерсен группирует языки по трем уровням когнитивных структур: 1) языки, ориентированные на говорящего, 2) языки, ориентированные на реальность, 3) языки, ориентированные на слушающего [Дурст-Андерсен 1995, 31]. Работа Петербургской школы типологии, как и работа Кёльнского проекта, направлена на получение обобщений, основанных на изучении семантических категорий, таких как каузативность, посессивность, результативность, обладание, принадлежность и т.д.; при этом межъязыковые типы обобщений выводятся относительно моделей данной конструкции с охватом всего диапазона употребления конструкции в языках [Nedjalkov, Litviniv 1995]. Несмотря на свой всеохватный характер когнитивный подход не может претендовать на роль общей типологии, исключая тем самым виды собственно языковой (внутренней) типологии, что связано, в частности, с преимущественной ориентацией когнитивной типологии на категориальную, «надлексическую» семантику, в то время как содержательная структура лексикона в целом остается невостребованной. Тем не менее, когнитивный подход в типологии следует признать весьма полезным за углубленный поиск содержательных универсалий и форм влияния когнитивного фактора на кодирующе-декодирующую стратегию языка. Возможно, этот подход является необходимым звеном для перестройки всего аппарата лингвистической типологии с целью ее трансформации из типологии типов в типологию универсалий, трансформации едва ли не более радикальной, чем поворот от типологии языков к типологии типов. Поиск языковых универсалий, необходимых для установления общих признаков языка как рода, а также границ и способов варьирования этих признаков в конкретных языках образует актуальнейшую задачу современного языкознания. На первый взгляд исследование языковых универсалий и типология взаимно противоположны. Различие между ними можно определить как изучение межъязыковых сходств, с одной стороны, и межъязыкового варьирования, с другой стороны. Поэтому некоторые исследователи разделяют типологию и универсалогию [Рамат 1986, 18]. В действительности же обе дисциплины дополняют друг друга в такой мере, что порой трудно квалифицировать определенное эмпирическое исследование как чисто универсалистское или чисто типологическое. Эти дисциплины образуют две стороны единого исследовательского процесса и имеют три вида взаимной связи. Во-первых, изучение универсалий имеет целью установление ограничителей варьирования естественных языков: типология исследует межъязыковое варьирование, в то время как лингвистика универсалий устанавливает его границы. Ни концептуально, ни методологически одно нельзя отделить от другого [Гак 1977(б), 31]; поэтому то, что вначале может восприниматься как типологический анализ, ведет к установлению универсалий. Во-вторых, связь между универсалогией и типологией проявляется в дедуктивных параметрах универсального характера. Перед началом исследования необходимо определить совокупность обоснованных параметров для типологизации языков сравнения. Каждый такой параметр предполагает применимость его для анализа любого языка и имеет форму пресуппозиций, например: 1) в каждом языке существует порядок слов, который является основным, 2) в синтаксической структуре предложения в любом языке категории субъекта, объекта и глагола являются релевантными. В-третьих, типология практически смыкается с универсалогией в области импликативных корреляций типа "если А, то В". Так, спектр цветообозначений, как следует из исследования Берлина и его коллег [Berlin, Bredlove, Raven 1973], распределяется в языках определенным образом, формируя соответствующие типы по числу основных (простых) обозначений, и поэтому существуют языки с двумя, тремя, четырьмя и т.д. терминами цвета, которые можно расположить в виде последовательных импликаций: б красный  синий елый зеленый ч  ерный желтый и т.д. Эти импликации читаются следующим образом: «если в языке есть цветовой термин с фокусом "синий", то в нем есть и термин с фокусами "белый", "черный", "красный", "зеленый", "желтый " или: "если в языке есть термин с фокусом "красный", то в нем есть и термин с фокусами "белый" и "черный". Б.Берлин и П.Кэй не делают этих импликаций в явном виде, однако это легко осуществить, изменив лишь ракурс исследования, то есть заменив собственно типологическое исследование на универсалогическое. 8. Проблема типологизации лексики Наибольшие успехи лингвистической типологии относятся к исследованиям фонологического, морфологического и синтаксического уровней языковой структуры. Наоборот, лексика, в особенности лексическая семантика, продолжает оставаться вне фокуса типологии. Существуют две противоположные точки зрения относительно возможности ее типологизации. Первая точка зрения состоит в том, что типологизация лексики невозможна вследствие ее аморфного характера, ее якобы полной зависимости от экстралингвистических факторов. Утверждается, например, что за лексической типологией следует оставить лишь исследования в области деривации [Скаличка 1966, 23], поскольку собственно семантические законы лексикона якобы непостижимы, а постижимы лишь типологические характеристики слова, тесно связанные с категориями морфологии, экспрессии и стиля [Skalička 1966]; утверждается также, что лексическая семантика есть полностью внеязыковой феномен и поэтому "расхождение и близость между языками обусловлены образом жизни народов, их темпераментом, складом мышления, чувствительностью, уровнем культуры и т.д." [Ducháček 1975, 247]. Таким образом, получается, что структурно-семантические признаки и тенденции лексикона оказываются в полной зависимости от внеязыковых явлений, что делает проблематичным создание лексико-семантической типологии [Martinet 1962, 87]. Крайняя форма неприятия лексики как объекта изучения во внутриязыковом и в межъязыковом плане выражается в генеративной и универсальной грамматике Н. Хомского. Лексика объявляется средоточием всего, что есть в языке произвольного и изменчивого, в то время как грамматика, будучи отражением врожденной универсальной грамматики, объявляется естественной в самом строгом и буквальном смысле слова [Joseph 1995, 224]. Вторая точка зрения является прямо противоположной первой, поскольку утверждается, что "именно в плане лексики лежат фундаментальные черты языковой структуры, обуславливающие собой максимально широкую совокупность более частных признаков-координат других уровней" [Климов 1976, 125]. При этом фундаментальный характер лексикона доказывается сравнением с синтаксисом, который, начиная с Гринберга, по сей день считается важнейшей характеристикой языка. Однако на более высоком уровне грамматикализации существует бóльшая степень избирательности и комбинаторности, чем на более низком лексическом уровне. Поэтому лексикон, особенно его грамматическая структура, есть наименее манипулируемая, наименее зависимая от воли говорящего сфера языковой структуры [Lehman 1990, 2388]. Изгнание лексики вообще и лексической семантики в частности есть следствие традиционного разграничения лексики и грамматики. В действительности же граница между лексикой и грамматикой не может не быть весьма размытой в силу единства лексико-семантической системы языка. Любая лингвистическая гипотеза, которая строится исключительно на грамматических категориях, является редукционистской, поскольку лексические классы и грамматические категории взаимообусловлены. Стабильность же как лексического, так и грамматического компонента может варьироваться как от языка к языку, так и внутри одного языка в зависимости от множества разных факторов. Во многих языках, например древнегреческом, невозможно определить основной порядок слов, хотя всегда можно определить, является ли аффикс префиксом или суффиксом. К тому же некоторые языки за короткий период времени могут изменить свой словопорядок, как в кельтских языках [SVO → VSO], или арабском языке [VSO → SVO], однако в тех же языках морфологическая стратегия слова не изменяется [Lehman 1988, 24]. Таким образом, лексика обладает более высоким показателем стабильности, чем, например, синтаксический уровень. При этом вопрос о типологизации лексики не ограничивается степенью стабильности инкорпорированной в нее грамматики. Утверждение о якобы несистемном характере лексики [Ярцева 1981, 11] по существу означает лишь, что системные отношения в лексике столь сложны и многообразны, что для типологизации этих отношений не подходит обычная структурная процедура. Поэтому вторая точка зрения о возможности типологизации лексики в силу ее системного характера есть единственно плодотворная позиция, поскольку без привлечения лексики в типологию нечего надеяться на создание всеобъемлющей типологической теории. Вместе с тем существующие различия в понимании степени системности лексики влияют на способ использования лексики в типологии, то есть определяют слабый или сильный статус лексики. Слабый статус лексики проявляется в том, что лексический материал используется как операционный компонент для описания языковых явлений более высоких уровней, поскольку лексика интегрирует типовые черты этих уровней, однако лишается самостоятельного уровня типологического сравнения; сильный статус лексики проявляется в ее использовании как самостоятельного уровня типологического описания. Например, слабым статусом лексика обладает в контенсивной типологии Г.А. Климова, за рубрикациями которой, как утверждает автор, стоят комплексы разноуровневых, в том числе "возможно, фонологических признаков-координат языка" [Климов 1986, 18]. Будучи контенсивной по своему принципу, эта типология вряд ли может интегрировать типологический уровень в сферу своих признаков-координат, вопреки мнению самого Климова. Точка зрения В.Л.Абаева о возможности построения лексико-семантической типологии исходя из различий в сфере обитания, хозяйственной деятельности, общественного строя, особенностей народной психологии [Абаев 1986, 36] также отражает слабый статус лексикона, обслуживающего внешнюю, социолингвистическую типологию. Слабый статус лексикона в концепции К.Лемана связан с отказом от изучения индивидуальной семантики лексических единиц в многообразии их парадигматических отношений, которые имеют естественно менее регулярный и более изменчивый характер, чем закодированные в лексиконе грамматические категории [Lehman 1988, 24]. Исследовательская позиция, связанная со слабым статусом лексики, приводит к сомнению в сопоставимости лексических единиц в разных языках, то есть в возможности создания лексико-семантической типологии. "Можно ли утверждать, - спрашивает У.Вейнрейх, - что во всех языках есть слово "глаз", если в одном языке соответствующее слово означает одновременно "зрение", "в другом - "средний", в третьем - "сила" и т.д.?" [Вейнрейх 1970, 216]. Однако несопоставимость отдельных десигнатов не означает несопоставимости содержания лексических систем вообще. Поэтому Вейнрейх предлагает использовать семы, конституирующие десигнаты, как универсальное средство типологического сравнения для установления границ межъязыкового варьирования в пределах некоего стандарта, например для выяснения степени семантической непрерывности всего лексикона или лексической группы, уровней контраста, степени циркулярности в данном лексиконе, то есть пригодности языка в качестве метаязыка своего описания [Вейнрейх 1970, 219-222]. Под семантической непрерывностью понимается такая степень изоморфизма между планом выражения и планом содержания, когда для всякого знака А имеется знак А1 с десигнатом, который получается из десигната знака А изменением только одного компонента. Ясно, что в каждом языке есть зоны большей или меньшей семантической непрерывности, например, поле цветообозначений отличается большей степенью семантической непрерывности, чем поле зоонимов. В целом концепция Вейнрейха, несмотря на слабый статус лексики, очерчивает контуры лексико-семантической типологии, построенной на содержательном принципе, в отличие от лексической типологии Лемана, по существу, формальной. Примером развития структурного подхода к лексической семантике может служить также работа Ч.Дж.Филмора, в которой рассматриваются типовые различия лексико-семантических структур в разных языках. Хотя автор и не называет свою систему типологией, однако представленные здесь параметры образуют в целом модель построения будущей лексико-семантической типологии. Эта модель включает в себя довольно разнородные параметры, такие как степень аналитичности, то есть доля немотивированных слов в лексике, таксономическая глубина, то есть доля видовых и родовых слов, модели расширения значения, то есть типы полисемии, области синонимического варьирования, соотношение между грамматикой и словарем, области номенклатурного дробления, характерные модели лексикализации, дистрибутивная связанность содержания, то есть типология фразеологических единиц [Филмор 1983, 66]. Языковой лексикон, как следует из рассмотренных работ Вейнрейха и Филмора, обладает определенной семантической структурой, в которой можно выделить универсальные типовые модели и описать варьирование этих моделей как типологию лексико-семантических систем. В идеале собственная лексическая типология языков, исходящая из сильного статуса лексики, должна учитывать как план выражения, так и план содержания, а также системно-структурный характер лексического уровня языка. Что важнее для лексико-семантической типологии - формальный или содержательный компонент? В.П.Конецкая, исходя из опыта сравнительной типологии, считает наиболее важным изучение структурных признаков слов [Конецкая 1993, 27]. Однако, если исходить из принципа примата содержательного компонента языка, правильной представляется противоположная точка зрения, которая выражается X.Бирнбаумом следующим образом: "...элементом лингвистической структуры, имеющим первостепенное значение для типологии и для возможности установления типологической близости, является семантическая - или, шире, семиотическая - структура и ее формальное выражение в морфосинтаксисе языка" [Бирнбаум 1993, 7]. Следует различать 2 аспекта изучения лексики, связанные с ее системно-структурным характером: 1) лексическая система как система номинативных единиц, отражающая структуру лексико-семантических систем, и 2) лексико-семантическая система как сложное взаимодействие лексического и грамматического, которое определяет характер парадигматических и синтагматических связей [Уфимцева 1966, 221]. В типологии более глубоко разработана лексическая система, в отличие от лексико-семантической системы языка. Типология лексических систем предполагает распределение лексики по группам, в частности по частям речи, установление морфемного состава лексических единиц, соотношения полнозначных и служебных слов, номинативных и дейктических единиц, доли конкретной и абстрактной лексики, видов мотивированности и степени терминологизации. Пример типологии, основанной только на лексической системе языка без учета внутрисистемных парадигматических связей, дает Дж.Буранов, выделяющий 12 разделов лексической типологии: типология слова, словообразования, сравнительная лексикография, лексико-статистическая типология, типология заимствований, фразеологии, пословиц и поговорок, ономастики, топонимики, терминологии, диахроническая и синхроническая типологии [Буранов 1983, 60 и сл.]. Однако основой типологии, как отмечает Р.Якобсон, является не перечень элементов, а система [1, 97], поэтому именно характер внутрисистемных связей между единицами языка, таких как синонимические, антонимические, гипонимические, семантико-категориальные и эпидигматические определяет строй языка, его "общий абрис". Большим вкладом в развитие семантической, в том числе лексико-семантической типологии является труд Б.Ю.Городецкого К проблеме семантической типологии, в котором определяются основные элементы концептуального аппарата семантической типологии, такие как лингвистический тип, семантический тип, типизируемая область. Под лингвистическим типом понимается некоторая абстрактная подструктура, представленная в языках в виде конкретных подструктур, которые называются репрезентантами лингвистического типа [Городецкий 1969, 59]. Цель семантической типологии Городецкий видит в исследовании семантических типов, то есть абстрактных межъязыковых семантических подструктур, учитывающих все существенные черты структуры плана содержания [Городецкий 1969, 234]. Под типизируемой областью понимается фрагмент языковой структуры, который исследуется с целью выделения в нем репрезентантов некоторых типов. Описать сходство двух типизируемых областей значит выделить в них соответствующие друг другу подструктуры, что предполагает типологическое отождествление их элементов. Важным представляется различение Городецким двух типов семантических корреляций, то есть парадигматических связей - внутрисемемной корреляции (корреляции полисемии) и корреляции семантического поля. Недостатком типологии Городецкого можно считать пресуппозицию о сопоставимости узем, то есть десигнатов, которые относятся к тождественным типизируемым областям. В действительности же эквивалентные десигнаты разных языков несопоставимы из-за различия их семных структур. Введение семного параметра в орбиту семантической типологии позволяет более универсальным образом измерить расстояние между десигнатами как внутри лексемы, так и между лексемами. Отказ от семного анализа десигнатов вынуждает Городецкого прибегать к различению морфосемантических и лексико-семантических корреляций, хотя между морфемной структурой слова и его содержательной структурой отсутствует изоморфическая связь. Более логично выглядит концепция семантической по названию, а по существу лексико-семантической типологии А.Гудавичюса, который различает три параметра лексико-семантической системы: 1) характер лексического значения, 2) характер семантической структуры слова, 3) характер семантических групп. В сфере лексического значения различается степень абстрактности/конкретности значения, соотношение денотативного и коннотативного компонентов, степень фразеологической связанности семем и уровень мотивированности значения. Что касается характера семантической структуры слова и семантических групп, то они укладываются в традиционные парадигматические отношения в лексике в духе Уфимцевой [Гудавичюс 1990, 45-47]. Однако так же как Уфимцева и многие другие авторы, Гудавичюс не определяет tertium comparationis содержания сопоставляемых лексических единиц разных уровней, из чего можно заключить, что лексическое значение слова понимается как инвариантное понятие, не зависящее от конкретного языка. Вслед за А.А.Уфимцевой, А.Гудавичюсом и Б.Ю.Городецким разработка принципов лексико-семантической типологии в отечественной лингвистике идет по двум направлениям: 1) типология лексического значения слова и 2) типология внутрисловных семантических связей. Одни исследователи [Бережан 1973; Бархударов 1980; Супрун 1975; Маковский 1969 и др.] занимаются проблемой лексических соответствий в разных языках. В частности, типология межъязыковых соответствий А.Е.Супруна строится на актуализации признаков-параметров в трех оппозициях: точное/приблизительное (соответствие), формальное/семантическое (соответствие), наличие/отсутствие (лексического соответствия) [Супрун 1975]. Следует также отметить, что установление таких соответствий зачастую характеризуется недостатком эмпирического материала и ограничивается лишь примерами, которые укладываются в заранее заготовленные схемы, равно как и недостатком глубоких теоретических обобщений, без которых типология не может успешно развиваться. Поэтому М.М.Маковский предлагает не ограничиваться установлением внешних, чисто случайных совпадений, а искать общие структурные лексико-семантические модели в языках и выявлять их особенности [Маковский 1969, 27]. Представляется, однако, очевидным, что диахронный подход к лексико-семантической типологии Маковского, весьма плодотворный для объяснения многих универсалий языка, не может претендовать на системологический анализ языковых структур, без чего развитие типологии также невозможно. Кроме того, это направление ограничивается самим языковым материалом исследования, поскольку многие языковые системы не имеют зафиксированных в памятниках прошлых состояний, что ставит диахронную типологию лексико-семантических систем в зависимость от экстралингвистического фактора. Другие исследователи [Левицкий 1976; Зевахина 1985; Гарипов 1974 и др.] проводят разыскания в области полисемии, связанные напрямую с установлением семантических универсалий в лексике [Левицкий, Стернин 1989]; в частности появляются работы, посвященные некоторым типам межсловных отношений в типологическом плане, например антонимии [Лебедева 1980, 321]. Вместе с тем обращает на себя внимание отсутствие крупных исследований по типологии межсловных отношений, в частности синонимии, хотя синонимия и антонимия образуют внутреннее единство по линии "тождество": "различие". Можно, впрочем, отметить работы по конфронтативной лексикологии разных языков, имеющие значение для сравнительной типологии, например, работы В.П.Конецкой [Конецкая 1993], А.И.Фефилова [1985], А.Е.Супруна [1988], а также исследования по типологии идиоматических единиц [Добровольский 1986;186]. Основная проблема лексико-семантической типологии связана с вопросом, что считать основной единицей анализа такой типологии. Для ответа на этот вопрос следует уточнить разделы такой типологии в зависимости от объекта изучения: 1) типология лексикона как системно-структурного образования, обладающего планом содержания и выражения, 2) типология парадигматических связей единиц лексикона. Лексема, то есть слово или эквивалентное по функции устойчивое словосочетание как единица лексикона соответствует основной единице лексической типологии, задача которой видится в сравнении однопорядковых лексем разных языков с точки зрения их формальных значимостей, включающих в себя парадигматические, синтагматические, деривационные, темпоральные и статистические значимости [Васильев 1990, 76-77], и коннотативных свойств. Типология парадигматических отношений касается как межсловных, так и внутрисловных семантических связей. В первом случае основными параметрами типологического исследования служат семантическое поле и производная от него единица - сема. Как пишет Р.Ди Пьетро, "сопоставление семантических полей оказывается самым лучшим способом обнаружения семантических признаков" [Пьетро 1989, 106]; при этом обнаружение этих признаков или сем в рамках внутриязыкового анализа, строго говоря, невозможно. Таким образом, типологическое описание лексико-семантических систем языков должно рассматриваться как поверхностная реализация семантических признаков. Таким образом, резюмируя, можно заключить следующее. Принципы создания лексико-семантической типологии языков должны строиться на онтологическом допущении о семантической структуре языка, естественным воплощением которой служит лексикон. Лексикон есть форма существования как формального, так и всего семантического компонента языка, включающего в себя как категориальные грамматические, так и индивидуальные лексические значения. Лексический уровень отличается большей стабильностью своих единиц и структур по сравнению с более высоким синтаксическим уровнем. Вместе с тем, образуя середину иерархии языковых уровней, лексика является средоточием наиболее фундаментальных и, следовательно, типологически наиболее важных черт языка как рода, а также конкретных языков. В сфере лексического значения номинативных единиц лексикона можно выделить содержательную типологию слова с параметрами, соответствующими семантическим типам лексики. Семантические типы характеризуют лексику либо как дискретные признаки, связанные с распределением по разрядам, либо как градуальные признаки, связанные со степенью качества, например степень лексичности значения (полнозначные/служебные единицы); распределение номинативного и дейктического компонентов; распределение функциональных признаков субстантивности, атрибутивности и глагольности; распределение разных по степени абстрактности семантических признаков лексического значения слова (семантические типы данного параметра различаются в зависимости от того, способен ли язык лексикализовать такие разные типы семантических признаков, как "предикат", "количество", "темный" и т.д. и способен ли семантический признак образовать семантический примитив, то есть лексикализоваться без комбинации с другими признаками); степень абстрактности значения (единицы конкретной семантики/единицы абстрактной семантики); степень реляционной связанности (свободные единицы/реляционно-связанные единицы); степень терминологизации лексики (обиходные единицы/терминологические единицы); степень распространения коннотативных сем (коннотативно маркированные единицы/коннотативно немаркированные единицы); степень открытости семантических признаков лексического значения (симплексы/комплексы); степень мотивированности комплексных номинаций (многоморфемных единиц). В сфере семантических связей между лексическими значениями единиц, объединенных по определенному признаку в семантическое поле, выделяется типология семантического поля с параметрами, соответствующими семантическим типам межсловных парадигматических связей. К этим параметрам можно отнести следующие: характер связей между семами, образующими поля разной конфигурации; степень таксономической глубины семантического поля, связанной с долей видовых и родовых терминов в поле (вследствие различия в областях номенклатурного дробления языки различаются количеством уровней контраста; поэтому можно различать двухуровневые, трехуровневые и т.д. семантические типы таксономии); степень таксономической ширины семантического поля, связанной с выбором общих и специальных наименований (типы с предпочтением общих номинаций/типы с предпочтением специальных номинаций); степень семантической непрерывности семантического поля; характер проявления тождества и контраста внутри семантического поля (синонимия и антонимия); степень открытости/закрытости семантического поля; характер связей между семантическими полями, образованными разными категориальными и функциональными семами. В сфере семантических связей между значениями многозначной лексической единицы выделяется типология полисемантического наименования с параметрами, соответствующими семантическим типам внутрисловных парадигматических связей: степень полисемантичности лексических единиц; характер расширения лексических значений (типы дизъюнкции сем). Лексико-семантическая типология языков, таким образом, строится на исчислении типологических параметров, каждый из которых образует определенный тип, реализуемый в парадигматических межсловных и внутрисловных отношениях данной семантической сферы или всего лексикона языка. Кроме того, лексико-семантическая типология должна включать в себя также исследования в области языка-эталона и в области языковых универсалий. 9. Язык-эталон и метаязык В научной литературе язык-эталон понимается в самом общем виде как язык описания систем или явлений сравниваемых естественных языков; при этом обычно указывается, что язык-эталон может быть как естественным, так и искусственным, представляя собой в последнем случае систему параметров или правил описания. Такое понимание эталона сближает это понятие с понятием метаязыка. Так, Ю.В.Рождественский называет язык-эталон метаязыком типологии [Рожественский 1969, 40]. Б.А.Успенский пишет, что "структурную типологию можно построить, определив язык-эталон (метаязык) и трансформации перехода от языка-эталона к конкретным языкам и обратно для разных уровней" [Успенский 1965, 63]. Ю.В.Рождественский, для которого понятие языка-эталона связано с использованием универсальных дефиниций, то есть дедуктивно выводимых значений, касающихся аналитических средств лингвистики, устанавливает следующие признаки языка-эталона: 1) эталон строится для проверки и установления универсальных дефиниций и влияет на типологическую теорию, 2) эталон содержит утверждения двух видов: а) объясняющие строение всех языков, б) касающиеся универсальных дефиниций, различающих языки, 3) эталон - это язык-объект, представляющий все языки мира в одном языке, 4) эталон строится на генеративных основаниях и пользуется символами, 5) эталон - это метаязык типологии [Рожественский 1969, 40]. Дж.Буранов считает, что в качестве языка-эталона могут использоваться per рrocurа разные системы: 1) специальный искусственный язык, состоящий из искусственных правил, 2) конкретный язык с хорошо разработанной системой, 3) определенная система, 4) лингвистическая категория, 5) определенные дифференциальные признаки, 6) определенные грамматические правила, 7) определенное семантическое поле, 8) фонетические, морфологические, синтаксические модели, 9) определенный метод, 10) язык-посредник при переводе, 11) типологические категории и т.д. [Буранов 1983, 40]. Выбранный язык-эталон должен обладать, подчеркивает исследователь, широкой применимостью, то есть универсальностью для сравнения систем разных языков. Однако вряд ли можно говорить о широкой применимости отдельно взятых вариантов разрабатываемого языка-эталона. Очевидно, речь должна идти только о минимальном языке-эталоне, имеющем практическое значение при сравнении определенной сферы языковой системы в ограниченном числе языков. Построение же максимального языка-эталона невозможно без эмпирического установления всех языковых универсалий на материале всех (5-6 000) мировых языков. Таким образом, в классификации Дж.Буранова наиболее отчетливо проявляется смешение понятий метаязыка и языка-эталона. Автор данного исследования понимает метаязык как язык лингвистики, который имеет аналитическую значимость и зависит от вида типологии, например, метаязык лексико-семантической типологии будет включать такие признаки как семантическое поле, сема, типизируемая область, таксономия и т.д. Язык-эталон понимается как конкретная реализация определенного признака метаязыка, основанная на принципе инвариантности. Если метаязык независим от конкретных языков, то язык-эталон строится именно в зависимости от данных, а не иных языков. Каждый метаязык, используемый в конкретном типологическом исследовании, включает множество эталонов в зависимости от рассматриваемого признака. Например, признак "семантическое поле" имплицирует построение инвариантного семантического поля, из которого выводятся семантические поля сравниваемых языков; признак "полисемантическая модель" имплицирует построение инвариантной модели, описывающей соотношение между эквивалентным смыслом и его расширениями в разных языках. Язык-эталон позволяет определить расстояние между реализацией типа в языке и идеальным типом, то есть установить, какой удельный вес имеет та или иная категория в том или ином языке. Таким образом, различие между метаязыком и языком-эталоном можно определить исходя из следующих признаков: - метаязык имеет дедуктивный источник и не зависит от конкретных языков сравнения, а язык-эталон строится индуктивным способом и зависит от конкретного материала; - метаязык зависит от вида лингвистической типологии и использует его лексику и грамматику; лексикой здесь служит система взаимосвязанных понятий, обозначаемых с помощью естественного или искусственного кода, а грамматика строится из предложений естественного языка; - сумма метаязыков каждой подсистемы языка образует типологический метаязык, а сумма языков-эталонов разных подсистем образуют язык-эталон, связанный отношением выводимости с конкретными языками сравнения. |