Трынкин В.В. Мерцания правового поля. Трынкин_Мерцание_правового_поля. Москва 2020 В. В. Трынкин мерцания правового поля удк 34. 01 Ббк 67. 0 Т 80
 Скачать 4.96 Mb.
|
|
Коррекция пирамиды власти Ранее уже рассматривалось отношение к пирамиде власти, и в уточ- нениях изучено отношение специалистов юриспруденции к данной теме. В данном случае предстоит выявить способы коррекции пирамиды власти, в той степени, насколько они возможны. К большому сожалению, предстоя- щему анализу ряда тем, в которых изучаются проблемы перспективного характера, приходится предпосылать перечень беспредметных прожектов, коих немало в юриспруденции. Делается это мною лишь ради уточнения основных оплошностей, присущих специалистам, стремящимся заглянуть в будущую государственность без учёта фундаментальных структур и ос- нований. Руссо, создавая свою модель, все процессы начинает заново. Но лю- бое построение проективной модели должно учитывать состояние текущей реальности, подлежащей изменению. Эту реальность следовало бы тща- тельно описать, выделить её сущностные признаки. После создаётся про- ективная модель. Затем требуется, учитывая сущностные признаки теку- щей модели и аналогичные признаки модели проективной, находить точки схода между ними на базе промежуточной модели. Лишь тогда возникнут способы перехода от текущей реальности к модели проективной. Грустно признавать, но постоянным резонёрством веет от прожектов И. Ильина. Он, в частности, советует периодически высказывать и доказы- вать воззрение, что в государственно-политической деятельности не мо- жет быть ни ловкого проходимца, ни хитрого интригана. Ей необходим че- ловек с религиозно и нравственно сильным характером [см. 85, с. 42]. В связи с развитием электронных средств общения, ныне высказывается немало советов органам власти, доказывается наличие новых подходов к обновлению отношений в стране. Но ловкого проходимца, или хитрого ин- тригана, если он не допустил грубого должностного нарушения, за руку не схватишь. А религиозные воззрения вовсе не спасают от великого често- любия и властолюбия. Гораздо действенней меры, предполагающие структурные и системные изменения условий и строя отношений, которые сами обладают свойством исправлять худший характер и предоставлять простор развитию лучших человеческих качеств. Столь же невнимателен Ильин к структурно-системным преобразованиям, продолжая по старинке уповать на формы и способы изменения законов [см. 86, с. 204]. Хотя этот путь и кажется обычным и основным видом борьбы за новое, в нём не учи- тывается главное – основной источник при принятии любых законов. Им, как выяснено, была и остаётся верховная власть, которая не допустит из- дания законов, хотя бы толику умаляющих её властное величие. Потому путь изменения одних лишь законов в реальности становится тупиковым. Современному специалисту юриспруденции по какой-то причине по- казалось, будто в обществе начинают преобладать взгляды, допускающие общественный договор между людьми по поводу власти. Он также полага- ет, что согласно данному договору, общество делегирует верховной вла- сти полномочия на принуждение к соблюдению норм права. Сама же власть, вроде бы, обязуется не забывать о полномочиях, полученных от общества и пользуется ими ради его блага [см. Баглай, с. 22]. Мною уже не раз приводилась идея, что ни один человек, наделённый разумом и волей, не позволит, чтобы какой-то другой человек получил полномочие на его принуждение к определённым действиям. Ведь ясно из множества приме- ров, что лицо, обладающее властными полномочиями, будет максимально реализовывать их по большей части ради самого себя, и лишь в виде 588 ширмы – ради других. Потому идея договора, шаткая во многих отношени- ях, применительно к образованию власти давно исчерпала сама себя. Не- обходим принципиально иной путь восстановления не договорных, а спра- ведливых отношений в государстве. Иногда вместо анализа причины худой организации отношений в об- ществе, внимание приковано к следствию. Например, Фуллер ратует за необходимость издания проектов законов, чтобы общество смогло выра- зить к ряду статей своё критическое или одобрительное мнение. Специа- лист даже настаивает на невозможности издания законов, если они не прошли процедуру их общественного обсуждения [см. 213, с. 67]. Хотя по- давляющее большинство людей, будучи работниками той или иной отрас- ли, в большей степени подвержены воздействию со стороны многочислен- ных ведомственных инструкций. Для конкретного профессионала они ча- сто важнее некоего общего, мало к чему обязывающего закона. Меж тем данные инструкции издают лишь в условиях организаций и корпораций, а потому широкому кругу граждан они не известны. Имея в виду именно данную, максимально существенную для профессионалов сферу норм и правил, важнее искать пути и способы реорганизации бюрократической пирамиды – основного источника произвольных повелений и создания то- мов административных инструкций. В этом случае придётся начинать со способов коррекции пирамиды власти – искать способы уменьшения её уровней. Большинство специалистов юриспруденции России в своих мыслях пока далеки от необходимости структурно-системных изменений в управ- лении. Баглай с некоторой долей наивности полагает, что факт граждан- ства открывает путь к государственной власти (имеется в виду право быть избранным в органы государственной власти) [см. 13, с. 120]. Однако путь в весьма запутанные лабиринты власти извилист и совсем не прост. Лица, задумавшие вступить на данный путь, поначалу должны превратиться в безотказно преданных своему начальнику служак, ловить каждое его сло- во и даже намёк, рьяно отстаивать позицию начальника перед другими даже тогда, когда она полностью противоречит справедливости – лишь в этом случае лицо будет замечено и постепенно начнётся его карьерный рост. Большинство профессионалов, будучи гражданами с совестью и че- стью, чураются любой формы лизоблюдства. Потому их не замечают в ка- честве кандидатов во власть; даже наоборот, максимально отдаляют от коридоров и кабинетов власти. В этом отношении законодательная норма о праве гражданина быть избранным в органы власти выписана предельно формально и ничего не гарантирует. Она в полной мере заработала бы лишь при условии, если бы параллельно с нею существовало правило го- дичной ротации чиновников всех уровней, причём в процессе ротации приняли бы участие профессионалы, приходящие из своих отраслевых структур им на замену. А пока для большинства специалистов действует правило следования аппаратным стереотипам прошлого XX века, которые без критики перекочевали в XXI век. Потому не приживаются никакие но- вации в государственном строительстве, кроме консервативных, так как все они без труда блокируются чиновничьим аппаратом. Меж тем, подлин- ные изменения должны начаться, прежде всего, именно с данной косной структуры. В Америке не органы власти, остающиеся традиционными, а управ- ленческие команды крупных корпораций пришли к выводу, что прежняя высокая пирамида власти себя изжила, так как не обеспечивает эффек- тивную управляемость внутренними процессами. Сигнал, отправленный из 589 головного офиса по череде администраторов до какого-нибудь чиновника нижнего уровня филиала может идти недопустимо долго. То же самое от- носится к управлению работниками. Потому возникли идеи о новой кон- цепции власти, основанной на сотрудничестве и разуме, заменяющей ста- рую модель власти, базирующуюся на принуждении и угрозе. Она потре- бовалась для практически полной замены безличной механистической структуры деятельности бюрократии [см. У. Беннис, 102, с. 329]. Со време- нем пришло понимание, что число уровней административных работников должно быть существенно сокращено, а высокую пирамиду управления потребовалось трансформировать в плоскую структуру с небольшим коли- чеством уровней, но высокой степенью управляемости [см. Дафт , с. 312]. Кое-какие нормы о труде появляются и в российском законодатель- стве. Управленческие отношения, основные в политике, в трудовом праве снижены до роли отношений организационных, играющих не повелитель- ную, а служебную роль. Хотя Смирнов, приводящий эти данные, всё же не избегает противоречия, словно поправляясь и добавляя, что организаци- онно-управленческие отношения призваны управлять трудом и отношени- ями в нём [см. 207, с. 10]. Было бы точнее действительно управленческим отношениям в сфере труда придать служебную роль, исключив возмож- ность наиболее ответственным лицам принимать самовольные решения. Тогда организационная структура трансформировалась бы в структуру ор- ганизационно-координационную, что повлекло бы за собой шаги по её ре- организации. В этом случае коллектив получил бы возможность участво- вать в координационных процессах, что максимально сказалось бы на ро- сте производительности труда, с одной стороны; максимальной ответ- ственности коллектива за выпускаемую продукцию – с другой. По крайней мере, какое-то движение появилось в трудовом праве России, где на пер- вое место начала выдвигаться идея социального партнёрства в коллекти- ве, без резкого деления на управленцев и работников [см. 207, с. 12]. Практика управленческих отношений в трудовых коллективах от идей тру- дового права пока очень далека. В этом смысле юриспруденция сделала несколько шагов вперёд, указывая путь последующим преобразованиям, как поступают лучшие учения о праве. Сила пирамиды и сила партнёрства Юриспруденция, несмотря на единообразие типологических черт при создании государственного устройства, в теории далека от монолита. В ней нередко сталкиваются противоположные тенденции в понимании сущ- ности управления и даже государственного устройства. Это безусловное перспективное свойство данной теории, настраивающее на поиск лучших путей в развитии гармонии в общественно-государственном устройстве. Вначале восстановлю отчасти взгляды сторонников силы властной пирамиды (иерархии). Кельзен, косвенный наследник идей философии права Канта и Гегеля, больше в своих взглядах последовал за формаль- ной стороной работ И. Канта. К сожалению, широкий взгляд на государ- ственное устройство, характерный для Канта, не коснулся его ума. Не су- мел он увидеть и двойственной, тем более диалектичной – тройственной – сверхсистемы правопорядка. Правопорядок, преобразуемый в государ- ство, по его мнению, должен обрести вид организации в узком и специаль- ном смысле: в нём должны присутствовать органы, разделяющиеся по от- раслям труда, а сам правопорядок должен обладать централизацией. Да- лее возникает искомая формула: государство – это всегда централизован- 590 ный правопорядок [см. 99, с. 351]. Можно возразить, и с достаточным ос- нованием: уже наверху властной пирамиды никогда не существует жёсткой централизации, но всегда есть олигархическое сожительство и частичное противостояние властных сил (это известно со времени Платона). Тем бо- лее, не существует жёсткой централизации внутри властной пирамиды, старающейся распространить своё воздействие на все управленческие звенья, так как каждое из властных звеньев в большинстве случаев дей- ствует по собственному усмотрению, мало оглядываясь на центр. Нако- нец, помимо властной пирамиды есть огромное по своей широте и мощи движение социальных сил, которое вообще в большинстве случаев обхо- дит стороной властно-приказную сторону жизни, творя собственный мир отношений. Потому любое централизованное государство больше кажется строго централизованным, не являясь таковым по существу. Добрынин ставит во главу угла демократическую систему управле- ния, что внешне становится достоинством его подхода к анализу государ- ственных отношений. Ведя речь об основных принципах децентрализации, специалист останавливается лишь на двух из них – функциональном и экономическом. Не раскрывая их сути, он далее сразу переходит к теме иерархии, которую сохраняет даже в демократической модели отношений, якобы, из-за её технической рациональности, хотя и готов выстраивать её снизу-вверх. Тем самым, возникает, вроде бы, система делегирования полномочий низа на более высокие управленческие структуры. Оговари- вается при этом: делегирование допускается тогда, когда это функцио- нально оправданно [см. 67, с. 332]. Данные идеи больше похожи на не очень продуманный их набросок, нежели на проработанную и хорошо про- думанную модель изменений. Децентрализация эффективна лишь в том случае, когда она существенно уменьшает уровни пирамиды управления, причём, не в системе властно-правительственных органов (они менее все- го подвержены таким изменениям), а в организационных и производствен- ных коллективах – более динамичных и более склонных к преобразованию ради повышения эффективности своей работы. В данных структурах и коллективах никакая иерархия в её пока существующем виде не должна сохраняться и, тем более, не восстанавливаться снизу. Вновь стоит обратиться к взглядам Ильина, как всегда, противоречи- вым. С одной стороны, он воспринимает жизнь в государстве в виде широ- кого добровольного координационного процесса, приводящего к согласо- ванию воль. Буквально тут же Ильин приписывает данному добровольно- му процессу непонятно чем мотивированный переход в форму волевой субординации (подчинения). Тут же неожиданно откуда возникает власт- вующее лицо, которому Ильин предлагает, на путях подчинения и в усло- виях субординационной формы государственности, воспитать волю к ав- тономному согласованию и насытить её духом добровольной координации [см. 86, с. 249-250]. Но если в государстве достигнут широкий доброволь- ный координационный процесс, приводящий к согласованию воль, нет ни- какой необходимости такое, пусть мыслимое государство, вновь возвра- щать в лоно властной пирамиды и властного принуждения. Также странна идея о том, что такой системе отношений нужен некий правитель, само- чинно пожелавший насытить государственность духом добровольной ко- ординации. Таких правителей, после представителей инопланетных циви- лизаций – в древних государствах (известны Египет, Индия, Китай, Рос- сия), а также Ликурга и Солона – в древней Греции, после в истории почти не встречалось. Каждое лицо, получив в своё ведение власть, привыкает к огромным преимуществам, возникающим в связи с нею. По этой причине 591 он самостоятельно не отказывается от данных преимуществ, лишь в силу слабого здоровья или крайней необходимости. В этой связи, гораздо бо- лее перспективно обладание полномочиями по со-управлению в коллекти- вах профессионалов в условиях организаций и корпораций, а после – в масштабе всего гражданского общества. Атаманчук критикует привычный взгляд на государство, связываемый с правительственным аппаратом. Данной точке зрения он противопостав- ляет понятие целостности, связанной с процессами, происходящими в об- щественной жизни. Правда, на этом моменте развитие его мысли останав- ливается, и он предлагает искать абстрактный вид встречных процессов со стороны органов власти и самого общества, позволяющий выявлять столь же абстрактную диалектику формы и содержания [см. 12, с. 95-96]. Если за основу анализа принята целостность, что соответствует масштабу жизни людей в стране, то государство изначально слито с обществом, бу- дучи естественной системой регуляции, не имея аппарата принуждения. Что до встречных потоков от органов власти к обществу и обратно, то без существенного видоизменения системы управления это вряд ли возможно. Отчасти с этим согласен и специалист, связывая могущество государства с ресурсами его территории и интеллектуально-нравственной сплоченно- стьюего граждан, никогда не сводимой лишь к силе его аппарата, тем бо- лее репрессивного. Тут же он точно пишет о правителях, которые при ве- ликих опасностях мгновенно вспоминали о собственном народе и его мо- гучем потенциале, обращаясь к народу «братья и сестры» [см. Атаманчук, 11, с. 5-6]. Высказав все эти верные суждения, тот же специалист словно подводит им итог. Целью анализа остаётся всё та же целостность жизни общества и государства. Средствами её приведения в движение и согла- сие становятся теперь уже три типа субъективных взаимосвязей. К первой относятся, как он считает, широко понимаемые взаимосвязи информаци- онные, куда входят: язык, наука, образование, знания, информационные технологии, средства коммуникации, религия, культура, традиции. Ко вто- рой – взаимосвязи экономические, основанные на специализации и коопе- рации труда. К третьей – взаимосвязи административные, исходящие от властных структур и обеспечивающие регулирование, а также целостность общественных отношений и процессов [см. 11, с. 96]. Два первые сужде- ния данного специалиста перспективны, несмотря на несколько упрощён- ный взгляд на общественные и властные порядки. В третьем, вроде бы синтетичном варианте, произошло искусственное соединение процессов, которые в жизни не соединимы и часто противостоят один другому. К при- меру, из всех рассмотренных взаимосвязей как бы информационного ря- да, лишь язык в какой-то степени, да и то не всегда единообразен. Напри- мер, язык непосредственного общения и язык циркуляров существенно различаются между собой. Все остальные факторы (наука, образование, знания, информационные технологии, средства коммуникации, религия, культура), создавая тот или иной вид информации или духовной продук- ции, в структурном плане обусловлены разными видами организаций, внутри которых существует чёткое деление на управляющих и управляе- мых. То же деление распространяется на второй тип не взаимосвязей, а организации процессов труда и обмена, где также есть управляющие и управляемые. Наконец, третий тип уже точно не взаимосвязей, а распоря- жений и приказов, идущих сверху-вниз, построен в соответствии с принци- пом жёсткой субординации, обращающей весь свой властный ресурс на управление народом. Потому желанный синтез в этом варианте является 592 заблуждением и фиктивной формой единения, которого на деле не осуще- ствить. Ищет способ уйти от традиционного понимания власти Луман, отыс- кивая в ней общественно-универсальное свойство. В этой связи он пред- лагает положить в основу теории власти такую системную референцию, как общество. По его мнению, функции власти должны быть соотносимы с системой общества в целом [см. 125, с. 157]. В разъясняющем фрагменте выдвигается идея возможности усиления власти по мере возрастания и усиления в обществе возможных альтернатив. Данное усложнение приво- дит к тому, что общество оказывается перед необходимостью развивать не субституты (как он выражается), а виды структур для точного сравнения властных уровней. В качестве таких структур в одном случае могут слу- жить иерархии, которые обеспечивают асимметричное распределение власти. Предполагается, что начальствующий имеет меньше власти, чем его подчиненный (хотя в бюрократических организациях нормальным представляется как раз обратный случай) [см. Луман, с. 17]. Данный набросок идей больше соответствует кибернетическому пониманию про- цессов, происходящих в обществе, нежели соответствует их реальному или предполагаемому в будущем состоянию. Наиболее уязвимым местом в данной модели является понятие «власть». В приземлённом варианте можно было бы говорить о системе перераспределения полномочий, когда подавляющая их часть оказывается в результате у профессиональных коллективов. Тогда данные организации становились бы не альтернатив- ными, а параллельными точками регуляции, в общем плане стремящими- ся к единой для всех цели – гармонизации регулятивных процессов в госу- дарстве-обществе. В таком варианте могло бы сосуществовать гуманисти- ческое гражданское общество наряду с сотрудничающими с ним управ- ленческими структурами, видимо, в некоем дальнем будущем. В целом, попытка построения контуров изменений в государственной жизни пока связана с теми или иными деталями таких изменений, не имея целостного, структурно и теоретически выверенного характера. |