Логика. Учебник. Н. в путь Гегеля к Науке Логике Формирование принципов системности и историзма. Мс Номер страницы следует за содержащимся на ней текстом Книга
 Скачать 1.4 Mb.
|
|
(Впервые опубликовано в в 1802 г на русский не переведено) 88 между эмпирическим материалом и специфическими для самой философии системными предпосылками. Итак, на одной стороне стоит сего, на другой - эмпирия с многообразием конечного. Каково же между ними отношение Типичная для эпохи Просвещения посылка, превратившаяся в, согласно Гегелю, такова единственную реальность представляет конечное, которое в себе и для себя абсолютно, содержит множество единичностей. Стало быть, и содержание должно исходить от него, и только от него, как бы заполняя заведомо пустую, все готовую принять в себя форму понятия. 68 Немецкая философия, отмечает Гегель, стремилась преодолеть идейные установки Просвещения прежде всего потому, что считала их дуалистическими как же бесконечное примет в себя конечное, если последнее чуждо ему, хотя и господствует над ним Проблема разбирается так, что постоянно переплетаются анализ систем, понятий, текстов Канта, Фихте, Шеллинга и выходы Гегеля к широкой исторической оценке самого запечатленного в них типа философского рассуждения. И тут его анализ связан со своеобразным историзмом, который проявляется в попытках дать обобщенный, но исторически определенный образ, объединяющий объективные предпосылки и эпохальные характеристики познания. Например, эвдемонизм, присущий философии Просвещения, Гегель понимает как выраженный ею с наибольшей четкостью жизненный принцип, который состоял в легитимизации чувственного, конечного, субъективного, эмпирического и который пришел на смену многовековому их принижению перед лицом. 69 - задает вопрос Гегель, как бы предупреждая недоумение читателя. Ответ его таков как бы ни стремились немецкие философы противостоять эвдемонистскому духу Просвещения, как бы ни хотели они приостановить распространение культа конечного, 89 все же несмотря на сознательную направленность 70 Кант, Фихте, Якоби не сумели выйти за его рамки. И пусть немецкие философы подчеркнули активность духа, особенность позиции мыслящего субъекта, они поддались Просвещению в том, что решились взять. Тем самым была лишь 71, которая не может не соотноситься с конечным субъектом и конечным миром. 72 В этом рассуждении Гегеля подчеркнем два момента. Во-первых, позиция философов, отправляющихся от предметами и рассудок чувственности как первоосновы философского системного построения, с полным на то основанием объявляется эпохальной исторической характеристикой, увязывается с глубоким интересом европейской культуры нового времени к человеку. Во-вторых, существенна идейная переориентация Гегеля: если раньше он ратовал именно за исходных позиций философа, за их близость к миру чувств, мыслей, к (воспользуемся гуссер- левским термином) индивида, то теперь, как мы видим, мыслитель уже страстно восстает против превращения конечного в единственную и высшую реальность, по отношению к которой духовное со всеми его принципами, включая нравственные, есть простое производное, пустая форма, заполняемая лишь содержанием. Тем самым мыслителем объявлена непрекращающаяся и далее война - и не только против материалистических, эвдемонистско-утилитаристских тенденций философии Просвещения (во многих других моментах, впрочем, высоко ценимой Гегелем), но также против материалистических оснований учения Канта, которые - включая эпохально толкуемую идею об предметами чувственности - прозорливо выводятся Гегелем из духа эпохи, из ее характерных идейных принципов. Основным недостатком кантианства Гегель как рази считает дуализм, который, по его мнению, воспроизводится в различных формах, делая 90 несостоятельной претензию Канта На последовательность философского анализа. Гегель отвергает кантовскую манеру выведения характеристик познания и знания, следовательно, построение гносеологических и логических разделов системы из эмпирического материала, относящегося к сознанию. Перед нами здесь выступает не философский разум, заявляет Гегель, а самый обыкновенный рассудок - эмпирическое человеческое сознание. В кантовской философии, продолжает Гегель, с продуктивной способностью воображения происходят превращения объединяется то с априористским изображением (соответственно системным ходом мысли, то берется в обыкновенной эмпирической, психологической форме. Правда, Гегель порой отмечает (как ив работе ) некоторые моменты философии Канта, созвучные принципу тождества, зарождающемуся абсолютному идеализму и соответствующему пониманию характера системности. Например, толкование в веры в бога (ноне проблем, касающихся веры в бессмертие души - их интерпретацией Гегель весьма недоволен. Однако основной вывод Гегеля таков в философии Канта нет, непротиворечиво, монистически выбранного основания для философской системы - должным образом понятого духа, а потому неспособен создать и истинную философскую систему. (На примере дедукции каузального принципа, осуществленного Якоби в работе, Гегель удачно вскрывает искусственность, игравшей немалую роль в трансцендентальном идеализме) В гегелевской оценке философии Канта начинает появляться и усиливаться один момент, который как бы высвечивает перспективы дальнейшего идейного развития Гегеля. Критикуя Канта за эмпиризм, Гегель вместе стем одобряет принципиальную для кантовской системы процедуру вещи в явлении. Связывание категорий диалектики именно с явлениями йенский Гегель считает Канта, началом подлинно современного философствования. Но ни сам Кант, ни Якоби, ни Фихте, продолжает Гегель, не направляли это самое важное в кантианстве прозрение против изначальных постулатов, не расширяли и не обращали против старой системы уже по существу содержащийся в дедукции категорий Канта новый исходный тезис системы, а он гласит, что. 91 Эту так никем и невыполненную, тоЛько начатую Шеллингом работу Гегель, как видно, берет на себя, считая ее тем более значительной миссией, что она тесно увязывается и критикуемыми философами, и им самим с проблемами свободы, нравственности, разума, веры. Мы читаем в последнем абзаце рассматриваемого труда ), но обозначить это нужно не менее чем в качестве момента высшей идеи. И таким образом, надо придать философское существование тому, что либо было моральным предписанием пожертвовать эмпирической сущностью, либо понятием формальной абстракции, вследствии чего требуется наделить философию идеей абсолютной свободы, а благодаря этому восстановить абсолютное страдание или страстную пятницу, которая ведь была исторической, причем восстановить во всей истине и жесткости ее богооставленности. А уж из одной такой жесткости может и должна возникнуть высшая тотальность во всей ее серьезности и возникнуть из ее глубочайшего основания - одновременно в универсальности ив яснейшей свободе ее облика. В эти слова Гегель вложил очень и очень многое и признание того, что для нового времени, и свое стремление восстановить, ощущение необратимости исторического развития, условий, в которых приходится обретать, и уверенность, что задачу эту следует решать не, благодаря чувственно-непосред- ственной религиозности, а только средствами системной философии. Не личный религиозный экстаза творческая теоретическая работа, созидание философской культуры - вот, согласно Гегелю, истинный противовес обезбоживанию, захватившему человечество. При этом системная философия должна руководствоваться установкой, одновременно нравственной и теоретической изобразить в качестве момента высшей идеи исторически пережитые мысль и боль, неотъемлемые от. Опираясь на эту установку, Гегель несколько позже создает причудливый мир - мир, где развернутся в систему моментов идеи боЛь, страдание, истина, пережитые, обретаемые и отчуждаемые человечеством. Итак, самые первые годы пребывания Гегеля в Йене были заполнены раздумьями о судьбах философских систем, критикой псевдосистем, поиском некоторых общих критериев подлинных систем философии, с чем было связано историческое измерение тогдашних творческих исканий мыслителя. И эти размышления, и первые наброски системы подталкивали Гегеля к дальнейшей более углубленной работе, нацеленной на построение оригинального системного здания философии. На этом пути камнем преткновения снова и снова оказывался вопрос об основополагающей модели системы - о ее теоре- тико-методологическом фундаменте. В зависимости оттого, какой материал и какие методы анализа используются Гегелем как господствующие, правомерно выделить три разрабатывавшиеся в Йене модели логико-метафизическую, политико-этическую и феноменологическую. К работе над логико-метафизическим основанием системы Гегель в течение йенского периода возвращался несколько раз. Западный исследователь К. Дюзинг сделал немаловажные уточнения относительно гегелевского понимания соотношения логики и метафизики, ссылаясь на найденные в 1975 г. рукописи гегелевских набросков 1801 - 1802 гг. 77. Логика в первом смысле должна, согласно Гегелю, дать рассмотрение антиномий чистой рефлексии, разоблачая претензии последней на истинность. В рефлективном понимании антиномий содержатся первые подходы к диалектике, которые, однако, требуют снятия, ибо диалектика остается здесь только негативной и скептической. Подчеркнем, что с таким определением подготовительной, но отнюдь неокончательной роли перекликаются 93 более поздние Гегелевские оценки кантовской (и некоторых форм докантовской) философии. 78. Гегель, следовательно, не располагал в то время 79. Но намечается и различие между Шеллингом и Ге- гелем. В отличие от Гегеля Шеллинг полагал, что рефлексия вообще не обладает никакими конститутивными функциями, даже негативными. А интеллектуальному созерцанию Шеллинг все более уверенно вверял поистине универсалистские претензии оно должно обеспечивать не только самосозерцание Я, но и разумное познание бога и абсолюта. Таким образом, интеллектуальное созерцание отнюдь не постулат - это всемогущий в глазах Шеллинга, центральный системообразующий философский принцип. К. Дюзинг (на основе новых рукописей и ранее опубликованных материалов) показывает, что, несмотря на это, только намечающееся, пока не вполне явное расхождение, Шеллинг и Гегель едины в приписывании роли единой и единственной метафизической субстанции. Ценность и перспективное значение йенских набросков состоит, по нашему мнению, в следующем. В 1801 - 1804 гг. логика и метафизика понимаются Гегелем прежде всего как пропедевтические разделы системы, которые обосновывают принципиальные для нее диалектические цели необходимость достигнуть единства субъекта и объекта, теоретического и практического разума, конечного и бесконечного и т. д. Несколько позже обоснование целей и специфики философского системного мышления будет осуществляться во вводных разделах, но затем эти функции снова будут переданы логике. Хотя после Канта и Фихте сама по себе идея обновления логики и метафизики, их диалектического, толкования уже не была первооткрытием, очень важно, что поиски системного основания и обоснования философии привели и Гегеля к реформе логики, к созданию логики содержательной, логики диалектической. 3. Логико-метафизические йенские размышления Гегеля вписаны в социально-критический, нравственно-гуманистический контекст, причем способность логики и метафизики выполнять системные задачи четко увязывается с поисками целостности и духовности в практической жизни, мировоззренческой в науке и культуре. И это поиски, которые, согласно Гегелю, в истории человечества настойчиво вели и ведут непросто отдельные люди, но целые народы. Перечисленные моменты нашли дальнейшее развитие в более поздних работах Гегеля. Однако было бы неверно преувеличивать значение йенских логических проектов. Логика, как ее в самом начале XIX в. понимает Гегель, еще не приобрела и не могла приобрести конструктивно-моделирующего значения для построения системы. С чего начать создание системы философии, на какие центральные понятия и категории ориентироваться, как именно развернуть их в целостность - все это для Гегеля пока остается проблематичным. И логические размышления еще не дают ясной перспективы для системной работы. Но это, в сущности, касается и других системных моделей, проекты которых набрасывались в Йене. 3. модель системы и ее противоречия ( и ) Каковы особенности второй гегелевской системной модели, условно названной нами Какова роль (1802 - 1803 гг.) ив эволюции гегелевских системных идей Русский перевод (в издании Гегель Г. В. Ф. Политические произведения) выполнен Е. А. Фроло- вой. ) Русский перевод (в издании Гегель Г. В. Ф. Работы разных лет, т. 1) выполнен П. П. Гайденко.) 95 Ответить на эти вопросы вовсе непросто. Оба произведения, и особенно, чрезвычайно трудны для понимания. К обычным трудностям чтения, интерпретации гегелевских текстов присоединяется здесь то, что в этих ранних работах много туманных, сбивчивых рассуждений - мысль самого автора как бы с огромным напряжением пробивается сквозь толщу непроясненных проблем, неотработанных терминов и т. д. Для выявления специфики системного проекта Гегеля нам представляется необходимым прежде всего поразмыслить над тем сложными противоречивым содержанием, которое вкладывается философом в ключевое для двух названных работ понятие . молодой Гегель соотносит - однако не отождествляет- с общественно-политической жизнью и главным образом со сферами права, политики, государства. Чем же именно в этих сферах человеческой жизнедеятельности интересуется Гегель? Что же он в них вычленяет и исследует Вдается членение, которое может навести на мысль о трактовке в ней этических, правовых, политических сюжетов. Работа начинается обширной вводной частью, которая делится натри основных параграфа 1. Абсолютная нравственность как отношение (здесь вводятся и используются понятия, орудие 2. Негативное, или свобода, или преступление (здесь говорится о справедливости, принуждении, ограблении, краже, борьбе, войне и т. д 3. Нравственность (тут упоминается о семье, народе. Следующий раздел, носящий название, анализирует системы правления. В система также имеет своими опорными пунктами аналогичные проблемы (договор, преступление и наказание, закон, отношения сословий, правительство, связь государства и церкви. Основываясь на этой системы, некоторые интерпретаторы существенно сближают йенский проект и гегелевскую, - такова оценка западногерманского исследователя Г. Гёлера. Он также считает, что в ранних работах более четко, чем в, выражено стремление Гегеля, положить в основу системы такие 83. Попытка Г. Гёлера и ряда других авторов истолковать йенские работы Гегеля как первый вариант философии права вызывает сомнения. При этом мы, разумеется, не отрицаем тематической, проблемной, а отчасти и философскометодологической преемственности между йенскими набросками и философией права как частью развитой гегелевской системы. Однако думаем, что сохранению тематики, а также сходству отдельных высказываний придается слишком большое значение в результате ранние работы скорее к философии права, чем осознаются в их специфике. Нельзя кстати забывать о том, что, вводя названные ранее темы, проблемы, понятия, равно на них системную канву своих йенских произведений и систему философии права, Гегель вряд ли был оригинальным какая предшествующая или современная философская концепция права и нравственности не вела туже И даже интерес Гегеля к социально-экономическим явлениям - скажем, к проблемам труда и собственности - не выглядит ни чем-то особенным, ни новаторским, если учесть уже солидную традицию классической политэкономии и твердое желание Гегеля построить модель системы, сориентированную на социально-политическую проблематику. Оригинальность, специфика йенских политико-этических набросков, их роль в развитии гегелевской мысли, конечно, связана с проработкой упомянутых Гёлером моментов, ведущих в конечном счете к более поздней философии государства и права. Однако дело в значительной степени осложняется тем, что итог пути, известный интерпретаторам, в Йене вовсе не был сколько-нибудь ясен самому Ге- гелю. Он ведь прояснился после создания основополагающей системной модели в. В йенских же работах весь смысли состоял в поисках фундаментальной системного построения. С этими связана, как мы полагаем, их специфика. Отсюда - совершенно особая, несамостоятельная роль политического, правового, этического материала, особое соотношение политики и этики, их подчиненность социально-фи- лософскому ракурсу анализа, существенно отличному от более поздних системных философии права. В конечная теоретическая цель системы усматривается в том, чтобы достигнуть тождества 97 созерцания и понятий. Тождество мыслится диалектически созерцание и понятие, причем созерцание сначала выступает в, а понятие - в для достижения же тождества должна осуществиться диалектическая перестановка понятие должно принять форму всеобщего, а созерцание - форму особенного. В связи со сказанным большое методологическое значение придается процедурам (субсумирова- ния - subsumieren) понятия под созерцание и созерцания под понятие. При этом Гегель, еще испытывающий немалое влияние Шеллинга, объявляет не понятие, а созерцание. Поскольку эти процедуры по крайней мере образуют внешнюю системную канву, важно выявить их реальный проблемный смысл. Нам представляется, что водном из заголовков вводной части 85 содержится существенное для понимания всей работы указание Гегеля. Действительно, первоначальное имеет своей задачей выяснение частичной природной обусловленности человеческих действий, которое Гегель, следуя мощной традиции европейской философии, повлиявшей и на Канта, начинает с чувственности и с чувственных. Для становления феноменологической модели системы, к выработке которой вскоре приступит Гегель, такой ход мысли также очень важен иона будет иметь отправным пунктом анализ чувственности. Дальнейшее уяснение специфики рассматриваемой здесь политико-этической модели зависит, в частности, от расшифровки того, в каком аспекте Гегель анализирует, человеческие действия. Говорится здесь, в частности, о наслаждении, потребности, труде, орудиях труда и т. д. Как именно Вот пример 86. Феномены наслаждения, потребности, труда, овладения как бы пропускаются сквозь сетку диалектических понятийных элементов - ими являются созерцание и понятие, разъединение и объединение противоположностей, субъект и объект, средний термин и т. д. Гегель подчеркивает, с одной стороны, несовершенство чувственных, связанное сих преимущественной зависимостью от природы, неразвитостью противоречия, представленного в них тождества, ас другой стороны, уже выявляет заключенную в них тенденцию, ведущую (через ряд последовательных ступеней) к , богатому тождеству, единству развернутых противоположностей и если не к освобождению от природной зависимости, то во всяком случае к преобразованию, снятию прежних отношений к природе. Если практически-политические явления, попадающие в поле гегелевского системного анализа, сменяют друг друга и ни одно из них не играет роли начала, тоне так обстоит дело с нравственностью. Нравственное, по Гегелю, постоянно, и то, как именно оно на каждой стадии, и составляет главный предмет исследования. Поэтому вся работа называется , а вводная часть имеет заголовок . толкуется как, как первоначальная, обусловленная главным образом природой и поэтому несовершенная нравственность. Здесь еще нет 87, которое должно быть в конечных пунктах движения системы. И хотя задуманная Гегелем телеология системы (движение к тождеству созерцания и понятия, особенного и всеобщего, субъективного и объективного, природного и общественного, природного и нравственного) организует и направляет исследование, все-таки не вполне верной представляется оценка тех гегелеведов, которые преувеличивают роль системного начала в гегелевской работе над истолкованием явлений права и нравственности. Ибо нельзя отрицать, что гегелевские системные понятия, как и конкретные функции различных стадий системного движения, не отличаются ясностью. Поэтому-то в гегелеведении и ведутся споры о типе, характере, специфике самой системы, как она представлена в йенских работах. С этой точки зрения - непроясненности для самого Гегеля вопроса о стержневых моментах системы - интересно определенное различие между и. Впервой работе образует слишком общую и не вполне ясную системную канву, чтобы она позволяла глубоко рассмотреть такие сложные общественные явления, как потребность или труд. Так, к труду Гегель переходит после рассмотрения чувственного наслаждения - оно же введено в систему абстрактно, без должного системного обоснования. Как движется мысль далее Чувственно наслаждаться, конечно, можно каким-то объектом. Логика простая и элементарная, но Гегелю она внешне облегчает переход к категории, объектом, а вместе с этим к труду. Хотя между |