Логика. Учебник. Н. в путь Гегеля к Науке Логике Формирование принципов системности и историзма. Мс Номер страницы следует за содержащимся на ней текстом Книга
 Скачать 1.4 Mb.
|
|
потребностями человека и удовлетворяющим их трудом есть несомненная и существенная связь, которой и воспользовался Гегель для придания естественности системному переходу, надо не упускать из виду системы, те. внимание ее создателя, сфокусировано отнюдь не на этом. Недействительная связь потребностей и труда является для Гегеля предметом исследования. Она всего лишь канва для интересующего Гегеля момента, прямо налагаемого им на реальную канву. Главный для Гегеля вопрос о том, как в труде или наслаждении нравственность, решен заведомо, априорно. В наслаждении и труде нравственность столь скрыта, что граничит с безнравственностью. Гегель и не думает заниматься обоснованием такого рода постулатов и оценок. Ему это все несущественно, ибо функция начальных ступеней системы определяется не исходя из логических особенностей системы, а диктуется телеологически: наслаждению и труду, предопределено Гегелем побыть некоторое время на грани с безнравственностью, чуть-чуть подержать в напряжении и ожидании - но для того только, чтобы позволить ему насладиться не сразу и непросто одержанной победой. Благо что исторических, реальных ассоциаций для этого сколько угодно. И вот важнейшая ступень, где разумное, нравственное, всеобщее как бы на время отодвинуты, - ступень, где звеном системы становится. Мы уже подготовлены к тому, что и труд будет ион станет лишь одной из ступеней тернистого восхождения к нравственности. Гегелю в какой-то степени удается это сделать - лучше всего на примере или таких форм труда, когда, скажем, трудящийся лишь растения или животных. Гегелевские рассуждения на этих страницах частенько выглядят как пародия на философствование, потому что в них глубокомысленная философская форма как бы прилеплена к банальным житейским вещам. Чего стоит такая, например, фраза 90. Манера комичная. У Гегеля, однако, внешне комичные умствования подчинены далеко идущей цели правильно различая простое потребление и труд, придавая более высокую ценность труду, Гегель все же и труд заносит в разряд ступеней проявления духа и нравственности (более высоко ценится труд по человека, но опять-таки идет выспренне- комичная игра словами, вроде 91). Нотам, где относительно системного движения мысли можно смело говорить о произвольности переходов, о содержательных натяжках, об априорности, те. ориентированности хода рассуждения на заранее принятые ценностные определения - как раз там Гегелю удается глубоко и верно вскрыть бездуховность, тупость, безнравственность механического труда. 92. И вообще когда (с обычной для всей работы Гегеля поспешностью, искусственностью переходов) вводятся темы собственности, господства и рабства, брака и семьи, преступления, государства (определяемого как ), то Гегелю всякий раз удается давать меткие исторические характеристики упоминаемых им общественных форм. Но ведь конечная цель, к выполнению которой Гегель стремится на этих более высоких ступенях системы, не состоит нив рассмотрении конкретных экономических отношений, нив анализе реальных социально-политических форм. Субсумирование - здесь уже наконец в форме подведения под понятие- вот что имеется ввиду прежде всего. И все перечисленные разделения в и должны иметь смысл только как моменты системы, что и сам Гегель определяет следующими словами 93. Это разъяснение, очень существенное для понимания того, как обосновывается и развертывается системная идея в йенских произведениях Гегеля. Поскольку подведение под понятие (на ранних стадиях принимающее вид субсумции, осуществляемой созерцанием) есть заранее данный пункт, в который полагается прибыть системе, то ужи в каждой остановке приходится помнить главным образом о цели - ею не только пронизано, но частенько подменено все более конкретное движение. Особенная форма промежуточных ступеней отступает перед, она значима лишь формально. Иными словами, собственность или государство разрешается настолько, насколько это нужно, чтобы оттенить власть, подвижность, противоречивость понятия, его способность ( до почти бездуховных, безнравственных форм) выйти из горнила испытаний подобно закаленному металлу - во всем блеске своей силы. То, что казалось низким на первых ступенях, должно, согласно Гегелю, появиться еще разно в новой, более высокой системной форме. Один Пример, - уже была рассмотрена формально как система всесторонней физической взаимозависимости. Сточки зрения целокупности своей потребности никто не существует для себя самого. Труд индивидуума или то, каков способ, которым он может удовлетворить свои потребности, не обеспечивает ему этого удовлетворения. Чужая сила, над которой он не властен, - вот отчего зависит определение того (перевод в этом месте нами уточнен. - НМ, станет ли для него избыток, которым он владеет, 102 целокупностью удовлетворения. И далее следует неплохое изображение товарного рынка - сталкивание на нем и, взаимовлияние и. Возникает вопрос почему бы, собственно, Гегелю не начать исследование человеческих потребностей таким образом, чтобы сразу была введена идея об их общественном характере Зачем было начинать движение мысли сих, формы Гегель делает видимым, по существу, только одно основание - теологию системы. Однако достаточно вглядеться в абстрактные на первый взгляд различения в и, чтобы увидеть, что детерминирующее значение имеют не сами по себе моменты системы, а беспокоящее Гегеля обесчеловечивание человеческих потребностей. Человеческие потребности, например, могут выступать на некоторых стадиях истории человечества и развития отдельного человека приблизительно так, как они изображены на начальных этапах развертывания мысли в. Некоторые авторы умиляются такому прекрасному совпадению системно-ло- гического и исторического, не замечая никакого подвоха. А он есть внешнее субсумирование со стороны системы скрывает то, что в нее на самом деле включается - в критическом или некритическом восприятии - реальное, позитивное, историческое, изображенное то более конкретно, то более абстрактно. В результате в якобы звенья системы зашифровываются особенности наличного исторического состояния. С этим связана и особая, противоречивая форма отношения к истории Гегель полагает, что обнаруживает всеобщие, абстрактные философские формы, но довольно часто в них зашифровывается конкретно-историческое содержание. Это своего рода, который будет более подробно рассмотрен на примере. Отсюда - характерное для йенских работ противоречие, касающееся идеи системности. Рассуждение как будто бы направляется системы - общей идеей субсумции всего и вся сначала в созерцании, а потом в понятии, но, как это ни парадоксально звучит, им не детерминируется сколько-нибудь реально, содержательно. На глубине потока философского анализа Гегеля не система определяет движение материала. Напротив, эмпирический материал господствует над системой. Под эмпирическим материалом здесь позволительно понимать смесь исторических наблюдений Гегеля (оформляющихся вне- которые социально-философские, социально-экономические, социально-политические выводы, усвоенных и как-то скорректированных им тогдашних теоретических представлений об обществе и - элемент, пожалуй, ведущий - разделяемых им ценностей, идеалов, касающихся общественно-историче- ского развития человека. Вопрос о том, в какой дозировке перечисленные компоненты входят в каждый узел системного движения, требует конкретного рассмотрения. Бывает, что перед нами - своеобразный типологический образ какой-либо сферы человеческой деятельности, например отчужденного, механического труда. В другой раздается заимствованная из классической политэкономии картина стихии товарного рынка. А увенчивается все ценностными увещеваниями, как бы исходящими от некоего совестливого, гуманного духа и обращенными к государству, точнее, к правительству 95. Гегель, конечно, понимает, что правительства тогдашнего общества трудно было пронять подобными увещеваниями, нос тем большим энтузиазмом он переносит свой уравновешивающий, примиряющий идеал на то, отчего можно одновременно требовать и всевластия, и всепримирения - на сконструированный образ целостного духа, умеющего управлять миром не иначе как разумно, справедливо, совестливо. Просвечивает лежащая у истоков гегелевской системной философии ив дальнейшем все более ревностно маскируемая антропоморфность, духа, который пока еще в пеленках, но рожден Гегелем с целью доверить ему управление всем миром, причем в йенский 104 период это антропоморфность сочень сильным социальным, социально-политическим, цен- ностно-гуманистическим оттенком, порожденным исторической эпохой. Наверное, именно явные такого особенного, оставшиеся на теле всеобщего, беспокоили Гегеля. Снять их начисто значило уничтожить жизнь, реальность, силу в рождающемся духе, уничтожить его повязанность идеалом свободы. На это ни тогда, ни после Гегель не мог пойти. Но вот замаскировать особенное под всеобщее, выдвинуть всеобщее на первый план было можно, и это отныне стало для Гегеля самым важным. Непосредственно социализированная, слишком повязанная с моральностью и правом форма системы препятствовала, таким образом, абсолютистскому притязанию, которое Гегель уже тогда присваивал духу, - править всем миром. Проходит всего два-три года после написания. Гегель создает еще один проект системы - (использовав для ее написания формальный повод - необходимость подготовиться к лекционному курсу 1805 - 1806 гг.). Вот теперь в центр анализа более определенно ставится проблема, что в немалой степени определялось и системными соображениями. Гегель, вероятно, почувствовал, что в нет философского системного стержня, что телеология субсумирования - слишком общий и, прямо говоря, слишком искусственный, формальный, однообразно-скучный принцип, чтобы под его влиянием сами собой рождались содержательные различения системы Дух, который движет и движется, должен быть разъяснен в его сути ив его важнейших формообразованиях, - таково было теоретическое устремление Гегеля, когда он приступил к новому этапу системного экспериментирования. Некоторые черты, приметы духа пока остаются в восприятии Гегеля незыблемыми, а поэтому в их изображении продолжена линия. Нов особенно ясно видно, насколько попытки построения собственной философской системы вначале века были связаны у Гегеля со своеобразным генетическим изучением форм бытия духа. Особо было исследовано становление тех его бытийственных форм, которые первоначально рождаются в сознании индивида, но затем, как бы проходя через индивидуальное сознание, отчуждаются от него, превращаясь в бытие, существенно отличное отбытия материальных предметов. 105 В точкой отсчета при создании образа духа становится сознание, а именно формы . Но почему Гегель превращает в точку отсчета особым образом истолкованное и почему для произведений всего йенского периода, включая, оно остается главным предметом анализа, источником, рождающим поток духовного Ответить на этот вопрос - значит прежде всего уяснить, что именно разумеет Гегель, говоря осознании. Относительно новый момент, характеризующий, заключается в том, что Гегель прежде всего имеет ввиду деятельность сознания, порождающего формы. Он начинает интересное и довольно глубокое исследование такой деятельности. Как это осуществляется Постулат Гегеля состоит в том, что движения духа следует начать с сознания. Начальным же пунктом сознания - опять-таки под немалым влиянием Шеллинга - объявлено самосозерцание. - вот что разбирается в первую очередь. Созерцание как начало системы духа удобно Гегелю по двум по крайней мере причинам. Сущность созерцания справедливо усматривается в. Гегелю, который хочет пробиться к бытию духа, к духу как, это очень важно. Далее, взятый в виде созерцания духи являющийся непосредственным, в тоже время дух. Гегелю вот что особенно существенно 96. Сознание (созерцание, в частности) становится отправной точкой прежде всего по той принципиальной для раннего Гегеля причине, что позволяет опираться на деятельность Яна превращение любого содержания в - ив тексте четко расставлено множество подобных акцентов. Как бы прерывая начавшееся в абстрактно-метафизической манере движение повествования, Гегель вводит образ, или (Nacht der Aufbewahrung), чтобы обозначить и особое состояние духа, состояние сознания, и его структуру. Дух может быть представлен как образов, еще не пробужденных, неосознанных человеком. 97. 106 что, которое содержит все в своей простоте, богатство бесконечно многих представлений, образов, из которых ни один не приходит ему на умили же которые не представляются ему налично»98 (в оригинале в конце фразы - die nicht als gegenwartig sind, что точнее перевести не стали современными, актуальными. И вот что снова становится важным для Гегеля: состояние сознания превращается в благодаря 100. Эта разбираемая Гегелем связь деятельности сознания с активным превращением ничто в нечто - любопытный генетический момент в ранней гегелевской мысли, который впоследствии исчезает в безличном самодвижении логических категорий на стадии бытия. Активная сознания - при извлечении ли образов наружу, при превращении ли созерцаемого в предмет - оказывается существенно ограниченной в своем произволе. Интерес автора направленна обнаружение той, ограничивающей силы, которая исходит от форм, порождаемых самим человеческим сознанием. - именование вещей, благодаря чему из, из фантасмагорий как сознание как бы переселяется в им же порождаемое. Интересно и оригинально показывает Гегель, как в языке и благодаря языку происходит своеобразное удвоение бытия предмета, точнее, порождение нового, на этот раз духовного, бытийного слоя. Гегель, однако, не устает подчеркивать, что возникает именно человеческое бытие. 101. Проблема, по Гегелю, состоит в следующем Я утверждает самого себя в мире имени в тоже время возникает - в противовес Я как - бытие, обладающее силой, самостоятельностью, своими необходимостью и порядком. Проблема отчасти решается благодаря тому, что языковое творчество в интерпретации Гегеля есть, работа (Arbeit), в котором Я обретает ,, не переставая быть беспокойством и движением. Происходит, кроме того, своеобразное Я стоит беспокойному, движущемуся Я породить языка, как 103. Средством удержания, фиксирования порядка становится память. Под 107 влиянием идей Канта и Фихте, в согласии с Шеллинговым активизмом духа Гегель, стало быть, выдвигает на первый план внутреннюю спонтанность сознания, его творческую активность, свободу, не устраняемую необходимостью, ибо пока речь идет о необходимости, в конечном счете порождаемой и организуемой трудом духа. 104. В творческом процессе называния вещей и использования имен для Гегеля важен не только выход сознания, Я в сферу бытия духовного, но первое приобщение ко всеобщему. тут уже . (Многие из намеченных Гегелем моментов сохранятся в поздних трактовках форм языка) Мы не можем прослеживать все стадии движения мысли Гегеля, тем более что многие переходы не продуманы, не выведены, не обоснованы автором сколько-нибудь строго, но чаще всего просто постулированы. Читатель не приглашается, как это будет в , понять и принять, что переход к следующей категории мысли рождается необходимыми спонтанным образом. Вчувствуется, что Гегелю не терпится как можно быстрее перейти от абстрактного хода мысли на стадии интеллекта к более структурам духа, появляющимся в разделе , а от них к наиболее интересной для автора части, названной. Здесь, как ив, имеет место политизирование, социологизирование, этизирование понятийного системного движения. Это также проявляется во включении в систему таких проблем, как труд, признание прав и владения других лиц посредством договора преступление и наказание закон, имеющий силу, и его связь с неравенством собственности, с богатством судопроизводство конституция всеобщая и индивидуальная правовая воля сословия правительство и государство, государство и церковь искусство, религия и наука. Это последовательно разбираемые в темы, узлы движения мысли, которые Гегель намеревается связать в единую систему. В конечном счете ему не удается ни доказать необходимость именно такой последовательности, ни органично выявить системные переходы. Сферы воли и нравственности не изучаются в их специфике, но зато они объединяются с вопросами, которые затрагивают фундаментальные, с некоторого исторического периода постоянно наличествующие и действующие социальные институты, формообразования, установления человеческого общества. Действительность, далеко выходящую за пределы духовной сферы, Гегель заставляет двигаться по специфическому руслу. Если вследствие этого обедняется действительность, то зато обогащается реальным содержанием понятие духа. Читатель-материалист естественно задал бы вопроса какие у Гегеля основания превращать объективные, вне сознания существующие формы общественно-исторического развития - такие, как государство, право, законы - в проявления духа, искать их генезис в сознании и действии индивида. Вопрос относится, конечно, не только к раннему Гегелю; речь идет о идеалистического характера всей его системы. В и просвечивает то, что позже (даже в ) нередко остается скрытым, - начавшаяся идеалистическая абсолютизация некоторых реальных срезов, структур, проблем социального, в частности со- циально-политического действия индивидов. Что же за срез изучается и главенствует в Одна из наиболее важных особенностей и одновременно духа получает здесь у Гегеля обозначение, что передано в русском переводе словами 105. Имеется ввиду, по существу, то, что необходимым элементом любой социальной формы - труда, сообщества, правового, договорного регулирования, идейно-культурного общения, политики и т.д. - должно стать предварительное признание одним индивидом другого индивида и других людей, акт, который привычно и чаще всего незаметно для человека осуществляет его сознание и который является одной из духовных предпосылок социального взаимодействия индивидов. Гегелю, однако, важно не только и даже не столько то, что акт сознания имеет место, и не то даже, что социальное бытие людей сопровождается признанием. Самый главный для Гегеля пункт структура признания и признанности сама приобретает характер бытия. В термине Anerkanntsein, стало быть, есть еще один и, возможно, наиболее существенный для Гегеля оттенок, не улавливаемый 109 в приведенном ранее переводе сама становится бытием. Гегелю очень важно, что в бытие благодаря этому внедряется структура, которую философ-идеалист трактует как чисто духовную в его изображении признание как бы из сознания, отчуждается от него и становится одним из образований духа. Маленький параграф, как рази озаглавленный словом Anerkanntsein, позволяет увидеть, как много существенных социальных процессов и структур Гегель связывает с этим актом сознания. Вот образец того, в какой манере Гегель вводит и подает, пользуясь понятием признания, соци- ально-исторические проблемы 106. Иногда такая манера вызывает у читателя утомление и раздражение, ион не видит, насколько реальными содержательным является анализ Гегеля. Ведь акт обмена - например, обмена товарами, о котором рассуждает тут Гегель, - в самом деле предполагает в качестве пусть не единственного, но неотъемлемого элемента своеобразную объективацию. Причем объективируется не только сделанный продукт, вещь, но также знание, цель, волевое решение, действие, мнение. Индивиды, не одни только вещи-товары, но и вместе сними объективированные сгустки своих интеллектуальных и волевых процессов, могут потом не узнать их, ибо в результате общественного обращения индивидуальные особенности имеют тенденцию изменяться, усредняться, терять личностную форму в куда большей степени, чем вещи-товары. |