черный лебедь. Черный лебедь. Непредсказуемости
 Скачать 2.55 Mb.
|
|
Конец Однако все эти идеи, вся эта философия индукции, все эти проблемы со знанием, все эти сумасшедшие шансы и возможные тяжелые потери – всё бледнеет перед следующим метафизическим наблюдением. Иногда я просто отказываюсь понимать, почему несвежая еда, холодный кофе, отказ принять в компанию и недостаточно любезный прием могут начисто испортить людям день, обманув их ожидания? Вспомните, как в главе 8 я говорил о том, насколько сложно осознать, какой в действи- тельности была вероятность совпадений, приведших к тому, что мы есть. Мы легко забы- ваем, что жизнь сама по себе – удивительное везение, редчайшее событие, случайное про- исшествие гигантского масштаба. Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 219 Представьте себе пылинку рядом с планетой в миллиард раз крупнее Земли. Пылинка – перевес в пользу вашего рождения; большая планета – против него. Так что бросьте пси- ховать по пустякам. Не уподобляйтесь тому брюзге, который, получив в подарок дворец, жалуется на плесень в ванной. Перестаньте смотреть в зубы дареному коню; помните, что вы – Черный лебедь. И спасибо, что прочитали мою книгу. Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 220 Эпилог Белые лебеди Евгении Евгения Краснова ушла в себя, что было необходимо, чтобы написать новую книгу. Она оставалась в Нью-Йорке, где ей было легче всего находиться в покое, наедине со своим текстом. После того как она уйму времени провела в толчее, надеясь встретиться с Ниро, чтобы отпустить колкость в его адрес, возможно – унизить его, возможно – вернуть, сосредо- точиться было легко. Она отказалась от электронной почты, стала писать от руки, поскольку находила это занятие успокаивающим, и наняла секретаршу для перепечатки текста. Восемь лет она писала, стирала, исправляла, время от времени срывала злость на своей секретарше, приглашала на собеседование новых секретарш и снова спокойно писала. Ее квартира была полна дыма, бумаги покрывали все свободные поверхности. Как и другим художникам, ей казалось, что она не смогла в полной мере выразить то, что хотела, но все же чувствовала, что ей это удалось куда лучше, чем в первой книге. Она смеялась над публикой, превозно- сившей ее раннюю работу, так как сейчас та казалось ей слишком поверхностной, сделанной впопыхах и недостаточно тщательно. Когда новая книга, удачно названная “Петлей”, вышла в свет, Евгении хватило мудро- сти избегать общения с прессой и не обращать внимания на рецензии. Как и ожидал ее изда- тель, рецензии были хвалебные. Но, как ни странно, книгу покупали плохо. Должно быть, думал издатель, люди обсуждают книгу, даже не прочитав. Поклонники Евгении ждали ее нового творения и обсуждали его годами. Издатель, который теперь собрал большую кол- лекцию розовых очков и вел блестящую жизнь, сейчас сделал ставку на Евгению. У него не было и не предвиделось других хитов. Ему нужен был крупный выигрыш, чтобы заплатить за свою виллу в Карпантра, в Провансе, отдать долги в соответствии с финансовым согла- шением, которое он заключил с бывшей женой, а также купить новый “ягуар” с откидным верхом (розовый). Он нисколько не сомневался, что не промахнется с долгожданной книгой Евгении, и не мог понять, почему почти все называли ее шедевром, но никто не покупал. Через полтора года “Петля” практически сошла с прилавков. Издатель, испытывавший боль- шие денежные затруднения, думал, что знает причину: книга была “длинной как хрен знает что!” – Евгении следовало написать покороче. Пролив немало слез, которые, впрочем, при- несли облегчение, Евгения подумала о персонажах трогательных романов Жоржа Сименона и Грэма Грина. Они существовали в состоянии отупляющей и безопасной посредственно- сти. У второсортности есть свое очарование, подумала Евгения, а она всегда предпочитала очарование красоте. Так что вторая книга Евгении тоже оказалась Черным лебедем. Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 221 Словарик Академический либертарианец – некто, считающий (подобно мне), что знание под- чиняется строгим правилам, но не академическим авторитетам, так как организованное зна- ние заинтересовано в самоподцержании, а не обязательно в поиске истины (как и прави- тельства). В Академии может остро стоять проблема экспертов, которые выдают на-гора эффектную, но ложную информацию, особенно в нарративных дисциплинах, чем, главным образом, и навлекают на нас Черных лебедей. Безумец Локка – тот, кто, подобно Полу Сэмюэлсону, Роберту Мертону-младшему и Жерару Дебрё, делает точные и безупречно стройные умозаключения на основании невер- ных посылок, создавая таким образом “липовые” модели неопределенности, вера в которые превращает нас в потенциальные жертвы Черных лебедей. Знание “ботаников” – убеждение в том, что непознаваемое в природе отсутствует или недостойно внимания. Существует даже разновидность скептицизма, практикуемая “бота- ником”. Игровая ошибка – изучение случайности на примере маленького мирка азартных игр. В реальной жизни существует огромный пласт неопределенности, где действуют совер- шенно другие правила игры. Гауссиана, или ВИО (Великий Интеллектуальный Обман), – это результат применения игровой ошибки к случайности. Искажение нарратива – наша потребность уложить историю в ряд связанных или несвязанных фактов. Крайнестан – область, в которой одно наблюдение может сильно повлиять на итог. Мандельбротовские Серые лебеди – Черные лебеди, появления которых можно ожи- дать (землетрясения, бестселлеры, обвалы фондового рынка), но свойства которых неопре- делимы и параметры не вычисляемы. Нарративная дисциплина – дисциплина, состоящая в подгонке к прошлому убеди- тельной и выразительной истории. Противопоставляется экспериментальной дисциплине. Неопределенность потерянных, то есть людей, которые переносят конкретные источники неопределенности, вроде принципа неопределенности, в реальную жизнь и бес- покоятся о внутриатомных частицах, забывая, что мы не можем предсказать завтрашние кризисы. Огрех-перевертыш – принятие отсутствия свидетельств о Черных лебедях (или о чем- то еще) за свидетельство отсутствия Черных лебедей (или еще чего-то). Беда статистиков и других людей, у которых заскорузли мозги от решения слишком большого количества урав- нений. Одураченный случайностью – тот, кто путает удачу с детерминизмом, плодя разные предрассудки с практическими последствиями, среди которых вера в то, что более высокие заработки в некоторых профессиях – результат мастерства, хотя в них есть значительная компонента удачи. Ошибка лотерейного билета – наивная аналогия, уравнивающая инвестиции в накоп- ление положительных Черных лебедей с собиранием лотерейных билетов. Лотерейные билеты не масштабируемы. Ошибка подтверждения (или платоническое подтверждение). Вы ищете случаи, которые подтверждают ваши убеждения, вашу конструкцию (или модель), и находите их. Платоничность – сосредоточенность на четко очерченных и легко различимых объ- ектах, скажем, треугольниках (или же ясных социальных понятиях, таких как дружба и любовь), в ущерб более аморфным и менее определенным структурам. Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 222 Платоническая складка – место, где наши платонические идеи входят в контакт с реальностью и где проявляются побочные эффекты моделей. Проблема индукции – логико-философское продолжение проблемы Черного лебедя. Проблема обратного проектирования. Легче предсказать, как кубик льда растает в лужу, чем, глядя на лужу, угадать форму кубика льда, из которого она могла образоваться. Эта “обратная задача” заставляет с подозрением относиться к нарративным дисциплинам (таким как курсы истории). Проблема “пустых костюмов” (или проблема “экспертов”). Некоторые специалисты не имеют никакого профессионального преимущества перед остальным населением, но по какой-то причине и вопреки опыту считаются экспертами: клинические психологи, экономи- сты, “эксперты” по рискам, статистики, политические аналитики, финансовые “эксперты”, военные аналитики и т. д. Они “приправляют” свои заключения красивыми фразами, про- фессиональным жаргоном, сложными расчетами и часто носят дорогие костюмы. Проблема скрытых свидетельств состоит в том, что, оглядываясь на прошлое, мы видим не всё, а только наиболее светлые моменты процесса. Распределение вероятности – модель, используемая для вычисления шансов различ- ных событий, то есть того, как они “распределяются”. Говоря о гауссовом распределении, мы имеем в виду, что с помощью гауссианы можем просчитать вероятность различных событий. Слепота в отношении Черного лебедя – недооценка роли Черного лебедя и иногда переоценка одного конкретного. Случайность как неполная информация – часто мы не в состоянии предугадать событие потому, что наше знание о его причинах неполно, а вовсе не потому, что оно обла- дает свойствами, делающими его непредсказуемым. Среднестан – область, где правит посредственность и где не часты оглушительные успехи или провалы. Ни одно отдельное наблюдение не может заметно повлиять на сово- купную величину. В Среднестане берет свое начало гауссиана. Между гауссианой и степен- ными законами существует такое же качественное различие, как между газом и водой. Статистический порочный круг (или проблема зацикленности статистики). Нам нужны данные, чтобы верно оценить распределение вероятностей, с которым мы имеем дело. Как нам узнать, что у нас их достаточно? Из распределения вероятностей. Если оно нормальное, то хватит нескольких точек. Как нам определить, что оно нормальное? На осно- вании данных. Итак, нам нужны данные, чтобы понять, какое перед нами распределение вероятностей, и нам нужны параметры распределения вероятностей, чтобы понять, сколько данных нам нужно. Это порочный круг, который трудно преодолеть и который довольно бесстыдно обходят, прибегая к гауссиане и ее родичам. Стратегия Апеллеса – стратегия поиска встреч с наибольшим количеством “добрых” Черных лебедей. Стратегия “штанги” – метод, заключающийся в соединении оборонительного и крайне авантюрного подходов. Основная часть активов должна изолироваться от всех зон неопределенности, а их малая доля – пускаться в рискованную игру. Футурологическая слепота – наша естественная неспособность принимать в рас- чет свойства будущего; сродни аутизму, который мешает принимать в расчет наличие других сознаний. Эпилогизм – свободный от всяческих теорий подход к истории, состоящий в накопле- нии необобщаемых фактов и основанный на осознании опасности выискивания причин. Эпистемическая непроницаемость. Случайность есть результат неполной информа- ции. Она функционально неотличима от “истинной” или “физической” случайности. Эпистемическая самонадеянность. Измерьте разницу между тем, что человек дей- ствительно знает, и тем, что, как ему кажется, он знает. Преувеличение своих познаний – Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 223 эпистемическая самонадеянность, критическое отношение к ним – эпистемическая скром- ность. Эпистемократ – это тот, кто обладает эпистемической скромностью. Этическая проблема Черного лебедя. Поскольку каждый Черный лебедь неповто- рим, существует страшная несправедливость в распределении наград между теми, кто предотвращает, и теми, кто исправляет ущерб. Bildungsphilister – филистер, не обладающий настоящей, глубинной культурой. В тер- минологии Ницше, это узколобый читатель газет и любитель оперы, чьи знания поверх- ностны, а взгляды мелки. Я распространяю этот термин на краснобаев теоретиков, которым не хватает воображения, любопытства, эрудиции и культуры, чтобы хоть на минуту ото- рваться от своих идей, выйти за рамки своей “дисциплины”. Это не позволяет им увидеть, что их идеи находятся в конфликте со структурой мира. Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 224 О секретах устойчивости с углубленным философско-эмпирическим обоснованием Эссе-постскриптум Перевод с английского А.Капанадзе On Robustness and Fragility, Deeper Philosophical and Empirical Reflections Postscript Essay Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 225 I. Уроки матери-природы – наистарейшей и наимудрейшей Как находить друзей среди гуляющих. – О бабушках. – Очарование эко-Крайнестана. – Маленький, да удаленький. – Гарвардско-советский шик Я пишу это эссе спустя три года после завершения “Черного лебедя”, в котором ничего с тех пор не менял, только добавил нескольких уточняющих сносок. Впрочем, я выпустил с десяток “ученых” статей о некоторых аспектах идеи Черного лебедя. Однако они необы- чайно скучны, ибо почти все академические статьи затем и сочиняются, чтобы нагонять тоску, подавлять, забивать фактами, даже пугать, чтобы было чем бахвалиться на заседаниях, но вовсе не для того, чтобы их кто-то читал, исключая лохов (то бишь критиков) да, в худ- шем случае, студентов-старшекурсников. Здесь же я побольше распространюсь о том, “что дальше предпринимать”: можно ведь подвести лошадь к воде, но недурно бы сделать так, чтобы она напилась. Иными словами, настоящее эссе позволит мне углубленнее рассмотреть некоторые вопросы. Как и в самой книге, начало будет, так сказать, “литературным”, а затем постепенно возобладают чисто “технические” моменты. Идею написать такое эссе, длиной в отдельную книгу, мне подсказал Дэнни Канеман, которому я (и мои идеи) вообще обязаны больше, нежели кому-либо еще из жителей нашей планеты. Это он убедил меня, что попробовать сделать так, чтобы лошадь напилась, – мой прямой долг. О неспешных, но долгих прогулках За прошедшие три года в моей жизни произошли кое-какие перемены – главным обра- зом к лучшему. Как и вечеринки, книга открывает перед тобой массу возможностей, и бла- годаря ей тебя даже приглашают на новые вечеринки. Были черные времена, когда меня называли в Париже – трейдером (то есть личностью запредельно vulgaire), в Лондоне – фило- софом (читай: оторванным от жизни теоретиком), в Нью-Йорке – пророком (язвительно, так как тогда мое пророчество не сбылось) и в Иерусалиме – экономистом (за мой призем- ленный материализм). А теперь мне, похоже, приходится, напрягая все силы, соответство- вать совершенно незаслуженной репутации пророка в Израиле (неимоверно амбициозная задача), philosophe во Франции, экономиста в Лондоне и трейдера в Нью-Йорке (там это – респектабельное занятие). Вся эта публичность обернулась тем, что я стал получать злобные письма, среди кото- рых даже нашлось одно с чрезвычайно лестной для меня угрозой расправы (от бывших сотрудников обанкротившейся компании “Леман бразерс” 89 ), и, что несравненно хуже вся- ких зверских угроз, турецкие и бразильские журналисты принялись бомбардировать меня просьбами об интервью. Мне приходилось тратить уйму времени, придумывая любезные и притом индивидуальные отговорки, чтобы избежать ужинов с былыми, нынешними и буду- щими воротилами, облаченными в костюмы, а также с представителями мерзкой породы тщеславных прилипал, тоже носящих костюмы. Но мое новое положение принесло мне и кое-какие преимущества. Со мной вышли на связь люди сходного образа мыслей, люди, о знакомстве с которыми я раньше не мог и мечтать, или же такие, о чьем существовании я вообще не подозревал, из кругов, никак не соприкасающихся с моим кругом, и от них я 89 “Леман бразерс” – финансовая организация с роскошными офисами, внезапно лопнувшая во время кризиса 2008 года. (Здесь и далее прим. автора.) Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)» 226 получил помощь в виде самых неожиданных идей. Часто ко мне обращались те, кем я восхи- щался и чью работу хорошо знал; они естественным образом становились моими соратни- ками и критиками. Никогда не забуду восторг и трепет, охватившие меня, когда я неожиданно получил электронное письмо от Спироса Макридакиса, организатора “М-состязаний”, опи- санных в главе 10, великого разоблачителя ложных прогнозов; или еще одно письмо – от Джона Элстера, ученого редкостной эрудиции и прозорливости, сумевшего внедрить антич- ную мудрость в современные социальные науки. Я познакомился с писателями и мыслите- лями, чьи произведения с восхищением читал; в их числе – Луи де Берньер, Уилл Селф, Джон Грей (философ, а не популярный психолог), лорд Мартин Риз. Общаясь с каждым из этих четверых, я испытывал искушение ущипнуть себя, настолько невероятным мне каза- лось то, что они обсуждают со мной мою собственную книгу. Затем, через цепочку “друзей чьих-то друзей”, многочисленных капучино, бокалов красного вина и очередей на досмотр в аэропорту, я сумел прийти к пониманию могущества знания, передаваемого устно: личные дискуссии куда действеннее простой переписки. При непосредственном общении люди говорят такое, чего никогда не написали бы. Я встретился с Нуриэлем Рубини (насколько мне известно, это единственный профессиональный эконо- мист, по-настоящему предсказавший кризис 2008 года, и, судя по всему, единственный неза- висимый мыслитель в этой области). Кроме того, я обнаружил хороших экономистов (т. е. с научной базой), о существовании которых не ведал, – таких как Майкл Спенс или Баркли Россер. А Питер Бевелин и Йехезкель Зильбер буквально засыпали меня статьями, которые я искал, сам того не осознавая: один – по биологии, другой – по когнитивным наукам; тем самым они подталкивали мою мысль в нужном направлении. Итак, я вел диалоги с множеством людей. Но беда в том, что среди них я нашел лишь двоих собеседников, способных вести серьезный разговор во время долгой (и неспешной) прогулки: Спироса Макридакиса и Йехезкеля Зильбера. Большинство людей, увы, ходят слишком быстро, путая прогулку с легкоатлетической тренировкой, а шагать-то надо мед- ленно, так медленно, чтобы и не осознавать, что шагаешь; поэтому мне приходится то и дело приезжать в Афины (где живет Спирос), дабы предаваться там своему любимому занятию, ведь я flaneur 90 |