Лейст. О. Э. Лейст. Сущность права. Проблемы теории и философии права
 Скачать 2.1 Mb.
|
|
Глава 3. Сущностные качества права 71 различных нормативных актах (или статьях, разделах закона), требуют при решении любого юридического дела тщательно изучить все те нормативно-правовые предписания1, которые связаны с применяемым правоположением. Громадным достоинством трехэлементной схемы как раз и является то, что эта схема побуждает практических работников к тщательному и всестороннему анализу нормативного материала во всем его объеме, к сопоставлению неразрывно связанных между собой статей нормативных актов, к выделению и сопоставлению "элементов", образующих одно пра-воположение, к определению условий применения правовой нормы, ее содержания, последствий ее нарушения. 4. Формальная определенность С нормативностью права связана его формальная определенность, т. е. точное обозначение обстоятельств, порождающих правовые последствия, обозначение этих последствий, качеств, присущих участникам правоотношений, и др. Эта определенность необходима для отграничения неправомерного от правомерного, юридически значимого от юридически безразличного, для обозначения содержания прав и обязанностей участников правоотношения, а также мер принуждения, применяемых для охраны права. Право может успешно функционировать лишь' при условии бесспорности, недвусмысленности, а также доказуемости условий возникновения прав и обязанностей (возникло правоотношение или не возникло?), точности определения содержания правоотношения (что именно необходимо делать или не делать для выполнения обязанности? каковы гарантированные возможности поведения упра-вомоченного?), ясности запретов (чего нельзя делать?) и санкций за их нарушение. Формальная определенность правовых норм имеет разновидности. Абсолютная определенность свойственна императивным нормам (если — то); относительная определенность (от — до, или — или) присуща диспозитивным нормам права, требущим или допус- 1 О понятии "нормативно-правовое предписание" и его соотношении с нормой права см.: Давыдова М. Л. Нормативно-правовые предписания в российском законодательстве. Волгоград, 2001 и указанную там литературу. С позиций теории нормативно-правовых предписаний, особенно их связей, "само право предстает не как простая совокупность правовых норм, — пишет автор, — а как система, построенная и функционирующая в соответствии с общими принципами, имеющая единый понятийный аппарат и преследующая в своем действии определенные общесоциальные цели, выходящие за рамки сугубо юридических" (Давыдова М. Л. Нор-мативно-правовые предписания в российском законодательстве. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. Саратов, 2002. С. 27). кающим при их реализации "усмотрение" правоприменительных органов или участников правоотношения (при наличии достаточных оснований, если стороны не договорились иначе, при наличии уважительных причин и т. п.). И абсолютная, и относительная определенность правовых норм в равной мере связана с доказуемостью предусмотренных ими обстоятельств, порождающих правовые последствия. Термин "формальная определенность" вызывал возражения по тем основаниям, что формальная определенность свойственна законодательству, но не другим формам права. К тому же формальная определенность (достоинство законодательства) порой ассоциируется с формализмом как соблюдением внешней формы в ущерб существу дела. А потому предлагалось для обозначения этого понятия использовать термин "юридическая определенность"1. Данное предложение осуществить не удалось. Изменения устоявшихся терминов вообще редко удавались; кроме того, суждение: "праву свойственна юридическая определенность" неудачно из-за тав-тологичности. Еще важнее то исключительное значение, которое для решения юридических дел имеют и точность правовых формулировок, и формы совершения сделок, договоров, действий, порождающих юридические последствия. Заметим, что формальная определенность (должна быть) свойственна не только праву, но и корпоративным нормам. В работе ряда современных акционерных и иных обществ нередки трудности и перебои из-за нескончаемых споров о формальной правильности тех или иных решений, принятых собранием или правлением общества: был ли кворум, соблюдены ли сроки созыва собрания и т. п. Для упорядочения деятельности таких обществ нет иного способа, как детально определить в уставных документах точные сроки (периодичность) общих собраний, порядок оповещения (почтой, по телефону и др.), правомочный кворум (2/з, 3А членов общества или их представителей), процедуру принятия решений, голосования, выбора членов правления и т. д. Возражения против термина "формальная определенность" связаны с тем, что в недавнем прошлом некоторые ученые-юристы, сводившие право к текстам законов, отождествляли формальную определенность с обязательностью и даже принудительностью права. Взгляд на тексты закона как на "приказ государства" вел к выводу, что даже и закрепление законом прав граждан является велением, ограничивающим их свободу, "хотя бы уже 1 См.: Бабаев В. К. Формальная определенность и возможности формализации законодательства // Сов. государство и право. 1978. № 4. С. 47. В последующих трудах автор от этого предложения фактически отказался (см.: Общая теория права. Курс лекций. Нижний Новгород, 1993. С. 122). 72 Сущность права. Проблемы теории и философии права f Глава 3. Сущностные качества права 73 потому, что закрепляются именно такие, а не иные права, что именно этими, а не иными правами разрешается пользоваться. Кроме того, указываются возможности и характер пользования правами"1. Новое законодательство Российской Федерации отказалось от бытовавшего взгляда на права человека как на "дарования государства"2, строго лимитированные властью3. Вместе с тем становление гражданского общества и развитие правового государства по-новому остро ставят вопрос о качествах законов и иных нормативно-правовых актов, являющихся в нашей стране основным источником (формой) права. Альтернативой (или дополнением к) термину "формальная определенность" могло бы стать понятие "формально-логическая определенность", поскольку нормативно-правовые предписания обычно обозначают юридически значимые жизненные обстоятельства в связи с их правовой оценкой. Для решения юридической ситуации важно не только установить (и доказать), что именно произошло, но и выявить правовые последствия этого ("если — то"). Иными словами, под формально-логической определенностью правовых норм (и выражающих их нормативно-правовых предписаний) понимается не только ясность (определенность, бесспорность) выражения юридических оценок, но и связь между ними ("перечисленные обстоятельства имеют юридическое значение, и их правовые последствия заключаются в следующем..."). Проблемы формальной определенности права остро и постоянно возникают в процессе становления, развития и реализации права Российской Федерации. Необходимость формальной определенности правовых норм, содержащихся в кодексах и законах, неоднократно подчеркивалась Конституционным Судом Российской Федерации. "Формальная определенность налоговых норм, — говорится в одном из недавно принятых постановлений, — предполагает их достаточную точность, чем обеспечиваются их правильное понимание и применение. Расплывчатость налоговой нормы может привести к не согласующемуся с конституционным принципом правового государства произвольному и дискриминационному ее применению государственны- 1 Недбайло П. Е. Вопросы структуры советских правовых норм в связи с постепенным перерастанием их в правила коммунистического общежи тия // Право и коммунизм. М., 1965. С. 129; Он же. Советские социалис тические правовые нормы. Львов, 1959. С. 73 и след. 2 "Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадле жат каждому от рождения" (ст. 17, ч. 2 Конституции РФ). 3 "Перечисление в Конституции Российской Федерации основных прав и свобод не должно толковаться как отрицание или умаление других об щепризнанных прав и свобод человека и гражданина" (ст. 55, ч. 1). ми органами и должностными лицами в их отношениях с налогоплательщиками и тем самым — к нарушению конституционного принципа юридического равенства и вытекающего из него требования равенства налогообложения, закрепленного пунктом 1 статьи 3 Налогового кодекса Российской Федерации, а потому предусмотренный в дефектных — с точки зрения требований юридической техники — нормах налог не может считаться законно установленным"1. Под формальной определенностью правовых норм в решениях Конституционного Суда Российской Федерации понимаются четкость и понятность правовых норм, их определенность, ясность, недвусмысленность, конкретность содержания, достаточное разграничение составов правонарушений, влекущих ответственность, выделение в диспозициях норм существенных признаков конкретных правонарушений, дающих возможность дифференцировать и однозначно истолковывать составы этих правонарушений на практике. Критерий определенности правовой нормы Конституционный Суд Российской Федерации сформулировал как конституционное требование к законодателю: "Общеправовой критерий определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы вытекает из конституционного принципа равенства всех перед законом и судом (статья 19, часть 1 Конституции Российской Федерации), поскольку такое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования нормы всеми правоприменителями. Неопределенность ее содержания, напротив, допускает возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения и неизбежно ведет к произволу, а значит — к нарушению принципов равенства и верховенства закона"2. В связи с формально-логической определенностью правовых норм всегда существовала проблема соотношения их абстрактности и степени конкретизированности. Чрезмерная абстрактность формулировок правовых предписаний делает неясной, не вполне определенной сферу их применения или способ реализации; конкретизация предписания до уровня регулирования отдельного, единичного отношения превращает норму в приказ, команду, распоряжение, исчерпываемое исполнением. Рене Давид справедливо замечал, что важная проблема законодательства в странах, где оно является основной формой (источником) права, состоит в таком формулировании правовых норм, которое не страдает ни излишней казуистикой, ни слишком общи- 1 Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 10. Ст. 996. 2 Там же. Ст. 995. 74 Сущность права. Проблемы теории и философии права Глава 3. Сущностные качества права 75 ми формулами, непонятными без специального толкования. "Правовая норма романо-германской правовой семьи, — пишет Рене Давид, — является чем-то средним между решением спора — конкретным применением нормы — и общими принципами права. Искусство юриста в странах романо-германской правовой системы состоит в умении найти норму и сформулировать ее с учетом указанного равновесия. Нормы права не должны быть слишком общими, так как в этом случае они перестают быть достаточно надежным руководством для практики; но в то же время нормы должны быть настолько обобщенными, чтобы регулировать определенный тип отношений, а не применяться, подобно судебному решению, лишь к конкретной ситуации. Добавим, что это равновесие вовсе не обязательно должно быть одинаковым во всех отраслях права: большая конкретизация желательна в таких отраслях, как уголовное или налоговое право, где стремятся максимально сократить произвол администрации"1. Проблема абстрактного и конкретного нередко возникает при осуществлении конституционных норм. В действующей Конституции Российской Федерации содержатся положения, для реализации которых требуется принятие дополнительных законов. Таково, в частности, право гражданина на замену военной службы альтернативной гражданской службой в случаях, предусмотренных ч. 3 ст. 59 Конституции. До тех пор, пока соответствующий федеральный закон, предусмотренный той же статьей, не принят, названное право осуществить невозможно; поэтому Конституция в данном случае имеет прямое действие лишь по отношению к органам законодательной власти, которым надлежит принять соответствующий закон, а также к органам правосудия, оправдывавшим тех, кто отказывается от военной службы по основаниям, указанным в ст. 59 Конституции. В юридической литературе давно и неоднократно отмечалась неосуществимость ряда конституционных положений без принятия нормативных актов, детализирующих эти положения до той степени абстрактности, которая способна воплотиться в конкретных правоотношениях2. Однако правоведение, насколько известно, еще не пыталось определить, что собой представляют с позиций теории права конституционные положения, которые, по замыслу законодателя, направлены на правовое регулирование, но не мо- 1 Давид Рене. Основные правовые системы современности. М., 1988. С. 99. 2 См.: Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С. 56—57; Михалева Н.А. Социалистическая конституция (проблемы тео рии). М., 1981. С. 127 и след.; Стумбина Э. Я., Кузнецов А. В., Эглитис В. В. Механизм реализации конституции (государственно-правовой аспект). Рига, 1984. гут быть реализованы в правовой системе, так как они еще не получили в текущем законодательстве развития и конкретизации, необходимой для их практического воплощения в общественных отношениях и правопорядке. Бытующие наименования их "нормами-принципами", "в известном или определенном смысле специфическими нормами особого рода" лишь подтверждают, что правовые нормы в соответствующих текстах законов еще не воплощены. В теоретическом плане эта проблема усложняется тем, что в последние годы в учебной и научной литературе распространилось противопоставление права и закона, основанное на предположении, что право (мера свободы) всегда хорошо и справедливо, а закон (текст нормативного акта) нередко бывает несправедливым и плохим. Однако многолетняя неосуществимость ч. 3 ст. 59 Конституции Российской Федерации являет яркий пример прямо противоположного соотношения, когда не только хорошему и справедливому закону не соответствует осуществимое право, но и в общественной жизни из-за этого возникают правовые конфликты и аномалии. Получилось так, что текст закона, призванного выразить право, снимающее социальное напряжение (проблема военной службы лиц, убеждения которых противоречат такой службе, остра в любом обществе), содержит лишь обещание создать такое право и потому не снимает, а, наоборот, усиливает социальную напряженность, порождая трудности в работе военкоматов, жалобы и протесты призывников и их родителей, усложняя деятельность прокуратуры и органов правосудия. Разумеется, лучше всего было бы, если бы каждый закон с самого начала был законом прямого действия, состоял из правовых предписаний, не требующих развития и конкретизации в других нормативно-правовых актах. Тогда перед правоведением практически могла бы и не возникнуть проблема различий и противоречий между нашими правом и законом. Такие различия, однако, объективны и проявляются в ряде противоречий, недостаточное внимание к которым может существенно препятствовать претворению закона в жизнь. К ним относится прежде всего противоречие между абстрактностью отдельных предписаний закона, лаконично определяющего основные принципы правового регулирования определенной сферы общественной жизни, и конкретностью этой сферы, многообразием и индивидуальной неповторимостью составляющих ее жизненных ситуаций и отношений. Данное противоречие нередко требует такой конкретизации общих положений закона в подзаконном нормотворчестве, которая, не сужая сферу действия закона и вполне соответствуя его принципам, содержала бы формально-определенные нормы, отражающие типические черты соответствующих ситуаций и отношений и устанавливающие (в общей форме) доста- 76 Сущность права. Проблемы теории и философии права Глава 3. Сущностные качества права 77 точно конкретные способы их регулирования юридическими средствами в полном соответствии с целями закона. Нерешенность этого противоречия делает закон практически неосуществимым (при чрезмерной абстрактности содержащихся в нем положений), либо ограничивает сферу его действия (при чересчур детальном, дробном регулировании соответствующих отношений подзаконными актами), либо может даже вести к искажению целей и смысла закона (при подмене закона лавиной ведомственных инструкций, противоречащих замыслу законодателя). В современной учебной и научной литературе часто порицаются и высмеиваются "казуистические нормы" права Древнего мира и Средних веков. "Казуистическими" называют нормы, условия применения которых и содержание возникающих правоотношений понятийно определялись не в общей форме ("кража"), а применительно к разным случаям — отдельно "кража поросенка", "кража свиньи", "кража жеребенка", "кража ночью", "кража днем", "кража со взломом" и т. д. Эти нормы исторически создавались в результате решения судами конкретных дел ("казусов") и имели силу прецедента. В современной литературе существование таких норм объясняется отсталостью, недостатком юридического мышления (а то и неспособностью к абстрактному мышлению) в эпоху Древнего мира и Средних веков. Соответственно, казуистическим нормам старых времен противопоставляются общие, абстрактные формулировки современного законодательства. "Абстрактная гипотеза, — говорится в учебнике, — определяет условия применения нормы общими, родовыми признаками, казуистическая — частными, специальными. Будучи исторически первичной, казуистическая гипотеза в настоящее время практически исчезла из нормотворчества. Ее недостатки очевидны: ее употребление ведет к чрезмерному увеличению числа норм и одновременно не дает возможности добиться полноты юридических определений. Сколько бы ни предусматривалось отдельных случаев, всегда найдется еще один, казуистической гипотезой не предусмотренный. Абстрактная же форма охватывает все возможные случаи, не называя конкретно ни одного из них"1. Внешнюю убедительность таким рассуждениям придают ссылки на средневековые нормы о краже отдельно — поросенка, отдельно — винограда, отдельно — жеребца. Редко упоминается, что эти нормы были нормами-прецедентами, складывавшимися от случая к случаю в судебной практике Древнего мира и Средних веков. Не говорится и о том, что усилия судей и правоведов тех времен были направлены на конкретизацию запретов и дифференци- ацию наказаний за разные виды преступлений и других правонарушений. Такая конкретизация всегда чрезвычайно важна для развития права. Давно признано, что запреты должны быть описаны максимально точно как составы правонарушений, а наказания определены в соответствии со степенью общественной вредности или опасности последних. Именно поэтому в "Салической правде", откуда обычно берутся смешные примеры "казуистических норм", определяются разные наказания за, примерно, 25 видов убийств: убийства свободного франка, свободной женщины, ребенка, священника, графа, римлянина (или королевского сотрапезника, или землевладельца, или обязанного платить подати), убийство раба, человекоубийство скопищем, убийство в походе и т. д. Усилия средневековых юристов, формулировавших эти казуистические нормы, были направлены на учет объективной стороны преступлений (скопищем, в походе), на повышенную охрану жизни женщин, детей, представителей привилегированных сословий и др.1 Процитированные выше рекомендации современных юристов повышать абстрактность гипотез правовых норм способны оказать законодателю дурную услугу. Изучение истории права и законодательства не подтверждает нередко провозглашаемой закономерности развития правовых понятий и норм от конкретных к абстрактным, от казуистических к общим. Напротив. Зачастую происходит противоположный процесс. Если "Салическая правда" различала примерно 25 видов убийств, влекущих разные наказания, то в современном Уголовном кодексе Российской Федерации определены различные наказания за более чем 40 видов убийств и других деяний, повлекших смерть людей (с учетом квалифицирующих обстоятельств, входящих в состав преступления, обозначенных в статьях, частях статей или перечисленных ("а равно", "или") в них). Дифференциация составов преступлений необходима для того, чтобы наказание, применяемое к лицу, совершившему преступление, было справедливо, т. е. соответствовало характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного (ст. 6 УК РФ). Нелишне напомнить, что даже в советское время, когда преобладало апологетическое, комментаторское отношение к законодательству, юристами порицалась чрезмерная абстрактность одной из норм Уголовного кодекса РСФСР, предусматривавшей наказание за должностное преступление "до 10 лет лишения свободы". Справедливо указывалось, что законодательное установление санкции: "от '/? года до 10 Спиридонов Л. И. Теория государства и права. М., 1999. С. 156. 1 См.: Салическая правда / Русский пер. Н. П. Грацианского и А. Г. Муравьева. Казань, 1913. 78 Сущность права. Проблемы теории и философии права |