О сложности. О сложностности by Морен Эдгар (z-lib.org). О сложностности
 Скачать 1.29 Mb.
|
|
П риложение 1 КОНЦЕПТ СИСТЕМЫ Объекты открывают путь системам. Вместо сущ- ностей и субстанций — организация; вместо простых и элементарных единств — сложные единства; вместо агрегатов, формирующих тела, — системы систем систем. Объект больше не форма-сущность или материя-суб- станция. Больше нет формы-формовки, ваяющей иден- тичность объекта извне. Идея формы сохраняется, но трансформируется; форма — это целостность или орга- низованное сложностное единство, феноменально мани- фестирующее себя как целое во времени и пространстве; гештальты формируются среди элементов внутренней организации, условий, давлений и ограничений окру- жающей среды. Форма уже постигается не в терминах сущности, но в терминах существования и организа- ции. Аналогично, материальность больше не сводится к идее субстанции, заключенной внутри формы. Однако материальность не исчезла: она обогатила себя в своей дематериализации. Все системы состоят из физических элементов и процессов. Идея организованной материи становится полностью умопостигаемой только в рамках более сложной идеи самоорганизующегося physis’а. Таким образом, аристотелевская модель (форма/суб- станция) и декартова модель (упрощаемые и разложимые объекты) — причем, обе подчиняются нашей концепции объектов — не предусматривают системных принципов умопостигаемости. Система не может быть схвачена как чистое единство умопостигаемости. Система не может О сложностности 243 быть схвачена ни как чистое единство, ни как абсолют- ное тождество, ни как разложимый композит. Нам ну- жен системный концепт, выражающий, одновременно, единство, множественность, целостность, разнообразие, организацию и сложностность. 1. ПО ТУ СТОРОНУ ХОЛИЗМА И РЕДУКЦИОНИЗМА: РЕЛЯЦИОННЫЙ ЦИКЛ Мы уже говорили, и стоит повторить: ни описание, ни объяснение системы не могут иметь место на уровне частей, понятых как изолированные сущие, связанные просто действиями и реакциями. Поскольку компози- цональные правила системы не аддитивны, а трансфор- мативны, аналитическая де-композиция на элементы разлагает систему в процесс. Кроме того, редукцианистское объяснение слож- ностного целого в терминах его простых элементов расчленяет, дезорганизует, упрощает и, в конечном счете, разрушает то, что составляет реальность самой системы: артикуляцию, организацию, сложностное единство. Оно игнорирует преобразования, производимые в частях; оно игнорирует целое как целое, эмерджентные качества (которые воспринимаются как простые эффекты комби- нированных действий) также, как и скрытые или опасные антагонизмы. Замечание Атлана относительно живых организмов касается всех систем: «Простой факт анализа организма согласно составляющим его элементам влечет за собой потерю информации об этом организме» (Atlan, 1972, p. 262). Речь не идет о недооценке громких успехов редукци- онистской перспективы, ибо поиск базового элемента привел к открытию молекулы, затем атома, затем части- Эдгар Морен 244 цы и так далее. Поиск допускающих манипулирование единств и поддающихся верификации эффектов позво- лил, фактически, манипулирование всеми системами посредством манипулирования их элементами. Однако, в этом процессе была брошена тень на организацию, а тьма — на сложностность. В конце концов, разъяснения редукционистской науки были вымощены обскуран- тизмом. Теория систем отреагировала на редукционизм с помощью своей идеи целого, но, веря в то, что она превзошла редукционизм, ее «холизм» просто привел к редукции к целому, из которой возникла не только его слепота к частям как частям, но и близорукость в отношении организации как организации и ее игнори- рование сложностности, лежащей в сердцевине любого глобального единства. В любом случае редукционистское или холистиче- ское объяснения стремятся упростить проблему слож- ностного единства. Одно сводит объяснение целого к свойствам частей, понятых как изолированные. Другое сводит свойства частей к свойствам целого, также поня- того как изолированное. Каждое из этих двух взаимно отталкивающихся объяснений возникло из одной и той же парадигмы. Открывающаяся здесь концепция сразу выводит нас за пределы редукционизма и холизма и взывает к принципу интеллегибельности, объединяющему долю истины, включенную в каждый из них; не должно быть ни поглощения целого частями, ни поглощения частей целым. Поэтому важно прояснить отношения между ча- стями и целым, где каждый термин отсылает к другому: «я считаю невозможным, — говорил Паскаль, — знать части, не зная целого, как и знать целое без точного знания частей». В двадцатом веке редукционистские и О сложностности 245 холистические идеи все еще не достигают уровня такой формулировки. Суть дела в том, что — даже более чем взаимно отсы- лая друг к другу — взаимосвязь, связывающая объясне- ние частей с объяснением целого, и обратно, является приглашением к рекурсивному описанию и объяснению; то есть такому описанию, в котором описание (объясне- ние) частей зависит от описания целого, которое зависит от описания частей, и именно в таком цикле образуется описание объяснения. Часть Целое Это означает, что ни один из двух терминов не сво- дится к другому. Таким образом, если части должны постигаться как функция целого, они также должны восприниматься изолированно: часть обладает прису- щей ей несводимостью по отношению к системе. Кроме того, необходимо знать качества или свойства частей, которые ингибированы, виртуализированы и, следо- вательно, невидимы в сердцевине системы, не только для корректного понимания частей, но и для лучшего понимания ограничений, запретов и преобразований, осуществляемых организацией или целым. Не менее важно выйти за рамки чисто глобализиру- ющей и всеохватывающей идеи целого. В целом присут- ствует не только эмердженция. У него, как мы увидим, сложностный лик, и здесь становится незаменимой идея макроскопа (de Rosnay, 1975) или концептуальная точка зрения, позволяющая нам воспринимать, распознавать и описывать глобальные формы. Эдгар Морен 246 Как мы только что видели, объяснительный цикл целое/части не может упразднить идею организации. Поэтому он должен быть обогащен следующим образом: элементы взаимосвязи организация целое Элементы должны быть определены сразу в соот- ветствии с их изначальными характеристиками и взаи- мосвязями, в которых они участвуют, в соответствии с перспективой организации, в которой они работают, и перспективой целого, в которое они интегрированы. И наоборот, организация должна определить себя в отно- шении элементов, взаимосвязей, целого и так далее. Цикл является полиреляционным. В этой цепочке организация играет роль образующего ядра, с которым нам нужно договориться. 2. ЦЕЛОЕ НЕ ВСЕ Расколы в Целом (Поглощение и Эмердженция, Подавленное и Выраженное) Хотя эмерджентности расцветают как феноменальные качества систем, организационные ограничения погру- жают в мир безмолвия характеристики, которые запре- щаются, подавляются и сжимаются на уровне частей. Таким образом, все системы содержат утопленную, скры- тую и неясную зону, изобилующую подавленными потен- циалами. Дуальность между утопленным и эмерджент- ным, потенциальным и актуальным, подавленным и О сложностности 247 выраженным — это источник — в больших живых и социальных полисистемах — разрыва и диссоциации между сферой частей и сферой целого. Фрейдистская идея психического бессознательного и марксистская идея социального бессознательного открывают бездонную пропасть, до сих пор скрытую в понятиях тождества и целостности. Проблема бессознательного имеет свой источник — хотя только свой источник, ибо, как мы должны будем увидеть, речь здесь идет не о редукции всего к системным терминам — это вопрос глубокого раскола между частями и целым, между миром внутрен- него и миром внешнего. По-своему мы признаем эту двойственность, когда различаем между структурой и формой внутри системы. Наша традиционная логика, со своей стороны, сводит феноменальные характеристики, постигаемые как про- стые эффекты, к структурным характеристикам. Таким образом, совершенно понятно, что при рас- смотрении социальных или биологических систем в свете отношения инфра/супер-структура один из тер- минов имеет тенденцию быть проигнорированным или забытым. Такое невежество можно преодолеть только путем признания неразрывного единства, существую- щего между обоими терминами. Поэтому мы должны стремиться понять биологическую и социологическую сложностность систем, которые, хотя и остаются прин- ципиально унитарными, содержат несколько уровней организации и существования, благодаря чему такие системы становятся равным образом множественными, диссоциированными и, в конечном счете, внутренне антагонистичными. Эдгар Морен 248 Недостаточное Целое В каждой целостности есть свои черные дыры — сле- пые зоны, теневые зоны и разделенности. Целостности таят в себе внутренние разногласия, которые являются не просто различенностями между его разными частями. Есть расколы, являющиеся потенциальными источниками конфликта и разделения. В мире, где господствует редук- ционистское упрощение, чрезвычайно трудно схватить идею тотальности. И когда она схвачена, было бы смешно представить ее в упрощенной и эйфорической манере. Истинная целостность всегда расщеплена и неполна. Ис- тинная концепция целостности признает недостаточность целостности. Это великий шаг вперед со стороны Адорно по отношению к Гегелю: «Целостность — не-истинна». Неопределенное Целое Наконец — и я вернусь к этой идее под другим углом — целое неопределенно. Оно неопределенно потому, что лишь с большим трудом мы можем изоли- ровать, но никогда не сможем по-настоящему закрыть, систему от систем систем систем, с которыми она связана и где она может появиться сразу — Кестлер это хорошо показал — как целое и как часть большего целого. Для систем с высокой биологической сложностностью не ясно, каковы отношения между человеком/видом, и особенно для homo sapiens — этого трех-системного монстра, — который включает в себя взаимоотношения и взаимодействия между видами, индивидом и обществом. Где в этом случае находится целое? Ответ не может не быть двусмысленным, множественным и неопределен- ным. Мы бесспорно можем смотреть на общество как на целое, а на индивида как на часть. Но можно также понимать индивида как центральную систему, а обще- ство — как его экосистему, его органайзера-плаценту, О сложностности 249 и тем более потому, что сознание возникает на уровне индивида, а не на уровне социального целого. Аналогич- но, мы можем перевернуть иерархию видов/индивидов как конкретного целого, причем виды являются ни чем иным, как механическим циклом для воспроизведения индивидов. Дело не так легко разрешается. Фактически, мы должны — не только из осторожности, но и из-за смысла сложностности — понять, что эти термины придают окончательную форму друг друга, ссылаются друг на друга в цикле, который сам является «истинной» системой: Виды индивид общество Но такая система является множественной тотально- стью, политотальностью, тремя неразделимыми терми- нами, которые одновременно вместе и антагонистичны. Отсюда следует, что в определенные моменты, под определенными углами зрения и в определенных случаях часть может быть богаче целого. И хотя упрощающий холизм отдает должное всем целостностям, а не их эле- ментам, мы знаем, что впредь нам необязательно следует отдавать предпочтение всей целостности по отноше- нию к ее компонентам. Мы должны рассмотреть цену ограничений, налагаемых на глобальное эмерджентное, и спросить себя, не устраняют ли такие ограничения возможность для еще более богатых эмерджентностей на уровне компонентов. «Самая выгодная система управления частями не должна исключать банкротства в целом» (Beer, 1960, p. 16). Банкротство имперских ме- га-систем может позволить создание полицентричных федеральных систем. Эдгар Морен 250 Наконец, нам не следует отдавать предпочтение целостности целостностей. Что такое космос, если не целостность полицентричной дисперсии, чье богатство рассеяно на мелкие архипелаги? Кажется, что «малые части вселенной обладают рефлексивной способностью, куда большей, чем у целого» (Guenther, 1962, p. 383). Кажется даже, как предположил Спенсер-Браун, что способность рефлексировать может возникнуть только в небольшой, полу-отделенной части целого, благодаря до- стоинствам и недостаткам ее удаленности, ее отстояния, ее открытой конечности по отношению к целостности (Спенсер-Браун, 1969). Следовательно, опять становится очевидным, что точка зрения на целостность сама по себе является частичной и калечит. Мало того, что целое является «не-истинным» — истина целого выступает, фактически, как конкретная индивидуальность. Идея це- лостности становится тем более красивой и богатой, чем больше она перестает быть тоталитарной, чем больше она становится неспособной к самоизоляции, чем более она становится сложностной. Она куда более лучезарна в полицентризме относительно автономных частей, чем в глобализме целого. 3. ПО ТУ СТОРОНУ ФОРМАЛИЗМА И РЕАЛИЗМА: ОТ PHYSIS К ПОНИМАНИЮ, ОТ ПОНИМАНИЯ К PHYSIS — СУБЪЕКТНАЯ СИСТЕМА И ОБЪЕКТНАЯ СИСТЕМА Понятие системы подвержено двойному давлению. С одной стороны, самодовольный реализм считает, что понятие системы является рефлексией реальных харак- теристик эмпирического объекта, а с другой стороны О сложностности 251 — формализм рассматривает систему как идеальную модель, которая должна эвристически применяться к феноменам, не предрешая их реальности. Здесь читатель сталкивается с фундаментальной проблемой, связанной со всеми феноменами и физиче- скими объектами, воспринимаемыми и постигаемыми человеческим разумом. В неком смысле все описания, с которыми согласны разные наблюдатели, относятся к объективной реальности. Однако, аналогичным образом, общее описание связано с ментальными и логическими категориями, а также со структурами восприятия, без которых не было бы описания. Эта проблема — проблема знания знания — подробно рассматривается в третьем томе Метода. Тем не менее, мы уже можем вставить понятие системы не в рамки альтернативы реализм/ формализм, а в перспективу, когда оба термина связаны друг с другом таким образом, что сразу взаимодополни- тельны, согласованны и антагонистичны. Укорененность в Physis Все системы, включая те, что мы абстрактно и произ- вольно выделяем из множеств, в которых они формиру- ют часть (как атом, который в противном случае явля- ется частично идеальным объектом, или как молекула), необходимо укоренены в физике. Условиями формирования и существования явля- ются физическими: гравитационные и электромагнит- ные взаимодействия, топологические свойства форм, экологические стечения обстоятельств, энергетическая иммобилизация и/или мобилизация. «Система может быть только энергетической», как говорит Лупаско; это еще один способ сказать: система необходимо является физической. Идеальная система, подобная той, в процессе разработки которой я пребываю, отдает дань энергии, Эдгар Морен 252 провоцирует электрохимические изменения в моем мозгу, соответствует стабилизирующим и морфогенети- ческим свойствам нейронных сетей и так далее. Наконец, включение понятия эмердженции в самую сердцевину теории систем подразумевает укорененность в том, что не-сводимо и не-выводимо, укорененность в том, что в физическом восприятии противостоит наше- му пониманию и нашей рационализации. То есть, оно укореняется в том аспекте реального, который обнару- живается в антиподах идеала. Поэтому в теории систем я выделяю нечто, что на всех уровнях неразрывно связано с физической фено- менальностью: снизу (изначальные взаимодействия и взаимосвязи, поддерживающие систему), на периферии (физические пороги существования, за пределами кото- рых система распадается и трансформируется) и сверху (эмерджентное). Система — это ментальная абстракция Точно так же, как все системы, с той или иной точки зрения, избегают разума наблюдателя, дабы выявить свою укорененность в физике, так и все системы, даже те две, что кажутся феноменально наиболее очевидными — машины или организмы, — раскрывают активность разума постольку, поскольку изоляция системы вместе с ее концептом являются результатом абстракций, осу- ществляемых разумом наблюдателя/концептуалиста. Эшби отметил, что «объекты могут отображать бес- конечность систем равной правдоподобности, отличных друг от друга по своим свойствам» (Ashby, 1956, р. 274). Когда я спрашиваю: «Кто я?», я могу представить себя как физическую систему, состоящую из миллиардов и миллиардов атомов; биологическую систему из около тридцати миллиардов клеток; организмическую систему О сложностности 253 определенных органов; элемент моей семейной системы, моей городской, профессиональной, социальной, наци- ональной или этнической системы и так далее. Конечно, были установлены определенные отличия, позволяющие категоризацию систем. Так, мы используем термины: • система, для всего, что манифестирует автономию и эмердженцию по отношению к тому, что является внешним к ней • под-система, для любой системы, манифестирующей подчинение системе, в которую она интегрирована как часть. • над-система, для любой системы, контролирующей другие системы, не интегрируя их внутрь себя • эко-система, для системного набора, чьи взаимосвязи конституируют окружающую среду, охватывающую систему • мета-система, для системы, которая является резуль- татом взаимно трансформирующих и охватывающих взаимосвязей между двумя прежде независимыми системами. На самом деле, однако, границы между этими тер- минами четко не определены. Сами термины являются взаимозаменяемыми в зависимости от обрамления, вырезания или точки зрения, принятой наблюдателем рассматриваемой системы. Детерминация системных характеристик (суб-, эко- и так далее) зависит от отбора, интересов, выбора и решений, которые сами зависят от набора условий, составляющих конкретный культурный и социальный контекст наблюдателя/концептуалиста. Есть случаи, когда неопределенность пронизывает всю характеризацию: является ли общество экосистемой Эдгар Морен 254 индивида, или же последняя — бренная и возобнов- ляемая составляющая социальной системы? Является ли человеческий вид над-системой или системой? Мы не можем избежать неопределенности, но мы можем мыслить и постигать понятие homo как триадическую полисистему, чьи термины: Индивид виды общество являются, одновременно, взаимодополнительными, согласующимися и антагонистическими. Это требует теоретической конструкции и сложной концепции системы, признающей активное участие наблюдателя/ концептуалиста. Поэтому всегда есть что-то неопределенное или произвольное в извлечении, изоляции и определении системы: всегда есть решение и выбор, которые вводят категорию субъекта в концепт системы. Система требует, чтобы субъект изолировал ее от полисистемного вихря, вырезал ее, качественно опре- делил и иерархизировал ее. Она задается двойственно, с одной стороны, физической реальностью, которая не может быть сведена к человеческому разуму, а с другой — самими структурами этого разума, избирательными интересами наблюдателя/субъекта наряду с культурным и социальным контекстом научного сознания. Концепт системы требует полного использования личностных качеств субъекта при его коммуникации с объектом. Он радикально отличается от классического концепта объекта, однозначно отсылающего либо к «ре- альному», либо к идеальному. Системы глубоко связаны с реальным. Они более реальны, потому что они более О сложностности 255 укоренены в физике и связаны с физикой, чем прежний квази-искусственный объект и его псевдо-реализм. В то же время они глубоко связаны с человеческим разумом, то есть с субъектом, который сам погружен в культуру, общество и историю. Концепт системы требует есте- ствознания, которое в то же время является и наукой о человеке. |