_Ильин И.А., О сущности правосознания. Правосознания
 Скачать 0.88 Mb.
|
|
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. Борьба за право. Нормальное правосознание есть волевое состояние ду ши, активное и творческое; оно ищет в жизни свободного, верного и справедливого права и заставляет человека вести борьбу за его обретение и осуществление. В этой борьбе «действующее» положительное право при емлется, как последний этап, достигнутый право-творящим человечеством в деле поддержания и формулирования естест венного права. Сознание усматривает не только объективный смысл положительного права, но и объективную идею естест венного права, и ставит перед собою задачу довести этот «смысл» до соответствия «идее». Это означает, что нормальное правосоз- нане, начиная борьбу за право, должно осуществить три само стоятельных акта познания: во-первых, установить объектив ный смысл положительного права; во-вторых, формулировать в раскрытом виде объективную идею естественного права; в- третьих, усмотреть скрытое, но не полное присутствие идеи в смысле и найти такую формулу для смысла, которая точно и неискаженно воспроизводила бы сущность идеи. В результате этого право-творящая душа составляет в себе два понятия права: понятие положительного права, соответствующее его смыслу; и понятие естественного права, верное его идее. За этими двумя, субъективно переживаемыми понятиями, укроются, предметно говоря, две объективно значащих правовых ценности, по-види- мому пребывающих во взаимном расхождении и даже противо борстве. Для поверхностного взгляда здесь обнаруживается «не избежный» дуализм «положительного» и «естественного» права, так что совестливый, но не вдумчивый человек может усмотреть здесь безвыходность для правосознания. Однако третий акт право-творческого познания снимает этот «безысходный дуа лизм» и указывает исход и направление для всей борьбы: естественное право лежит, сокровенным образом, в основе по ложительного, присутствуя в нем, во-первых, в качестве извест ного «минимума правоты», во-вторых, в лице своих основных категорий, и, в-третих, в виде имманентного, но не доразрешен- ного задания. Единство положительного и естественного права уже дано, хотя бы в зачатке, и еще задано, в своем целостном и осуществленном виде. И вот, поскольку оно «еще задано» к осуществлению, правосознание, действительно, имеет перед собой некую, хотя и не безысходную, двойственность. Поскольку положительное право в своих предписаниях и формулах расходится с требова 65 ниями естественного права, постольку обнаруживаются два различных «должных» правопорядка, с виду одинаково претен дующих на объективную обязательное и объективное значе ние. Выражая этот конфликт в образе «почиющих огоньков», можно сказать, что правосознание видит на многих состояниях, делах и отношениях людей два различные огня, из которых один, малый, выражает положительно-правовую квалифика цию; а другой, большой — «естественно-правовую» квалифика цию; так, что маленький синий огонек, свидетельствующий о «положительной» правомерности поступка, может гореть наря ду с большим, красным огнем, знаменующим «естественную» неправоту того же самого деяния; и обратно. Обязанность «юри ста» может оказаться в существенном противоречии с обязанно стью человека, живущего «естественным» правосознанием, и это может вызвать в совестливой душе раздвоенность. Нормаль ному правосознанию свойственно всегда, с предметным внима нием, всматриваться в цвет обоих огней, и это делает его особенно доступным для таких конфликтов. Понятно, что притязающее сосуществование обоих огней должно найти себе конец в предмет но-обоснованном и принципиальном решении их спора. Конфликт между естественным и положительным пра вом должен быть разрешен в пользу первого, и притом потому, что объективное значение положительного права определяется в корне своем — духовным достоинством естественного, т. е. во-первых, актуальным и содержательным присутствием в нем духовно-естественной правоты; во-вторых, формальною воз можностью и жизненным заданием его — быть верною и точ ною формулою естественного права. Положительное право по самому существу своему есть организованная попытка форму лировать естественное право; духовно-жизненная важность этого дела, сознание его ответственности и уверенность в том, что такая формула едина — составляют то духовное основание, которое побуждает людей сосредоточиться на строгой, фор мальной регулированности самого порядка, в котором создает ся право. Понятно, что положительное право во всех случаях расхождения оказывается суррогатом естественного права и, если это расхождение обостряется до конфликта, то положи тельное право может предстать сознанию в роли «ложного» права, лже-права, или «самозванца». По обнаружении такого конфликта для правосознания наступает период искушения: понятие права двоится, положительное право начинает утрачи вать свой ореол правоты, и, если идея объективно-значащего естественного права не живет в умах с достаточной отчетливо стью и силою, то «принципиальное» развенчание всякого права оказывается у порога: право начинает изображаться, как «про стое проявление» власти, силы и насилия, как орудие, служащее 66 организованному господству имущего класса; оно постепенно развенчивется в последовательном, но не зрячем критическом анализе, а незрячий скепсис приводит к его категорическому отвержению. Наступает более или менее глубокий кризис право сознания, который может привести и к разложению правовой жизни, но должен привести к более углубленному обоснованию и пониманию права и к зарождению нового правосознания*. Конфликт между естественным и положительным пра вом разрешается в жизненной борьбе за право, — в правотворче стве. Эта борьба, в зависимости от своего ближайшего и преиму щественного задания может иметь два вида: она может быть борьбой за «право в объективном смысле» (т. е. за обновление правовых норм) и борьбой за «право в субъективном смысле» (т. е. за поддержание и осуществление справедливых полномо чий, обязанностей и запретностей). Понятно, что эти два зада ния не только не исключают друг друга, но взаимно предпола гают и обосновывают одно другое. Обычный и здоровый путь борьбы за новое, лучшее объективное право (т. е. за «новые законы») есть путь правосоз нания: неверные, несправедливые, устаревшие законы и учреж дения отменяются и вместо них, посредством мирного, органи зованного осуществления тех внешних деяний, которыми обус ловлено «возгорание» новых норм, устанавливается новое, лучшее право. Нормальное правосознание считает этот способ борьбы за объективное право лучшим потому, что простое осуществление его, само по себе, укрепляет и воспитывает в душах людей волю и доверие к праву: то обстоятельство, что правовая жизнь сама открывает пути к совершенствованию права, что самое блюдение положительного права может при близить его к «естественной» верности, и, тем самым, к его преодолению, — это обстоятельство, само по себе, как бы зовет к его признанию. Значение положительного права ненарушимо; но все нормы, входящие в его состав, по общему, основному существу своему поддаются отмене и замене новыми. Право обладает способностью обновляться на своих внутренних путях и, пока эта способность сохраняется, — правосознанию предсто ит мирное и органическое развитие. Приемля путь такого обновления права, нормальное правосознание начинает всегда с добросовестной попытки вскрыть и формулировать то естественное право, которое дол жно лежать в основании новых норм. Такая попытка необходи *Постановку и освещение вопроса о кризисе современного политического правосозная дает П. И. Новгородцев в своем труде «Кризис современного правосознания», М., 1904, особенно на стр.: 1,5,13,15,16,392, 393. 67 ма именно потому, что каждая позитивная норма, как уже показано выше, берет на себя ответственную задачу указать людям обязательное для них лучшее поведение; эта идея «лучше го» отнюдь не совпадает с понятиями о наиболее «удобном», «выгодном», «полезном» и т.д.: разным людям «полезно», «вы годно» и «удобно» — разное, а правовая идея «лучшего» имеет единое, предметное содержание; это «лучшее в праве» может разойтись и со всеми наличными «традициями», «верования ми», «предрассудками», не исключая и «общественного мнения». Ученый юрист и, в частности, философ права должен научно вскрыть эту идею и сделать содержание ее общим достоянием. Люди, создающие и формулирующие новые правовые нормы, должны выработать в себе особый «акт» правосознания или, условно говоря, правовой совести, проверяющий или даже впер вые формулирующий эту идею и заставляющий положить ее в основу новых норм, в качестве истинной и предметно обосно ванной ценности. Истинный законодатель есть художник есте ственной правоты, ее искатель и служитель. Для него — «луч шее» есть всегда то, что есть лучшее на самом деле и само по себе: ибо им руководит добрая воля. Однако может оказаться, что этот здоровый и обычный путь обновления законов и государственного строя недоступен для того, кто начал борьбу за право. Общественная группа, руководящая данным государством, может не считать реформу полезною, справедливою и необходимою, а государственное устройство может не обладать достаточной «гибкостью», чтобы обеспечивать обновление законов при всяких условиях. Тогда нормальный путь оказывается закрытым и борьба за «объектив ное право» вступает на новый путь. Оказывается, что нормы положительного права приоб рели противоестественный характер неотменимости или неиз менности, а свойственная их содержанию «неверность» стано вится бичем жизни. Сознание человека видит, что оно закрепо щено несовершенной и, может быть, даже унизительной жизнью, и что конфликт между положительным и естествен ным правом не поддается разрешению: право не может разви ваться далее по праву, а выросшее правосознание не может вернуться вспять. И вот, возникает необходимость найти иной способ правотворчества, и остается путь непосредственного осуществления новых субъективных прав. Этот путь состоит в том, что субъект, направляемый своим правосознанием к цели права, утверждает за собою другие полномочия, обязанности и запретности, чем те, которые ему принадлежат в данный момент на основании норм действующе го положительного права, и, далее, признав их за собою, он приступает к их непосредственному осуществлению. Правосоз 68 нание выковывает субъекту новый статус, принадлежащий к новому, официально еще не установленному правопорядку, и ставит себе задачу жить согласно этому новому статусу. Оно как бы предвосхищает новый, более справедливый правопорядок и торопит его наступление, поспешая ему навстречу. Естественно правовой закон всеобщей соотносительности и взаимности правовых кругов заставляет его признать новые полномочия, обязанности, запретности и за другими субъектами, и тем са мым, сделать все последовательные выводы. Правосознание находит героический выход из создавшегося конфликта, при знавая каждого субъекта членом двух различных правопорядков сразу: одного, отвергнутого по содержанию, но не отмененного и сохраняющего «положительное» значение, и, другого, при знанного по содержанию, но еще не установленного, неутверж- денного, и, может быть, даже, еще не формулированного, одна ко — верного, справедливого, лучшего и потому нередко имею щего достоинство естественного права. Конфликт и двойственность, неустранимые через со знание новых правовых норм, приемлются и творчески изжи ваются сознанием; открытая встреча между положительным и естественным правом, приводящая всегда к подчинению перво го второму, организуется в порядке жизненного осуществления; это делается для того, чтобы внешняя встреча повлекла за собою их внутреннюю встречу, — в душах, слепых, и глухих к естест венной правоте, — и, в результате этого, установление нового права. На этом пути естественное право осуществляется так, как если бы оно уже было положительным правом; оно фактически прививается к жизни, с тем, чтобы стать реальным способом жизни и поведения. Естественное правосознание утверждает себя как жизненную силу в уверенности, что оно есть правая сила, и что силе этой правоты предстоит победа над коснеющим и слабеющим неправым правом. Этот путь борьбы за право иногда воспринимается и изображается, как путь правонарушения, или как путь насильст венного ниспровержения старого правопорядка. Однако такое воззрение, по существу своему, поверхностно и неверно: во-пер вых, элемент «правонарушениями элемент «насильственности» могут совсем отсутствовать при таком способе борьбы; во- вторых, наличное правонарушение может быть нарушением не «права вообще», но только положительного права, и притом — во имя естественного права, т. е. оно может иметь характер деяния, не разрушающего правопорядок, подобно всем наказу емым правонарушениям, но творящего и совершенствующего жизнь в праве и по праву. Итак, во-первых, произвольное изменение личного ста туса принципиально допускается самим положительным пра 69 вом, поскольку за человеком признается не только «правоспо собность», но и «дееспособность», и в число правообразующих факторов включается волеизъявление. Посредством формаль ных изъявлений своей воли каждый дееспособный человек может добиться того, что у него будет более и менее тех и других полномочий и обязанностей, причем положительное право ос тается ненарушенным (secundum legem). Никто не может поме шать людям использовать эту возможность для того, чтобы приблизить их положительно-правовой статус к естественно правовому. Мало того, эта возможность остается всегда в их распоряжении, т. е. и тогда, когда нормальный путь законода тельства открыт и доступен. Нет никакой необходимости пас сивно ожидать, чтобы закон или административное распоряже ние возложили на меня справедливую обязанность или отмени ли мое несправедливое полномочие, особенно, если я сам чувствую и сознаю, что справедливо и что нет. В большинстве правоотношений можно найти такой исход, который, сразу или постепенно, погасит мои неестественные полномочия и введет мои естественные обязанности. Каждый из людей, если им руководит естественное правосознание, будет искать и найдет возможность приблизить свой положительно-правовой статус к естественному. Он может немедленно перестать осуществлять свое «неестественное» полномочие и затем погасить его отречением; так, естественное правосознание побудило в свое время некоторых помещиков «отпустить на волю» своих крестьян и заставило Л. Н. Толстого отказаться от авторского права на свои произведения. Он может, далее, передать свои полномочия другим в ту меру, в какую он испытывает их несправедливыми; таков внутренний смысл многих «пожертвований» на благие дела, христианской «раздачи имущества бедным» и посмертного распоряжения Л. Н. Толсто го о яснополянской земле. Далее, каждый может, следуя естест венному правосознанию, взять на себя исполнение чужой обя занности, внести налог за бедняка, заменить больного товари ща на службе, или, как это допускалось в старину, «пойти в рекруты», заменяя многосемейного брата. Правосознание мо жет побудить каждого возложить на себя добровольно имущест венные повинности, увеличить чужие полномочия за счет своих обязанностей, предоставить своим несправедливым правам угаснуть за давностью, пойти добровольцем на войну, принять на себя то или иное ответственное служение народу и т.д. Нормальное правосознание, которое вообще побуждает не укло няться от принятия или несения публичных полномочий и обя занностей, а напротив, искать их и радеть о них, — постепенно научает человека переживать публичные полномочия, как обя занности гражданина, а публичные обязанности, как неотъем 70 лемые полномочия, естественно-правовая солидарность людей освещает по-новому положительный статус лица и обновляет его понимание из глубины: участие в законодательстве, управ лении и суде оказывается естественной обязанностью взросло го гражданина, а личная и имущественная повинность осмыс ливается, как драгоценное естественное полномочие — поддер живать жизнь своего союза личным трудом и участием. Каждый из нас, пересматривая и перестраивая свой положительно-правовой «статус» под руководством естествен ного правосознания, увидит, что все такие «отречения», «отчуж дения» и «самообязывания» не являются с его стороны делом «сверхдолжного милосердия», снисхождения или жертвы, но простым блюдением естественных прав и обязанностей, и, тем самым, борьбою за осуществление естественного правопорядка. То, что он делает, подсказывается ему непосредственным чувст вом права и живым сознанием своей естественно-правовой обязанности. Именно нормальное правосознание побуждает его доброй волей пересмотреть и очистить свой положительно-пра вовой статус и таким образом выступить в жизни добровольцем естественной правоты. Вступая на этот путь, каждый из нас легко убедится в том, что естественное правосознание призвано руководить не только созданием норм положительного права, но и жизнью в повседневных правоотношениях; что борьба с неправым правом должна всегда вестись не только от верха, от «общего», через норму, но и снизу, от «единичного», через субъективное право. Естественное право не только «строит» политическую програм му для более или менее отдаленного будущего, но и указывает линию для непосредственного личного поведения; осуществле ние его возможно и обязательно теперь же, рядом с положитель ным правопорядком, через него, где это возможно, и помимо него, — в порядке морали, нравов, обычая, — где это невозмож но. Естественное право не есть «далекий» или, тем более «беско нечный» идеал; нет: для каждого из нас оно стоит у порога личной жизни, как близкая и ближайшая возможность, и от нас зависит осуществлять его на каждом шагу, не отодвигая эту творческую задачу лицемерным прекраснословием. Таким образом, возможно, что элемент «правонаруше ния» будет совсем отсутствовать в этом правотворчестве: тогда этот путь приведет к лояльной борьбе за естественное право в субъективном смысле. Но далее, во-вторых, история показывает, что в жизни народов бывают такие стечения обстоятельств, при которых наиболее быстрым и прямым путем, ведущим к обновлению правопорядка, представляется путь, выводящий деяния человека 71 за пределы положительного права. В этом случае правотворче ство покидает стезю строгой лояльности и ищет иных мер. Эти меры могут иметь двоякий характер в виду того, что «за пределами» положительного права лежат, с одной стороны, деяния совсем «непредусмотренные» в его нормах, с другой стороны, деяния, прямо запрещенные. В этом случае так называемое «обычно правовое» твор чество указывает драгоценный исход для всей правовой жизни, и не только в «частной», но и в публичной сфере. История английской конституции свидетельствует о том, какое огромное жизнепреобразующее значение может иметь этот путь. Созида ние юридического обычая есть правомерный способ постепенно го введения в пределы положительного права тех элементов жизни, которые лежат за его пределами, но в которых нуждается правосознание. Устойчивое осуществление не правового, как правового, сопровождающееся сознанием, что «так поступать» — необходимо и правильно, есть поистине один из классических путей, ведущих к победе естественного права над положитель ным. Непредусмотренные деяния и состояния постепенно вдвигаются в правопорядок, становятся «предусмотренными» и «значащими», и прежний порядок уступает место лучшему. При таком исходе удается предотвратить конфликт между естествен ным правосознанием и положительным правом: творческая воля находит средства для избежания разрыва между ними и не видит себя вынужденною обратиться к правонарушению во имя права. Понятно, что зоркая предусмотрительность старого по рядка может быстро поставить нормальное правосознание пе ред дилеммой: или отказаться от своего творческого задания, или вступить на путь прямого нарушения отдельных норм поло жительного права. Если нормальное правосознание, под давле нием этой безвыходности, избирает второй путь, то оно обстав ляет свое решение целым рядом условий, памятуя о том, во имя чего оно борется и оставаясь верным себе. И эта цель, и это повиновение, — не превращает состоявшегося правонарушения в правомерное деяние, но делает совершителя его по праву невиновным, а само деяние — ненаказуемым правонарушением. Согласно тому, что было установлено выше, решение допустить прямое нарушение положительного права приемлет ся нормальным правосознанием только в крайнем случае: ибо сознательное нарушение права противоречит основной сущно сти правосознания, т.е. воле к праву. Это решение приемлется, следовательно, как бы против воли; во всяком случае — в резуль тате внутренней борьбы. Внутренняя борьба возникает вследст вие того, что воля к праву разлагается на два противоположных влечения: с одной стороны, воля к цели права зовет к правому 72 праву и к творческому обновлению правопорядка; с другой стороны, та же воля к цели права зовет к осуществлению ненару- шимости положительного права. Нормальное правосознание твердо знает, что уважение к положительному праву есть драго ценный результат долгого и мучительного процесса и что рас шатывать это уважение, значит нарушать уже наличное и в грядущем необходимое жилище естественного права; оно не может стремиться к разрушению права и, если допускает нару шение его, то именно для того, чтобы поддержать его и не допустить его разрушения. Поэтому правосознание, решающееся вступить на этот путь, сохраняет верность себе только в том случае, если оно соблюдает следующие условия. Во-первых, если все иные средства борьбы за обновле ние неверного права уже использованы, исчерпаны и не привели к необходимому результату. Правосознание может допустить нарушение положительного права только в крайнем случае и, в частности, лишь после того, как борющийся субъект преобразил свой личный положительный статус в естественный. Во-вторых, если это решение приемлется не из чисто личных или своекорыстных побуждений, но из воли к общему благу; правосознание видит в создании и поддержании правопо рядка дело великой, — духовной и общей, — необходимости, а не индивидуальной пользы, и поэтому допускает здесь личные мотивы лишь в меру их совпадения с единым и общим духов ным интересом. В-третьих, если это решение проистекает из нормально го правосознания, т.е. из воли к цели права. Тогда это правонару шение теряет свой обычный праворазрушительный характер; оно проистекает не из воли к бесправию и не из недостаточности воли к правопорядку, но из глубокой и целостной воли к праву; оно направлено не против права и правопорядка, но стремится создать более близкое к естественному положительное право; оно не разрушает существующего правового строя, именно поскольку он правовой строй, а не искажающее природу права неустройство; мало того, оно поддерживает наличный правопо рядок, как таковой, пытаясь исправить те черты его, которые грозят действительной и, притом, общей разрухой. В-четвертых, если эта линия поведения нарушает толь ко определенные постановления положительного права, но не стремится разрушить его целиком или водворить на его место первобытную нерегулируемость жизни. Правосознание бережет положительное право даже тогда, когда решается нарушить его во имя естественной правоты, и, не только поддерживает всю остальную систему действующего права, но может быть, даже, блюдет его в это время с особым тщанием: так, искусный и 73 опытный хирург не повреждает тканей живого тела больше, чем это необходимо, и в то же время, заботится о тщательном питании всего организма в целом. В-пятых, если это деяние нарушает только те положи тельные нормы, которые поддерживают неотменимость или неизменимость неправового права: таковы именно все те нормы публичного (и только публичного) права, которые формируют и ограждают политический режим, задерживающий естествен ное возрастание и очищение права. Тогда эта линия поведения осмысливается не как борьба с положительным правом, но как борьба с неотменимостью и неизменимостъю его неправых норм, которая и приводит к отмене их в новом конституционном порядке. В-шестых, наконец, если это деяние нарушает только неправовые нормы положительного права, но не нарушает естественных прав человека: правосознание может допустить нарушение неправого права, в меру его неправости и ради его исправления, ибо оно знает, что нарушаемое — неправым обра зом медлит исчезнуть перед лицом естественной правоты; но оно не может допустить нарушения естественной правоты ради ее водворения и осуществления, ибо средство, убивающее свою цель, есть неверное и неправое средство: творящий его попирает самую сущность своей цели и несет вину. Таковы те условия, при которых нарушение положи тельно-правовой нормы не противоречит правосознанию и которые дают человеку естественное право на неповиновение праву. И тем не менее такое неповиновение представляет со бою правонарушение, которое подлежит суду и может быть принято за преступление. ГЛАВА ВОСЬМАЯ. |