Нартова-Бочавер. ЖИЗНЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО СЕМЬИ: объединение и разделение. Нартова-Бочавер. ЖИЗНЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО СЕМЬИ: объединение и раз. С. К. Нартова Бочавер, К. А. Бочавер, С. Ю. Бочавержизненное пространство семьи объединение и разделение
 Скачать 30.63 Mb.
|
|
Глава 2 О ПИЩЕ И СЕКСЕ Связь тела и души Описывая совместное бытие семьи, чаще говорят о том, что создается и обживается самими людьми и потому отражает их ха рактер. Действительно, место можно поменять, вещи — купить или выбросить, время — растянуть. Но очень многое в жизни людей объясняется не тем, что они сделали, а тем, что изначально полу чили, — природой их собственного тела. Тело — это судьба, чекан но сформулировал когда то З. Фрейд. А, собственно, почему это так? Разве современный человек не властен над природой, в том числе и над своим телом? Разве он не может изменять его в фит нес клубах, посредством диет или пластических операций? К счастью или к сожалению, конечно, нет. Человек рождается мальчиком или девочкой, крепким или хилым, и эти обстоятель ства определяют многие остальные события его жизни. К какому поприщу будут его готовить, о чем беспокоиться и как воспиты вать станут его близкие, тоже определяется начальными условия ми жизни. И пол, и здоровье сразу же задают уровень тревожности в семье, прогнозируют возможные испытания и позволяют рассчи тывать ресурсы. И вообще тело — это первая и главная связь с миром, фунда ментальное подтверждение факта человеческого существования. Без тела затруднительно в принципе иметь какие то достижения. Хотя исторически сложилось так, что все специфически челове ческое связывают с духом, нашу природную историю никто не от менял, равно как и те биологические программы, которые позво ляют нам отличаться друг от друга, не путать своих и чужих, полу чать и использовать жизненные силы, ухаживать, растить потом ство, проявлять альтруизм или агрессию. ЖИЗНЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО СЕМЬИ 46 Важнейшие биологические потребности — это потребности в пище, в комфортности местоположения и размещения в простран стве (позы), начиная с пубертата — в сексе. Телесная чувствитель ность — это символ и признак социального положения («Прин цесса на горошине»), характеристика темперамента. Многие так тильные воспоминания детства (колючий свитер, жесткая шапка, холод эмалированного ночного горшка) актуализируются как зна ки пережитых унижений и травм. С телесностью тесно связано и отношение к собственной внешности как принимаемой или, напротив, постыдной и недо стойной. В подростковом возрасте многие страдают так называе мой дисморфофобией — ненавистью к собственной внешности и страхом перед ней. В период раннего отрочества, когда теле сные изменения опережают самосознание и ребенок может вы расти за лето на пятнадцать сантиметров, детям трудно ответить на вопрос: «Какой я сейчас?» Они не воспринимают тип своей красоты, им кажется, что любой человек более красив, чем они. Они экспериментируют со своим обликом, ищут образцы для под ражания, пока не обретут собственный стиль. Или пока не най дут поклонника, человека, который полюбит их и таким образом «расколдует». Очень часто решительные действия по самоизме нению у взрослых, включая радикальные косметические опера ции, предпринимаются людьми в кризисе неподтвержденности, и язык телесности используется ими для обнадеживающего пер вого шага по самоизменению. Условие нормальной телесности — это возможность обрести «чувство автора» своего тела, которое возникает в детстве, когда ребенок проверяет, насколько тело повинуется ему. Если этот опыт ограничивать, если тактильные, вкусовые, сексуальные впечатле ния прерываются, изменяются, запрещаются, то границы между человеком и миром начинают искажаться. Помимо физического, человек начинает пользоваться «культурным телом», которому при 47 Глава 2. О пище и сексе писываются совсем иные, «разрешенные», потребности (Тхостов, 2002). А кто же их разрешает, как не члены семьи? Родители предпи сывают ребенку, что и когда ему есть, как долго спать, а ребенок предписывает родителям, когда они имеют право на уединение, тайный бокал вина или сон. Близкие члены семьи — самые первые цензоры телесных проявлений человека, которые задают даже и сам уровень разрешенной телесности. Собственно говоря, телесные функции разделяются между членами семьи, создавая стереотип ные символы телесности: горшок — ребенку, презерватив — роди телям, вставную челюсть — бабушке. Бывают семьи, где родствен ники часто касаются друг друга, целуют друг друга, пользуются одной посудой и не стесняются своих болезней. А возможен и со всем другой семейный стиль телесности, менее непосредственный, при котором не принято близко подходить друг к другу, обсуждать физиологию друг друга и заниматься сексом, если в доме есть кто то еще. Если правила, обычно негласные, создаются сообща, про блем нет. А если с ними согласны не все, то обязательно появля ются дискомфорт, страдания и телесные проблемы. Тело переста ет приносить радость и быть союзником в преодолении стрессов. Стили телесности во многом задаются культурой, в которой живет семья. Японская культура избегает телесных контактов, по трепать кого то по плечу, обнять при встрече или поцеловать на прощание там невозможно. Во многих средиземноморских стра нах телесные контакты, напротив, являются частью повседневно го общения. В Испании при приветствии и прощании люди дваж ды целуют друг друга в щеку. При этом «поцелуй» не предполагает контакта губ и щеки, нужно коснуться щекой щеки и поцеловать при этом воздух. Прикосновение к плечу или руке собеседника воспринимается как норма. В больших семьях приветствия и про щания могут занимать много времени, потому что каждому род ственнику нужно подставить щеку для поцелуя. ЖИЗНЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО СЕМЬИ 48 Телесные границы В клинической психологии отмечалось, что многие телесные патологии вызваны принятием чрезмерной личной ответственно сти за те физиологические функции, которые должны осуществ ляться естественно. Данные психосоматики, телесно ориентиро ванной психологии, психоанализа, эмпирические материалы, ка сающиеся ранней материнской депривации, свидетельствуют о том, что прочность телесных границ, возникающая как результат диалогического ненасильственного взаимодействия с миром в те чение раннего детства, становится основой самоидентификации человека. Э. Гуссерль полагал, что телесность играет главенствующую роль в структуре пространственного опыта человека. «“Здесь” — это место, где нахожусь я со своим телом, точнее, это — мое тело. Что такое “там”? “Там” определяет себя через “здесь”. Если нет “здесь”, то нет никакого “там”. “Там” — это место, где находится не мое тело...» (цит. по Лекторский,1980, с. 104). Телесность выражается в тех потребностях, которые традици онно обозначают как базисные, биологические, низшие. Однако всем понятно, что без их удовлетворения или хотя бы без осозна ния их фрустрированности человек существовать не может. Если провести пареллели между человеческим телом и компьютером, то «программное обеспечение» поведения во многом основано на инстинктах и импринтах («запечатлениях», которые мозг генети чески принимает только в определенные моменты его развития) (Уилсон, 2005). То есть специфические особенности надстраива ются над телесной основой взаимодействия с миром, которая об разует несколько поведенческих программ, или контуров. Среди этих контуров есть и очень важные для тех тем, которые мы сейчас обсуждаем. Так, оральный контур биовыживания возникает под влияни ем впечатлений от матери и уточняется в процессе последующего 49 Глава 2. О пище и сексе способа питания и вообще заботы. Первоначально он связан с корм лением (сосанием материнской груди) и безопасностью (прижи манием к матери), но впоследствии, в более взрослом возрасте, обеспечивает механическое избегание всего вредного или хищно го. Поэтому понятно, что переживания и опыты, возникающие в процессе потребления и приготовления пищи, связаны с общей жизнеспособностью и уязвимостью человека. Другой контур, называемый Уилсоном «моральным» социо сексуальным, возникает под воздействием первых опытов оргазма в период полового созревания и уточняется существующими в се мье и социальной группе правилами и табу. Он отвечает за сексу альное наслаждение, частные определения морального и амораль ного, продолжение рода, взрослую родительскую личность (поло вую роль) и воспитание потомства. Таким образом, мы имеем полное право за некоторыми на пер вый взгляд незначительными бытовыми привычками видеть их биологический смысл и глубину статусных и эмоциональных по сланий, которые за ними скрываются. Естественно, что пищевое поведение более важно для детей, хотя имеет значение и во взрос лых отношениях, а сексуальное — для людей старше подростково го возраста, в семье в первую очередь для супругов. Д. Моррис обращает внимание на многофункциональность простых физиологических отправлений в мире людей (Моррис, 2001). Люди не всегда едят оттого, что голодны, и пьют не обяза тельно потому, что их мучает жажда. «В людском зверинце про цессы потребления пищи и утоления жажды имеют множество значений: можно щелкать орехи от нечего делать, а можно поса сывать леденцы, чтобы успокоить нервы. Подобно дегустатору вин, можно только пригубить напиток и тут же выплюнуть его, а можно (на спор) залпом выпить десять кружек пива. При опре деленных обстоятельствах вы можете проглотить даже бараний глаз, если это необходимо для подтверждения вашего социаль ного статуса. ЖИЗНЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО СЕМЬИ 50 Ни в одном из этих примеров описываемые действия не со вершаются для утоления физического голода. Такое многофунк циональное использование основных поведенческих качеств не распространено в мире зверей, однако в людском зверинце вели колепное умение человека извлекать выгоду из сложившихся об стоятельств делает его жизнедеятельность более эффективной и интенсивной» (Моррис, 2001, с. 92). Питание и секс могут быть языками любви, служения, восхи щения, а могут символизировать и осуществлять подавление и на силие. Пищевое насилие в детстве, судя по нашему психотерапев тическому опыту, по своим психологическим последствиям может быть приравнено к физическому и сексуальному насилию, а ма нипулирование сексуальными потребностями представляет собой скрытый пласт многих семейных дисгармоний. Конфликт тела и культуры Надо сказать, что современная цивилизация способствует тому, что о теле часто забывают. Возможно, первоначальный им пульс пренебрежению телесностью был задан переходом от язы ческих религий к христианству, где телесность начала ассоцииро ваться с греховностью, а духовное воспитание во многом подразу мевало обуздание первичных, базовых потребностей. Не случайно многие ритуалы и церемонии основаны на пищевом и сексуаль ном ограничении. Природное в человеческой истории давно подменяется соци альным, браки по любви — браками по расчету, а само тело — ме стом, временем, деньгами и другими атрибутами человеческого существования. И если раньше телесное здоровье и красота были основой выживания и конкуренции, в том числе и военной, то сей час телесные способности могут заменяться интеллектуальными, техническими, статусными возможностями. Человеческое тело в разных частях и направлениях легко протезируется. Появилось так 51 Глава 2. О пище и сексе много видов деятельности и новых профессий, для которых телес ность не имеет никакого значения, что возникает пренебрежение к этому феномену вообще. А изначально телесные потребности также начинают перемещаться на иные предметы, замещаться, ста новиться формальными или превращаться в символы: обладатели второй сигнальной системы, мы можем не есть, а читать журнал «Еда», не иметь интимной близости, а читать журнал «Плейбой» и чувствовать себя в ногу со временем. Однако едва ли в гармонии с собой. Недооценка телесности ведет к расщеплению личности, разо тождествлению с самим собой. В случае невозможности для ре бенка открыть и «присвоить» собственное тело (деперсонализации) оно может продолжать восприниматься как объект отчужденный, находящийся за пределами психологического пространства, в ре зультате чего могут развиваться личностные и межличностные па тологии, проявляющиеся в нечувствительности к телесной инфор мации, пониженной болевой чувствительности, малой гибкости, закрытости от мира, задержанном познавательном развитии. Ин теллект детей, которые, будучи оставленными матерью в раннем детстве, не смогли овладеть языком собственной телесности, даже во взрослом возрасте характеризуется неумением вообразить це лостный образ события, длительным сохранением наглядно образ ного мышления. У таких детей нарушена функция планирования, в том числе и в социальном мышлении, потому что они не могут представить цель действия. Развитие их личности также имеет свои особенности: у детей практически полностью отсутствуют собственные желания, они сильно нуждаются в похвале, одобрении. Зависимость от других отражается и в развитии речи: дети часто употребляют сослагатель ное наклонение, не используют формы первого лица, что тоже го ворит о нарушенном чувстве авторства. Клинические пищевые нарушения (анорексия, булимия, им пульсивное переедание) давно перестали быть для психологов ЖИЗНЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО СЕМЬИ 52 просто предметом исследования. Этим явлениям посвящены це лые научные журналы, а психиатрами разрабатываются специ альные методы лечения, потому что эти особенности поведения, которые на первый взгляд могут рассматриваться как личное дело каждого (или каждой, так как это в основном женские наруше ния), небезопасны: треть случаев анорексии имеет смертельный исход. То есть решение перестать есть не пересматривается и не отменяется. «— Ты все еще голодаешь? — спросил смотритель. — Когда же ты наконец закончишь свое голодание? <...> — Я все время хотел, чтобы вы преклонялись перед тем, как я голодаю, — сказал артист. — Мы и так преклоняемся перед этим, — любезно произнес смотритель. — Но вам совсем не надо преклоняться, — сказал артист. — Ну, значит, тогда мы не будем этого делать, — был ответ смотрителя. — Почему же нам нельзя преклоняться? — Потому что я вынужден голодать, я не могу по другому, — сказал артист. — Гляди ка на него, — сказал смотритель, — почему это ты не можешь по другому? — Потому что... — начал артист, чуть приподнял голову и за говорил вытянутыми, словно для поцелуя, губами прямо в ухо смотрителя, чтобы ничего из его слов не пропало, — потому что я не мог найти еды, которая была бы мне по вкусу». (Ф. Кафка «Искусство голодания») Видимо, так происходит потому, что нарушения пищевого поведения представляют собой комплексное явление, которое го ворит не о локальном заболевании, а о системном нарушении вза имодействия человека с миром. Поэтому отказ от еды может сим 53 Глава 2. О пище и сексе волизировать протест против мира, а зависимость от пищи — быть знаком эмоциональной несвободы человека от каких то важных явлений или событий. «Если слишком много есть для успокоения нервов, ожирение и проблемы со здоровьем вам обеспечены; если слишком много пить определенные виды жидкости, можно испор тить печень или стать алкоголиком; если переусердствовать с де густацией различных продуктов, можно заработать несварение желудка. Такие проблемы возникают оттого, что нам не удается в процессе утоления голода и жажды выделить основную, питатель ную, функцию среди второстепенных» (Моррис, 2001, с. 92). Пищевое поведение — это очень чувствительное к разным сто ронам семейной жизни явление. Решение отказаться от еды или, напротив, успокоить себя излишней пищей может приходить в минуту обиды или стресса, в момент сверхсильного напряжения или глубокой депрессии. Это характерно для тех людей, кто с дет ства был отвергаем и нелюбим родителями, а также для тех, кто предъявляет к самому себе слишком высокие, невыполнимые тре бования и страдает от собственного перфекционизма. Что же касается секса в семейной жизни, то это также очень чуткий маркер супружеских и вообще семейных отношений. Со храняется ли секс после свадьбы, устраивает ли обоих его качество и количество, — все это сказывается на стиле общения супругов, их желании и готовности проводить вместе время, строить жиз ненные планы, на их удовлетворенности жизнью вообще и пере живании личного счастья. В отсутствие секса потребность его иметь не отменяется; начинается поиск замещающих объектов или пре вращение сексуальной энергии в агрессию, которая может направ ляться на кого угодно — самих себя, родителей, детей. И конечно, не стоит напоминать о том, что нарушенная половая жизнь, в част ности, неспособность получать от нее радость (аноргазмия) может быть признаком многих психиатрических заболеваний. В этологии (науке о поведении) отмечается некоторое стиле вое подобие между пищевым и сексуальным поведением, которое ЖИЗНЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО СЕМЬИ 54 проявляется в интересе к объекту, общей энергетике процессов, намерения посредством этих деятельностей получать и доставлять другим удовольствие. И то и другое — обмен энергией и информа цией между человеком и миром. Итак, пища и секс лежат в основе и служат отражением гармо ничной семейной жизни, к ним нужно бережно и внимательно относиться. Как результат признания этой стороны жизни, воз никло множество психотерапевтических направлений, задача ко торых состоит в установлении контакта и диалога человека с его собственным телом, которое, будучи забытым, начинает отдель ную жизнь в виде непослушания, истощаемости, неожиданных болезней. Техники «второго рождения» или «танатотерапии» воз вращают к мысли о бренности человеческого тела, о том, что оно не всегда было, не всегда будет и хотя бы потому — ценность. Воз вращение образа собственного тела посредством специфических методик, в частности, маскотерапии Г. Назлояна, используется при реабилитации больных с деперсонализацией (Назлоян, 2001). Символика телесности Разрешение иметь тело, считаться с ним и признавать его по требности для некоторых наших современников открывается в про цессе долгого и напряженного личностного роста. Между тем то, что естественно, почти всегда экономно, оптимально и прекрасно. Телесность как форма бытия часто способна облегчить людям взаи мопонимание, это язык метапосланий от одного человека к другому. Поскольку все члены семьи обладают телами, понятно, что взаимодействие между ними во многом определяется тем, что они едят и как вступают в физические и интимные контакты. Обыч ные физиологические функции, такие как дыхание, пищевое по ведение, секс, в человеческом существовании теряют свою про стоту, начинают быть не просто функциональной данностью, но наделяться метафорическим смыслом, нечто символизировать. 55 Глава 2. О пище и сексе Дыхание — это не просто способ получить кислород; это еще и мера тревожности, доверие к миру, умение принимать и отда вать. Дыхательная гимнастика лежит в основе многих практик йоги и других восточных методов личностного развития. Задержанное дыхание связывают с неспособностью вступать в контакт с миром, выражать свои чувства и понимать других людей. Прерывистое дыхание помогает отстраниться от текущих переживаний, преодо леть боль. И ведь каждый человек имеет свой собственный дыха тельный стиль, стало быть, собственный сложившийся способ вза имодействия с окружающим миром. Метафоры, связанные с ды ханием, очень распространены в аспекте описания человеческих отношений: можно задыхаться, можно перестать дышать, можно вздыхать и зевать. Удушливая атмосфера дома характеризует не только уровень CO 2 , это качество отношений между людьми. Све жая атмосфера отражает готовность ее вбирать и способность по крайней мере не испортить своим дыханием. Питание — это не просто обмен веществ и насыщение орга низма нужными веществами. Метафора пищи присутствует во всей общечеловеческой культуре. Пищевое поведение представляет со бой одно из условий выживания: как писал материалист Людвиг Фейербах, человек есть то, что он ест. Однако не только для выживания используется пища; в по вседневной жизни пищевое поведение — это, безусловно, много значное явление. Многие сакральные действия, в том числе и ре лигиозные ритуалы, используют именно пищевую символику. Чаша, хлеб — эти архетипические символы участвуют во многих культовых обрядах. Процедура выпекания хлеба (или его аналога, лепешек) во многих культурах отработана на протяжении тысяче летий и, безусловно, несет в себе нечто большее, чем просто сред ство удовлетворения гастрономических потребностей. Удивительную символику пищи как библейского символа рас крывает протоиерей А. Шмеман в своем комментарии молитвы «Хлеб наш насущный даждь нам днесь» (Шмеман, 2003). Как и ЖИЗНЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО СЕМЬИ 56 жизнь, человек получает пищу от Бога, чтобы осуществить в себе Его образ и подобие. Поэтому важно распорядиться ею правиль но. С пищей же связан и рассказ о грехопадении, пища (и напит ки — «Чашу эту мимо пронеси») представляет собой также символ опасности, искушения и смерти. В пище, как и в жизни, есть все. Он также отмечает, что зависимость от пищи сделала человека ра бом мира, в то время как отказ от ее буквального использования («Не хлебом единым будет жив человек») освобождает от этой за висимости, превращая пищу из знака несвободы от смертного мира в причастие божественной жизни. Пища — это божественная лю бовь; именно так архетипически она может быть истолкована в контексте сновидений. Поэтому понятно, что пищевое поведение представляет собой очень нагруженное вековыми символами и знаками послание. Пищевое взаимодействие значит гораздо больше и для разви тия культур, чем это может показаться на первый взгляд. Это ста новится понятным, когда мы вспоминаем о тех усилиях, которые были затрачены на изменение традиционных меню. За специями снаряжали экспедиции в другое полушарие, инициативы Петра I вызывали «картофельные» бунты, потребление чая, кофе, какао также вначале вызывало противоречивые чувства. Пищевые ритуалы (пост, традиционная кухня) часто связаны с религиозными убеждениями. Все религии накладывают ограни чения на пищевое и сексуальное поведение; во время поста пред писывается отказываться от употребления тех или иных продук тов и сексуальных контактов. В иудаизме существуют 613 мицвот — правил, предписывающих правильное бытовое поведение, преиму щественно в области питания, которые должны способствовать воспитанию правильной личности в целом. Понятие кошерности (чистоты) также выходит за рамки чисто гастрономических огра ничений, характеризуя отношение к живому и мировоззрение в целом. Для ислама значимы адабы еды, иначе говоря, свод пра вил, как нужно есть. В них сочетаются этикет и религия. Во время 57 Глава 2. О пище и сексе еды следует призывать Всевышнего, а несоблюдение правил мо жет привести к тому, что злые силы (шайтаны) получат власть над человеком. Таким образом, процесс приема пищи сакрализуется. Значимость пищевых ритуалов акцентировалась и вне рели гии. Эти ритуалы свидетельствовали о благополучии и «тучности» жизни у сибаритов, отрицались у аскетов, чтобы не пробуждать низких желаний. Бытовые метафоры также имеют часто пищевое воплощение: например, «всеядность» означает не только пищевые привычки, но и неразборчивость в поведении, хотя происхожде ние этого образа очевидно восходит к способам пропитания. И конечно, способ потребления пищи отражает не только группу принадлежности, но и личную философию. «Быть недостижимым — значит прикасаться к окружающе му его миру бережно. Съесть не пять перепелов, а одного. Не ка лечить растения лишь для того, чтобы сделать жаровню. Не под ставляться без необходимости силе ветра. И, превыше всего, — ни в коем случае не истощать себя и других. Не пользоваться людь ми, не выжимать из них все до последней капли, особенно из тех, кого любишь». (К. Кастанеда «Путешествие в Икстлан») |