Социальное конструирование реальности Трактат по социологии знания
 Скачать 1.39 Mb.
|
|
3. Теории идентичности Идентичность, безусловно, является ключевым элементом субъективной реальности. Подобно всякой субъективной реальности, она находится в диалектической взаимосвязи с обществом. Иден- тичность формируется социальными процессами. Однажды выкристаллизовавшись, она поддержива- ется, видоизменяется или даже переформируется социальными отношениями. Социальные процессы, связанные с формированием и поддержанием идентичности, детерминируются социальной структу- рой. И наоборот, идентичности, созданные благодаря взаимодействию организма, индивидуального сознания и социальной структуры, реагируют на данную социальную структуру, поддерживая, моди- фицируя или даже ее переформируя. Общества (280:) обладают историями, в процессе которых воз- никают специфические идентичности; но эти истории, однако, творятся людьми, наделенными спе- цифическими идентичностями. Памятуя об этой диалектике, можно избежать обманчивого понятия «коллективной идентично- сти», не прибегая при этом к уникальности индивидуальной экзистенции как некоему sub specie aeternitatis 40 . Особые исторические социальные структуры порождают типы идентичности, которые опознаются в индивидуальных случаях. В этом смысле можно утверждать, что у американца иная идентичность, чем у француза, у ньюйоркца — чем у жителя Среднего Запада, у служащего другая, чем у бродяги, и т.д. Как мы уже видели, ориентация и поведение в повседневной жизни зависят от таких типизации. Это означает, что типы идентичности могут наблюдаться в повседневной жизни, а утверждения о них, вроде приведенных выше, могут верифицироваться — или опровергаться — обычными людьми, наделенными здравым смыслом. Американец, который сомневается в том, что французы от него отличаются, может отправиться во Францию и посмотреть собственными глазами. Понятно, что статус таких типизации несравним с конструкциями социальных наук, а верификация и опровержение не следуют здесь канонам научного метода. Мы должны оставить пока методологиче- скую проблему точного соотношения между повседневными типизациями и социальными конструк- тами. Пуританин знал, что он пуританин, и без особого труда признавался таковым, скажем, англика- нами; но социолог, который хотел бы проверить тезис Макса Вебера о пуританской этике, (281:) должен следовать несколько иным и более сложным процедурам, чтобы «опознать» эмпирические референты веберовского идеального типа. В настоящем контексте нас интересует лишь то, что типы 82 идентичности доступны «наблюдению» и «верификации» в дотеоретическом, а тем самым — дона- учном опыте. Идентичность представляет собой феномен, который возникает из диалектической взаимосвязи индивида и общества. Типы идентичности, с другой стороны, суть tout court социальные продукты, относительно стабильные элементы объективной реальности (конечно, степень стабильности в свою очередь социально детерминирована). Как таковые, они представляют собой тему некой формы тео- ретизирования во всяком обществе, даже там, где они стабильны, а формирование индивидуальной идентичности проходит без особых проблем. Теории идентичности всегда включены в более общую интерпретацию реальности; они «встроены» в символический универсум с его теоретическими леги- тимациями и видоизменяются вместе с характером последних. Идентичность остается непонятной, пока она не имеет места в мире. Всякое теоретизирование по поводу идентичности — и об особых типах идентичности — должно поэтому осуществляться в рамках теоретических интерпретаций, в которые они помещены. К этому пункту мы теперь и обратимся. Следует вновь подчеркнуть, что здесь мы имеем в виду теории идентичности как социального фе- номена, то есть независимо от того, принимает их или нет современная наука. Подобного рода теории именуются нами «психологиями», они (282:) включают в себя любую теорию идентичности, которая претендует на всеобъемлющее объяснение эмпирического феномена, притом вне зависимости от то- го, настолько такое объяснение «значимо» для современной научной дисциплины, именуемой психо- логией. Если теории идентичности всегда включаются в более широкие теории реальности, то понимать это следует в терминах логики последних теорий. Например, психология, интерпретирующая некий эмпирический феномен как одержимость демоническими существами, имеет в качестве своей матри- цы мифологическую теорию космоса, а потому она не вмещается в интерпретацию, имеющую не ми- фологическую точку отсчета. Сходным образом психология, трактующая тот же самый феномен в терминах электрических нарушений головного мозга, имеет своим основанием всепроникающую на- учную теорию реальности, как человеческой, так и не человеческой, и вся ее связность проистекает из той логики, которая лежит в основе такой теории. Проще говоря, психология всегда предполагает космологию. Это можно проиллюстрировать на примере часто используемого психиатрического термина «ори- ентированности на реальность» 41 . Психиатр, который пытается поставить диагноз индивиду с сомни- тельным психологическим статусом, задает последнему вопросы, чтобы определить степень его «ори- ентированности на реальность». Это вполне логично; с психиатрической точки зрения индивид, кото- рый не знает, какой сегодня день недели, или тот, который признается в своих беседах с отдаленными духами, явно проблематичен. В таком контексте (283:) термин «ориентированности на реальность», конечно, вполне приемлем. Социолог, однако, должен задать дополнительный вопрос: «Какую реаль- ность?» Кстати, такое дополнение имеет и психиатрический смысл. Психиатр, без сомнения, прини- мает это во внимание в случае индивида, не знающего дня недели, если он только что прибыл на са- молете с другого континента. Он может не знать дня недели и просто потому, что он по-прежнему находится «в ином времени» — Калькутты, а не стандартного времени восточного побережья США. Если у психиатра есть хоть какая-то чувствительность к социально-культурному контексту психоло- гии, он даст различные диагнозы в том случае, когда индивид говорит о своем общении с умершими, в зависимости от того, прибыл этот индивид из Нью-Йорка или из сельской местности на Гаити. Ин- дивид может быть «в иной реальности» в том же социально объективном смысле, в каком он нахо- дится «в ином времени». Другими словами, вопросы о психологическом статусе не решаются без осознания принятых в социальной ситуации индивида дефиниций реальности. Если сказать это еще определеннее, психологический статус зависит от социальных определений реальности в целом и сам по себе является социально определенным 42 С появлением психологии возникает еще одна диалектическая взаимосвязь между идентичностью и обществом — взаимосвязь между психологической теорией и теми элементами субъективной ре- альности, которую она пытается определять и объяснять. Уровни подобного теоретизирования могут быть, конечно, весьма различными, как и в случае всех теоретических легитимации. Сказанное выше об (284:) истоках и фазах легитимирующих теорий в равной степени применимо и в данном случае, но с одним немаловажным отличием. Психологии относятся к тому измерению реальности, которое обладает наиболее сильной и наиболее продолжительной субъективной релевантностью для всех ин- дивидов. Поэтому диалектика теории и реальности воздействует на индивида непосредственно и ин- тенсивно. Когда психологические теории достигают высокой степени интеллектуальной сложности, скорее всего, это происходит под руководством специально подготовленного для данной системы знания персоналом. Какой бы ни была социальная организация этих специалистов, психологические теории 83 пронизывают повседневную жизнь, предлагая схемы интерпретации для устранения проблематичных случаев. Проблемы, возникающие из диалектической взаимосвязи субъективной идентичности и со- циально предписываемой идентичности или идентичности и биологического субстрата (об этом речь пойдет ниже), могут классифицироваться в соответствии с теоретическими категориями — они явля- ются безусловной предпосылкой всякой терапии. Психологические теории служат к тому же для ле- гитимации поддерживаемой идентичности или для процедур «починки» установленной в данном об- ществе идентичности. Они обеспечивают теоретическую взаимосвязь идентичности и мира, пока те социально определяются и субъективно усваиваются. Психологические теории могут быть эмпирически адекватными или неадекватными, но речь тут идет, скорее, не об адекватности в терминах процедурных канонов эмпирической науки, а о схемах интерпретации, применяемых экспертом или (285:) неспециалистом к эмпирическим феноменам по- вседневной жизни. Например, психологическая теория, предполагающая существование одержимо- сти демонами, вряд ли адекватна при интерпретации проблем относящихся к среднему классу еврей- ских интеллектуалов Нью-Йорка. У последних просто нет идентичности, способной создавать фено- мены, которые можно было бы интерпретировать подобным образом. Демоны, даже если таковые существуют, кажется, их избегают. С другой стороны, психоанализ вряд ли пригоден для адекватной интерпретации проблем идентичности в деревнях Гаити, тогда как некая вудуистская психология может предоставлять здесь схемы интерпретации большой эмпирической точности. Эти две психоло- гии демонстрируют свою эмпирическую адекватность благодаря их применимости в терапии, но ни одна из них тем самым не доказывает онтологического статуса собственных категорий. Ни боги Ву- ду, ни либидонозная энергия не могут существовать за пределами мира, определяемого соответст- вующим социальным контекстом. Но в таком контексте они существуют благодаря социальному оп- ределению и интернализируются как реальности по ходу социализации. Сельские жители Гаити одержимы, интеллектуалы Нью-Йорка невротичны. Одержимость и невроз являются составляющими элементами как объективной, так и субъективной реальности в таких контекстах. Эта реальность эмпирически доступна в повседневной жизни. Соответствующие психологические теории эмпириче- ски адекватны в том же самом смысле. Здесь нас мало интересует проблема возможного развития психологических теорий, (286:) которое выходило бы за рамки подобной социально исторической ре- лятивности. Пока психологические теории в этом смысле адекватны, они доступны для опытной верификации. Но и здесь речь идет не о верификации в научном смысле, но о проверке в опыте повседневной жиз- ни. Например, могут высказываться суждения о том, что индивиды, рожденные в определенные дни месяца, с большей вероятностью будут одержимыми либо что индивиды с доминирующими матеря- ми скорее сделаются невротиками. Подобные утверждения эмпирически верифицируемы, пока они принадлежат адекватным теориям — адекватным в вышеуказанном смысле. Такая верификация мо- жет быть предпринята как участниками, так и внешними наблюдателями данных социальных ситуа- ций. Гаитянский этнолог может эмпирически обнаружить нью-йоркский невроз, равно как американ- ский этнолог может эмпирически открыть вудуистскую одержимость. Предпосылкой таких открытий будет лишь то, что внешний наблюдатель желает использовать концептуальные механизмы местной психологии для наличного предмета исследования. Придает ли он этой психологии более общую эпистемологическую значимость — этот вопрос прямо не касается его эмпирического исследования. Об адекватности психологических теорий можно сказать и иначе, они адекватны настолько, на- сколько они отражают ту психологическую реальность, которую намерены объяснять. Но если бы все сводилось только к этому, то взаимосвязь между теорией и реальностью не была бы диалектической. Истинная диалектика связана с потенциалом (287:) реализации психологических теорий. Насколько психологические теории являются элементами социального определения реальности, они разделяют с другими легитимирующими теориями характерную способность порождения реальности; однако этот потенциал превращения в реальность у них особенно велик, поскольку он актуализируется посредст- вом эмоционально заряженного процесса формирования идентичности. Если психология делается со- циальным установлением (то есть становится общепризнанной как адекватная интерпретация объек- тивной реальности), она склонна насильственно реализовываться в тех феноменах, которые она соби- рается интерпретировать.[«охота за инцестом» психоаналитиков — Е. В.] Ее интернализация продви- гается ускоренно уже потому, что она свойственна внутренней реальности, так что индивид реализу- ет ее самим актом интернализации. Так как психология, по определению, имеет отношение к иден- тичности, ее интернализация будет, скорее всего, сопровождаться идентификацией, а потому ipso fac- to будет формировать идентичность. Этой тесной связью интернализации и идентификации психоло- гическая теория существенно отличается от других типов теории. Поскольку проблемы неуспешной социализации в наибольшей мере способствуют возникновению такого типа теоретизирования, не- удивительно, что психологические теории могут оказывать влияние на социализацию. Это не значит, 84 что психологии являются сами себя верифицирующими. Как мы указывали, верификация осуществ- ляется через сопоставление психологических теорий и эмпирически наличной психологической ре- альности. Психологии создают реальность, которая в свою очередь служит основой (288:) для их ве- рификации. Иными словами, мы имеем тут дело с диалектикой, а не с тавтологией. Деревенский житель с Гаити, который интернализирует вудуистскую психологию, становится одержимым, как только обнаруживаются некоторые хорошо известные признаки. Точно так же нью- йоркский интеллектуал, интернализировавший фрейдистскую психологию, становится невротиком, как только диагносцируются некие хорошо известные симптомы. Конечно, вполне возможно, что в данном биографическом контексте такие признаки и симптомы создаются самим индивидом. Но гаи- тянин в таком случае будет создавать не симптомы невроза, но признаки одержимости, тогда как нью-йоркский житель станет конструировать свой невроз в соответствии с признанной симптомато- логией. Это не имеет ничего общего с «массовой истерией» и еще меньше — с симуляцией: это отпе- чаток типа социетальной идентичности на индивидуальной субъективной реальности обычных лю- дей, наделенных обычным здравым смыслом. Степень идентификации будет меняться в зависимости от условий интернализации, например, от того, имела ли она место в первичной или вторичной со- циализации. Социальная упроченность психологии, включающая в себя также определенные роли персонала, осуществляющего руководство теорией и ее терапевтическим применением, естественно, зависит от многообразных социально-исторических обстоятельств 43 . Но чем более социально упро- ченной она становится, тем большим оказывается число феноменов, интерпретации которых она должна служить. (289:) Если мы предположим, что некоторые психологии сделались адекватными по ходу самореализа- ции, то тем самым встает вопрос о том, почему вообще возникли эти еще неадекватные теории (како- выми они должны были бы быть на ранних ступенях этого процесса). Проще говоря: почему одна психология сменяет другую исторически? Общим ответом на него будет следующий: такая смена происходит, когда по каким бы то ни было причинам идентичность оказывается проблемой. Эта про- блема может быть следствием диалектической связи психологической реальности и социальной структуры. Радикальные изменения в социальной структуре (например, перемены, вызванные про- мышленной революцией) могут иметь своим результатом сопутствующие изменения психологиче- ской реальности. В этом случае могут возникнуть новые психологические теории, поскольку старые уже давно не дают адекватного объяснения наличным эмпирическим феноменам. Теоретизирование по поводу идентичности будет тогда стремиться к опознанию тех трансформаций идентичности, ко- торые действительно произошли, и само оно трансформируется в этом процессе. С другой стороны, идентичность может стать проблематичной на уровне самой теории, то есть в результате внутреннего теоретического развития. В этом случае психологические теории будут придумываться, так сказать, «прежде фактов». Их последующее социальное упрочение и сопутствующий потенциал порождения реальности могут быть вызваны многообразными сближениями теоретизирующего персонала с раз- личными социальными интересами. Одной из исторических возможностей является (290:) сознатель- ная идеологическая манипуляция политически заинтересованными группами. 4. Организм и идентичность Много ранее мы обсуждали организмические предпосылки и границы социального конструирова- ния реальности. Теперь важно отметить, что организм продолжает воздействовать на каждую фазу человеческой деятельности по конструированию реальности и что сам организм в свою очередь на- ходится под воздействием этой деятельности. Грубо говоря, человеческая животность трансформиру- ется в процессе социализации, но не отменяется последним. Так, желудок продолжает ворчать, даже если вы заняты миропостроением. Со своей стороны, события в этом его построении могут так воз- действовать на желудок, что он станет ворчать больше или меньше. Человек способен даже есть и теоретизировать одновременно. Сосуществование животности и социальности человека можно не- безуспешно наблюдать за каждым обедом. Можно говорить о диалектике природы и общества 44 . Эта диалектика задана условиями человече- ского существования и вновь проявляется в каждом человеческом индивиде. Он развивается, конеч- но, в уже структурированной социально-исторической ситуации. Это диалектика, которая приходит вместе с самыми первыми фазами социализации и продолжает развиваться на протяжении всего су- ществования индивида в обществе, диалектика всякого человеческого животного и его социально- исторической ситуации. Внешне она предстает как отношение между индивидуальным животным и социальным миром. Внутренне это диалектика (291:) индивидуального биологического субстрата и социально произведенной идентичности. С внешней стороны по-прежнему можно говорить, что организм устанавливает пределы социаль- но возможному. Как говорили английские правоведы, парламент может все, кроме одного: он не мо- 85 жет заставить мужчин вынашивать детей. Если парламент попробует это сделать, сие начинание столкнется с неизменными фактами человеческой биологии. Биологические факторы ограничивают набор открытых индивиду социальных возможностей, но социальный мир, предшествующий каждо- му индивиду, в свою очередь налагает ограничения на то, что биологически возможно для организма. Диалектика проявляется во взаимном ограничении организма и общества. Примером общественного ограничения биологических возможностей организма является долголе- тие. В зависимости от социального места меняется ожидаемая длительность жизни. Даже в современ- ном американском обществе существует значительное различие в ожидаемой длительности жизни между низшими и высшими классами. Более того, как наличие, так и характер патологии меняются вместе с социальным положением. Индивиды низшего класса болеют чаще, чем индивиды высшего класса; вдобавок и болезни у них иные. Другими словами, общество детерминирует длительность и способ жизни индивидуального организма. Эта детерминация может быть институционально запро- граммированной посредством операций социального контроля, например, с помощью законов. Обще- ство может калечить и может убивать. Своей властью над жизнью и (292:) смертью оно заявляет о своем высшем контроле над индивидом. Общество также прямо проникает в функционирование организма, в особенности в областях сек- суальности и питания. Поскольку сексуальность и питание имеют основанием биологические влече- ния, эти последние обретают у человеческого животного крайнюю пластичность. Биологическая кон- ституция влечет человека к сексуальной разрядке и к еде. Но биологическая конституция не говорит ему, где он должен искать сексуальную разрядку, что он должен есть. Предоставленный самому се- бе, человек может сексуально привязываться чуть ли не к любому объекту, и он вполне способен есть то, что его попросту убьет. Сексуальность и питание канализируются по особым направлениям ско- рее социально, чем биологически; такая канализация не только ограничивает его деятельность, но прямо воздействует на организмические функции. Так, успешно социализированный индивид не спо- собен к сексуальному функционированию с «ложным» сексуальным объектом, и его может стошнить при встрече с «ложной» пищей. Как мы уже видели, социальная канализация деятельности представ- ляет собой сущность институционализации, которая является фундаментом для социального конст- руирования реальности. Можно сказать поэтому, что социальная реальность детерминирует не только деятельность и сознание, но в значительной мере и функционирование организма. Даже такие глубо- ко биологические функции, как оргазм и пищеварение, являются социально структурированными. Общество детерминирует также способ, которым организм используется в (293:) деятельности; экс- прессивность, походка, жесты социально структурированы. Мы не касаемся здесь возможной в связи с этим социологии тела 45 : главное — общество задает границы организму, а организм ставит пределы обществу. С внутренней стороны диалектика проявляется как сопротивление биологического субстрата со- циальному формированию 46 . Это, конечно, яснее всего в процессе первичной социализации. Трудно- сти начальной социализации ребенка не сводятся к проблемам обучения. Маленькое животное, так сказать, дает отпор. То, что оно обречено проиграть свои сражения, не отменяет его животного со- противления все более проникающему влиянию социального мира. Например, ребенок сопротивляет- ся наложению временной структуры общества на естественную темпоральность его организма 47 . Он оказывает сопротивление питанию и сну по часам, а не по биологически данным требованиям его ор- ганизма. Это сопротивление все более ломается в процессе социализации, но оно сохраняется как фрустрация во всех тех случаях, когда общество запрещает голодному есть, а сонному отправляться в постель. Социализация неизбежно включает в себя такого рода биологическую фрустрацию. Соци- альное существование зависит от продолжающегося господства над биологически заданным сопро- тивлением индивида. Это господство включает в себя легитимацию и институционализацию. Обще- ство предлагает индивиду различные объяснения того, почему он должен есть три раза в день, а не тогда, когда он голоден, и еще более сильные аргументы по поводу того, что он не должен спать с собственной сестрой. Сходные проблемы (294:) приспособления организма к социально сконструи- рованному миру существуют и во вторичной социализации, хотя уровень биологической фрустрации тут обычно ниже. У полностью социализированного индивида существует непрерывная внутренняя диалектическая связь идентичности с ее биологическим субстратом 48 . Индивид продолжает воспринимать себя как организм, обособленный, а иногда и противостоящий социально выводимым объективациям себя са- мого. Часто эта диалектика понимается как борьба «высшего» и «низшего» Я, каковые приравнива- ются соответственно к его социальной идентичности и дообщественной, возможно антиобществен- ной, животности. «Высшее» Я должно постоянно утверждать себя в борьбе с «низшим», иногда на- ступает время критической проверки его сил. Например, человек должен мужественно преодолевать свой инстинктивный страх смерти в битве. «Низшее» Я здесь насильственно подчиняется «высшему», 86 утверждение господства над биологическим субстратом тут необходимо для поддержания объектив- ной и субъективной социальной идентичности воина. Сходным образом мужчина может вопреки инертному сопротивлению своей физиологической удовлетворенности совершать половой акт, чтобы поддержать свою идентичность как образцового мужчины. Здесь «низшее» Я вновь подавляется во имя «высшего». Как победа над страхом, так и победа над сексуальным изнеможением иллюстриру- ют и способы сопротивления биологического субстрата, и преодоление этого сопротивления соци- альным Я внутри человека. Разумеется, существует множество других побед, которые рутинно (295:) достигаются по ходу повседневной жизни, есть большие и малые победы и поражения. Человек биологически предопределен к конструированию мира, в котором он живет с другими. Этот мир становится для него доминирующей и определяющей реальностью. Ее границы установле- ны природой, но стоит этому миру возникнуть, и он оказывает на природу обратное влияние. В диа- лектике природы и социально сконструированного мира трансформируется сам человеческий орга- низм. В той же диалектике человек творит реальность и тем самым творит самого себя. (296:) |