Социальное конструирование реальности Трактат по социологии знания
 Скачать 1.39 Mb.
|
|
Заключение: Социология знания и социологическая теория Мы попытались дать общий и систематический обзор роли знания в обществе. Очевидно, наш анализ не был исчерпывающим, но мы надеемся, что наша попытка развития систематической теории социологии знания будет способствовать как критической дискуссии, так и эмпирическим исследова- ниям. В одном мы совершенно уверены: новое определение проблем и задач социологии знания уже давно ждет своего часа. Мы надеемся, что наш анализ указывает путь дальнейшей плодотворной ра- боты. Однако наша концепция социологии знания содержит также некоторые общие выводы в связи с социологической теорией и практикой социологии в целом, дает иную перспективу на ряд специфи- ческих областей социологического интереса. Анализ объективации, институционализации и легитимации непосредственно применим к про- блемам социологии языка, к теории социального действия и социальных институтов, к социологии религии. Наше понимание социологии знания приводит к заключению, что социологии языка и рели- гии не могут более считаться периферийными специальностями, представляющими незначительный (297:) интерес для социологической теории как таковой, напротив, они имеют к ней самое сущест- венное отношение. Это воззрение не ново. Дюркгейм и его школа это уже видели, но такое видение было утеряно по ряду внетеоретических причин. Мы надеемся, что со всею ясностью показали, что социология знания предполагает социологию языка, что без социологии религии социология знания невозможна (и наоборот). Более того, мы думаем, что нам удалось показать совместимость теорети- ческих позиций Вебера и Дюркгейма в общей теории социального действия, которая не утрачивает при этом внутренней логики каждого из них. Наконец, устанавливаемая нами связь между социоло- гией знания и теоретическим ядром учения Мида и его школы дает интересную возможность того, что можно было бы назвать социологической психологией, то есть психологией, фундаментальные воззрения которой проистекают из социологического понимания условий человеческого существова- ния. Сделанные нами наблюдения указывают на программу, которая кажется теоретически много- обещающей. Анализ роли знания в диалектике индивида и общества, личной идентичности и социальной структуры, по нашему мнению, дает важнейшую дополнительную перспективу для всех областей со- циологии. Невозможно отрицать то, что чисто структурный анализ социальных феноменов целиком и полностью адекватен для широких областей социологического исследования — от малых групп до таких больших институциональных комплексов, как экономика или политика. В наши намерения со- всем не входит навязывание «угла зрения» (298:) социологии знания всем таким исследователям. Во многих случаях в том и нет нужды для познавательных целей проводимого исследования. Тем не ме- нее мы полагаем, что для включения в систему социологической теории подобного анализа будет ма- ло случайных реверансов по адресу «человеческого фактора», лежащего за нераскрытыми структур- ными данными. Подобная интеграция требует систематического учета диалектического отношения между структурными реальностями и человеческим делом конструирования реальности в истории. При написании этой книги нас не слишком интересовала полемика. Но было бы глупо отрицать, что нынешнее состояние социологической теории не вызывает какого-либо энтузиазма. Своим анали- зом взаимосвязей между институциональным процессом и легитимирующим символическим универ- сумом мы попытались, в частности, показать, почему стандартные версии функционалистского объ- яснения в социальных науках должны считаться теоретическим трюком. Более того, мы надеемся, что нам удалось показать, что чисто структурная социология постоянно пребывает в опасности овещест- вления социальных феноменов. Даже там, где она начинает со скромного приписывания только эври- 87 стического статуса своим конструкциям, она слишком часто приходит в конце концов к принятию своих концептуализации за законы вселенной. В противоположность некоторым господствующим в современной социологической теории мо- дам, мы не предполагали существования ни аисторичной «социальной системы», ни аисторичной «человеческой природы». Развиваемый нами подход не (299:) является ни социологистским, ни пси- хологистским. Мы не может согласиться с тем, что объектом социологии является так называемая «динамика» социальных и психологических «систем», которые post hoc ставятся в сомнительное взаимоотношение (кстати, интеллектуальные странствия двух этих понятий заслуживали бы специ- ального исследования в рамках эмпирической социологии знания). Учение о диалектике между социальной реальностью и историчной человеческой экзистенцией никак не назовешь новым. В современную социальную мысль оно было привнесено прежде всего Марксом. Требуется, однако, ввести диалектическую перспективу в теоретическую ориентацию со- циальных наук. Мы имеем в виду, конечно, не какое-то доктринерское введение идей Маркса в со- циологическую теорию. Речь идет, разумеется, и не о простом подчеркивании наличия такой диалек- тики. От такого утверждения нужно перейти к разновидностям диалектического процесса в понятий- ных рамках, соответствующих великим традициям социологической мысли. Просто риторика по по- воду диалектики, которой обычно занимаются доктринеры-марксисты, покажется социологу лишь новой формой обскурантизма. И все же мы считаем, что только понимание того, что Марсель Мосс называл «целостным социальным фактом», может предохранить социолога от искажающих овещест- влений как социологизма, так и психологизма. Наш трактат следует понимать на фоне той интеллек- туальной ситуации, когда эта двойная угроза оказывается более чем реальной. Прежде всего нас интересовала здесь теория. Но во всякой эмпирической дисциплине теория (300:) двояким образом должна соответствовать «данным», определяемым как относящиеся к этой дисциплине. Теория должна им отвечать, и она должна вести к новым эмпирическим исследованиям. Для социологии знания открывается широкое поле эмпирических проблем. Здесь не место для ката- лога всего того, что мы считаем наиболее интересным, а особенно для перечисления специфических гипотез. Некоторые указания были нами даны в иллюстрациях, сопровождавших теоретические ар- гументы. Можно добавить лишь то, что, по нашему мнению, эмпирическое исследование взаимосвя- зей между институтами и легитимирующим символическим универсумом будет в огромной мере со- действовать социологическому пониманию современного общества. Эти проблемы многочисленны. Они, скорее, затемняются, чем проясняются, когда о современном обществе говорится в таких тер- минах, как «секуляризация», «век науки», «массовое общество», либо таких, как «автономный инди- вид», «открытие бессознательного» и т.д. Все эти термины указывают лишь на безмерность проблем, требующих научного прояснения. Легко согласиться с тем, что современный человек на Западе в це- лом живет в мире, который существенно отличается от любого ему предшествующего. Но совсем не так уж ясно, что это означает в терминах объективной и субъективной реальностей, в коих этот чело- век ведет свою повседневную жизнь и в которых он переживает кризис. Эмпирическое изучение этих проблем — в отличие от более или менее интеллигентных спекуляций — едва началось. Мы надеем- ся, что предпринятая нами попытка прояснения теоретической перспективы социологии (301:) знания указывает на проблемы, стоящие перед таким исследованием, — проблемы, которые игнорируются с иных точек зрения. Достаточно привести один пример: нынешний интерес части социологов к психо- анализу имел бы совершенно иную окраску, если бы выводимые из психоанализа теории не рассмат- ривались — позитивно или негативно — как «научные» суждения, но анализировались как легитима- ции в высшей степени своеобразного и значимого способа конструирования реальности в современ- ном обществе. Такой анализ, конечно, брал бы «в скобки» вопрос о «научной ценности» этих теорий и просто рассматривал бы их как данные для понимания той субъективной и объективной реально- сти, в которой эти теории возникли и на которую в свою очередь они оказывают воздействие. Мы воздерживались здесь от выведения методологических следствий нашей концепции социоло- гии знания. Тем не менее должно быть совершенно ясно, что наш подход является непозитивистским, если под позитивизмом понимать философскую позицию, определяющую объект социальных наук таким образом, что оправдывается выбрасывание из них самых важных проблем. В то же самое время мы не игнорируем заслуг «позитивизма» (в широком смысле слова) в разработке канонов эмпириче- ского исследования в социальных науках. Социология знания понимает человеческую реальность как реальность социально сконструиро- ванную. Так как конституирование реальности традиционно было центральной проблемой филосо- фии, то у данного понимания имеются философские предпосылки. Поскольку в современной фило- софии имеется тенденция к тривиализации этой (302:) проблемы со всеми ее вопросами, социолог, к собственному удивлению, обнаруживает, что он является наследником философских вопросов, кото- рыми уже не интересуются сами профессиональные философы. В различных разделах этого трактата, 88 в особенности при анализе оснований знания в повседневной жизни и при обсуждении объективации и институционализации в их отношении к биологическим предпосылкам человеческого существова- ния, мы указывали на те заимствования, которые может сделать социологически ориентированная мысль у философской антропологии. Подводя итог, заметим, что наша концепция социологии знания предполагает специфическую концепцию социологии в целом. Ею не подразумевается, будто социология не является наукой, а ее методы не должны быть эмпирическими, что она не может быть «свободной от оценок». Предполага- ется, что социология есть одна из наук, которые имеют дело с человеком как человеком, иначе гово- ря, в этом особом смысле социология является гуманистической дисциплиной. Важным последствием этой концепции будет то, что социология должна либо находиться в постоянном диалоге с историей и с философией, либо утратить собственный объект исследования. Этим объектом является общество, как часть человеческого мира, как созданное людьми, ими населяемое и в свою очередь создающее людей в непрестанном историческом процессе. Не последней заслугой гуманистической социологии можно считать то, что она пробуждает наше чувство изумления перед лицом этого поразительного феномена. Примечания (303:) Введение: Проблема социологии знания 1 См.: Мах Scheler, Die Wissensformen und die Gesellschaft (Bern, Francke, 1960). Этот сборник эссе, впервые опубликованный в 1925 году, содержит основные формулировки социологии знания в очер- ке под названием «Probleme einer Soziologie des Wissens», который был впервые опубликован годом ранее. 2 См.: Wilhelm Windelband Неinz Heimsoeth. Lehrbuch der Geschichte der Philosophie (Tuebingen, Mohr 1950), pp. 605 ff. 3 См. Albert Salomon, In Praise of Enlightenment (New York, Meridian Books. 1963), Hans Barth. Wahrheit und Ideologie (Zurich, Manesse, 1945), Werner Stark. The Sociology of Knowledge (Chicago Free Press of Glencoe, 1958) pp. 46 ff, Kurt Lenk (ed.) Ideologie (Neuwied/Rhein, Luchterhand, 1961), pp. 13 ff. 4 Pensees. V. 294. 5 См.: Karl Marx, Die Fruehschriften (Stuttgart, Kroener 1953). Экономико-философские рукописи 1844 г. начинаются здесь с 225 с. 6 О Марксовой схеме Unterbau/Ueberbau см. Karl Kautsky. “Verhaeltnis von Unterbau und Ueberbau”, in Iring Fetschrer (ed.), Der Marxismus (Munich, Piper, 1962), pp. 160 ff.; Antonio Labriola, “Die Vermitt- lung zwischen Basis und Ueberbau” ibid., pp. 167 ff.; Jean-Yves Calvez, La pensee de Karl Marx (Paris, Editions du Seuil, 1956) pp. 424 ff. Наиболее важную переформулировку проблемы в двадцатом веке дал Дьердь Лукач в Geschichte und Klassenbewusstsein (Berlin, 1923); сегодня эта работа наиболее дос- тупна во французском переводе: Histoire et conscience de classe (Paris, Editions de Minuit, 1960). Пони- мание Лукачем Марксова понятия диалектики тем более примечательно, что оно появилось десятиле- тием раньше обнаружения «Экономико-философских рукописей 1844 г.». 7 Наиболее важными для социологии знания работами Ницше являются «Генеалогия морали» и «Воля к власти». Относительно дискуссии по их поводу см. Walter A. Kaufmann, Nietzsche (New York, Meridian Books, 1956); Karl Loewith, From Hegel to Nietzsche (английский перевод — New York, Holt, Rinehart and Winston, 1964). (304): 8 Одним из самых ранних и наиболее интересных приложений мысли Ницше к социологии знания является работа Альфреда Зейделя (Alfred Seidel, Bewusstsein als Verhaengnis, Bonn, Cohen, 1927). Зейдель, в прошлом ученик Макса Вебера, старался соединить одновременно Ницше и Фрейда с ра- дикальной социологической критикой сознания. 9 Из дискуссий о соотношении между историцизмом и социологией наибольший интерес пред- ставляют Carlo Antonio, Dallo storicismo alla sociologis (Florence, 1940), H. Stuart Hughes, Consciousness and Society (New York, Knopf, 1958), pp. 183 ff. Самой важной работой Вильгельма Дильтея в данном контексте является Der Aufbau der geschichtlichen Welt in den Geisteswissenschaften (Tuebingen, 1958). 10 Превосходное обсуждение шелеровской концепции социологии знания можно найти в Hans- Ioachim Lieber, Wissen und Gesellschaft (Tuebingen, Niemeyer, 1952) pp. 55 ff. См. также Stark, op. cit., passim. 11 Относительно общего развития немецкой социологии в этот период см. Raymond Aron, La sociologie allemande contemporaine (Paris, Presse Universitaire de France, 1950). По поводу важных но- вовведений в социологии знания в этот период см. Siegfried Landshut, Kritik der Soziologie (Munich, 89 1929); Hans Freyer, Soziologie als Wirklichkeitswissenschatt (Leipzig, 1930); Ernz Gruenwald, Das Prob- lem der Soziologie des Wissens (Vienna, 1934); Alexander Von Schelting, Max Webers Wissenschaftslehre (Tuebingen, 1934). Последняя работа — по-прежнему наиболее важный труд по методологии Вебера, должна рассматриваться на фоне дебатов о социологии знания концентрирующихся вокруг формули- ровок Шелера и Мангейма. 12 Karl Mannheim, Ideology and Utopia (London, Rouledge & Kegan Paul, 1936); Essays on the Sociol- ogy of Knowledge (New York, Oxford University Press, 1952); Essays on Sociology and Social Psychology (New York, Oxford University Press, 1953); Essays on Sociology of Culture (New York, Oxford University Press, 1956). Наиболее важные работы Мангейма по социологии знания собраны и изданы с полезным предисловием Курта Вольфа, см. Karl Mannheim, Wissenssoziologie (Neuwied/Rhein, Luchterland, 1964). К важным второисточникам по мангеймовской концепции социологии знания можно отнести: Jacqes J. Maquet, Sociologie de la connaissance (Louvain, Nauwelaerts, 1949); Aron, op. cit.; Robert K. Merton, Social Theory and Social Structure (Chicago, Free Press of Glencoe, 1957), pp. 489 ff.; Stark, op. cit.; Lieber, op. cit. 13 Эта характеристика двух первоначальных формулировок дисциплины была дана Либером; см. Lieber, op. cit. 14 См. Merton, op. cit., pp. 439 ff. (305:): 15 См. Talcott Parsons. “An Approach to the Sociology of Knowledge”, Transactions of the Fourth World Congress of Sociology (Louvain, International Sociological Association, 1959) Vol. IV, pp. 25 ff; Culture and the Social System in Parsons et al (eds.) Theories of Society (New York, Free Press, 1961) Vol. II, pp. 963 ff. 16 См. Talcott Parsons The Social System (Glencoe, Ill., Free Press, 1951), pp. 326 ff. 17 См. С. Wright Mills. Power Politics and People (New York, Ballantine Books, 1963), pp. 453 ff. 18 См. Theodor Geiger. Ideologie und Wahrheit (Stuttgart Humboldt 1953), Arbeiten zur Soziologie (Neuwied/Rhein, Luchterhand 1962) pp. 412 ff. 19 См. Einst Topifsch Vom Ursprung und Ende der Metaphysik (Vienna Springer, 1958), Sozialphiloso- phie zwischen Ideologie und Wissenschaft (Neuwied/Rhein Luchterhand 1961). Важным было влияние на Топича школы легального позитивизма Кельзена. О значимости последней для социологии знания см. Hans Kelsen Aufsaetze zur Ideologiekntik (Neuwied/Rhem Luchteihand 1964). 20 См. Daniel Bell. The End of Ideology (New York Free Press of Glencoe 1960); Kurt Lenk (ed.) Ideo- logie, Norman Birnbaum (ed.), The Sociological Study of Ideology (Oxford, Blackwell 1962). 21 См. Stark, op. cit. 22 Alfred Schutz. Collected Papers Vol. I (The Hague, Nijhoff, 1962), p. 149. Курсив наш. 23 Ibid., Vol. II (1964), p. 121. 24 Обсуждение применимости социологии Дюркгейма в социологии знания содержится в Gerard L. DeGre. Society and Ideology (New York, Columbia University Bookstore 1943), pp. 54 ff.; Merton, op. cit., George Gurvitch, “Problemes de la sociologie de la connaissance”, Traite de sociologie (Presses Universitaires de France 1960) Vol. II, pp. 103ff. 25 Насколько нам известно ближе других к применению символического интеракционизма к про- блемам социологии знания подошел Т. Шибутани — см. Tamotsu Shibutani Reference Groups and So- cial Control in Arnold Rose (ed.) Human Behavior and Social Processes (Boston, Houghton Mifflin, 1962) pp. 128 ff. Неспособность представителей символического интеракционизма установить связи между социальной психологией Мида и социологией знания конечно обусловлена ограниченной распро- страненностью социологии знания в Америке, но более важной теоретической причиной здесь следу- ет считать то, что как сам Мид так и его последователи не развили адекватного понятия социальной структуры. Именно поэтому нам кажется столь важной интеграция подходов Мида и Дюркгейма. В связи с этим стоит заметить что как (306:) равнодушие к социологии знания со стороны американских социальных психологов препятствовало им связать собственную точку зрения с макросоциологиче- ской теорией, так и совершенное незнание Мида являлось серьезным дефектом современной немар- ксистской социальной мысли в Европе. Немалая ирония заключается в том факте, что поздние немар- ксистские теоретики занялись поисками связей с фрейдовской психологией (фундаментально несо- вместимой с антропологическими предпосылками марксизма), пребывая в полнейшем неведении от- носительно мидовской теории диалектики общества и индивида, которая куда более соответствует их собственному подходу. Последним примером такого полного иронии явления можно считать работу George Lapassade, L’entree dans la vie (Paris, Editions de Minuit, 1963), во всех прочих отношениях в высшей степени интересную книгу, которая однако, чуть не на каждой странице вопиет о Миде. Ту же иронию хотя в ином интеллектуальном контексте, можно обнаружив в последних попытках сбли- жения марксизма и фрейдизма в Америке. Одним из европейских социологов которое с успехом уда- лось использовать Мида и мидовскую традицию при построении социологической теории является 90 Фридрих Тенбрук См. Friedrich Tenbruck, Geschichte und Gesellschaft (Habilitationsschrift, Фрейбург- ский университет, вскоре будет опубликована). В особенности это относится к разделу озаглавлен- ному «Реальность». В ином чем наш собственный систематическом контексте, но при конгениальном нашему подходе к мидовской проблематике Тенбрук обсуждает социальное происхождение реально- сти и социально-структурные основы поддержания реальности. 26 Talcott Parsons. The Structure of Social Action (Chicago, Free Press, 1949), p. V. 27 Emile Durkheim. The Rules of Sociological method (Chicago, Free Press, 1950), p. 14. 28 Max Weber. The Theory of Social and Economic Organization (New York, Oxford University Press, 1947), p. 101. |