Все лекции СЭП. Тема Введение. Предмет и структура экономической политики

• Название: Тема Введение. Предмет и структура экономической политики
• Дата: 28.06.2022
• Размер: 1.1 Mb.
• Имя файла: Все лекции СЭП.docx
• Тип: Документы; #618561
• страница: 4 из 22

Пример из истории. Залоговые аукционы

В рамках залоговых аукционов предприятия скупались ограниченной группой банков по явно заниженным ценам. В последующем дешево доставшийся актив либо перепродавался по спекулятивным ценам, либо становился источником сверхдоходов частных лиц. Цель производства в ряде случаев вообще не ставилась⁴¹. А. Кох в статье «Государство – продавец», размещенной на сайте союза правых сил, писал: «Вы посмотрите на Китай. Они там никак не решатся врубиться в приватизацию. И не потому, что коммунистические идеалы. Просто не могут найти бескровной схемы... Повторяю: они не могут найти оптимальной схемы. Мы же не просто нашли такую схему, мы претворили ее в жизнь. И, повторяю, сделали это бескровно. А вот те люди, которые хотят сегодня ревизию провести, итоги приватизации пересмотреть, — вот те нарываются на большую кровь» ⁴². А.Кох угрожает, следовательно, что назад захваченные предприятия они не отдадут без боя.

История вопроса.

1. Правительство сначала заявило, что у него есть свободные 800 млн долларов. Это 1995г. и промышленность не работает и вложить в промышленность нельзя. Поэтому, чтобы деньги как-то работали, Кох от имени правительства предложил разместить их под проценты в кооперативные банки, в Менатеп, в Альфа-банк. Всего 7 банков, которые потом были названы «Семибанкирщина».

2. Затем правительство объявило, что у них нет денег в бюджете на финансирование социальных программ, и объявило населению, что займет эти деньги у банков под залог государственных предприятий. Вопрос о стоимости залога является здесь не праздным. Залог был уменьшен с 30 млрд долларов до 1 млрд долларов.

3. Наконец третий шаг. Государство, получив кредит, деньги не возвратило, и залог перешел к этим банкирам-кредиторам. Таким образом, государство само финансировало банки депозитом 800 млн. долларов, чтобы потом передать в залог частным банкам государственные корпорации. В результате возникли частные Седанка, Сибнефть, Норильский Никель, Лукойл, ЮКОС.

Недавно Центральный банк напечатал 1,3 триллиона и отдал их под 0,5% годовых банку «Открытие» у которого дыра 1,3 триллионов в балансе. Где это видано, ведь обычно ЦБ РФ выдаёт под 6% под ключевую ставку.

Невозможно без отвращения читать эти строки Альфре́да Рейнго́льдовича Коха — в 1990-x годах председателя Госкомимущества России и заместителя председателя правительства Российской Федерации главного организатора сделки века. Китай, Беларусь, Туркмения с их «боязнью» распродажи госсобственности за бесценок демонстрировали в условиях мирового кризиса в 2009 г. 9% роста ВВП, а мы с навязанной нам на первом этапе революции ускоренной приватизацией - падение ВВП на 6% и промышленности на 15%. В этих условиях правительство Ельцина-Черномырдина, похоже, следовало тропе, проложенной Е.Т. Гайдаром, видела цель создания частного сектора любой ценой, лишь бы не было возврата к социализму. Эту цену оно заплатило нескольким лицам, ставшим миллиардерами за счет народа. Правительство не использовало власть для создания условий рыночной координации путем временного выполнения государством функций, присущих развитому рынку.

В переходный период необходимо наладить выполнение прежде всего неотъемлемо государственных функций, обеспечивающих оборону, безопасность и «хорошее отправление правосудия», а также социальную справедливость.

Кроме того, в настоящее время для Российской экономики приоритетными стали регулирование естественных монополий и научно-техническая политика. Из недостатков рыночного регулирования, активно мешающих нашей экономике, основным на сегодня является монополизация в сырьевых отраслях, производящих энергоносители, и в сфере товаров совместного пользования, таких как ЖКХ, средства транспорта. Эта проблема начинает осознаваться нашим Правительством. Десять лет назад дальше разговоров об очевидном следствии существования таких монополий, о завышении цен и снижении обслуживания, дело не шло. Политика естественных монополий и бездействие правительства стали тормозом развития экономики. Завышенными ценами эти монополии выкачивают ресурсы, снижая рентабельность во всех отраслях, которые пользуются их продуктом. Это не рента, а деньги других отраслей, взятые естественными монополиями без эквивалента.

Вместо предлагаемого сохранения цен естественных монополий завышенными с последующим изъятием излишка по С. Глазьеву и Д. Львову⁴³ нужно ввести обычное госрегулирование. Для сравнения в США компаниям электроэнергетики разрешено получать чистую прибыль в пределах 15%⁴⁴. Снижение цен даст импульс развитию перерабатывающих отраслей, экспорт подешевевшей продукции которых может принести больший доход, чем экспорт не переработанного сырья. Нужно убрать с их шеи удавку непомерно высоких внутренних сырьевых цен.

Не менее важной функцией для народного хозяйства России является восстановление и развитие сферы научных исследований и разработок и связанного с ней общего и профессионального образования.

Нашим чиновникам эти сферы представляются затратными и приносящими одни проблемы. Среди награждаемых правительством превалирует так называемая творческая интеллигенция, большая часть которой шуты и певцы, затем врачи и военнослужащие, поскольку первые развлекают, вторые - лечат правительство, а третьи - защищают. Ученые и инженеры здесь редкие гости. Они лично власть не обслуживают, а наоборот конкурируют в борьбе за популярность. Зная любовь и искреннее уважение населения к ученым, чиновники пытаются маскироваться под них, защищая диссертации, написанные подчиненными или купленные у ученых, надевая шутовские мантии почетных докторов.

«Между тем, является фактом, что, начав реформы по модели «шоковой терапии», власти пустили корабль российской науки в свободное плавание, т.е. бросили на произвол судьбы – выживайте, как хотите. В итоге численность кадрового состава научно-технической сферы уменьшилась за 6 лет (с 1992 по 1998) вдвое, причем особенно пострадала отраслевая наука»⁴⁵.

Население само подсказывает своим действием или бездействием в ответ на призывы Правительства, где необходимо замещение неработающих рыночных институтов. В последнее время, например, Правительство потерпело неудачи в стремлении заставить население вкладывать средства в ненадежные частные накопительные пенсионные фонды. Население отказывалось держать сбережения в частных банках, предпочитая им Сбербанк, и вынудило Правительство создать систему государственного страхования вкладов. Только под угрозой запредельных штрафов миллионы автовладельцев понесли деньги в частные страховые компании.

Перечислим ряд компенсирующих функций скорее для примера, никак не претендуя на полноту списка.

1. Вследствие недостаточного развития банковской системы решать проблему сохранения сбережений населения и превращения сбережений в инвестиции пока придется с участием Правительства.

2. Немаловажным оказывается достраивание рынка труда. Здесь нет функционирующих профсоюзов, а существующие как чертополох забивают ростки нужных растений, создавая видимость существования рыночного института и тормозя появление настоящих профсоюзов. Устранить асимметрию власти на рынке труда, способствовать созданию организованного предложения труда – это функция государственной власти.

3. Решение проблемы освобождения государства от несвойственных функций по поддержке так называемого «сектора нерыночной экономики», значительного числа нерентабельных предприятий и организаций, содержащихся на государственный счет.

4. Создание эффективной институциональной среды. Спрос на институты предъявляют индивиды, группы или общество в целом, так как общественные или групповые затраты по созданию и существованию института должны быть меньше затрат, возникающих при его отсутствии. Величина трансакционных издержек становится не только количественным показателем степени несовершенства рынков, но и количественным выражением издержек отсутствия института⁴⁶. Поэтому, чем выше величина трансакционных издержек, тем выше спрос на институциональное регулирование, которое дополняет и даже заменяет рыночное. Создание институтов сокращает трансакционные издержки, что увеличивает количество сделок и, хотя общий объем трансакционых издержек вследствие увеличения трансакций растет, удельные издержки падают. Но за это удешевление приходится платить ростом издержек на создание и поддержание самих институтов.

В целом в переходный период, наряду с совершенствованием процедур выполнения дополняющих рыночный механизм функций необходимо осуществлять и компенсирующие функции, вытекающие из недостаточного развития рыночных институтов. При их осуществлении необходимо следовать неравенству Я. Тинбергена, т.е. не ставить перед собой излишнее количество целей, если у правительства недостает инструментов для их достижения.

2.4. Государство переходного периода и его способность выполнять дополняющие и компенсирующие функции

Но способно ли переходное государство выполнять эти функции? Государство и в стабильное время естественного развития без войн и революций и без реализации идеалистических планов правителей не отличалось эффективностью. Кейнсианские же рецепты должны были выполнять не идеальные властители, а демократические правительства, подверженные влиянию множества групп с разными интересами, отнюдь не всегда заинтересованные в общих социальных выгодах. Благодаря этому именно опыт кейнсианского государственного регулирования экономики окончательно разрушил либеральные представления о демократии, как воплощении разума и гарантии свободы. Этот опыт доказал, что демократия в переходный период является лишь способом организации и передачи власти, предполагающей насилие и подчинение. Демократическое государство, подверженное групповым интересам, способно осуществить свое искушение по регулированию, которое ему приписал Дж. М. Кейнс, но не способно сделать это в интересах большинства.

Централизация капитала ведет к появлению в 20 в. крупных корпораций, которые выросли в третью силу, способную к планомерному производству на основе знания суммарного спроса и вытеснению конкуренции. Опасность перерождения свободных рынков в корпоративные вотчины превратилась в бедствие в ходе кризиса 1929-33 гг.

Государство, действуя в интересах всего населения способно ограничить власть корпораций, но само зависит от них, а чиновники вступают в личную унию с управляющими крупным бизнесом. В этом противоречии общественной функции и интересов бизнеса и власти заключается парадокс государственного вмешательства. Нужно вмешиваться, но некому.

Поэтому экономическая наука пришла к необходимости определить границы государственного вмешательства не только его функциями, но и его способностью выполнять эти функции. Перед ней стала задача исследовать природу и структурные границы государственной власти. Рядом с тем как работает рынок, пришлось посмотреть и как работает государство. Возможно, теоретически следует или практика требует возложения на государство какой-либо функции, но если сразу видно, что это приведет к извращению цели или к простому невыполнению чиновниками этой функции, то нечего и начинать с функции, нужно начинать с тех, кто ее будет выполнять. Лучше меньшее вмешательство, чем дурное искажающее вмешательство. Лучше недостатки, уже сложившиеся, чем их сохранение и добавление новых, порожденных коррупцией чиновников.

Часто в литературе возможности государства переоцениваются, словно оно во время революции остается стабильным и дееспособным. Так, авторы коллективной монографии экономического факультета МГУ в ключевой первой главе писали: «Государство в переходной от плановой к рыночной экономике должно стараться играть роль, характерную для него в развитой рыночной экономике, где регулирующая роль рынка дополняется государственным регулированием»⁴⁷. Интересно, кто это будет делать?

В отношении идеализации государства актуальны слова Д. Бьюкенена: «Любое рекомендуемое изменение должно предлагаться только на временной основе и, что важно, должно опираться на ответственное понимание политической реальности. Только те правила и изменения в них заслуживают серьезного рассмотрения, относительно которых можно прогнозировать, что они будут работать в политической среде, населенной обыкновенными мужчинами и женщинами, а не такие, которые подходят только для идеальных, всеведающих и благожелательных созданий»⁴⁸. Наряду с фиаско рынка существует неэффективность действий государственной власти как экономического регулятора. Государство не идеал и нечего надеяться на его эффективное вмешательство, а переходное государство есть прямое отклонение от идеала.

В переходный период само государство, состоящее из конфликтующих между собой политических сил, вряд ли способно проводить обдуманную и целенаправленную экономическую политику, о чем свидетельствует законотворческий процесс в России. Противоречие в том, что все взоры обращены к государственной власти, а этой дееспособной власти как раз и нет.

Рыночной экономике соответствует демократическое государство. И здесь нет выбора, поскольку субъекты рынка являются теоретически суверенными и живут за счет собственного дохода от предпринимательской деятельности, т.е. не зависят в отношении дохода от государства. Поэтому они будут всегда стремиться, чтобы государство помогало им или как минимум не мешало в бизнесе. Их интерес в том, чтобы государство обслуживало бизнес. Но участники различны по своим мотивам, это различие относится к их месту и роли в общественном производстве. Работники наемного труда, малый бизнес, средний и крупный бизнес хотят иметь своих представителей в управлении страной, и если один из этих сегментов оказывается у власти, как это было с крупным бизнесом в 1994-1999 гг., финансировавшим бюджет страны и подчинившим своим отраслевым интересам правительство, то остальные будут активно бороться за паритетное представительство. Поэтому государство в конце концов становится демократическим в смысле представительства групповых интересов основных слоев населения. Аргументы в пользу власти миллиардеров, которые не будут воровать у народа, несостоятельны. Богачи представляют небольшую часть населения, но большую часть бизнеса, в интересах которого и будут приниматься законы, вместо представительства всех сословий. Кроме того богатство для богачей есть основа их статуса, поэтому чем его больше, тем выше статус. Они будут воровать у народа еще больше, чем представители других слоев.

Демократическое государство имеет определенную структуру институтов власти. Законодательная и президентская ветви власти являются выборными, исполнительная и судебная ветви назначаемыми теми, кто выбран. Но это видимая часть айсберга. Основной его монолит составляет госаппарат этих ветвей власти. Он состоит из наемных работников, находящихся на службе до пенсии. Аппарат готовит тексты законов, формирует государственный бюджет, осуществляет реформы и проводит в жизнь текущие решения и просто рутинную работу по управлению страной. Его никто не выбирает, и если министры назначаются и подконтрольны в некоторой степени населению, как и их первые заместители, то ниже трудится масса чиновников, которая может поставить в невыгодное положение любого министра, а он оказывается полностью зависимым от их профессиональных знаний и опыта. Следовательно, госаппарат является наименее контролируемым народом институтом, составляющим основу всех четырех ветвей власти. И именно в его функционировании следует искать неэффективность государства как регулятора экономики. Основная причина в том, что госаппарат состоит из людей с их частными интересами, которые оказываются ведущими при нарушении контроля за выполнением нужных обществу функций. Другими словами, при разрыве функциональной зависимости между осуществлением частных интересов чиновников и надлежащим выполнением ими государственных функций, страна управляется их частными выгодами.

Неэффективность государства проявляется, во-первых, в лоббировании интересов отдельных групп, когда частный интерес группы выдается за общественное благо, например подчинение госаппарата интересам обогащения олигархической буржуазии за счет ухудшения положения других субъектов рынка.

Во-вторых, в личном обогащении чиновников за счет обложения данью частного сектора, что связано с расширением субъективизма в принятии решений. Автоматически действующий механизм координации лишает чиновника права выбора, субъективный механизм отдает право разрешить или запретить на его откуп, что всегда ведет сначала к запрету или отказу, а затем к разрешению, как следствию полученной взятки или других форм мздоимства.

Например, законодательство о налогообложении до сих пор страдает двусмысленным толкованием необходимого размера отчислений, что позволяет налоговым инспекторам трактовать эти нормы в ущерб налогоплательщику. Неясность законодательства, передача чиновнику права принятия решения о расходовании средств, отводу участков под строительство, контроля пожарной, санитарной и просто безопасности выливается в перманентное взяточничество или прямой натуральный оброк, характерный для сферы малого бизнеса. Расширение субъективного начала в принятии решений ведет к коррупции. Например, распределение госбюджетных средств по итогам конкурсных торгов осуществляется в ряде случаев с помощью подкупа чиновников по их инициативе и под их давлением. От хитрости организаторов не спасает антикоррупционная направленность закона 94-ФЗ, размер текста которого превышает с поправками 2007-09 гг. сто страниц и с каждым годом увеличивается в ответ на все новые «изобретения» тех, кто не хочет справедливо и эффективно распределять народные деньги. Коррупция возникает и вследствие создания чиновниками искусственных барьеров и многочисленных непрерывных проверок.

В-третьих, неэффективность государственных служб и предприятий. Ее причина в основном заключается в невозможности полноценно контролировать их работу со стороны других ведомств. Приходится создавать межведомственные органы контроля, а затем ораны контроля этих контролирующих органов.

В-четвертых, госаппарат расширяется, придумывая себе псевдофункции, а населению – дополнительные ограничения или обязанности. Например, гражданину России можно было бы вместо внутреннего и заграничного паспортов иметь один общий. Для этого достаточно объявить внутренний паспорт заграничным, но в этом случае придется ликвидировать целую службу и изменить свое отношение к конституционному запрету на прописку. В свою очередь отмена регистрации по месту жительства привела бы к упразднению следующих вторичных псевдофункций, возникающих при перемещении гражданина, например между районами в рамках одного города: 1. Сдача и получение паспорта с новым штампом о регистрации. 2. Написание заявления в налоговую службу о пересылке налогового дела в другой район. 3. Написание заявления о пересылке пенсионного дела. 4. Регистрация автомобиля по новому месту жительства. 5. Перерегистрация в отделе социального страхования. 6. Переприкрепление к новым лечебным учреждениям. 7. Изменение адреса в реестре акционеров.

Эти действия сопровождаются получением в одних учреждениях и предоставлением в аналогичные учреждения другого района значительного числа справок. В операциях по обслуживанию занято соответствующее число инспекторов. Всего этого не нужно, если объектом государственного воздействия был бы человек, а не его местожительство. Особенно понятным становится избыточность функций в условиях, когда не трудно создать единую базу данных и передавать информацию по сетям Интернет. В настоящее время реализация идеи электронного правительства поможет упрощению всего процесса.

Нужно констатировать, что наше государство сохраняется инерционно как переходное государство со старыми привычками аппарата, с постоянным воспроизводством менталитета чиновничества, который был в советское время, когда население воспринималось как стадо, руководимое пастырями от государства. Поэтому оно способно выполнять свои функции только под давлением серьезной угрозы.

Некоторые из функций могут осуществляться не только государством, но и объединениями предпринимателей, гильдиями купцов, ассоциациями игроков фондового рынка, профсоюзами.

Однако когда тип государства изменен, и эти объединения вынуждены изменить направленность своей деятельности. Так, А. Виленский видит важнейшую функцию союзов и ассоциаций предпринимателей в защите от произвола государства. «Другое дело, - писал он, - когда вместо малой коммерческой структуры приходится сталкиваться с общественным объединением – здесь не срабатывают шантаж, вымогательство, угроза парализовать работу»⁴⁹. Только затем возможны функции формирования корпоративной этики, выхода из тени и т.п. По прошествии 5 лет «Концепция 2020» отмечает то же самое: «Слабое развитие форм самоорганизации и саморегулирования бизнеса и общества, низкий уровень доверия в сочетании с низким уровнем эффективности государственного управления»⁵⁰.

Мы должны отвергнуть любую концепцию государства как превосходящего по мудрости индивидов, являющихся его членами. Российское государство действительно все еще переходное, от живущей за счет народа элиты к государству на службе народа, выполняющему функции оказания услуг населению, оплачивающему их через сбор налогов. Когда налоги собираются, а функции не исполняются, налоги по своему содержанию оказываются не платой за услуги, а безвозмездным изъятием. Перед нами государство эксплуататор.

Его власть нельзя назвать народной властью. У нас произошел возврат к прежнему пониманию чиновниками себя как государства элиты на «кормлении» у народа. Народ по-прежнему хочет видеть государство патерналистское, оказывающее много услуг. Но действительность настоятельно убеждает в обратном. При выполнении государственных функций просителям выставляются всевозможные преграды для изъятия ренты с чиновничьего места, в остальном народ рассматривается как неприятная обуза. Конечно, не все так откровенно, определенно заметна только тенденция, но есть вопиющие примеры нежелания навести порядок с ГИБДД, где поборы с подкарауливанием затрагивают интересы миллионов людей, с ЖКХ, где можно годами безнаказанно ничего не делать, с выселением и лишением имущества без компенсаций. Авторы цитированной уже Программы объективно оценивали проявления государства, обособленного от интересов народа: «Экономическое развитие сдерживается недоверием бизнеса к государству, его способностям гарантировать права собственности и задавать стабильные и предсказуемые правила рыночного поведения. Отношения государства и общества не прозрачны и обременены массой бюрократических барьеров. Органы государственной власти и местного самоуправления не ориентированы на потребности экономики и общества. Диапазон управленческих воздействий крайне узок, а сам их механизм неэффективен. Административные процедуры определены нечетко, оставляя широкое поле для усмотрения чиновников, что приводит к коррупции»⁵¹.

Государство не может долго существовать в таком виде, поскольку оно не устраивает ни одну из действующих сил: ни частный бизнес, ни наемных работников. К счастью с эволюцией государства, прогрессирует его способность функционирования в направлении обеспечения комфортных условий жизни населения.

Здесь речь идет о меновом подходе, который восходит к роли государства как фирмы, осуществляющей поставку коллективных услуг в обмен на подчинение и финансирование. «Индивиды молчаливо примиряются с государством, политическим принуждением, только если в конечном итоге конституционный «обмен» способствует их интересам»⁵². Добровольная основа для политического согласия постепенно будет вытеснять отношения неэкономического принуждения отношениями обмена. Это будет происходить, поскольку недовольное население все в большей степени по мере роста самоорганизации, формирования гражданского общества, будет противодействовать произволу властей.

Обобщим сказанное. Во-первых, при исследовании государства в переходный период важным оказывается не усиление или ослабление его роли, а качественное перерождение, выраженное в изменении роли чиновничества.

Во-вторых, можно удвоить финансирование госаппарата, но без требовательности в отношении нужных экономике направлений деятельности, о которых речь шла выше, ничего не улучшится в экономике. Тоже и при проведении административной реформы методом увольнения пусть половины чиновников: если функции, дополняющие и компенсирующие рыночную координацию, не выполняются, экономическая координация останется в неравновесном состоянии.

В-третьих, мы говорим о минимальном наборе функций и необходимости их безусловного выполнения. В тех странах, где государственный аппарат разросся как опухоль и изобретает себе псевдофункции, там и экономический рост ниже. Причина в том, что эти избыточные функции связаны с ограничением бизнеса, сужением права выбора и торможением действия сил рыночной координации. Они подавляют стимулы к эффективной деятельности и создают суррогатные стимулы для обхода бизнесом и населением выставленных против него барьеров. Расширение псевдофункций, следовательно, является показателем того, что происходит качественное перерождение государства, а не просто усиление его роли.