Учебник по истории русской журналистики, причем охватывающий только xix в, вышел в 1989 г и стал малодоступным для студентов. Вовторых, с перестройкой всей нашей жизни
 Скачать 2.13 Mb.
|
|
Н. М. Муравьёв Н.М. МУРАВЬЕВ (1796—1843) Любопытный разговор 1 Вопрос: Что есть свобода? Ответ: Жизнь по воле. Вопрос: Откуда проистекает свобода? Ответ: Всякое благо от бога. — Создав человека по подобию своему и определив добрым делать вечные награды, а злым вечные муки, — он даровал человеку свободу Иначе несправедливо было бы награждать, за доброе по принуждению сделанное, или наказывать за невольное зло. Вопрос: Всели я свободен делать? Ответ: Ты свободен делать все то, что невредно другому. Это твое право. Вопрос: А если кто будет меня притеснять? Ответ: Это будет тебе насилие, противу коего ты имеешь право сопротивляться. Вопрос: Стало быть, все люди должны быть свободными? Ответ: Без сумнения. Вопрос: А всели люди свободны? Ответ: Нет. Малое число людей поработило большее. Вопрос: Почему же малое число поработило большее? Ответ: Одним пришла несправедливая мысль господствовать, а другим подлая мысль отказаться от природных прав человеческих, дарованных самим богом. Вопрос: Надобно ли добывать свободу? Ответ: Надобно. Вопрос: Каким образом? Ответ: Надлежит утвердить постоянные правила или законы, как бывало в старину на Руси. Вопрос: Как же бывало в старину Ответ Не было самодержавных государей! Вопрос: Что значит государь самодержавный? Ответ: Государь самодержавный или самовластный тот, который сам по себе держит землю, не признает власти рассудка, законов божиих и человеческих сам от себя, то есть без причины по прихоти своей властвует. Вопрос: Кто же установил государей самовластных? Ответ: Никто. Отцы наши говорили поищем себе князя, который бы рядил по праву, а не по самовластью, своевольству и прихотям. Но государи мало-помалу всяким обманом присвоили себе власть беспредельную, подражая ханам татарскими султану турецкому. Вопрос: Не сам ли бог учредил самодержавие? Ответ: Бог во благости своей никогда не учреждал зла. Вопрос: Отчего же говорят Несть бо власть аще не от бога? Ответ: Злая власть не может быть от бога. Всякое древо доброе добры плоды творит... всякое же древо, не приносящее плодов добрых, будет посечено и ввергнуто в огнь. Хищным волкам в одеждах овечьих, пророчествующим во имя господне, мы напомним слова Спасителя Николи же знах вас отъидите от меня, делающие беззакония. Вопрос: Есть ли государи самодержавные в других землях? Ответ: Нет. Везде самодержавие считают безумием, беззаконием везде поставлены непременные правила или законы. Вопрос: Не могут ли быть постоянные законы при самодержавии? Ответ: Самодержавие или самовластие их не терпит для него нужен беспорядок и всегдашние перемены. Вопрос: Почему же самовластие не терпит законов? Ответ: Потому, что государь властен делать все, что захочет. Сегодня ему вздумается одно, завтра другое, а до пользы нашей ему дела мало, оттого и пословица: близъ царя, близь смерти. Вопрос: Какое было на Руси управление без самодержавия? Ответ: Всегда были народные вечи. Вопрос: Что значит вечи? Ответ: Собрание народа. В каждом городе призвуке вечевого колокола собирался народили выборные, они совещались об общих всем делах предлагали требования, постановляли законы, назначали, сколько где брать ратников установляли с общего согласия налоги требовали на суд свой наместников, когда сии грабили или притесняли жителей. Таковые вечи были в Киеве на Подоле, в Новегороде, во Пскове, Владимире, Суздале ив Москве Вопрос Почему же сии вечи прекратились и когда? Ответ: Причиною тому было нашествие татар, выучивших предков безусловно покорствовать тиранской их власти. Вопрос: Что было причиною победи торжества татар? Ответ: Размножение князей дома Рюрикова, их честолюбие и распри, пагубные для отечества. Вопрос: Почему же зло сие не кончилось с владычеством татар? Ответ: Предание рабства и понятия восточные покорили их оружию и причинили еще более зла России. Народ, сносивший терпеливо иго Батыя и Сортана, сносил таким же образом и власть князей московских, подражавших во всем сим тиранам. Избранные социально-политические и философские произведения декабристов. М, 1951. Т. 1. С. 330—332. 1 Написано в 1822 г. Впервые опубликовано в книге Восстание декабристов (МЛ. Т. 1). Любопытный разговор — нелегальное агитационное произведение. По форме восходит к катехизису (греч) — краткому изложению в вопросах и ответах христианского вероучения. Одновременно смыкается с формами занятий «словесностью» с солдатами русской армии. Вольнолюбивое содержание вложено в форму катехизиса по примеру аналогичных произведений в период войны испанского народа против Наполеона (1808—1810). А. С. Пушкин А.C. ПУШКИНО журнальной критике 1 В одном из наших журналов дают заметить, что Литературная Газета у нас не может существовать по весьма простой причине у нас нет литературы. Если б это было справедливо, то мы не нуждались бы в критике однако ж произведения нашей литературы, как ни редки, но являются, живут и умирают, неоцененные по достоинству. Критика в наших журналах или ограничивается сухими библиографическими известиями, сатирическими замечаниями, более или менее остроумными, общими дружескими похвалами, или просто превращается в домашнюю переписку издателя с сотрудниками, с корректором и проч. — Очистите место для новой статьи моей, пишет сотрудник. С удовольствием, — отвечает издатель. И это все напечатано Недавно водном журнале было упомянуто о порохе. От ужо вам будет порох сказано в замечании наборщика асам издатель возражает на сие: «Могущему пороку — брань, Бессильному — презренье». Эти семейственные шутки должны иметь свой ключи, вероятно, очень забавны но для нас они покамест не имеют никакого смысла. Скажут, что критика должна единственно заниматься произведениями, имеющими видимое достоинство не думаю. Иное сочинение само по себе ничтожно, но замечательно по своему успеху или влиянию ив сем отношении нравственные наблюдения важнее наблюдений литературных. В прошлом году напечатано несколько книг (между прочим Иван Выжигин» 2 ), о коих критика могла бы сказать много поучительного и любопытного. Но где же они были разобраны, пояснены Не говорим уже о живых писателях Ломоносов, Державин, Фонвизин ожидают еще египетского суда. Высокопарные прозвища, безусловные похвалы, пошлые восклицания уже не могут удовлетворить людей здравомыслящих. Впрочем, Литературная Газета была у нас необходима не столько для публики, сколько для некоторого числа писателей, не могших по разным отношениям являться под своим именем нив одном из петербургских или московских журналов. Пушкин АС Полн. собр. соч. МЛ. Т. XI. СО записках Видока 3 В одном из № Лит. Газеты упоминали о Записках парижского палача; нравственные сочинения Видока, полицейского сыщика, суть явление не менее отвратительное, не менее любопытное. Представьте себе человека без имении пристанища, живущего ежедневными донесениями, женатого на одной из тех несчастных, за которыми по своему званию обязан он иметь присмотр, отъявленного плута, столь же бесстыдного, как и гнусного, и потом вообразите себе, если можете, что должны быть нравственные сочинения такого человека. Видок 4 в своих записках именует себя патриотом, коренным французом (un bon Francais), как будто Видок может иметь какое-нибудь отечество Он уверяет, что служил в военной службе, и как ему не только дозволено, но предписано всячески переодеваться, то и щеголяет орденом Почетного Легиона, возбуждая в кофейнях негодование честных бедняков, состоящих на половинном жалованье (officiers a la demi-solde). Он нагло хвастается дружбою умерших известных людей, находившихся в сношении с ним (кто молод не бывала Видок человек услужливый, деловой. Он с удивительной важностию толкует о хорошем обществе, как будто вход в оное может ему быть дозволен, и строго рассуждает об известных писателях, отчасти надеясь на их презрение, отчасти по расчету суждения Видока о Казимире дела Вине, о Б. Констане 6 должны быть любопытны именно по своей нелепости. Кто бы мог поверить Видок честолюбив Он приходит в бешенство, читая неблагосклонный отзыв журналистов о его слоге (слог г-на Видока!). — Он при сем случае пишет на своих врагов доносы, обвиняет их в безнравственности и вольнодумстве и толкует (не в шутку) о благородстве чувств и независимости мнений; раздражительность, смешная во всяком другом писаке, нов Видоке утешительная, ибо видим из нее, что человеческая природа, в самом гнусном своем унижении, все еще сохраняет благоговение перед понятиями, священными для человеческого рода. Предлагается важный вопрос: Сочинения шпиона Видока, палача Самсона и проч. не оскорбляют ни господствующей религии, ни правительства, ни даже нравственности в общем смысле этого слова совсем тем, нельзя их не признать крайним оскорблением общественного приличия. Не должна ли гражданская власть обратить мудрое внимание на соблазн нового рода, совершенно ускользнувший от предусмотрения законодательства? Пушкин АС Полн. собр. соч. Т. XI. С. Торжество дружбы, или Оправданный Александр Анфимович Орлов arenam cum aequalibus descend! (Посреди полемики, раздирающей бедную нашу словесность, НИ. Гречи Ф.В. Булгарин более десяти лет подают утешительный пример согласия, основанного на взаимном уважении, сходстве души занятий гражданских и литературных. Сей назидательный союз ознаменован почтенными памятниками. Фаддей Бенедиктович скромно признал себя учеником Николая Ивановича, НИ. поспешно провозгласил Фаддея Бенедиктовича ловким своим товарищем. Ф.В. посвятил Николаю Ивановичу своего Дмитрия Самозванца НИ. посвятил Фаддею Бенедиктовичу свою Поездку в Германию». Ф.В. написал для Грамматики Николая Ивановича хвалебное предисловие Н. Ив. в Северной Пчеле (издаваемой гг. Гречем и Булгариным) напечатал хвалебное объявление об Иване Выжигине». Единодушие истинно трогательное — Ныне Николай Иванович, почитая Фаддея Бенедиктовича оскорбленным в статье, напечатанной в № 9 Телескопа, заступился за своего товарища со свойственным ему прямодушием и горячностью. Он напечатал в Сыне Отечества (№ 27) статью, которая, конечно, заставит молчать дерзких противников Фаддея Бенедиктовича; ибо Николай Иванович доказал неоспоримо) Что МИ. Голенищев-Кутузов возведен в княжеское достоинство в июне 1812 гс. 64). 2) Что не сражение, а план сражения составляет тайну главнокомандующего (с. 64). 3) Что священник выходит навстречу подступающему неприятелю с крестом и святою водой (с. 65). 4) Что секретарь выходит из дому в статском изношенноммундире, в треугольной шляпе, сошпагой, в белом изношенномисподнем платье (с. 65). 5) Что пословица vox populi — vox del 11 есть пословица латинская и что оная есть истинная причина французской революции (с. 65). 6) Что Иван Выжигин» не есть произведение образцовое, но, относительно, явление приятное и полезное (с. 62). 7) Что Фаддей Бенедиктович живет в своей деревне близ Дерпта и просил его (Николая Ивановича) не посылать к нему вздоров (с. И что, следственно, Ф.В. Булгарин своими талантами и трудами приносит честь своим согражданам, что и доказать надлежало. Против этого нечего и говорить мы впервые громко одобряем Николая Ивановича за его откровенное и победоносное возражение, приносящее столько же чести его логике, как и горячности чувствований. Но дружба (сие священное чувство) слишком далеко увлекла пламенную душу Николая Ивановича, и сего пера сорвались нижеследующие строки Там — (в № 9 Телескопа) — взяли две глупейшие, вышедшие в Москве — дав Москве) — книжонки, сочиненные каким-то А. Орловым». О, Николай Иванович, Николай Иванович Какой пример подаете вы молодым литераторам Какие выражения употребляете вы в статье, начинающейся сими строгими словами У нас издавна, и по справедливости, жалуются на цинизм, невежество и недобросовестность рецензентов Куда девалась ваша умеренность, знание приличия, ваша известная добросовестность Перечтите, Николай Иванович, перечтите сии немногие строки — ивы сами с прискорбием сознаетесь в своей необдуманности Две глупейшие книжонки, какой-то А. Орлов. Шлюсь на всю почтенную публику какой критик, какой журналист решился бы употребить сии неприятные выражения, говоря о произведениях живого автора ибо, слава богу почтенный мой друг Александр Анфимович Орлов — жив Он жив, несмотря на зависть и злобу журналистов; он жив к радости книгопродавцев, к утешению многочисленных читателей! — «Две глупейшие книжонки!..» Произведения Александра Анфимовича, разделяющего с Фаддеем Бенедиктовичем любовь российской публики, названы глупейшими книжонками Дерзость неслыханная, удивительная, оскорбительная не для моего друга (ибо ион живет в своей деревне близ Сокольников ион просил меня не посылать ему всякого вздору но оскорбительная для всей читающей публики Глупейшие книжонки. Но чем докажете вы сию глупость Знаете ли вы, Николай Иванович, что более 5000 экземпляров сих глупейших книжонок разошлись и находятся в руках читающей публики, что Выжигины г. Орлова пользуются благосклонностью публики наравне с Выжигиными г. Булгарина; а что образованный класс читателей, которые гнушаются теми и другими, не может и не должен судить о книгах, которых не читает? Скрепя сердце, продолжаю свой разбор Две глупейшие — глупейшие) — вышедшие в Москве — дав Москве) — книжонки»... В Москве, дав Москве. Что же тут предосудительного К чему такая выходка противу первопрестольного града. Не в первый раз заметили мы сию странную ненависть к Москве в издателях Сына Отечества и Северной Пчелы. Больно для русского сердца слушать таковые отзывы о матушке Москве, о Москве белокаменной, о Москве, пострадавшей в 1612 году от поляков, а в 1812 году от всякого сброду. Москва доныне центр нашего просвещения в Москве родились и воспитывались, по большей части, писатели коренные русские, не выходцы, не переметчики, для коих ubi bene, ibi patria 12 , для коих все равно бегать ли им под орлом французским, или русским языком позорить все русское, — были бы только сыты. Чем возгордилась петербургская литература. Г. Булгариным?.. Согласен, что сей великий писатель, равно почтенный и дарованиями и характером, заслужил бессмертную себе славу но произведения г. Орлова ставят московского романиста если не выше, то, по крайней мере, наравне с петербургским его соперником. Несмотря на несогласие, царствующее между Фаддеем Бенедиктовичем и Александром Анфимовичем, несмотря на справедливое негодование, возбужденное во мне неосторожными строками «Сына Отечества», постараемся сравнить между собою сии два блистательные солнца нашей словесности. Фаддей Венед, превышает Александра Анфимовича пленительною щеголеватостию выражений. Александр Анф. берет преимущество над Фадд. Бенедиктовичем живостию и остротою рассказа. Романы Фаддея Венед, более обдуманы, доказывают большее терпение в авторе (и требуют еще большего терпения в читателе повести Александр Анф. более кратки, но более замысловаты и заманчивы. Фаддей Венед, более философ Александр Анф. более поэт Фад. Венед, гений ибо изобрел имя Выжигина, и сим смелым нововведением оживил пошлые подражания Совестодралу и Английскому Милорду, Александр Анф. искусно воспользовался изобретением г. Булгарина и извлек из оного бесконечно разнообразные эффекты. Фаддей Венед., кажется нам, немного однообразен ибо все его произведения нечто иное, как Выжигин в различных изменениях Иван Выжигин», Петр Выжигин», «Дмитрий Самозванец, или Выжигин XVII столетия, собственные записки и нравственные статейки — все сбивается на тот же самый предмет. Александр Анф. удивительно разнообразен. Сверх несметного числа «Выжигиных», сколько цветов рассыпал он на поле словесности Встреча Чумы с Холерою Сокол был бы Сокол, да Курица его съела, или Бежавшая Жена Живые обмороки, Погребение Купца, и проч. и проч. Однако же беспристрастие требует, чтоб мы указали сторону, с коей Фаддей Венед, берет неоспоримое преимущество над своим счастливым соперником разумею нравственную цель его сочинений. В самом деле, любезные слушатели, что может быть нравственнее сочинений г. Булгарина? Из них мы ясно узнаем сколь не похвально лгать, красть, предаваться пьянству, картежной игре и тому под. Г. Булгарин наказует лица разными затейливыми именами убийца назван у него — Ножевым, взяточник — Взяткиным, дурак — Глаздуриным, и проч. Историческая точность одна не дозволила ему назвать Бориса Годунова — Хлопоухиным, Дмитрия Самозванца — Каторжниковым, а Марину Мнишек — княжною Шлюхиной, зато и лица сии представлены несколько бледно. В сем отношении г. Орлов решительно уступает г. Булгарину. Впрочем, самые пламенные почитатели Фаддея Венед, признают в нем некоторую скуку, искупленную назидательностью а самые ревностные поклонники Александра Анф. осуждают в нем иногда необдуманность, извиняемую, однако ж, порывами гения. Со всем тем Александр Анф. пользуется гораздо меньшею славой, нежели Фаддей Венед. Что же причиною сему видимому неравенству? Оборотливость, любезные читатели, оборотливость Фаддея Бенедиктовича, ловкого товарища Николая Ивановича Иван Выжигин» существовал еще только в воображении почтенного автора, а уже в Северном Архиве, Северной Пчеле и Сыне Отечества» отзывались об нем с величайшею похвалою. Г. Ансело 15 в своем путешествии, возбудившем в Париже общее внимание, провозгласил сего, еще не существовавшего, «Ивана Выжигина», лучшим из русских романов. Наконец Иван Выжигин» явился и «Сын Отечества, Северный Архив и Северная Пчела превознесли его до небес. Все кинулись его читать многие прочли до конца а между тем похвалы ему не умолкали в каждом номере Сев. Архива, Сына Отеч и Сев. Пчелы. Сии усердные журналы ласково приглашали покупателей ободряли, подстрекали ленивых читателей, угрожали местью недоброжелателям, недочитавшим Ивана Выжигина» из единой низкой зависти Между тем, какие вспомогательные средства употреблял Александр Анфимович Орлов? Никаких, любезные читатели! Он не задавал обедов иностранным литераторам, незнающим русского языка, дабы за свою хлеб-соль получить местечко в их дорожных записках. Он не хвалил самого себя в журналах, им самим издаваемых. Он не заманивал унизительными ласкательствами и пышными обещаниями подписчиков и покупателей. Он не шарлатанил газетными объявлениями, писанными слогом афиш собачьей комедии. Он не отвечал ни на одну критику он не называл своих противников дураками, подлецами, пьяницами, устрицами и тому под. Но — обезоружил ли тем он многочисленных врагов Нимало. Вот как отзывались о нем его собратья: «Автор вышеисчисленных творений сильно штурмует нашу бедную русскую литературу и хочет разрушить русский Парнас не бомбами, но каркасами, при помощи услужливых издателей, которые щедро платят за каждый манускрипт знаменитого сего творца, по двадцати рублей ходячею монетою, как уверяли нас знающие дело книгопродавцы. Автор есть муж — из ученых, как видно по латинским фразам, которыми испещрены его творения, а сущность их доказывает, что он, как сказано в «Недоросле»: «Убоясь бездны премудрости, вспять обратился. — Знаменитое лубочное произведение: «Мыши кота хоронят, или небылицы в лицах, есть Илиада в сравнении с творениями г. Орлова, а Бова Королевич — герой, до которого не возвысился еще почтенный автор... Державин есть у нас Альфа, а г. Орлов Омега в литературе, то есть, последнее звено вцепи литературных существ, потому заслуживает внимания, как все необыкновенное********. Язык его, изложение и завязка могут сравняться только с отвратительными картинами, которыми наполнены сии чада безвкусия, и с смелостью автора. Никогда в Петербурге подобные творения не увидели бы света, и ни один из петербургских уличных разносчиков книг (не говорим о книгопродавцах) не взялся бы их издавать. По какому праву г. Орлов вздумал наречь своих холопей, хлыновских степняков Игната и Сидора, детьми Ивана Выжигина, и еще в то самое время, когда автор Выжигина издает другой роман под тем же названием. Никогда такие омерзительные картины не появлялись на русском языке. Да здравствует московское книгопечатание Сев. Пч.», 1831, № Какая злонамеренная и несправедливая критика Мы заметили уже неприличие нападений на Москву нов чем упрекают здесь почтенного Александра Анфимовича?.. В том, что за каждое его сочинение книгопродавцы платят ему по 20 рублей что же бескорыстному сердцу моего друга приятно думать, что, получив 20 рублей, доставил он другому 2000 выгоды между тем, как некоторый петербургский литератор, взяв за свою рукопись 30 000, заставил охать погорячившегося книгопродавца!!! Ставят ему в грех, что он знает латинский язык. Конечно доказано, что Фаддей Бенедиктович (издавший Горация с чужими примечаниями) не знает по-латыни; но ужели сему незнанию обязан он своею бессмертною славою? Уверяют, что г. Орлов из ученых. Конечно доказано, что г. Булгарин вовсе не учен, но опять повторяю разве невежество есть достоинство столь завидное? Этого недовольно грозно требуют ответа от моего друга как дерзнул он присвоить своим лицам имя, освященное самим Фаддеем Бенедиктовичем? Но разве АС. Пушкин не дерзнул вывести в своем Борисе Годунове» все лица романа г. Булгарина и даже воспользоваться многими местами в своей трагедии (писанной, говорят, пять лет прежде и известной публике еще в рукописи!)? Смело ссылаюсь на совесть самих издателей Сев. Пчелы справедливы ли сии критики виноват ли Александр Анфимович Орлов? Но еще смелее ссылаюсь на почтенного Николая Ивановича не чувствует ли он глубокого раскаяния, оскорбив напрасно человека с столь отличным дарованием, не состоящего с ним нив каких сношениях, вовсе его незнающего и не писавшего о нем ничего дурного? Феофилакт Косичкин Пушкин АС Полн. собр. соч. Т. XI. С. Несколько слово мизинце г. Булгарина и о прочем 17 Я не принадлежу к числу тех незлопамятных литераторов, которые, публично друг друга обругав, обнимаются потом всенародно, как Пролаз с Высоносом, говоря в похвальбу себе ив утешение «Ведь, кажется, у нас по полной оплеухе» 18 . Нет; рассердись единожды, сержусь я долго и утихаю не прежде, как истощив весь запас оскорбительных примечаний, обиняков, заграничных анекдотов и тому подобного. Для поддержания же себя всем суровом расположении духа, перечитываю я тщательно мною переписанные в особую тетрадь статьи, подавшие мне повод к таковому ожесточению. Таким образом, пересматривая на днях антикритику, подавшую мне случай заступиться за почтенного друга моего А.А. Орлова, напал я наследующее место Я решился на сие — на оправдание г. Булгарина) — не для того, чтобы оправдать и защищать Булгарина, который в этом не имеет надобности, ибо у него водном мизинце более ума и таланта, нежели во многих головах рецензентов см. № Сына Отечества, издаваемого гг. Гречем и Булгариным). Изумился и, каким образом мог я пропустить без внимания сии красноречивые, но необдуманные строки Я стал по пальцам пересчитывать всевозможных рецензентов, у коих менее ума в голове, нежели у г. Булгарина в мизинце, и теперь догадываюсь, кому Николай Иванович думал погрозить мизинчиком Фаддея Бенедиктовича. В самом деле, к кому может отнестись это затейливое выражение Кто наши записные рецензенты? Вы, г. издатель Телескопа Вероятно, мстительный мизинчик указует и на вас: предоставляю вам самим вступиться за свою голову. Но кто же другие? Г-н Полевой Но несмотря на прежние раздоры, на письма Бригадирши, на насмешки славного Грипусье, на недавнее прозвище Верхогляда и проч. и проч, всей Европе известно, что Телеграф состоит в добром согласии с Северной Пчелой и «Сыном Отечества мизинчик касается не его. Г-н Воейков? Но сей замечательный литератор рецензиями мало занимается, а известен более изданием Хамелеонистики 21 , остроумного сбора статей, в коих выводятся, так сказать, на чистую воду некоторые, так сказать, литературные плутни. Ловкие издатели Северной Пчелы уже верно не станут, как говорится, класть ему пальца в рот, хотя бы сей палец были знаменитый вышеупомянутый мизинчик. Г-н Сомов? 22 Но кажется Литературная Газета, совершив свой единственный подвиг — совершенное уничтожение (литературной) славы г. Булгарина, — почиет на своих лаврах, и г. Греч, вероятно, не станет тревожить сего счастливого усыпления, щекотя Газету проказливым мизинчиком. Кого же оцарапал сей мизинец Кто сии рецензенты, у коих — итак далее? Просвещенный читатель уже догадался, что дело идет обо мне, о Феофилакте Косичкине. Всему свету известно, что никто постояннее моего не следовал за исполинским ходом нашего века. Сколько глубоких и блистательных творений по части политики, точных науки чистой литературы вышло у нас из печати в течение последнего десятилетия (шагнувшего так далеко впереди обратило на себя справедливое внимание завидующей нам Европы Ни одного из таковых явлений не пропустил я из виду обо всяком, как известно, написал я по одной статье, отличающейся ученостию, глубокомыслием и остроумием. Если долг беспристрастия требовал, чтоб я указывал иногда на недостатки разбираемого мною сочинения, то может ли кто-нибудь из гг. русских авторов жаловаться на заносчивость или невежество Феофилакта Косичкина? Может быть, по примеру г. Полевого я слишком лестно отзываюсь о самом себе я мог бы говорить в третьем лицеи попросить моего друга подписать имя свое под сими справедливыми похвалами ноя гнушаюсь таковыми уловками, и гг. русские журналисты, вероятно, не укорят меня в шарлатанстве И что ж Г-н Греч в журнале, с жадностию читаемом во всей просвещенной Европе, дает понимать, будто бы в мизинце его товарища более ума и таланта, чем в голове моей! Отзыв слишком для меня оскорбительный Полагаю себя вправе объявить во услышание всей Европы, что я ничьих мизинцев не убоюсь; ибо не входя в рассмотрение голов, уверяю, что пальцы мои (каждый особо, и все пять в совокупности) готовы воздать сторицею, кому бы тони было. Взявшись за перо, я не имел, однако ж, целию объявить о сем почтеннейшей публике подобно нашим писателям-аристократам — (разумею слово сие в его ироническом смысле) — я никогда не отвечал на журнальные критики дружба, оскорбленная дружба призывает опять меня на помощь угнетенного дарования. Признаюсь: после статьи, в которой так торжественно оправдали защитил я А. А. Орлова — статьи, принятой московскою и петербургскою публикою с отличной благосклонностию) не ожидал я, чтоб Северная Пчела возобновила свои нападения на благородного друга моего и на первопрестольную столицу. Правда, сии нападения уже гораздо слабее прежних, ноя не умолкну, доколе не принужу к совершенному безмолвию ожесточенных гонителей моего друга и непочтительного Сына Отечества», издевавшегося над нашей древнею Москвою. «Северная Пчела (№ 201), объявляя о выходе нового «Выжигина», говорит: «Заглавие сего романа заставило нас подумать, что это одно из многочисленных подражаний произведениям нашего блаженного г. А. Орлова, знаменитого автора... Притом же всякое произведение московской литературы, носящее на себе печать изделия книгопродавцев пятнадцатого класса ... приводит нас в невольный трепет». «Блаженный г. Орлов. Что значит блаженный Орлов О конечно если блаженство состоит в спокойствии духане возмущаемого ни завистью, ни корыстолюбием в чистой совести, незапятнанной ни плутнями, ни лживыми доносами в честном и благородном труде, в смиренном развитии дарования, данного от богато добрый и небогатый Орлов блажен и не станет завидовать ни богатству плута, ни чинам негодяя, ни известности шарлатана Если же слово блаженный употреблено в смысле, коего здесь изъяснять не стану, то удивляюсь охоте некоторых людей, старающихся представить смешными вещи, вовсе не смешные, и которые даже не могут извинять неприличия мысли остроумием или веселостию оборота. Насмешки над книгопродавцами пятнадцатого класса обличают аристократию чиновных издателей, некогда осмеянную так называемыми аристократическими нашими писателями. Повторим истину, столь же неоспоримую, как и нравственные размышления г. Булгарина: чины не дают ни честности плуту, ни ума глупцу, ни дарования задорному мараке. Филдинг 26 и Лабрюер 27 небыли ни статскими советниками, ни даже коллежскими асессорами. Разночинцы, вышедшие в дворянство, могут быть почтенными писателями, если только они люди с дарованием, образованностию и добросовестностию, а не фигляры и не наглецы». Надеюсь, что сей умеренный мой отзыв будет последними что почтенные издатели «Северной Пчелы, Сына Отечества и Северного Архива не вызовут меня снова на поприще, на котором являюсь редко, ноне без успеха, как изволите видеть. Я человек миролюбивый, но всегда готов заступиться за моего другая не похожу на того китайского журналиста, который, потакая своему товарищу ив глаза выхваляя его бредни, говорит на ухо всякому этот пачкун и мерзавец ссорит меня со всеми порядочными людьми, марает меня своим товариществом но что делать он человек деловой и расторопный». Между тем полагаю себя вправе объявить о существовании романа, коего заглавие прилагаю здесь. Он поступит в печать или останется в рукописи, смотря по обстоятельствам: Настоящий Выжигин историко-нравственно-сатирический роман XIX века Содержание |