Политология-учебникСазонова-хх. Учебное пособие для студентов высших учебных заведений. Харьков фолио, 2001

• Название: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений. Харьков фолио, 2001
• Анкор: Политология-учебникСазонова-хх.doc
• Дата: 10.02.2017
• Размер: 4.56 Mb.
• Имя файла: Политология-учебникСазонова-хх.doc
• Тип: Учебное пособие; #2526
• страница: 29 из 54

1.3. Двойственная зависимость и легитимность политического поля
Как уже отмечалось, политическое поле, наряду с другими полями общества, является автономным полем (450) позиций и политических агентов. В то же время становление и автономизация поля политики сопровождается выделением и дифференциацией внутриполитических полей и субполей. Прежде всего происходит деление на поле профессионального специализированного производства политики и на поле массового производства политики, в котором участвуют все граждане, обладающие политическими правами. Структуру профессионального субполя политики, в свою очередь, составляют поля идеологического производства, "специализированного производства и рынка культуры" (П. Бурдье), производства политических мнений профессиональных продавцов политических услуг - политических деятелей, журналистов, высокопоставленных чиновников, партий - и внутрипартийные поля. В поле массового производства политики основными являются поля - электоральное, общественного мнения и опросов общественного мнения. С автономизацией и дифференциацией политического поля идет процесс профессионализации политической деятельности, который сопровождается усилением влияния внутренних законов поля политики. Появляются законы конкуренции между профессионалами, ориентация политиков любых направлений на возможные действия политиков иных ориентации. Этот

процесс сопровождается сделками, пактами, кулуарными договоренностями. Политическое поле все больше функционирует как поле специализированных институций - партий, движений, а также как поле доверенных лиц, представителей - партийных лидеров, госслужащих, депутатов, освобожденных работников партийного аппарата и т. д.

В рамках профессионального политического поля завязывается игра профессио-налов, возникают специфические интересы и ставки в игре, "козыри" и т. п. Иначе говоря, любой политик оказывается между такими же, как он, профессионалами и теми группами доверителей, которые доверили ему представительство в политике"от своего имени. В отличие от научного, художественного, литературного и других полей, более замкнутых и профессионализированных, куда допуск непрофессионалов затруднен, а отбор более жесток, - политическое поле колеблется между двумя критериями (451) оценки и легитимации: профессиональными, в том числе социальными и политическими науками, и плебисцитом, волей избирателей.

Поле политики менее закрыто для непрофессионалов. Для него характерна зависимость, - для победы во внутренней борьбе профессиональные политики вынуждены взывать к силам, которые находятся за пределами этого поля (в отличие, например, от поля науки и интеллектуальной деятельности, где обращение к обывателю как к конечной инстанции легитимации может служить фактом дискредитации).

Двойственность оценок и двойственность легитимации, вокруг которых колеблется политическое поле, проявляется в специфических логиках и колебаниях политических субполей, например, в специфической логике эволюции тех или иных партий. Существует определенная динамика и напряжение между поиском голосов избирателей и идеологи-ческой чистотой, которая толкает партию к чередованию (изменению) своего политичес-кого курса и к смене позиций. Так называемые партии авангарда, идеологи-ческие партии, мелкие авангардистские группы и политические секты склонны смещаться к логике функционирования, характерной для интеллектуального и научного полей с соответст-вующими ценностями, иерархиями, как то приверженность истинно научным теориям или доктринам, предназначенным для небольших, но радикальных политических групп. Партии, обеспокоенные мобилизацией электората, политическим влиянием и завоеванием государственных постов, склонны функционировать по логике демократического выбора и выходить за рамки чисто профессионального поля политики к полю массового политического производства, основным субполем которого является электоральный процесс. Партия вынуждена жертвовать "чистотой" своей доктрины, теоретической правильностью политической программы, чтобы обеспечить эффективность своих стратегий и большую мобилизацию своих сторонников и голосов избирателей.

Разные принципы легитимации оказывают влияние и на внутриполевые стратегии профессиональных политиков, и на подвижность и смещение границ политического поля. Внутренняя легитимация подталкивает политиков к стратегиям символического исключения тех, (452) кто не вписался или не вписывается в принятые в данном обществе легитимные границы политического поля. С помощью номинаций (ярлыков), которые могут быть рассмотрены как научные эквиваленты оскорблений - "парвеню", "выскочка", "радикал", "коммуно-фашисты", "антигосударственные силы", - часть политических агентов может быть делегатимирована и исключена из поля профессиональных поли-тиков. Одной из основных ставок игры профессионалов, а особенно тех, кто имеет доступ к производству политических представлений, является само определение "легитимного политика", "легитимной политической компетенции" и, соответственно, легитимного определения того, что может быть определено как политика и политическое в конкретном политическом поле.

Такого рода игру можно было наблюдать в процессе выборов региональных властей в России в сентябредекабре 1996 года. В ходе предвыборной кампании столкнулись две модели представлений, восприятий и теоретических схем политики и политиков: так называемых "политиков-идеологов" - представителей партий или идеологических движений ("демократы", "коммунисты" и т. п.) и "политиков дела" - "хозяйственников", "прагматиков", - публично сторонящихся идеологических позиций (представлению о них наиболее соответствовали мэр Москвы Лужков и в Украине - бывший премьер-министр П. Лазаренко). Фактически это была борьба не просто конкурентов на выборные посты, но символическая борьба за то, кого считать "настоящим" (легитимным) политиком и что является "настоящей", "правильной" (легитимной) политикой; что может быть признано политическим, а что - не может. Характерно, что на нынешнем этапе постсоветской демократии более легитимным становится понимание политики как деятельности, связанной с "реальными делами" (с выплатами зарплат, строительством дорог и т. д.). Это объясняется, в частности, тем, что экономический кризис вызвал массовое разочарование в "идеологической политике" ("демократы против коммунистов") и сосредоточил основные интересы населения на элементарном выживании. При таком подходе, разумеется, восприятие политики ограничивается кругом тем и схем, не выходящих за пределы текущих жизненных нужд. В ре(453) зультате устанавливаются и границы данного конкретного политического поля, а также право на вход в это поле тем или иным политикам, партиям и прочим политическим агентам. Фактически это означало создание

новых позиций и границ, а стало быть, и перекомбинирование политического поля: была проделана определенная работа против поля, сдвинуто сложившееся динамическое равновесие сил. Но это не значит, что через какое-то время нельзя будет изменить его границы, изменив структуру его позиций и соотношение политических сил.
1.4. Институционализация поля политики и политический капитал
Вся история политического поля постоянно представлена в двух формах: материа-лизованной - в институциях (партии, профсоюзы, освобожденные работники партийного и профсоюзного аппаратов) и в инкорпорированной - диспозициях и представлениях, практическом чувстве политических деятелей, усилиями которых функционируют эти институты.

Классические политологические и социологические школы рассматривают институты как набор ролей, определяемых правилами, в согласии с которыми ведут себя участники [См.: Бергер П., Лукман Т. Указ.соч. - С.80]. В теории поля институционали-зация рассматривается как результат действующих в поле эффектов объективации: предметы, существующие первоначально только в инкорпорированном состоянии (внут-реннем, невыраженном) - в форме диспозиций, схем восприятия и классификаций (правый - левый, высокий - низкий, массовый - элитарный) объективируются в позиции в поле и организуют (мобилизуют) коллективное действие. Прежде чем группа или партия возникнет в поле как институция, она предварительно существует в форме представления о группе, агенте, субъекте, партии. Отсюда и символическая борьба по поводу видения, представлений, схем восприятия в поле политики, поскольку именно признанное и легитимное представление имеет возможность институционализироваться в поле в качестве институции, агента. Отсюда и частичные недотерминированность, открытость и неопределенность политики, размытость ее границ. (454)

Институционализация представляет собой выделение специализированных институций, доверенных лиц, задача которых заключается в производстве и воспроиз-водстве той или иной социальной группы как политической группы. Существование рабочего класса, "новых русских" и "новых украинцев", средних предпринимателей и т. д. как социологических категорий не означает автоматического их существования в качестве политических групп. Для этого необходимы специализированные институты - партии, аппарат освобожденных работников, представители в парламенте (депутаты), которые оформляют, производят эту группу, публично выступая от ее имени и обозначая ее присутствие, место и способы действия в политике. Политическая группа - это пучок отношений, зафиксированных, ставших устойчивыми в результате определенной политической работы, осуществляемой институцией, представителями, аппаратом партий и партийной бюрократией, СМИ, идеологами, журналистами и др. Так, политические партии могут быть рассмотрены как организации по производству и навязыванию институционализированных политических интересов и созданию представлений о непрерывности класса, группы, всегда стоящих перед опасностью впасть в прерывность атомизированного существования или в ограниченность борьбы за сугубо частные цели. П.Бурдье считает, что партии - это институционализованные политические агенты, специально предназначенные вести символическую борьбу, постоянно мобилизуя путем обязующих предвидений максимальное количество агентов, которые имеют единое видение социального мира [См.: Бурдье П. Социология политики. - М., 1993. - С. 193].
На процесс институционализации политического поля влияют эффекты владения/ невладения политическим капиталом. Владельцам экономического капитала нет большой нужды организовываться в группу в поле политики, свои интересы они могут "продавить" путем инвестирования финансовых ресурсов в приобретение голосов, гюлитическую рекламу. Поэтому в лучшем случае бизнес ограничивается ассоциациями, группами давления, лоббистами, наконец, партиями-ассоциациями. В то же время агенты, лишен-ные экономического капитала, для отстаивания своих интересов вынуждены создавать масс (455) совые партии, ориентированные на завоевание власти и предлагающие своим активистам и избирателям доктрину и программу действий. Они способны также накапливать специфический партийный капитал (в виде аппарата освобожденных работников, постов и т. д.). В этом можно обнаружить действие своеобразного закона политической концентрации и централизации: чем меньшим объемом экономического капитала владеют агенты, тем более обнаруживает себя закон-тенденция к организацион-ной концентрации и централизации их диспозиций и интересов в политическом поле и, таким образом, к институционализации и автономизации (с формированием собственных границ) политики в поле.

Действие законов концентрации капиталов в различных полях и у различных агентов влияет на тип политической партии и на свойства партий в качестве агентов и институций в политическом поле. Массовые партии, построенные по модели мобилизационных аппа-ратов и крупных организаций, возникают у агентов, занимающих подчиненное положение в полях экономики и власти. В то же время партии кадров, нотаблей, избирателей высту-пают в качестве институциональных средств имущих групп и слоев, не испытывающих большой нужды в концентрации и мобилизации организационных ресурсов партии. Это сказывается на организационном строении партий, поскольку именно партия, закон-тенденция которой состоит в функционировании по логике аппарата, мобилизует сторонников путем навязывания легитимного определения дисциплины. Мобилизованные в партию группы приобретают свойства стратегических акторов, поскольку именно партия как капитал-институция имеет свойства незамедлительно отвечать на стратегичес-кие требования, вписанные в логику политического поля. Закон концентрации объясняет также тенденцию бюрократизации рабочих партий и доминирования внутри партий логики аппарата, открытой и сформулированной в свое время Михельсом в качестве "железного закона олигархии" [См.: Михельс Р. Социология политической партии в усло-виях демократии //Диалог.-1990.-№ 13]. Концентрация и бюрократизация политического капитала пигде не бывает столь высокой, как в партиях, которые ставят своей целью борьбу против концентрации эко(456)комического капитала. Обычные граждане и рядо-вые члены партии не обладают в достаточной мере мдгериальными и культурными инструментами, необходимыми для активного участия в политике - речь идет о свободном времени и культурном капитале. Чем в меньшей мере граждане владеют ими, тем меньшее сопротивление встречает концентрация политического капитала в руках небольшого числа людей (партийных лидеров и активистов, высших должностных лиц и госу-дарственных чиновников), и срабатывает эффект ценза при доступе в реальную политику.

В новейшее время в политическом поле появляются институции, ответственные за рационализацию политической компетенции, подготовку профессиональных участников политического поля, эксперты, консультанты, идеологи и другие профессиональные создатели схем, а также политические журналисты, телекомментаторы и т. д.

С институционализацией политического поля связана специфика политического капитала, имеющего хождение в том или ином политическом поле. Формирование мощ-ного медиа-поля, способного к значительному накоплению и реинвестированию символи-ческих капиталов, подрывает значение классического (партийного) поля политики, делает границы политического поля более прозрачными и податливыми для обменов с экономи-ческим (вложение финансов в производство печатной и телепродукции) и полями худо-жественного, театрального и других производств (варианты теледемократии с доминиро-ванием всевозможных политических ток-шоу, о чем конкретнее будет сказано далее).

Политический капитал - это форма символического капитала, кредит, основанный на вере и признании и на бесчисленных кредитных операциях, с помощью которых агенты наделяют человека или институцию той самой властью, которую они за ним признают (М. Вебер, П. Бурдье).

Существует два основных вида политического капитала: личный (зависит от влияя-тельности "человека в политике" Либо от его личных качеств) и институциональный, существующий благодаря делегированию капитала политику как доверенному лицу орга-низацией - партией, профсоюзом и т. д. Личный политический капитал, в свою очередь, подразделяется на капиталы: харизмати (457) ческий, способный проявлять свою эффек-тивность и демонстрирующий поразительную способность к проявлению в ситуации кризиса и "молчания" институций; личный капитал "известности", "популярности" – капи-тал нотабля, ресурсы известного политика, высшего чиновника, популярного журналиста и т. п-, которые они инвестируют в воспроизводство своих позиций в политическом поле.

Институциональный политический капитал - это вид политического капитала, который институционализируется в постоянных институциях, организациях, материали-зуется в политических машинах, партийных бюрократиях, постах и средствах мобилизации, доходных политических должностях, в партийном и государственном аппарате и делегируется представителям институций. В отличие от личного капитала, который исчезает вместе с человеком - его носителем, делегированный капитал полити-ческого авторитета является, подобно капиталу священника (делегированного Церковью), преподавателя (делегированного Школой) результатом ограниченного и временного переноса капитала, принадлежащего институции и контролируемого ею. В качестве такой институции выступает прежде всего партия, в ходе борьбы накопившая капитал признания и преданности, имеющая организацию и аппарат. Приобретение делегирован-ного капитала подчиняется специфической логике инвеституры, представляющей собой акт инвестирования, посредством которого партия официально выдвигает кандидатуру на выборы и который означает передачу ей части своего политического капитала.

Обладание тем или иным видом политического капитала обнаруживает соответствующие стратегии инвестирования капитала в политику со стороны агентов, в частности, стратегии личного инвестирования, присущие владельцам личного политического капитала, которые могут "платить" за себя. Так, на президентских выборах в России в 1996 году борьба кандидатов часто приобретала форму соревнования различных форм политических капиталов - капитала лидерского, личностного (А. Лебедь), капитала государственного аппарата (Б. Ельцин) и институционального капитала КПРФ,

делегированного своему кандидату. (458)

Что касается капитала институций, то в этом случае возникает сложная игра обменов между агентами и институциями, которая была отмечена в свое время еще Р. Михелъсом в его "железном законе олигархии". В частности, институциональный капитал партии, организации, профсоюза может делегироваться партийному функционеру, партийному кандидату на выборах в качестве компенсации дефицита личного капитала или экономического капитала (для выборов). Иначе говоря, закон, который регулирует обмен между законами и институциями, выражается в том, что все средства институции (финансовые, организационные, печатные) предоставляются агентам в обмен на преданность и служение партии, профсоюзу и т. п.

Таким образом, основной политический конфлікт постсоветских демократий может быть выражен и описан в форме конфликта двух видов политического капитала и стра-тегии его инвестирования: между президентом - как правило, харизматическим лидером (например, "ранний" Ельцин, Лукашенко), либо нотаблем (Кравчук, Кучма), инвестирую-щим свой личный политический капитал, и функциональным капиталом партий левой ориентации (КПРФ в России, СПУ и КПУ в Украине). Регулярно публикуемые рейтинги ведущих политиков России и Украины обнаруживают тенденцию слабого влияния партийных политиков и, очевидно, демонстрируют нехватку институционализированного политического капитала, производящегося и накапливающегося в поле. Ведущие роли принадлежат политикам, обладающим харизмой либо занимающим высшие должности в исполнительной власти. Они способны в силу должностного места присваивать институциональный капитал государства как организации бюрократического господства, что может быть показателем слабого влияния на политику собственно поля политики.
1.5. Законы политического поля
По ходу изложения уже были рассмотрены некоторые законы политического поля - закон реконверсии капитала и позиций, закон структурной гомологии позиций (эффекты гомологии позиций), закон политиче(459)ской концентрации и централизации. Рассмот-рим остальные законы поля.

Основной структурный закон поля. Всякое поле стремится организоваться вокруг оппозиции между двумя полюсами и имеет, таким образом, диадическую или триадичес-кую структуру: в политическом поле - правый полюс, левый полюс, политический центр. Диадическая или триадическая структура, организующая поле в его совокупности, воспроизводится в каждой из его точек. В частности, внутри партии, вызывая фракцион-ные расколы, деления и прочие внутренние оппозиции, что и представляет собой процесс замыкания внутрипартийного пространства в особое политическое субполе. Такая структура используется в политологии в качестве критериев свойств политических партий и сил: партий правой ориентации, левой ориентации, крайних (радикальных) партий и партий центристского толка с соответствующими стратегиями - дивергенции у крайних точек или конвергенции вблизи центра либо на промежуточных позициях.

Иллюстрацией недостаточного внимания к данному структурному закону поля могут служить неудачи ряда партий и политиков в России и Украине, пытавшихся разместиться "у центра" ("как в европейских странах"), и в то же время заручиться поддержкой большинства избирателей, не учитывая, что в кризисные периоды и в переходных обществах структура позиций предрасположена к дивергенции - собиранию у крайних точек, деструкцией с "провалами" центристских позиций.

В связи с этим политическое поле может быть определено также и как система "соотносительных позиций и отклонений" (от полюсов, от центра - "левый центр", "правый центр", "силы крайних ориентации", например, "крайние правые"), и все в нем обретает смысл в соотнесении, в результате игры противопоставлений и различений.

Закон оппозиционирования, логика дистантности. Для политического поля харак-терна конкурентная борьба с теми, кто находится на самых отдаленных позициях, и то же самое характерно для агентов, занимающих самые близкие позиции, очень по-разному угрожающие реальным участникам. Логика дистантности представляет (460) собой проч-ную основу для динамики и изменений всякого поля, достигшего определенной степени автономии. Политическое поле буквально насыщено различными оппозициями, деления-ми, разделениями и объединениями (коалиции, разрывы, фракционные расколы) и подвержено закону поиска дистанцирования, согласно которому наиболее острые и наиболее значимые конфликты противопоставляют каждую партию ее ближайшим соседям, наиболее угрожающим ее идентичности.

Интенсивное дробление партий, характерное для предвыборных кампаний в Украине в 1998 и 1999 гг., отчасти вписывается в логику действия этого закона. Причем харак-терно, что конкуренция и даже конфликты возникают между партиями почти идентичных ориентации. Речь идет, например, о серьезном конфликте между Народным рухом Украи-ны и Украинской республиканской партией в середине 90-х годов, постоянном дроблении и почковании внутри Христианско-демократической партии Украины, о появлении нескольких партий с названими христианская, республиканская, социал-демократическая.

Условием вовлеченности в политическое поле и использования того или иного репертуара ("партии") политических действий является приобщенность к принципу оппозиции - к тем или иным полюсам, секторам, позициям, на том или ином расстоянии от правого либо левого полюса или центра. Политические агенты склонны к поиску дистанцирования, иногда – любой ценой, и в политическом поле идет постоянная симво-лическая борьба за легитимные способы дистанцирования или легитимные способы социальных разделений, поскольку тот или иной доминирующий тип социальных членений способствует формированию соответствующих позиций / оппозиций в поле, формирует поле "союзнических и враждебных позиций". В политическом поле присутствует, по выражению М. Вебера, потенциальная множественность структурирова-ния. Какие основополагающие деления - классовые, этнические, региональные, идеологи-ческие - конституируют политическое поле и имеют власть в нем, структурно принуж-дают к мобилизации в политические группы? Соответственно какие коды политики, типы партийных систем, типы политических агентов, формы политиче (461)ской мобилизации и т.д. доминируют в обществе? Этнополитика? Классовые формы политики? Регионально-клановые формы? Геополитические расколы и ориентации? Какие основные оппозиции: "державники" - "антидержавники", "демократы" - "коммунисты", "партии трудящихся" - "партии богатых", "политические партии" - "кланы"? Вокруг этих делений ведется интен-

сивная символическая борьба в современном украинском политическом поле. Каждое из этих делений/разделений по-особому структурирует поле политических позиций и сил, выстраивает коалиции большинства и политические меньшинства, политические союзы и разрывы, специфические отношения между властью и оппозицией, служит конкурент-ными преимуществами в конкурентной борьбе в политическом поле. Для политических сил национально-правой ориентации выгодно деление державники/ антидержавники, для левых, соответственно, деление на бедных и богатых, для "старых" постсоветских партий было бы выгодно сохранить традиционное деление "демократы - коммунисты".

На персональном уровне логика дистанцирования провоцирует символические стратегии снятия дистанции - регулярные "хождения в народ", игра в "своего парня", "мужика", "хозяина" и т. д.

Закон конкуренции. Для понимания и выбора какой-либо позиции в поле программ, заявлений, предвыборных выступлений важно знать как совокупность конкури-рующих политических позиций, предлагаемых в поле, так и требования граждан, за выбор позиции которых несут ответственность их доверенные лица, избранные профессиональ-ные политики. Интенсивность конкуренции зависит от количества партий или фракций, которое детерминирует разнообразие и обновление предлагаемых продуктов (линий, программ и т. п.), вынуждая различные партии видоизменять их программы для завоева-ния новых голосов и сторонников. Специфической формой является закон конкурентной борьбы за признание, который предполагает власть признавать и обрекает политика жить, постоянно опасаясь потерять свой символический капитал, репутацию, имя, имидж.

Закон двойной игры, ведущейся профессионалами в политическом поле. Как уже отмечалось, политическое (462) поле колеблется между двумя оценками и принципами легитимности и имеет двойную зависимость между полем профессионалов и полем непро-фессиональной массовой политики. В этом случае политическое поле может быть рассмотрено как совокупность отношений: конкуренции профессионалов-держателей политического капитала внутри профессионального поля и как отношение между профес-сионалами и массой, представителями и представляемыми (избирателями и депута-тами, депутатами и партиями, партиями и вождями). В поле действует двойственная, одновре-менно внутренняя и внешняя логика, устанавливающая зависимость между специфичес-кими интересами профессионалов и реальными или предполагаемыми интересами их реальных или предполагаемых доверителей. Действия профессионалов, вынужденных играть внутри профессионального поля и вступать в связь с конкурентами и поддерживать связь с доверителями, делегировавшими их в профессиональную политику и доверивши-ми политический капитал, в силу этого всегда двойственно детерминированы и отмечены двуличием. Они должны одновременно служить себе и своим сторонникам, то есть, согласно М. Веберу, одновременно жить "с политики" и "для политики". Рассмотренные выше эффекты гомологии позиций, в частности, между полем политики и полем классов, способствуют действию закона соответствия интересов представителей и представляе-мых: стремясь к удовлетворению специфических интересов, которые навязывает им конкуренция внутри поля, профессионалы удовлетворяют сверх того интересы своих сторонников. И наоборот, выбирая позиции, близкие интересам своих приверженцев, они стремятся также, не обязательно сознавал это, удовлетворить собственные интересы. И чем точнее их позиция в структуре поля политики совпадает с позицией их сторонников в структуре социального поля, тем полнее совпадение интересов доверителей и профессио-налов. С другой стороны, отмеченная выше тенденция концентрации политического капитала в партиях и институциях подчиненных групп, слабая политическая компетент-ность, стабильность их клиентуры снижает эффективность давления доверителей на своих доверенных лиц. Отсюда наблюдаемый часто парадокс, когда (463) политические институции, которые выступают громче всех в защиту "народных масс", в большей мере независимы от внешнего давления и более свободны в следовании исключительно логике конкурентной борьбы между профессионалами, иногда ценой самых неожиданных и парадоксальных поворотов. (Это можно, в частности, наблюдать на примере поворота нынешней КПРФ к сотрудничеству с "партией исполнительной власти", несмотря на протесты своих рядовых сторонников.)

Таким образом, несмотря на кажущуюся хаотичность и непредсказуемость, иррацио-нальность политических процессов и действий политических агентов, они, в конечном счете, подчинены специфическим законам. Можно сказать даже более категорично: само поле или складывание и разворачивание политики в поле (в особое поле) - закон сов ре-менной демократической политики.

Одной из существенных черт современного поля политики являются процессы медиатизации с соответствующими изменениями политических агентов и институций. Рассмотрим эту проблему детальнее.
2. МЕДИАТИЗАЦИЯ ПОЛИТИКИ (МЕДИА-ВЛАСТИ И ИНСТИТУЦИИ)
2.1. Понятие медиа-поля политики
Политика в большей мере, чем другие сферы, нуждается в специальных средствах информационного обмена и поддержания устойчивых связей между ее субъектами. Это характерная черта специфического "постиндустриального" общества, когда власть знаний и информации становится решающей в управлении обществом, оттесняя на второй план влияние государственного принуждения. Соединение информатики, средств связи и яркий всплеск масс-медиа современная политология определяет как четвертую власть в обществе, наряду с законодательной, исполнительной и судебной. Один из западных журналов характеризовал, например, как "властелина мира" Билла Гейтса, фактического хозяина фирмы "Майкрософт", которая берет под свой контроль развитие мощных инфор-мационных каналов. В настоящее время всемогущий финансовый бизнес (464) вынужден делить неограниченную власть с информационной элитой. Немыслимые ранее сделки в несколь-ко миллиардов долларов США по слиянию известных фирм потрясли мир в последние годы. Такие гиганты масс-медиа как "CNN" и "Ассошиэйтед Пресс" имеют возможность формировать общественное мнение даже вне национальных границ. "Ассошиэйтед Пресс" предоставляло информацию не только 1700 газетам и 6000 телера-диостанциям в США, но и 8500 потребителям в 110 странах мира. Важные социальные изменения, происходящие в третьей инфраструктуре - коммуникационной, порождают в свою очередь сложные политические проблемы. Так, многие видные политики, в том числе и бывший Генеральный секретарь ООН Бутрос Гали констатировали в этой связи, что власть закона в обществе сменяется медиа-властью.

Важной особенностью всех СМИ является способность прямой связи с обществен-ностью, как бы минуя традиционные институты, такие как семья, школа, общественные движения, политические партии и т. д. Именно эта способность и используется как рекламными агентами крупных коммерческих фирм, так и политическими деятелями, политическими партиями для организации массовой поддержки своих платформ и программ.

В течение продолжительного времени для широких слоев населения основным источником информации служила пресса. "Эра телевидения" в политике берет свое начало с 1952 г., когда оно было впервые использовано для освещения президентской избира-тельной кампании в США. Сегодня TV, безусловно, наиболее распространенный и наиболее действенный способ влияния на массы, на социальную и политическую жизнь общества. В анализе этого феномена выделяются два подхода: 1) эмпирический - относи-тельно познавательного влияния телепередач; 2) аналитико-идеологический – относитель-но идеологической направленности СМИ. Представитель первого подхода американский политолог Гарольд Лассвелл оригинально увековечил этот подход в своей знаменитой анкете: "Кто говорит? Что? Кому? По какому поводу? Зачем?" Это линейная модель (модель "шприца"), согласно которой TV представляет информацию в виде последовате-льных образов, которые осознанно или неосознанно воспринима(465)ются телезрителями. В большинстве развитых стран масс-медиа являются частно предпринимательским инсти-тутом, отраслью экономики, где заняты сотни тысяч человек. Их экономическая деятель-ность заключается в сборе, производстве, хранении и продаже информации по законам рыночной экономики. СМИ затрагивают интересы различных слоев, групп и пронизаны всеми противоречиями общества, которые в той или иной мере воспроизводят в своих публикациях и программах.

Массовое вторжение масс-медиа вызвало споры идеологического порядка об их соответствии демократической модели общества. Некоторые авторы сочли, чгго телевидение не является препятствием политическому плюрализму; в то же время другие увидели здесь возможность "захвата информационного пространства" (Нора, Минк) или говорят о "технотронном обществе" (3. Бжезинский). С другой стороны, представители неомарксизма (Т. Ддорно, Ю. Хабермас) пессимистически смотрят на вторжение масс-медиа; они будто бы только то и делают, что поддерживают логику манипулирования. Есть и другие мнения.

И в этой связи особого внимания заслуживает политическая направленность телеви-дения и его специфическое влияние на общество. Оно прежде всего изменяет формы политической деятельности: TV становится "способом", который обязан освоить каждый политик; оно требует от политика специфических качеств, которые не являются природ-ными и которыми необходимо специально овладевать. Под влиянием TV изменяется политическая риторика: возрастает значение имиджа политика, развивается политический маркетинг, происходит перераспределение традиционного "интеллектуального рынка" и т.п.

2.2. Взаимоотношения медиа-институций и властных структур
Общеизвестно, что знания и информация, а также средства их получения и распрос-транения составляют культурно-информационные ресурсы власти. В современном мире, как считает известный американский социолог Д. Белл, "знания и информация становятся (466) стратегическими ресурсами и агентом трансформации постиндустриального общест-ва" [Белл Д. Социальные рамки информационного общества // Новая технократиическая волна на Западе. - М., 1986. - С. 335]. Информационная власть в определенных условиях оказывает доминирующее влияние на общество. Ее монополизация какой-либо группи-ровкой может обеспечить ей победу на выборах и сохранение господства в обществе, даже при неэффективной экономической и социальной политике. Это во многом объясняет пристальное внимание властных структур к масс-медиа.

С другой стороны, доступ к информации является условием свободы, а свобода СМИ выступает в качестве одного из основополагающих принципов открытого общества. Именно масс-медиа демократических государств удерживают власть от злоупотреблений, выступают своеобразным гарантом от разгула коррупции. Хочет власть того или нет, но она всегда генерирует символы, которые нередко работают против идей той же власти. "Разборки" во властных структурах, сообщения в прессе о коррумпированности руково-дителей разных уровней подрывают веру в государственных лидеров. Устанавливая законы и нормы (социальный регламент), власть обязана им следовать и немедленно избавляться от тех, кто их попирает. Именно пресса часто начинает "копать" под весьма известных политиков.

Можно вспомнить в этой связи шумные разбирательства и судебные процессы над двумя бывшими южнокорейскими президентами, вынужденный уход со своего поста генсека НАТО и др. А мерилом непредвзятости изданий служит независимый суд, кото-рый неоднократно выносил не только обвинительные, но и оправдательные вердикты для политиков, взыскивая с СМИ крупные суммы. Такой рыночный механизм обеспечивает определенный баланс интересов масс-медиа, читателей и власть предержащих.

Характер взаимоотношений правительства и масс-медиа в разных странах имеет свои особенности. Однако, хотя отдельные газеты и журналы ассоциируются с конкрет-ными организациями и даже выступают официальными органами политических партий, большинство СМИ в развитых странах предпочитают подчеркивать (467)свою независи-мость от государства и его институтов. СМИ заинтересованы в получении информации "из первых рук", а значит в доступе к ведущим полити-кам и государственным деятелям. Именно поэтому подавляющая часть журналистского и корреспондентского корпуса сосредоточена в столицах ведущих стран мира. Связи власть имущих и СМИ осуществляются по многим каналам. Так, например, в конгрессе США имеются "галерки" для средств массовой информации, а начиная с президентства Т. Рузвельта (1901-1909), в Белом доме стали проводить пресс-конференции, что в значительной мере способствовало "политической конвергенции" властных структур и прессы. Этот новый и удобный механизм более широкой, чем прежде, мобилизации обществен-ного мнения в поддержку политического курса хорошо "прижился" и в Европе. Пресс-конференции, хотя и в мень-ших масштабах, стали формой политической коммуникации и в странах бывшего СССР. Так, наиболее ценную информацию о президентах, премьерах обозреватели и журналисты могут получить не из публичных выступлений, а от близкого окружения - администрации, помощников, пресс-секретарей. Безусловно, для журналистов это ценный источник политической информации. Вместе с тем это дает власть имущим большие возможности для манипулирования общественным мнением, раскрывая методом "утечек" лишь ту информацию, которая в выгодном свете представляет президента и правительство. Поэтому смена за относительно короткий срок трех пресс-секретарей у президента Б. Ельцина выглядит далеко не случайной.

Характер взаимоотношений зависит и от того, какие ценности, идеалы, политические ориентиры разделяют издатели и редакторы, обозреватели и репортеры, ведущие журналисты. Во многих случаях, особенно в конфликтных ситуациях, журналистская версия становится огромной примиряющей или разделяющей силой, доходя до окопа боевика и до трибуны ООН, часто опережая политиков. Политический спектр прессы широк, как и спектр политических движений и партий. А отсюда - и неоднозначность позиций СМИ, взаимоотношения которых с властью складываются по трем основным схемам: конфликтной, консенсусной и конфликтно-консенсусной. (468)

Президент Украины Л. Кучма отметил, что между органами власти, политическими партиями и объединениями развернулась настоящая борьба за теле- и радиопространство, и этот процесс подошел к такой грани, через которую нельзя переступать, не причиняя вреда интересам государства, политической стабильности. Так, например, комиссия Верховной Рады по изучению ситуации в телеинформационном пространстве Украины пришла к выводу, что перекоммутация каналов (ОРТ, УТ-2) есть не что иное, как передел телеинформационного пространства в меркантильных інтересах отдельных чиновников Гостелерадио Украины. В апреле 1997 г. Верховная Рада провела парламентское слушание по вопросу: "Свобода слова в Украине: состояние, проблемы, перспективы". Было отмечено, что информационная сфера должна служить всем, она не может быть вотчиной отдельных политических сил [Голос Украины. - 1997, 11 апр. - № 65. - С. 1-2].

"Соревнуются" между собой за влияние на масс-медиа и ветви власти. Так, президент Украины Л. Кучма наложил вето на закон "Об освещении деятельности Верхов-ной Рады Украины в средствах массовой информации". С 1 января 1997 г. не получили эфирного времени информационные передачи Международного медиацентра (ММЦ) "Окна" и "Окна в мир", которые своїй злободневностью и непредвзятостью привлекли к себе внимание широкой телеаудитории Украины.

В целом ситуация, сложившаяся в украинской прессе весьма тревожна. Материальные трудности привели в последние годы к резкому снижению газетных тиражей. Одни периодические издания выживают за счет перехода в руки коммерческих структур, другие с трудом держатся на плаву. Финансовая удавка оказалась куда прочней, нежели идеологическая.
2.3. Медиа-демократия и символический рынок политики
В настоящее время в связи с появлением на свет кассет и кабельного телевидения многие исследователи говорят об информационной или телекоммуникационной револю-ции. Следствием этого стала замена однолинейной связи между отправителем информа-ции и ее (469) получателем многофункциональной и диалоговой связью с новыми, гораздо более высокими возможностями информационного обмена. Это вызвало и далеко идущие социальные последствия. Теперь при помощи технологи "двусторонней связи" могут проводиться опросы общественного мнения, референдумы с подведением результатов сразу же по их завершении, что вносит принципиально новые коррективы в политический процесс. Популярность этих приемов на Западе возрастает, и политологи оценивают их как средства всеобщей демократизации. Так, например, О. Тоффлер отмечает, что данная технология приносит больше плюрализма, не нанося вреда ни одному демократическому інституту общества, заменяет представительную демократию "демократией участия". Этот феномен получил наименование "телеполитика", ("теледемократия", "видеократия"). По мнению сторонников такой политики, она позволяет гражданам прямо, без делегирования своих прав избираемым представителям (депутатам), решать все интересующие их политические и социальные вопросы.

Прямой информационный контакт сокращает возможности государства осуществ-лять централизованный контроль за человеком, и тем самым уменьшается угроза его лич-ным свободам. Это способствует лучшему освещению и доведению до широких слоев населения проблем, стоящих перед обществом, позиций различных партий и лидеров. Но с другой стороны, не исключено и нарастание тенденций к символическому (информа-ционному) тоталитаризму с помощью манипулирования настроениями и ориентацией людей, так как технология двусторонней политической коммуникации дает возможность руководителям опросов, референдумов предопределять ответы заданностыо вопросов, легко оперировать полученными результатами в своих целях.

Термин "манипулировать" первоначально означал "управлять", "управлять со знани-ем дела", "оказывать помощь". В Большом Оксфордском словаре этот термин трактуется уже как "ловкое и коварное воздействие на людей с целью достижения личной выгоды неблаговидными средствами". Сегодня теорией духовного манипулирования занимаются крупные научные центры и известные ученые Европы и Америки, раз рабо-тавшие целую систему методов символьно-информационного (470) влияния на массы. Основным методом такого манипулирования они считают внушение – непосредственное воздействие одного человека или группы людей на эмоциональную сферу ("подсознание") других людей. По их мнению, манипулирование направлено на доведение эмоционального напряжения человека до такой степени, когда эмоции мешают аналитическому процессу мышления, а желаемая реакция возникает сразу, без какой-либо аргументации. Для этих целей используются также разнообразные методы пропаганды. Еще в 1939 г. американс-кими исследователями А. и Э.Ли выделены семь основных принципов пропаганды:

1) принцип "наклеивания ярлыков" - наделение какой-либо личности или идеи оскорбительной кличкой, чтобы подорвать их авторитет;

2) принцип "рекомендаций" - использование в целях усиления эффекта внушения популярности известных актеров, спортсменов, политиков;

3) принцип "переноса" - идентификация качеств какого-то известного объекта с качест-вами другого, неизвестного или малоизвестного объекта, то есть оценка по ассоциации;

4) принцип "простые люди" - идентификация интересов самого информатора или передаваемой им информации с интересами "простых людей", большинства населения, избирателей и т. п.

5) принцип "подтасовки карт" - откровенная фальсификация действительных фактов с помощью приемов, незаметных для масс;

6) принцип "блестящей посредственности" - оперирование привычными, хорошо известными, но в то же время достаточно абстрактными для обывателя понятиями, над содержанием которых он обычно не задумывается;

7) принцип "общего вагона" - стимулирование определенной реакции путем внушения мысли о ее общепринятости ("все так думают", "все так поступают" и т. п.).

Общеизвестно, что человек не появляется на свет с врожденным мнением, мнения не возникают ниоткуда. На вопрос "что есть общественное мнение?" лучше всего ответить, предварительно вычленив три момента: а) мнения просачиваются из элитных кругов; б) мнения бьют ключом из корней травы (гейзер общественного (471) мнения); в) мнения зависят от групповой идентификации. Именно в таком порядке.

Побуждаемое элитой формирование мнений К. Дейч метко назвал "моделью каскада". Следуя этой модели, мнения струятся вниз, встречая перед собой множество ступеней - а каскад этот прерывается рядом водоемов. Верхний из них, считает К. Дейч, состоит из экономической и социальной элит. За ним идут резервуары политической и правительственной элит, затем средств массовой информации (СМИ), за ним - так называемых лидеров и, наконец, последний - массы простого народа.

Из пяти резервуаров "взаимодействия мнений", выделенных К. Дейчем, два имеют особое значение: первый - средства массовой информации, второй – так называемые лидеры мнений. При современных формах демократии именно СМИ играют важнейшую, даже центральную, роль в формировании общественного мнения. Подавляющему боль-шинству людей мир представляется таким, каким его изображают СМИ. Если при демо-кратии масс-медиа не столь "убедительны", как некоторые порой опасаются, то это потому, что за ними следует еще одна, не менее важная ступень каскада - это ступень местных лидеров мнений и взглядов. Обычно это интересующийся политикой слой населения: 5-10% от массы простых людей, которые следят за политическими событиями.

Каскадная модель необычайно важна применительно к информационной стихии, то есть к количеству и сущности информации, содержащейся в общественном мнении. С другой стороны, идущие сверху вниз процессы формирования мнений устанавливают критическую черту всей этой системы взглядов. Важность данной составляющей в том, что она отмечена сопутствующим потенциальным риском. Воля народа, подвергающаяся воздействию информации, менее всего будет напоминать истинную волю народа. Чем больше сведений получает человек от СМИ, тем больше он потенциально подвергается их манипуляциям.

Именно поэтому в осуществлении символьных стратегий в современном поле политики огромная роль отводится средствам массовой информации, особенно телевидению. Например, установлено, что опросы мнения телезрителей являются не только средством из(472) мерения состояния общественного мнения, сколько средством формирования, воздействия на него, манипулирования им. Характерно, что это манипу-лирование осуществляется незаметно для управляемых и не влечет за собой прямых жертв. Общегосударственное манипулирование основывается на систематическом внедре-нии в массовое сознание социально-политических мифов, утверждающих определенные ценности и нормы, воспринимаемые преимущественно без рационального и критического осмысления. Так, на протяжении десятилетий в СССР базовым мифом был "научный коммунизм", а теперь на постсоветском пространстве идет строительство по западным образцам "цивилизованного рыночного общества".

Для закрепления социальных мифов применяется богатейший арсенал конкретных методов воздействия на людей. Весьма активно используются вышеперечисленные принципы пропаганды. Так, например, Леве силы в России для многих СМИ - "красно-коричневые". Очень настойчиво во время предвыборной кампании навязывались стереотипы "Ельцину - альтернативы нет", "Зюганов - гражданская война" и т. п.

Весьма любопытны интерпретации результатов социологических опросов, когда основные агенты медиаполя и они же основные производители символической продукции политического назначения (журналисты, телекомментаторы, ведущие теленовостей и прочие эксперты) заявляют о росте рейтинга "своего политика", чтобы убедить граждан в поддержке большинством общества угодной кандидатуры, в ее победе. Существует много приемов лингвистического, языкового, візуального манипулирования, когда для обозна-чения одних и тех же явлений используют эвфемизмы, а также слова, имеющие различ-ный оценочный характер и придающий им различную легитимность (нелегатимность) в политическом поле; это позволяет, таким образом, зафиксировать границы политического поля в данный момент или позицию того или иного агента в политическом поле.

По мере все более широкого проникновения стиля и методов коммерческой рекламы в сферу политики, политические кампании в СМИ все больше приобретают характер рекламных. Так, основываясь на концепции "экономического человека", А. Лепаж считал, что пове(473)дение избирателя в кабине для голосования практически не отличается от его поведения в супермаркете. Поэтому дорогостоящая реклама стала важной составной частью любой избирательной кампании, будь то выборы президента, "мэра" или народных депутатов, и львиную долю расходов на проведение таких мероприятий сейчас составляют расходы на СМИ.

Особую эффективность политический рынок символической продукции приобретает в слабо структурированных и переходных обществах, где отсутствует сформировавшаяся система полей общества (например, классовое поле), которые бы структурно создавали модели голосования для тех или иных групп электората (например, для рабочих – за "левых" и т. п.).

В настоящее время в медиа-поле утвердился новый вид профессиональной деятель-ности - "политический маркетинг", суть которого состоит в следующем. Каждый претен-дент на выборный пост занимается исследованием конъюнктуры "электорального рынка", оценивает сложность проблем и соотношение различных интересов, чтобы определить выгодные позиции для игры в электоральном поле. Это первый этап деятельности претендента. На втором - происходит выбор стратегии, определение целей для обработки и "производства" различных групп Избирателей, выбор символических ресурсов (тем, проблем, предвыборных заявлений и т.п.), способных привлечь потенциального избирателя, определяется тактика использования местных и национальных СМИ.

Затем наступает этап продвижения кандидатов, или на профессиональном жаргоне - специфического политического "товара". Одно из главных мест здесь занимают СМИ, тем более, что специалисты по коммуникации являются решительными сторонниками применения тактических и технических приемов коммерческой рекламы в политической. И одним из факторов, который влияет на избирателей, является интенсивность и эффективность рекламной кампании.

Все это свидетельствует об увеличении значения "символической политики", возрастании роли ее театрализованных форм, которые основываются на имиджах, видеообразах, то есть на том, что в современной теории политики называют легитимными перцепциями, (474) производимыми медиа-институтами политического поля и монопольными держателями медиа-капиталов.

Опыт общественного развития показывает, что масс-медиа могут служить различ-ным политическим целям: просвещать, содействовать осознанному участию в политике, либо дезинформировать, духовно порабощать людей. В переходные же периоды (который переживает сегодня постсоветская Украина) роль СМИ особенно велика, ибо без их активного функционирования невозможно изменить политическое сознание и ценностные ориентации населения, добиться широкой поддержки государственной политики.