Учебное пособие СанктПетербург Издательство Политехнического университета 2012
 Скачать 1.93 Mb.
|
|
11.5. Техносоциальная модель глобального мира Общество, как человечество, представляет собой относительно сбалансированную систему множества общностей, сложившихся в результате определенных объективных причин природного и социального характера, будь то целенаправленная деятельность правителей и завоевателей или просто статистический расклад обстоятельств и действующих сил. Общности различаются по объему (массе), уровню материально-технического развития, этническим и социально-культурным особенностям. Способ взаимодействия и вообще соотносимость общностей друг с другом определяется присущей каждой из них геоисторической формулой, складывающейся из географических, демографических, технологических, социально-культурных, геополитических факторов. Иначе говоря, указанная формула общности обусловливает два основных взаимозависимых показателя ее существования: тип внутреннего социального устройства и характер включенности в мировое сообщество (то и другое берется в аспекте отношения господства и подчинения как 244 взаимоотношения в качестве цели и средства). В зависимости от своей геоисторической формулы общность может существовать либо самостоятельно, будучи непосредственно встроенной в мировую или региональную систему, имея свою нишу в мировом природном и социальном пространстве, либо обязательно входит в какое-либо другое целое, в общность более широкого плана. Основным итоговым результатом предшествующего развития общества, как в плане его всеобщей истории, так и с точки зрения завершения ХХ столетия, является становление глобального человечества как целостной системы материально-технического, социально- политического и духовно-культурного взаимодействия. Динамика доглобального мира определялась наличием свободных общественных связей и свободного географического и социального пространства, географической и социальной разрозненности. За последние триста лет в Европе появились новые равноправные субъекты социального взаимодействия – Россия и Германия, в Америке образовались США, в Азии высоко взлетела Япония, обрели самостоятельность гиганты Китай и Индия. Вместе с тем, в ХХ в. с карты исчезли Османская и Австро- Венгерская империи, развалились колониальные системы Англии и Франции, распался Советский Союз. В глобальном мире пространства заполняются и становятся однородными, связи и отношения обретают постоянство. Понятие глобализации – это социальное понятие, означающее расширение сферы какого-либо явления до масштабов всеобщности человеческой жизни. До недавнего времени проблема ограничивалась глобализацией воздействия человека на окружающую природную среду, имеющего своим следствием ее истощение и загрязнение в ходе материального производства или иного воздействия, например, в военных целях. Теперь речь идет о глобализации техники, экономики, политики, социальной и духовной сферы, т. е. о глобализации общественной жизни вообще, но, прежде всего, экономики. По всем показателям своего бытия общество превращается в целостную систему, элементы которой оказываются связанными друг с другом. Понятие глобальности означает достижение обществом некоторого предельного состояния, возможного при существующем способе 245 жизнедеятельности. Во-первых, это исчерпание материального производства, обнаружение его ресурсных и технологических пределов при отсутствии видимого альтернативного пути материально-технического развития. Во-вторых, в ходе социального взаимодействия, борьбы за жизненное пространство общностям уже некуда расширяться или отступать без столкновения с другими общностями, – человечество сомкнулось в ограниченном пространстве. В-третьих, возникновение новой социальной реальности сопровождается качественными сдвигами в общественном сознании: переходом к новой теоретической модели общества (смена парадигмы), а также к новой системе норм и ценностей, в которой базовым объективным показателем уровня общественного развития является способность к выживанию в изменяющемся мире. Глобализация общественной жизни представляет собой процесс становления единой общемировой системы социального взаимодействия, но не ведет к формированию единой социальной общности людей, не означает возникновения общественной системы, требующей единого управления. Человечество не становится одной общностью землян, но жизнь каждой отдельной общности начинает зависеть от его состояния как общей системы социального взаимодействия. В силу действия техносоциальной формулы общество всегда остается социально дифференцированным, пронизываемым всеобщим социальным отношением «цель–средство» Лидирующие общности воплощают в себе цель общественного развития (прогресса), остальным уготована функция средства, производственного материала, обеспечивающего существование лидеров. Предметом оживленных дискуссий на всех уровнях – в правительственных и деловых кругах, научном сообществе и средствах массовой информации, на партийных форумах и бытовом общении является деятельность транснациональных корпораций, международных политических надправительственных структур, свободное движение товаров и услуг, технологий и информации, капитала и рабочей силы. Одни видят во всем этом прогресс, другие выражают сомнения и страх, третьи консолидируются в антиглобалистские организации и устраивают демонстрации протеста, перерастающие в побоища. В условиях глобализации существования общества понятие национальной 246 безопасности перешло из разряда периодически употребительных в группу обязательных понятий, с помощью которых оценивается состояние какой- либо общности (нации, страны, этноса и т. п.) с точки зрения возможностей ее выживания. При этом решающее значение имеют факторы окружающей социальной среды, т. е. взаимодействия с другими общностями, а не с природой. Социальное отношение «цель–средство», будучи исторически непреходящим, реализуется в разных формах экономических и политических отношений, регулируется разными способами. В диком обществе это просто грабительские набеги на соседей, в древних цивилизациях наряду с грабежом устанавливается порабощение, средневековые феодальные владения – это преимущественно территория сбора податей (тот же грабеж, только упорядоченный). Потом был период колониальных империй, сменившихся после их развала периодом неоколониальной, сугубо экономической зависимости. Общественный характер производства выражается не только в непосредственно насильственном отчуждении труда, но и в обмене результатами труда, т. е. в его опосредованном отчуждении. Хозяйство является замкнутым только в масштабах всего человечества – островного, материкового, глобального. Его рост оказывается возможным только при расширении сферы отчуждения труда. В этом плане глобализация экономики означает исчерпание сферы расширения. Возникает принципиально новая модель общественного развития, но одновременно это абстрактная модель, ибо в ходе материально-технического развития меняются технологии, само развитие неравномерно, отсталые и передовые общности могут меняться местами. Получается, что сфера непосредственного и опосредованного отчуждения труда расширяется за счет изменения предметного содержания производства. В процессе глобализации в равной мере имеют место и выступают в качестве средства расширения системы социального взаимодействия «сотрудничество и соперничество», «единство и борьба». Вопрос в том, кто, с кем и как сотрудничает и борется. Борьба за выживание опосредована множеством связей и отношений, т.е. «люди-цели» и «люди- средства» не связаны друг с другом непосредственно, определить персонально, кто за чей счет живет, невозможно, и все различия в 247 положении людей предстают как результат большего или меньшего умения и везения. Здесь каждый находится в противостоянии всем, поэтому обвинять преуспевающего дельца некому и не за что. Межобщностная борьба менее опосредована, столкновение жизненных интересов в ней обнаруживается более наглядно. Однако глобализация опосредует и это, становится трудней определить, какие общности за чей счет живут. В настоящее время передовые страны более солидарны друг с другом в своих отношениях с отстающими странами. Напротив, отстающие страны менее солидарны друг с другом в этом противостоянии. У передовых стран большая заинтересованность и больше возможностей для координации своих действий. Основу, главное содержание глобализации, как интеграции, формирования единой системы общества, составляет борьба, присоединение, насаждение, распространение тех или иных элементов, установление господства друг над другом, а не их взаимовыгодное объединение. Объединение одних, как правило, направлено против других. В каких бы формах ни шел процесс глобализации, ее движущей силой остается борьба за выживание, понимаемая не как уничтожение конкурента или вытеснение его из жизненного пространства, а как превращение одних в средство существования других. Следовательно, и сотрудничество, и соперничество являются средством борьбы за выживание, такова объективная диалектика социальной жизни. В глобальном мире отношение лидерства и отсталости общностей одновременно предполагает отношение господства и подчинения. Насилие, связанное с ним, страшно своей неотвратимостью. В отличие от природы, где жертва может спрятаться, убежать от преследования, в глобальном мире некуда убегать и негде прятаться, в нем можно только бороться и либо побеждать, либо терпеть поражение. Глобализация надвигается на недостаточно устоявшиеся общности и недостаточно уверенных в себе индивидов, она представляется им источником опасности, грозящей раздавить. По мере увеличения своей массы общество приобретает все более тотальный характер. Деятельность спецслужб, организованная преступность и экстремистский терроризм полностью пронизывают и контролируют общественный организм, делая поднадзорной и уязвимой жизнь каждого человека, которому негде 248 скрыться от этой тайной и явной всепроникающей публичности. Глобальное общество является тотальным по своей изначальной сути. Современная система отношений господства и подчинения становится предельно обобществленной, опосредованной отношениями так называемого открытого, демократического общества, в котором формируется система постэкономического принуждения, когда насилие осуществляется даже не через собственность на средства производства, а через технологию, информацию. По сути становится не так важно, кому принадлежат ресурсы природы, более важно то, кто умеет их использовать. Отсюда и политические (с экономической подоплекой) лозунги – демократия, открытость, права человека, плюрализм и пр. Рыночные отношения становятся главным способом превращения одних общностей в средство для других общностей. Здесь надо либо принимать вызов и бороться, либо сдаваться на милость кредиторов, к чему, собственно, и призывают коллаборационисты нового типа, обеспечивая себе тем самым привилегированные места в складывающейся системе социальной дифференциации. Либо надо закрываться, самоизолироваться, обрекая себя на материально- техническую отсталость, глубокую социальную дифференциацию, вечное давление извне и вечную смуту внутри. Ярким примером попытки закрыться от давления рынка, а по сути от разграбления, явилось возведение Берлинской стены в ГДР. Но и бетонная стена, и железный занавес не выдержали этого давления и рухнули. Таким образом, современное общество с его индустриализмом, рыночной открытостью, экономическим колониализмом обнаруживает черты постсовременного общества – глобальных коммуникаций и информационно-технологического колониализма. Для установления господства в этом обществе не надо завоевывать территории, не надо вывозить сырьевые ресурсы, достаточно иметь монополию на информацию. Главной опасностью для общности становится ее информационно-технологическая отсталость. Информационно-технологический колониализм начинается с того, что общность (страна) не может самостоятельно использовать доставшиеся ей в силу геоисторических обстоятельств природные богатства в соответствии с возможностями и потребностями мирового уровня 249 материально-технического развития. Казалось бы, в мире должна установиться симметричная взаимозависимость: с одной стороны, владелец сырьевых ресурсов, а с другой – собственник информации и технологии. Но природа богата или бедна не сама по себе как таковая, элементы природы становятся природным богатством в результате человеческой деятельности, в настоящее время – научно-технической. Складывается, на первый взгляд, парадоксальная ситуация, когда, например, некие кочевые племена, не бедные и не богатые, а просто дикие, вдруг становятся обладателями несметных сокровищ только лишь потому, что кто-то где-то изобрел двигатель внутреннего сгорания, открыл способ перегонки нефти, создал технику для ее добычи на суше и на море и нашел эту самую нефть под принадлежащими этим племенам верблюжьими пастбищами. Спрашивается, кто же в таком случае настоящий хозяин богатства? На этот сугубо абстрактный вопрос история дала сугубо конкретный ответ – тот, кто умеет им пользоваться. А тот, на чьей территории оно находится, уже не может ни просто оставить их без внимания и продолжать жить по-старому, ни использовать их без посторонней помощи в качестве рычага воздействия на окружающий мир, шантажировать его. Из колоний давно не вывозят рабов, не организуют рабский труд на месте с помощью белых надсмотрщиков с кнутами, колонии перестали быть и так называемыми сырьевыми придатками бывших метрополий. Отношение разделения труда, будучи отношением обмена результатами деятельности, равнозначно по своему предметному содержанию в том смысле, что субъекты обмена равно заинтересованы в нем, будь то очевидный классический пример сапожника и портного или неочевидный пример хозяина и наемного работника. Однако оно не всегда эквивалентно, поскольку обмениваемые предметы и услуги не всегда равны по затраченной на их производство массе труда, ресурсов жизни. Эта масса определяется в конечном счете уровнем используемой техники и технологии в той зависимости, что по мере совершенствования последних производство удешевляется, т. е. в обмене результатами деятельности выигрывает тот, кто ушел вперед по линии научно-технического прогресса. Следовательно, обмен между общностями продуктами производства может быть взаимовыгодным в потребительском плане, но 250 никогда не будет равноценным в стоимостном отношении. Классическим примером такого обмена является обмен мехов на стеклянные бусы. Субъективно он выгоден как цивилизованному купцу, так и первобытному охотнику. Но объективно это неравноценный обмен, поскольку при его систематическом характере ресурс дикого добытчика исчерпывается быстрее, чем ресурс цивилизованного производителя. В принципе, то же самое относится и к обмену нефти и газа, например, на компьютеры. Общность с сырьевым характером производства всегда находится под угрозой исчерпания ресурсов и лишения источника существования. Неэквивалентный обмен существенен даже на индивидуально-бытовом уровне, когда, например, жители страны, где более высокая зарплата, отовариваются в другой стране, где более низкая зарплата, т. е. более низкая покупательная способность населения, но и более низкие цены. В частности, так было в Берлине при его разделении на Западный и Восточный условной линией между сторонами улицы или станциями метро. Достижение глобальности означает, что в систему разделения труда втянут весь мир, и областей, параллельных мировой системе, сосуществующих с ней, больше нет. Последний этап такого параллельного существования был представлен противоположными системами социализма и капитализма. Соответственно перед Россией и другими республиками бывшего Советского Союза стоит проблема вхождения в мировую систему: в каком качестве и в каком объеме (границах)? Ясно, что вхождение в СССР и вхождение в мировую систему обусловливают разные требования и возможности сосуществования в одном целом. Видимо, в таком ключе следует рассматривать перспективы интеграции в Европу некоторых бывших советских республик. Ясно, что у прибалтийских республик здесь шансов было больше по сравнению с Украиной, хотя по ресурсам она гораздо богаче и вопрос об интегрировании Украины в Европу будет определяться скорее военно- политическими, а не экономическими факторами. В данном случае опять видно верховенство политики над экономикой. Как известно, более производительные технологии по сравнению с менее производительными заключают в себе больше овеществленного, прошлого труда и меньше живого труда. Одновременно более 251 производительные технологии требуют более высокой квалификации работников. Соответственно в ходе расширения сферы материально- технического развития по мере исчерпания старой ресурсной базы возрастает стоимость сырья и энергоносителей, а также удорожается воспроизводство рабочей силы. В результате образуется стоимостный перепад сфер производства общностей с разными уровнями материально-технического развития. С одной стороны, в технологически лидирующих общностях с большой массой накопленного общественного богатства устанавливаются высокие цены на средства поддержания жизни и высокие доходы, в том числе и заработная плата наемных работников. С другой стороны, в отстающих общностях цены и доходы, включая зарплату, остаются на относительно низком уровне. В ходе нарастания темпов материально-технического развития разрыв между передовыми и отстающими общностями увеличивается, при этом отношение «цель–средство» все более опосредуется, а внеэкономические формы насилия, принуждения, свойственные периоду примитивного и потому в целом примерно одинакового уровня техники (вплоть до средневековья), сменяются экономическими (Новое время, становление капитализма) и перерастают в условиях глобализации в постэкономические. В межиндивидуальных отношениях внутри общности это выражается, в частности, в резком увеличении зависимости места человека в обществе от уровня его образования, квалификации, творческих способностей, тогда как раньше здесь главными условиями были принадлежность к сословию и/или владение собственностью. В межобщностных отношениях на смену грабительским походам и колониальным захватам приходит политика установления открытых дверей, формируется открытое в глобальных масштабах общество, в котором господствующее положение занимают передовые в научно-техническом отношении общности. Таким образом, борьба за выживание на всех уровнях все больше перемещается в область научно-технического соревнования, что, впрочем, не отменяет ни собственности на средства производства, ни прямого насильственного воздействия, в том числе военного, которое приобретает полицейский характер и переходит на высокие технологии. 252 Научно-технический прогресс обусловливает расширение и углубление использования природы в качестве источника ресурсов жизни и по сути сам является их источником, современное научно-техническое освоение мира эквивалентно его географическому освоению в прошлом. В этом положении состоит одно из главных противоречий глобального мира, заключающееся в том, что у природных богатств, как правило, оказываются два хозяина – собственник территории, не способный в силу технологической отсталости воспользоваться ими, и собственник технологий, не имеющий свободного доступа к источнику сырья. Передовые общности, владельцы информации и технологии, используют демократизацию в качестве универсальной «отмычки», обеспечивающей всеобщий режим открытых дверей и соответственно необходимый доступ к природным кладовым. Отстающие общности, владельцы этих кладовых, требуют, напротив, доступа к передовым технологиям. Данное противоречие является антагонистическим и разрешается преимущественно с позиции силы, а также в ходе самого материально- технического развития, в процессе смены поколений техники и производств. Глобализация формирует открытое общество, которое характеризует общность с точки зрения способа ее взаимодействия с внешним миром и означает свободу перемещения людей, товаров, сырья, финансов, идей и вообще любых материальных и духовных ценностей. Предполагается демократия в области межобщностных отношений – правовое равенство граждан разных общностей. Ясно, что для этого необходима демократия внутри самих общностей – экономические и политические свободные отношения. Следовательно, открытое общество есть сугубо гражданское, правовое общество, в котором можно все, что не запрещено. Иначе говоря, открытое общество предполагает тотальность рыночных отношений, это свободный мировой рынок, регулируемый лишь в плане поддержания общественного порядка. Разумеется, в реальности модель открытого общества – миф, в действительности такого общества-рынка не существует в силу неравномерности, разноуровневости развития общностей уже по причине исходной дифференцированности естественно-природных условий жизни, которые нивелируются всем ходом научно-технического прогресса, но 253 относительно, не полностью, и первоначальная дифференцированность постоянно воспроизводится в процессе материально-технического развития. Каждая из взаимодействующих общностей заинтересована во всеобщей открытости в тех областях жизни, в которых она обладает преимуществом, и наоборот, стремится закрыться в сферах, где она оказывается уязвимой при равенстве условий взаимодействия. Иначе говоря, каждая общность желает быть свободной в выборе своего присутствия у других и присутствия других у себя. Отсюда государственные границы, таможенные барьеры, налоги, пошлины, квоты и т. п. И чем более высок уровень развития общности, чем более сильны ее позиции в отношениях, прежде всего экономических, с другими общностями, тем в более широкой открытости этих отношений она заинтересована. Для общностей-лидеров принцип открытых дверей есть не что иное, как орудие подчинения менее развитых общностей без применения военной силы. В принципе, и война как агрессия – это всего лишь силовой взлом закрытой общности, навязывание ей своих правил игры путем открытого вооруженного воздействия. У более развитых общностей более развита и система правовых и нравственных нормативов (социально-культурный иммунитет) – им свобода не страшна, а то, что представляет опасность, надежно перекрывается. Незрелое в гражданском отношении общество не имеет ни надежного нравственного иммунитета, ни действенной системы правовых нормативов. А потому даже свобода духовной жизни (идеологический и прочий плюрализм) оборачивается средством подчинения слабых сильными. Лидирующей, благополучной общности присущи передовая техника и технология, их обеспечивают передовая наука и образование, высокая эффективность деятельности высококвалифицированных людей обеспечивается высоким уровнем жизни (пища, жилье, транспорт, медицина, отдых) и надежной защищенностью прав и свобод во внутреннем и внешнем существовании общности. Все это в своей совокупности означает способность общности эффективно (выгодно для себя) взаимодействовать с другими общностями, осуществлять обусловленный неравенством уровней технологического развития обмен неравными стоимостями. 254 В ходе цивилизационного развития подготовительный предпроизводственный и завершающий послепроизводственный периоды человеческой жизни необходимо увеличиваются. Но хорошее образование и достаточное пенсионное обеспечение – привилегия богатых стран. Уравнительская система, обеспечившая советские достижения в этих областях, исторически быстро исчерпала свой ресурс. Пропасть между передовыми и отсталыми странами углубляется в том числе и за счет разницы поколенческой структуры населения. С одной стороны, в богатых странах увеличивается продолжительность проживаемой человеческой жизни, увеличивается масса социально зрелого населения, вырабатывающего и накапливающего основной объем всех видов необходимой информации. С другой стороны, в бедных странах основная масса населения не может дожить до зрелого возраста, поколения быстро сменяются без необходимой преемственности социального опыта, а неизбежное старение населения богатых стран при увеличении продолжительности жизни компенсируется иммиграцией наиболее способной и образованной молодежи из бедных стран. В итоге единый, как и природа, интеллектуальный ресурс распределяется неравномерно и все более концентрируется отдельными общностями. Таким образом, независимо от уровня материально-технического развития народонаселение остается главным ресурсом существования общества, и до сих пор этот ресурс оказывается в распоряжении технологически более развитых стран как нечто готовое, как данное самой природой. Глобализация общественной жизни ведет к переструктурированию общностей таким образом, что лидирующие общности принимают наиболее продвинутых представителей менее развитых общностей и становятся для них своими. Старая общность (родина) остается своей по культурным, религиозным, языковым и другим признакам. Новая общность становится своей на основе более высокого, привилегированного положения по отношению к предыдущему (подобно перемещению из деревни в город как из одной общности в другую). Это позволяет рассматривать глобализацию как всеобщую мировую урбанизацию. Глобализация техники, экономики и политики вполне поддается рациональному объяснению и описанию, она по-разному оценивается, но принимается как объективный процесс, данность объективной реальности. 255 Духовная жизнь тоже глобализируется, национальные различия размываются, мифы развеиваются, по мере осознания техносоциальной формулы общества духовная сфера рационализируется. Но вместе с новым типом рациональности возникают и новые типы мифологии, будучи отражением новых типов исторической общности. Однако, если в технике, экономике, политике «чужие» достижения заимствуются и принимаются достаточно спокойно, то в области духовной культуры «чужое» чаще воспринимается как враждебное, духовная сфера оказывается наиболее чувствительной к разрушающему воздействию извне, реакция отторжения в ней является следствием действия инстинкта самосохранения общности. Таким образом, модель открытого общества – это и теоретическая абстракция, и художественный образ, и идеологический лозунг, средство борьбы за господство, и таким средством становится даже борьба за так называемые права человека, когда, например, под предлогом недопущения демпингового характера цен с рынка устраняются конкуренты. В тенденции, хотя и не в конечном итоге, происходит формирование двух полярных элементов – господствующего и подчиненного. Первый организован и социально сплочен, второй дезорганизован и разобщен. С одной стороны, идет процесс нарастания социальной энтропии: свободное передвижение товаров, услуг, финансов, информации, рабочей силы и т. д. Но, с другой стороны, все это имеет своим результатом концентрацию самого передового, самого лучшего в одних местах и деградацию, опустошение других мест. Либерализация жизни на уровне индивидов обеспечивает концентрацию наиболее дееспособного населения в лидирующих общностях, составляющих центр глобального мира. Следовательно, глобальный мир, как система взаимодействующих и взаимозависимых общностей, глубоко дифференцирован и на этом структурном уровне не может быть демократическим. Современным терминологическим эквивалентом глобального открытого общества является понятие однополюсного мира, необходимо перерастающего в глобальное … закрытое общество, – такова объективная диалектика социального развития, диктуемая его техносоциальной формулой. Однако данная однополюсная конструкция глобального мира, подразумевающая внутреннюю дифференциацию в интегрированной системе общностей-лидеров, наличие абсолютного мирового лидера в лице 256 самой сильной державы, является идеальной моделью. Реальное общественное развитие неравномерно, неуправляемо и непредсказуемо. Решающим фактором этой объективной неопределенности является неопределенность материально-технического развития, неоднородность и неопределенность самих природных оснований общества (географических и демографических), а следовательно, магистральных направлений научно- технического прогресса, определяемых революционизирующими жизнь общества научными открытиями и техническими изобретениями. В реальном мире всегда будет существовать весь диапазон уровней развитости и степеней самостоятельности общностей, и список претендентов на мировое лидерство и кандидатов в аутсайдеры никогда не будет исчерпан. Глобализация общественной жизни означает ее всеобщую стандартизацию, унификацию, включенность индивидов и общностей в единую систему взаимосвязанных элементов, которая формируется путем подчинения одних элементов другим, а в конечном счете определяется единым системообразующим центром. Глобальный мир, в идеале предельно обобществленный и специализированный, в соответствии с техносоциальной формулой общества необходимо разделен по схеме «центр–периферия». Вопрос в том, каково содержание и формы этого центро-периферийного разделения? В цивилизациях всегда был центр, но сосуществующих цивилизаций было достаточно много. Означает ли становление глобального мира складывание единой цивилизации? Это сугубо абстрактный вопрос, не имеющий определенного ответа. Глобальный однополюсный мир представляет собой скорее идеальную модель, чем действительно существующий объект. Эффективность функционирования любой отдельно взятой общности, рассматриваемой в качестве производящей системы, необходимо снижается в условиях ее изолированного существования, поскольку в этом случае, с одной стороны, неуклонно исчерпывается ресурсная база, а ее расширение обходится все дороже; с другой стороны, исчерпываются возможности минимизации затрат на содержание участников общественного производственного процесса за счет уменьшения их занятости и снижения уровня жизни, включая условия труда. Однако в ходе межобщностного взаимодействия, в основе которого лежит борьба за 257 выживание, более организованные общности наращивают ресурсный потенциал и повышают эффективность его использования за счет эксплуатации других, менее организованных общностей. Глобализация экономики ведет к исчерпанию этого резерва повышения эффективности в той мере, в какой исчезает не занятое, свободное от эксплуатации социальное пространство. В глобальном мире нет ни свободного географического пространства, являющегося дополнительным источником природных ресурсов, ни свободного социального пространства, являющегося дополнительным источником трудовых ресурсов. Глобальность мира означает его полную занятость и поделенность, человечество еще не переживало такого состояния, и потому никто не может достаточно обоснованно (без лозунгов и пророчеств) сказать о том, что будет дальше. В современном мире географически больше нечего открывать и некого и нечего завоевывать в старом смысле этого слова, мир к ХХI в. полностью освоен и поделен. Но борьба за выживание остается. Однако стихийная неупорядоченность, спонтанность и хаотичность войны, как средства урегулирования международных отношений, в эпоху глобализации сменяется упорядоченностью и регулируемостью наказания или уничтожения противника, с одной стороны, четко спланированными террористическими актами, а с другой – экономическими санкциями и точечными ракетно-бомбовыми ударами по выборочным целям. Война, в соответствии с техносоциальной формулой, принципиально не может быть устранена из жизни общества. В глобальном мире с его всеобщей взаимозависимостью элементов любой конфликт вызывает цепную реакцию противостояния, эскалацию насилия и раскола. Глобализация означает переход к всеобщей непрерывной войне, которая по сути и является мировой войной и которая по причине неравномерности общественного развития всегда таит опасность перерастания в глобальный военный конфликт с очередным порядковым номером в мировой истории. Общности развиваются неравномерно, в силу чего равновесие сил и интересов постоянно нарушается, система общества разбалансируется, и, как следствие, становится неизбежным перераспределение ресурсов жизни. Действие техносоциальной формулы делает невозможной его плановость и вообще общеприемлемую 258 регулируемость; перераспределение ресурсов, как правило, осуществляется насильственным путем, хотя и в разных исторических формах, но в конечном счете – путем военного воздействия на конкурентов. Война до сих пор остается решающим аргументом в извечном споре претендентов на места в жизненном пространстве. Состояние без войны возможно только при большом перепаде уровней материально-технического развития, когда более слабых просто покоряют или уничтожают, как всегда было с коренным населением при вторичном освоении территории; война предполагает отношение равенства и представляет собой вооруженное взаимодействие, а не просто вооруженную акцию одного субъекта против другого. Модель однополюсного мира – это и есть модель общества, в котором на смену войнам пришли военно-полицейские акции. Современные процессы глобализации не дают достаточного материала для построения реальных сценариев возможных вооруженных конфликтов в глобальных масштабах. Однако объективная неравномерность материально-технического и социального развития не позволяет экстраполировать современную мировую динамику в необозримое будущее и исключить возможность воспроизведения в глобальных масштабах силовых противостояний, аналогичных тем, которые неоднократно переживала Европа в многополюсном и двухполюсном распределении сил. Тем не менее траектория движения центров тяжести в социальном пространстве и конфигурация будущей мировой конфронтации оказывается непредсказуемой. Одну из форм насильственного утверждения личностей или общностей в социальном (жизненном) пространстве представляет террор. Он может быть направлен как сверху вниз (военные и экономические санкции, вплоть до открытой агрессии), так и снизу вверх (внеэкономическое и внеполитическое, в том числе вневоенное, насильственное воздействие). При таком рассмотрении социальная революция неизбежно оказывается связанной с террором, являющимся активным выражением отчаяния от бессилия и потому приводящим к бескомпромиссной жестокости и бессмысленным жертвам. Масштабы источника – носителя террора – от подполья до всеобщей диктатуры, т. е. от подчиненности до полного господства в обществе. При подчиненности 259 довлеет иллюзия возможности всеобщего блага, когда зло насилия оправдывается пришествием будущего блага. Затем данная иллюзия утрачивается, и совершается переход в противоположность. Революционный восторг, романтизм насилия по отношению к эксплуататорам сменяется холодным высокомерием и презрением к классовым врагам. Поскольку революция начинается с веры в добро, свободу, равенство, постольку она притягивает молодых романтиков, добродетельных людей и тем самым всегда оборачивается жестокой трагедией, пожирая в конечном счете своих собственных детей. В революцию верят и идут в нее наиболее способные, талантливые. Впоследствии их уничтожают. Активные противники революции тоже выдвигаются из числа талантливых людей. В этом взаимном идейном противостоянии, бескомпромиссном и жестоком, выражается особый трагизм и губительная бессмысленность революции в общечеловеческом плане. Но, как справедливо заметил К. Маркс, социальная революция является необходимостью поступательного хода истории, ее локомотивом. Международный терроризм не означает стирания границ общностного разделения, он представляет собой специфическую форму межобщностной борьбы за выживание в условиях глобализации. Международный терроризм является неявным придатком государственной политики и тем самым качественно отличается от международной преступности. В целом глобализация общественной жизни характеризуется расширением транснациональной экономики (материальное основание глобализации), межнациональной организованной преступности и международного терроризма, эксплуатирующего религиозный фундаментализм. Транснациональная экономика складывается на почве клуба лидирующих общностей, занимающих господствующее положение в мире, межнациональная организованная преступность существует на основе перепада уровней материально-технического развития разных общностей, международный терроризм проистекает из претензий богатых, но не самостоятельных в информационно-технологическом и военно-техническом плане общностей, претендующих на мировое лидерство. Исходя из этого, определение 260 международного терроризма, как врага всего человечества, недостаточно корректно. Период войн, как битв больших масс людей в виде армий, остался в прошлом. В глобальном мире на смену дискретным войнам, складывающимся из ряда отдельных сражений и линий фронтов, приходит тотальная непрерывная война, включающая в себя непрерывную череду локальных конфликтов, террористических актов и полицейских акций, разворачивающихся во всем мировом пространстве, включая космос и подводный мир, и втягивающих все мировое население без разделения на военное и гражданское. Террористический акт, в отличие от военного действия, персонифицирован по исполнителям, жертвам и требованиям. Впрочем, многие военные действия имеют характер террористических актов, например, артобстрелы и бомбардировки городов. Терроризм имеет глубокие исторические корни, это не случайный выброс общественного развития, не социальная аномалия. Сущность социальной жизни не меняется, бескомпромиссная борьба за выживание остается, однако организационные и материально-технические возможности ее ведения неуклонно возрастают. Целью террора является устрашение и на его основе достижение нужного поведения, необходимых действий со стороны оппонентов, противника, жертвы и т. п. Террор, в отличие от войны, несимметричен в том смысле, что, с одной стороны, недостаточно сильный для ведения открытой борьбы, он ведется тайно, замаскированно (партизанский или бандитский террор – в зависимости от оценки его целей), а с другой – он ведется открыто, явно, ибо точечные удары, карательные спецоперации силами быстрого реагирования и прочее – это тоже терроризм. С обеих сторон главным средством воздействия является превращение обычных, не участвующих в борьбе людей в заложников, с обеих сторон – это государственный терроризм, связанный с определенным разделением мира. Терроризм является крайним выражением войны всех против всех, которая характеризуется всеобщностью, но меняет свои исторические формы. В условиях глобального мира терроризм стал политически организованным и обрел международные масштабы, превратился в один из характерных элементов новой социальной реальности, в которой все 261 отношения настолько переплетены и опосредованы, что классическая прямая и открытая война исчерпывает свои возможности в качестве их регулятора. Государство, как орган, предотвращающий войну всех против всех, в условиях глобализации оказалось бессильным. Применительно к отдельному индивиду, простому человеку террор представляет собой дополнительный источник социального давления, к которому человек должен привыкнуть и научиться с ним жить, как он привык жить с возможностью кражи имущества, нападения бандита или маньяка и т. п. Терроризм, становящийся обыденным явлением окружающей социальной среды и формирующий специфический образ жизни, порождает и новые формы социальных различий в виде различия возможностей обеспечения личной безопасности людей. Вместе с тем, поскольку борьба за выживание неустранима в принципе, а средства борьбы становятся все более разрушительными и способными при выходе их из-под контроля привести к всеобщему самоуничтожению людей, постольку вольно или невольно осуществляется поиск путей, ведущих к взаимопониманию. В связи с этим терроризм можно интерпретировать как выражение исчерпания ресурса взаимопонимания, герменевтический тупик как отражение объективно неразрешимого противоречия в отношении «цель–средство». Одни общности предлагают систему отношений, в которой другие общности объективно будут служить их средством, а эти другие общности категорически отвергают такую систему, но обычным производственно- технологическим (тем более военным) путем добиться своего не могут и обращаются к террору как единственно возможному для них средству борьбы. Как уже указывалось, изолированное существование общности позволяет сохранять независимость, но обрекает на отсталость. Однако в условиях глобализации от столкновения с внешним миром не уклониться, «в лес не уйти, спрятаться негде», а отсталость обусловливает неизбежную подчиненность. Следовательно, выход только в активном социальном поведении, в поиске ключевых позиций в жизненном пространстве. Вот здесь и выступает на первый план фактор воли, организующего начала. Провозглашение лозунга цивилизованных отношений, подразумева- ющего отказ от насилия, объективно выгоден лидирующим общностям, 262 получающим дополнительные ресурсы за счет неэквивалентного обмена. У отстающих общностей нет иного выхода, кроме как протестовать против такой дискриминирующей системы, и если бы не угроза возмездия в той или иной форме, они бы воевали открыто, а не прибегали к террору, который, в конечном счете, оказывается в руках не бедных и обездоленных, а в распоряжении богатых претендентов на мировое лидерство. Здесь ясно одно – насильственную борьбу за выживание не предотвратить. Абсолютная либерализация общественной жизни необходимо оборачивается свободой действий одних по отношению к другим. Она выражается в установлении всеобщего жесткого порядка отношений господства и подчинения. Поэтому не случайно, как это ни кажется парадоксальным, активнейшими участниками бурных выступлений против глобализации являются анархисты. Глобальное общество можно рассматривать как практическую реализацию модели информационного общества. Господствует тот, кто владеет информацией – научно-технической, производственно- экономической, социально-политической, а владеет информацией тот, кто способен ее произвести, купить или просто снять с мировой информационной сети, будучи в состоянии обозреть и процедить все информационные потоки в мире, вплоть до бытовых телефонных разговоров. В этом тотальном просматривании и прослушивании, всеобщем контроле и регулировании человеческой жизни понятия прав и свобод переводятся в иную плоскость и утрачивают реальное содержание. Таким образом, либеральное общество в глобальном мире переходит в свою противоположность. Модель глобального мира с его максимально возможной обобществленностью и плановой управляемостью в определенном смысле тождественна модели всемирного коммунизма «с противоположным знаком», реализуемого не по схеме абсолютного прогресса с его неограниченностью роста производства и потребления, а в соответствии с техносоциальной формулой с ее фундаментальным социальным отношением «цель–средство». Глобальный мир предполагает установление единого мирового хозяйства, единой системы производства с разделением его результатов не по потребностям и не по труду, но даже, 263 возможно, не по капиталу. Рациональному объяснению не поддаются ни модель коммунистического изобилия, ни модель «цель–средство» в едином человечестве. В том и другом случае нет реального стимула общественной деятельности. Остается только борьба за выживание, меняющая формы своей цивилизованности и духовные оболочки мифологизации. В принципе здесь уместно ставить вопрос о переходе к другому типу цивилизации. В описании влияния глобализации на социальную структуру общества имеет место противопоставление форм структурного деления мира – общностной и корпоративной. По такой логике получается, что на смену общностному делению общества идет корпоративное. Иначе говоря, вместо национальных государств как субъектов социального взаимодействия в мире будут транснациональные корпорации. Кстати, до общностного деления при капитализме было сословное деление при феодализме, когда границы владений в Европе были фамильные, а армии – наемные. Сейчас нет оснований для такого противопоставления. Во- первых, происходит объединение общностей, растягивающееся на многие десятилетия. Если Европе суждено стать единой, то на это уйдет почти столетие, если вести отсчет от начала пятидесятых годов XX в. Во-вторых, это объединение равных, в отличие от присоединения раньше слабых сильными, т. е. это объединение по схеме укрупняющей взаимодополняемости экономического развития. Новые общности складываются на основе отраслевого объединения (кооперации и специализации), а политика, идеология, культура здесь вторичны. Тем не менее, хотя содержание общностей, как субъектов социального взаимодействия, меняется, но их географическая и демографическая выраженность, отграниченность в той или иной форме остается, ибо это главное в содержании общностей. Для прогнозов в данной области не хватит жизни одного поколения, ибо процессы эти бурные, но, вместе с тем, длительные. Таким образом, содержательным наполнением глобальности оказывается всеобщий кризис социума как такового. Это второй фундаментальный итог прошедшей истории. Перечень проявлений кризиса стандартный: в аспекте материально-предметной деятельности – это голод и болезни, истощение и загрязнение природной среды; с точки зрения 264 социальной жизни – насилие в виде войн, преступности и эксплуатации; в плане духовности – ложь и невежество. Указанные и другие явления свойственны человечеству на протяжении всей его истории, меняются только их формы. Соответственно весь так называемый общественный прогресс – это вечный выход из непрекращающегося кризиса, вечное выздоравливание после нескончаемых приступов неизлечимой болезни. Строго говоря, цивилизация никогда не была здорова, по крайней мере, в ощущениях современников, а образ процветающей цивилизации – это либо легенда, либо мечта. Как известно, общественное развитие циклично по самым разным показателям. В том числе и по характеру своей системности, чередующимся периодам устойчивой и неустойчивой социальной структуры. Генеральная тенденция в этом плане состоит в движении к становлению единой системы мирового социума, глобального взаимодействия. История демонстрирует ряд сложившихся устойчивых мировых структур с последовательным увеличением их масштабов. Каждая из этих структур проходила этапы становления, пикового развития и кризиса, завершаемого распадом и разрешаемого в войнах и революциях, с которыми часто связываются определенные исторические периоды: до- или после- (военные и революционные). Широко употребляемое в настоящее время понятие устойчивого развития имеет преимущественно лозунговый характер и объективно предполагает сугубо неравновесное состояние взаимодействующих общественных систем, одни из которых находятся в относительно устойчивом, равновесном, организованном состоянии за счет дезорганизации других. В целом это равновесие перетекания ресурсов, когда одна система накапливает энергию и повышает степень организации, а другая снижает свой потенциал и стремится к равновесию с внешней средой по модели тепловой смерти. Вопрос о достижении абсолютного предела в возможности поддержания устойчивого равновесного состояния общества в научно-техническом плане остается открытым. Любые определенные ответы на него представляют собой утопические модели в рамках мифологического сознания. Достижение человечеством уровня глобальности делает его дальнейшее развитие неопределимым с помощью действующего 265 социально-познавательного аппарата. С одной стороны, становится ясным, что вечные проблемы, например, проблемы голода и социальных конфликтов, с решением которых до сих пор связывался общественный прогресс, объективно неразрешимы. С другой стороны, оказались исчерпанными возможности дальнейшего расширения человечества, за счет которого данные проблемы на протяжении всей истории переходили в другую фазу, приобретали другие формы, что и служило основанием для веры в возможность их полного устранения в некотором отдаленном будущем. Соответственно слышится все больше заявлений о некоем тупике, откуда нет выхода, а если и раздаются отдельные оптимистические высказывания, то в них совершенно не обнаруживается каких-либо свидетельств понимания направленности общественного прогресса на стадии достигнутой человечеством глобальности – развитие общества на этой стадии в настоящее время не поддается адекватному моделированию. Наоборот, именно с движением мира к глобальности связывалась до сих пор модель направленности исторического процесса. Современный мир бурлит, его сотрясают национальные и религиозные конфликты, социальные столкновения и терроризм. В соответствии с техносоциальной формулой общества это никогда не кончится, в чем и заключается драматизм человеческого существования вообще. Меняются только исторические формы социальной борьбы. Современные тенденции в ее развитии связаны с тем, что человечество перестало быть дискретным образованием, и столкновения перестали быть эпизодическими. Борьба пронизывает всю ткань человеческого общества. В этом процессе еще не определили, не выявили свою мировую сущность азиатские гиганты – Китай и Индия вместе со своим окружением. Неясны также место и роль мусульманского мира: то ли это целостная историческая общность со своей геоисторической формулой, то ли это цивилизация или просто идея, не привязанная к определенной территории и определенному населению? Мы являемся свидетелями складывания качественно нового мира, организуемого либо по схеме изолированной общности, вписанной в устойчивую систему естественно-природного равновесия и характеризующейся жестко фиксированной системой глубокой социальной дифференциации, либо по схеме глобального противостояния 266 мировых систем, непреодолимо антагонистических в силу самого факта своего существования в ограниченном жизненном пространстве. Реализация первой схемы означала бы установление длительной эпохи социальной эволюции, подобной эпохе средневековья; последствия реализации второй схемы имеют сугубо апокалиптический характер. Но вероятнее всего в данном случае мы имеем дело не с альтернативными направлениями общественного развития, а с закономерными историческими ступенями, последовательному прохождению которых может помешать лишь вмешательство так называемой исторической случайности, абсолютно непредсказуемой по самой своей природе. Однако, так или иначе, устойчивым может быть только глобальное развитие. В условиях глобализации мировой экономики речь может идти уже не столько о разных по уровню развития странах, сколько о формировании глобально дифференцированного мира с единым центром и единой всеобщей периферией. Глобализация растворяет старые границы межобщностной дифференциации. Господствующими общностями нового типа, хозяевами нового мира становятся владельцы техники и информации, а за счет этого и соответствующих типу материально- технического развития природных ресурсов. Марксовская схема абсолютного и относительного обнищания пролетариата по сути дела подтверждается общественно-исторической практикой, но ее теоретическое обоснование, ставшее возможным в условиях глобализации экономики, теперь совершенно иное. Вывод об ошибочности данной схемы в свое время был сделан на основании факта роста национального богатства и общего уровня жизни населения в развитых капиталистических странах, а также появления широкого слоя абсолютно обеспеченных людей, бедных лишь относительно (по сравнению со слоем сверхобеспеченных). Этот вывод, во-первых, опирается на абсолютистскую модель общества, которая предполагает возможность полного обеспечения ресурсами жизни всего населения на основе научно-технического прогресса. Но несостоятельность абсолютистской модели общества теперь стала понятной. В о - в т о р ы х, Маркс опровергал по устаревшей схеме отношения «цель–средство», а именно – по классовой, тогда как в ХХ в. главными 267 субъектами отношения «цель–средство» стали не классы, а целые исторические общности (страны). В современном мире продолжается накопление массы богатства и рост численности населения, увеличивается разрыв между бедностью и богатством (отсталыми и передовыми общностями), но главное – увеличивается численность неграмотного, голодного, пораженного болезнями, вымирающего населения. В принципе остается в силе тезис о формировании мировой буржуазии и мирового пролетариата, но не в той конфигурации, как это представлялось в классическом марксизме. Более того, глобализацию можно рассматривать как мировую революцию, завершающую постепенный процесс социальной конвергенции. В соответствии с техносоциальной формулой общества глобализация экономики ведет к одному и тому же результату, независимо от гипотетического победителя в историческом соревновании централизма и либерализма. Абсолютность обнищания видится в том, что всегда кто-то идет на дно и вообще гибнет, а отношение «цель–средство» равно отношению «буржуазия–пролетариат». Модель глобально единого человечества, которому больше некуда расширяться и остается лишь перегруппировываться и переструктурироваться, объективно базируется на экстраполяции современного типа материально-технического развития, породившего ряд фундаментальных проблем, от решения которых зависит возможность дальнейшего существования общества, но способы самих решений до сих пор неизвестны. Никто не знает, есть ли еще пространство для дальнейшего расширения сферы материального единства общества и природы или достигнут абсолютный предел. Собственно, этого никогда никто не знал, например, Европа долго не расширялась, а только перегруппировывалась. Но, в отличие от прошлого, сейчас осознаны сами проблемы, что требует новых методологических подходов. В частности, требует осмысления то обстоятельство, что история знает лишь примеры вторичного расширения человечества, т. е. расширения не как освоения девственной природы, а как завоевания новых территорий, растекания по Земле второго слоя людей, когда вместе с новыми источниками природных ресурсов осваивались и новые источники трудовых ресурсов. Было ли когда-либо иначе, история этого не знает. Но перспектива новых этапов послойного расширения общества вполне определенна, существует вполне 268 определенная перспектива новых этапов послойного расширения общества. Сущностные характеристики глобального мира становятся понятными в свете техносоциальной формулы общества. И наоборот, лишь глобализация, как новая социальная практика, дала необходимый материал для осознания формулы и ведет к радикальному пересмотру системы социального знания. Если в ХIХ в. еще господствует классическая рациональность с ее верой в разумность бытия и человека, модернизмом и прогрессизмом, то для ХХ в. характерна неклассика с ее иррационализмом, релятивизмом, постмодернизмом, когда человеческая рациональность опрокинута, миром владеет подсознание, толкающее к насилию. ХХI в. начался под знаком техносоциальной формулы и обещает переход к неорациональности, т. е. к рациональному пониманию человеческой жизни как борьбы за выживание. Процесс глобализации заставляет пересмотреть традиционный смысл понятия постиндустриального общества, предполагающего сосредоточение основной массы населения на производстве информации и услуг при соответствующем сокращении занятости в сфере материального производства за счет научно-технического прогресса. Тем не менее материальное производство остается главным фактором социального бытия, однако оно переходит с опытно-практической, эмпирической базы функционирования и развития на научно-теоретическую. Научно- технический прогресс становится главным средством ресурсного обеспечения людей как в сфере взаимодействия с природой, так и в сфере отношений друг с другом. Оказалось, что положение о постиндустриальном обществе справедливо только по отношению к передовым общностям и не распространяется на отсталые общности, на долю которых выпадает именно материально-производственное функционирование в рамках глобального разделения труда. В ходе глобализации образуется единое поле социального взаимодействия – экономического, политического, образовательного, культурного. Соответственно необходимо формируется единое знаковое (в тенденции – единое языковое) пространство, в конечном счете вырисовывается единая модель мира. Все это означает становление единого технологического и информационного общества, единой мировой 269 цивилизации. Однако общество может быть единым технологически и информационно, но принципиально не может быть единым социально. Следовательно, понятие информационного общества, понимаемого ранее как высшая стадия общества постиндустриального, оказалось буквально соответствующей характеристикой глобального мира. Глобальный мир по определению находится в едином информационном пространстве, поддерживается единым герменевтическим основанием. Человечество все больше характеризуется единством понимания материально-технической жизни и все больше превращается в единую цивилизацию, но принципиально не может достичь всеобщего социально- культурного взаимопонимания в силу действия техносоциальной формулы общества. Проблема понимания в области социального взаимодействия людей в условиях становления глобального общества обостряется. До этого было возможным как подчинение, навязывание понимания бытия – системы ценностей, идеалов, веры и тому подобное, так и уклонение от борьбы, уход в другое географическое пространство, с другой стороны. В ХХ в. еще были признаваемы социальные модели Шопенгауэра и Ницше, исключающие сосуществование различных воль и представлений мира как воль к жизни и власти. В глобальном обществе нет свободного пространства, где можно было бы укрыться от внешнего давления, однако, хотя социальная борьба усложняется и обостряется, неизбежно допущение признания права на иное, чужое существование, от которого никуда не уйдешь и которое не подавишь. Глобализация общественной жизни, будучи объективным процессом, не подлежит какой-либо социальной оценке, не поддается ценностному измерению вообще. Ее можно и нужно понять, но бессмысленно приветствовать или проклинать. Одновременно она не содержит социальной двойственности и не может быть направлена в ту или иную сторону в аспекте справедливости или несправедливости, ей нельзя придать прогрессивный или реакционный характер. В основе глобализации, как объективного общественного процесса, в соответствии с техносоциальной формулой общества лежит борьба за выживание, являющаяся двигателем социального прогресса. Глобализация является следствием, результатом этой борьбы, а не наоборот. Поэтому альтернативные модели глобализации типа «мировой коммунизм» или |