азарнова_формат.docx. азарнова_формат. Введение 3 удк 159. 9 Ббк 88. 4 Ктк0165 А35

• Название: Введение 3 удк 159. 9 Ббк 88. 4 Ктк0165 А35
• Анкор: азарнова_формат.docx.doc
• Дата: 27.05.2017
• Размер: 0.53 Mb.
• Имя файла: азарнова_формат.doc
• Тип: Реферат; #8111
• страница: 14 из 22

Задание 8. Ознакомьтесь с приведенными ниже утверждениями

клиентов. Сформулируйте парадоксальный вопрос там, где

это необходимо.

1. 
   Не могу же я ему позволить самому решать вопрос, с кем ему дружить... я мать и лучше знаю, что ему на пользу, а что во вред.
   
2. 
   Отец часто критикует моих молодых людей. Меня это обижает, вообще — бесит, и сдерживаться бывает очень трудно...
   
3. 
   Я отправила ему по коммуникатору сообщение: «Привет! Как дела?» А он почему-то молчит.
   

И я как дура весь день сидела ждала от него ответа. Ну не доставать же его повторными сообщениями, в конце концов!

4. 
   Иногда, когда она ест, я на нее смотрю, и так и подмывает бросить ей в лицо: «Это из-за тебя и я, и дети страдаем!* Глупо, конечно.
   
5. 
   Мы продолжаем принимать у себя дома всех наших друзей, перезваниваемся с ними. Но о том, что мы с мужем фактически уже давно не муж и жена, они, естественно, не знают. Изображаем счастливую семейную пару.
   
6. 
   Я, зрелая женщина, уже не могу позволить себе такой одежды (прямая юбка до колена).
   
7. 
   Девочка, естественно, должна играть с девочками, а не носиться с пацанами по буеракам.
   
8. 
   Чтобы не показать им (одноклассникам), что я вот- вот разревусь, я убежала и спряталась в раздевалке.
   
9. 
   Я вообще стараюсь уберечь сына от лишних переживаний. Поэтому и в школе никому не сообщила, что у нас неполная семья, и Ване сказала, чтобы никому не говорил.
   

10. Ну и о его (мужа) маме мы заботимся, естественно, — как положено. Каждые субботу и воскресенье проводим у них со свекром, хотя иной раз и тяжело бывает, отдохнуть хочется, сами понимаете.

Существуют определенные технические нюансы постановки вопросов, адресующихся к фактам, и вопросов, адресующихся к восприятию этих фактов.

Вопросы, касающиеся фактов из жизни клиента («Сколько лет длится ваш брак?*, «Обращались ли вы когда-либо к психологу по поводу этой проблемы?», «Ваши дети живут вместе с вами?*), клиентом обычно воспринимаются достаточно спокойно (с точки зрения многих клиентов, логика этих вопросов продиктована профессиональными обязанностями психолога и вполне им понятна). Вопросы, касающиеся восприятия фактов, а также чувств и переживаний клиента, могут в отдельных случаях быть болезненными, встречать сопротивление и даже восприниматься как вторжение, поэтому, задавая их, важно соблюдать осторожность. «Вы говорите, что ваш сын отказался представить вас своим друзьям. Скажите, что это означало для вас?*; «Вы сейчас назвали увлечение вашей супруги странным. Скажите, пожалуйста, а что именно в нем кажется вам странным?»; «Никогда я не был с собой в ладу, никогда не жил так, как мне хотелось бы!.. — Как хотелось бы? Скажите пожалуйста, а как бы вам хотелось жить?*; «Он сказал, что между нами все кончено, и долго еше зачем-то стоял и смотрел на меня... — Сказал, что все кончено... Что именно вы почувствовали, когда услышали эти слова?»

Вопросы, адресующиеся к «субъективной реальности» клиента, имеют одну ярко выраженную особенность. Их использование позволяет «заманить» клиента в его внутренний мир, углубить его контакт с собственными переживаниями, помочь ему осознать свои мотивы и потребности. Эти вопросы и ответы на них способны вызвать в душе клиента мощный резонанс, и, даже выйдя из консультации, он, возможно, еще много раз будет их обдумывать. Именно эти вопросы способствуют продвижению вперед в консультативной работе, именно они дают эффект погружения клиента в собственную «субъективную реальность», ее осознание и трансформацию.

Существуют типовые, наиболее распространенные ошибки начинающих консультантов, связанные с постановкой вопросов в ходе консультативной беседы. Рассмотрим их.

1. 
   Консультант задает несколько вопросов одновременно. Пример: «Когда я забираю сына из школы или секции, и мы едем домой в машине, он сразу включает радиоспектакль и слушает его, и ему, видимо, хорошо, а я думаю — ему словно не хочется или не о чем со мной разговаривать... и самое ужасное, я сама и хотела бы, но не могу с ним говорить, не знаю, о чем, не знаю, как... и ведь так не должно быть, я теперь это понимаю... — И вас это расстраивает? То, что вы не можете с ним говорить? Но вы сами — вы не хотите или вы не можете с ним говорить? И только ли говорить или еще и что-то делать?» Клиент не может одновременно держать в голове несколько вопросов и отвечать на них, у него создается ощущение хаоса. Несколько вопросов одновременно консультант обычно задает, если по каким-то причинам «спешит вперед» и/или суетится и нервничает; небольшая пауза, которую делает консультант после очередной реплики клиента, помогает ему сформулировать тот вопрос, который должен быть задан.
   
2. 
   Консультант ограничивается вопросами, направленными на сбор фактической информации, и игнорирует чувства и переживания клиента. Консультант детально выясняет, сколько клиенту лет, сколько лет его супруге, как долго они состоят в браке, сколько лет детям и т. д., при этом собственно психологическое содержание жалобы остается за бортом или намечено крайне схематично. Иногда консультант ведет себя так потому, что ему кажется, что на основании фактической информации можно «поставить диагноз» и разобраться в ситуации. «Конечно, мне важно знать, сколько лет они живут вместе, — может быть, у них кризис семейных отношений, который случается между десятым и двенадцатым годами брака, — объясняет свою позицию консультант, — и мне важно знать, какая у них разница в возрасте, ведь если там больше пятнадцати лет, может иметь место сексуальная дисгармония, типичная для разновозрастных браков!» Безусловно, в этих словах есть определенная логика, однако, следуя ей, консультант рискует, не разобравшись в психологической подоплеке ситуации, ограничиться навешиванием ярлыков. Описываемая ошибка является одной из самых грубых в процессе расспроса клиента.
   
3. 
   Консультант задает вопросы бессистемно, «перескакивая» с темы на тему. Как уже упоминалось выше, процесс ориентации в жалобе клиента определенным образом структурирован: консультант вместе с клиентом исследует тему за темой. Ошибкой является реакция консультанта, который задает вопросы из «соседних» тем, когда еще не исследована текущая. Это создает у клиента ощущение хаоса и непоследовательности происходящего, делает невозможным углубление эмоционального состояния клиента. Пример: «И вот когда мы с ней вместе (с дочерью) делаем уроки, я начинаю раздражаться, потому что она делает-делает, а потом наткнется на какое-то маленькое препятствие, ну не понимает там чего-то или не получается сделать с первого раза, так сразу начинает ныть — мол, не понимаю, ничего у меня не получится, и я терплю и утешаю ее, а потом начинаю орать! — А отец не делает с девочкой уроки? — Нет, вы знаете, он даже и не берется, раньше делал, а сейчас, с этого года, уже нет. — Скажите, а со свекровью своей вы в каких отношениях? — Ну-у-у-у... вы знаете... Она своеобразный человек... Мы очень с ней разные, и в первые годы у нас были всякие трения, но потом я поняла, что она какая есть, такая и есть, ее не переделаешь, и притерпелась к ней, а она ко мне... — Понятно... А у дочери вашей в школе какие оценки? Как она учится?* Из приведенного примера видно, что консультант, не исследовав тему, связанную с раздражением клиентки при совместном приготовлении уроков с дочерью, «галопом по европам» успевает поставить вопросы к темам «муж и его участие в приготовлении уроков» и «отношения со свекровью», затем обращается к теме успеваемости. Ни одну из этих тем он не исследует толком (это типичный результат появления описываемой ошибки). Тему, которая начала звучать в рассказе клиента и (особенно) которая для него является эмоционально «прогретой», необходимо вычерпывать, насколько это возможно, и только потом переходить к другим темам, которые обычно «всплывают» сами собой в результате грамотной работы с той, с которой работали только что.
   
4. 
   Консультант задает вопрос, игнорирующий текущее эмоциональное переживание клиента. Пример: «А я ведь так хотел и хочу любить... Но я не так жил и не нажил этого... И много чего не нажил... И я вдруг увидел это в полный рост... — А когда у вас появилось это ощущение?» Консультанту важно слышать эмоциональное состояние клиента и отзываться прежде всего на него, находясь как бы «на одной волне». В противном случае вопросы консультанта шокируют клиента, разрывают консультативный контакт, сигнализируют клиенту, что его здесь не понимают либо рассматривают как «случай».
   
5. 
   Консультант задает «наталкивающие», наводящие вопросы, содержащие в себе преждевременные умозаключения консультанта. Это достаточно распространенная ошибка начинающих консультантов. Психолог, слушая клиента, приходит к определенным выводам и умозаключениям, которые не очевидны для клиента (а часто и для других людей). Эти выводы он озвучивает клиенту в виде вопроса. Примеры: «Я сыну говорю — делай уроки сразу, как пришел со школы, поешь и садись делай, а он упрямо делает по-своему... и так во всем... — Скажите, а что конкретно отвечает вам сын, когда вы начинаете на него давить?» (клиентка не обозначает свое поведение как давление, это сделал консультант; очевидной реакцией клиентки будет сопротивление), «Я чувствую себя очень плохо, когда надо выступать перед аудиторией, например на работе на пятиминутке нужно сделать сообщение... сразу колени трясутся, начинаю запинаться, заикаться, и никто не может понять, что я говорю... — И как же вы справляетесь с вашими комплексами?» (клиент не обозначает свое поведение как «комплексы», этот ярлык может вызвать у него сильное отторжение). «И она никогда мне ничего не рассказывает, понимаете, я все узнаю о своей дочери от других мам или от подружек — обычно случайно... — Не кажется ли вам, что вы излишне авторитарно ведете себя с дочерью, и именно это является причиной ее скрытности?» (вероятно, консультант и прав, но он слишком «в лоб» предъявляет клиентке свою гипотезу, и та не готова ее принять; вопросы предъявления гипотезы клиенту будут обсуждаться в одной из последующих глав этой книги).
   
6. 
   Консультант злоупотребляет закрытыми вопросами. Эта ошибка является «классикой жанра*. Ее появление связано с непривычностью для большинства из нас oneрирования открытыми вопросами. Закрытые вопросы, как отмечает большинство начинающих консультантов, «вылетают на автомате». Обращение к открытым вопросам требует от консультанта переориентации с установки на получение информации и на ее основе постановку диагноза специалистом (монологичная модель работы) на живой диалог с клиентом как базовый принцип консультативной работы.
   

Задание 9. Ниже приведен список вопросов, заданных клиенту

консультантом. Переформулируйте их таким образом, чтобы

перевести в открытую форму.

1. 
   Вы завидуете успехам вашей сестры?
   
2. 
   Вы не согласились на переезд из-за того, что боялись, что не приживетесь в другой стране?
   
3. 
   Вы были опечалены тем, что получили с ее стороны отказ, или чем-то другим?
   
4. 
   Вы волновались перед этим выступлением?
   
5. 
   Вы волновались перед этим выступлением из-за того, что ожидали предвзятого отношения к себе?
   
6. 
   Этот человек вызывает у вас отвращение?
   
7. 
   Это увольнение означало для вас провал?
   
8. 
   Вы явились домой пораньше для того, чтобы проследить за сыном?
   
9. 
   Ее молчание связано с тем, что она очень застенчива?
   
10. 
    Как, на ваш взгляд, будет развиваться эта ситуация
    

в дальнейшем?

И. Когда вы ругаете его, он обычно молчит?

12. 
    Он отправился к отцу в другой город, так как очень обиделся на вас и не хотел больше жить с вами?
    
13. 
    Он отправился к отцу в другой город, чтобы уговорить его выписать доверенность?
    
14. 
    Вы не очень хорошо относитесь к своей невестке?
    
15. 
    Обычно ваш сын стесняется и прячется в своей комнате, когда к вам домой приходят гости?
    
16. 
    Вам не кажется, что он так поступает потому, что находится под влиянием матери?
    
17. 
    Он говорил об этом с раздражением?
    

6. Зак. 458

12. 
    И в каком виде он предстал перед вами?
    
13. 
    Он плохо ведет себя на уроках математики?
    
14. 
    Вам плохо?
    

Задание 10. Ниже приведены три фрагмента клиентских жалоб, а также перечни вопросов консультанта, которые он задавал клиентам с целью исследования жалоб. Из предложенных списков выберите те вопросы, которые вам кажутся наиболее удачными. Идентифицируйте вопросы, неудачные с вашей точки зрения. Объясните свой выбор. Дополните списки своими собственными вариантами вопросов.

Фрагмент 1

Мы с моим молодым человеком подали заявление, у нас свадьба через три недели, а мне почему-то грустно... Говорят, это часто бывает перед свадьбой. Мне все время хочется плакать и поговорить с кем-нибудь, а поговорить не с кем. Я беспокоюсь, все время беспокоюсь...

Вопросы консультанта:

1. 
   А вы с женихом своим долго встречаетесь?
   
2. 
   У вас с вашим молодым человеком есть близкие отношения? И если да, то как давно?
   
3. 
   Вы говорите, что все время беспокоитесь... о чем?
   
4. 
   У вас с родителями хороший контакт? Можете вы с ними обсудить свое беспокойство?
   
5. 
   Как складывались отношения в семье ваших родителей?
   
6. 
   Вы — единственный ребенок в семье?
   
7. 
   Когда вы почувствовали страх перед замужеством в первый раз?
   
8. 
   Не думали ли вы о том, что ваше беспокойство указывает на нежелание принимать на себя взрослую ответственность, неизбежную в браке?
   
9. 
   Вы сказали «не с кем поговорить об этом». Что вы имеете в виду?
   
10. 
    Что вы можете рассказать о ваших отношениях с будущим мужем?
    
11. 
    А кто был инициатором того, чтобы подавать заявление в загс — вы или ваш молодой человек?
    

фрагмент 2

Моя дочь развелась с мужем и теперь переселилась к нам вместе с маленьким ребенком. Казалось бы, развод ее должен был чему-то научить, ан нет. Не успела приехать, встречается уже с каким-то мужчиной, можно сказать, стариком, который ей абсолютно не подходит. На двадцать пять лет ее старше. Ума нет. Скажите, как мне ее направить, что мне сделать?

Вопросы консультанта: -

1. 
   Чему же, с вашей точки зрения, замужество должно было научить вашу дочь?
   
2. 
   Вы любите своего внука?
   
3. 
   Вам неприятно, что приходится сидеть с внуком, пока дочь встречается с этим мужчиной?
   
4. 
   Каким вы видите идеального супруга для вашей дочери?
   
5. 
   У вас муж есть? Как складываются ваши отношения с ним?
   
6. 
   Кажется, этот мужчина вашей дочери в отцы годится. Вам хотелось бы, чтобы этот мужчина уделял внимание вам, а не ей?
   
7. 
   Что значит «ума нет»?
   
8. 
   Что в этой ситуации возмущает вас больше всего?
   
9. 
   Ваши отношения с дочерью — какие они?
   
10. 
    Какова разница в возрасте у вас с вашим мужем?
    

Фрагмент 3

Девушка 19 лет: Я не знаю, как мне вести себя с моим молодым человеком. Он постоянно мне врет и скрывает что-то. Втайне общается с другими девушками по Интернету с намеками на флирт. Я с ним разговаривала, но он меня не слушает, а просто либо орет, либо разворачивается ^и Уходит. Я все это терпела четыре месяца, но больше сил моих нет.

Вопросы консультанта:

1. 
   Вы говорите «постоянно мне врет и скрывает что-то». А в чем еще он неискренен с вами?
   
2. 
   Вы уверены, что это не ваши фантазии, что это на самом деле происходит?
   
3. 
   При каких обстоятельствах вы познакомились?
   
4. 
   Что именно заставляет вас терпеть такое неуважение к себе?
   
5. 
   Вы живете вместе или просто встречаетесь?
   
6. 
   Вы упомянули сейчас о проблеме, достаточно серьезной. А как вы можете охарактеризовать ваши отношения в целом?
   
7. 
   А раньше к вам молодые люди так относились?
   
8. 
   Общается с намеками на флирт... что именно вы имеете в виду? Поясните, пожалуйста.
   
9. 
   Как именно вы разговаривали с ним?
   
10. 
    Чего вы хотите от меня в этой ситуации?
    

2. 
   Выдвижение и проверка консультативных гипотез
   

Выдвижение и проверка консультативных гипотез являются еще одной существеннейшей задачей консультанта на этапе исследования жалобы клиента — наряду со слушанием и расспросом.

Консультативной гипотезой называется предположение консультанта о том, что именно является причиной трудностей клиента, лежит в их основе. Одновременно гипотеза также включает в себя предположение о том, что именно нужно изменить в поведении клиента или его отношении к ситуации, чтобы добиться улучшения.

Один начинающий психолог сказал, что консультативная гипотеза — это попытка консультанта ответить (сначала, конечно же, для себя) на вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?» — с той оговоркой, что речь идет скорее не о вине, а об ответственности за возникновение ситуации. Можно развернуть: не «Кто виноват?», а «В чем внутренняя подоплека данной ситуации, почему она возникла, что в поведении клиента ее спровоцировало (поддерживает в настоящее время)?», не «Что делать?», а «Как клиент может иначе вести себя в этой ситуации или относиться к ней, чтобы добиться изменений в лучшую сторону?».

Ответы на эти вопросы консультант ищет для себя в ходе всего этапа исследования жалобы клиента. Это немного похоже на постановку диагноза медиком — с той разницей, что «диагноз» у медиков и психологов принципиально различается. Если врач работает с больным человеком, то психолог — со здоровым; если медицинский диагноз представляет собой вынесение заключения о квалификации состояния больного с точки зрения тех или иных нозологических категорий, то психологический диагноз скорее констатирует наличие неких системных взаимосвязей в личности и поведении обследуемого. И наконец, еще одна особенность — в отличие от медицинского диагноза, диагноз психолога-консультанта (а точнее, его гипотезы) всегда имеет субъективный характер. В самом деле, ни один консультант не может претендовать на полную объективность своих заключений.

Консультативная гипотеза (гипотезы), которая будет выдвинута психологом-консультантом, во многом определяется его теоретической подготовкой и тем, в рамках какого направления психологического консультирования он работает. Так. в одной и той же жалобе представители психоанализа, когнитивно-поведенческого и гештальт- направлений увидят специфические для данных направлений аспекты — конфликт бессознательных потребностей, неадекватное ситуации поведение, когнитивные искажения или, скажем, слияние. Так получается потому, что каждое направление консультирования по-разному видит механизмы возникновения психологических проблем, а точнее — каждое из направлений выхватывает в целостной картине функционирования человеческой психики и человеческого поведения свой фрагмент правды, свой аспект реальности.

С другой стороны, консультативная гипотеза, как показывает практика, во многом определяется личным мировоззрением консультанта и его представлениями о реальности человеческих взаимоотношений (которые, кстати, далеко не всегда напрямую связаны с его теоретической подготовкой), особенностями его картины мира. Поясню эту мысль на примере, взятом из практики работы мастерской по психологическому консультированию.

Группа работает с жалобой, краткое содержание «вступления» к которой можно изложить следующим образом.

Клиентка, 21 год:

«Мы с моим молодым человеком подали заявление, у нас свадьба через три недели, а мне почему-то грустно... Говорят, это часто бывает перед свадьбой. Мне все время хочется плакать и поговорить с кем-нибудь, а поговорить не с кем. Я беспокоюсь, все время беспокоюсь...»

Задача, которая стоит перед группой, — исследовать жалобу, используя инструменты слушания и расспроса.

Казалось бы, информация, которая приведена в жалобе, очень поверхностна, и очевидно, что необходима самая серьезная работа по прояснению ее содержания.

Однако очень часто оказывается, что уже после двухтрех вопросов, адресованных клиентке, группа начинает бурлить, волноваться, эмоционально комментировать жалобу.

«Эта девочка пришибленная, нашла мужчину, который ведет себя как хозяин, и вот теперь обслуживает его... есть такие люди, которые должны жить на карачках и никак иначе!»

«А я вам говорю, что она дома не чувствует себя любимой, вон ей даже поговорить не с кем, поэтому и спешит выскочить замуж... Сколько я таких примеров видела! Может быть, ее даже и бьют дома или куском попрекают!»

«Нет, ну что, вам не видно, что она инфантильная? Все у нее есть, и дом, и родители, и мужчина любящий предложение сделал... мечтает небось о принце на белом коне... много сейчас таких мечтательниц, на нормального мужчи_ну и не посмотрят, все ждут чего-то необыкновенного, ну и потом и остаются с носом, озлобляются».

Стремление как можно быстрее «разобраться», «поставить диагноз» очень мешает начинающему консультанту и исследовать жалобу, и на самом деле разобраться в ней, приводит к незрелым, преждевременным и поспешным выводам. Почему мы так спешим в начале? Потому что многие из нас не переносят неопределенности, когда слушаешь клиента, но не «классифицируешь* его поведение, не ставишь «диагноз», а просто внимаешь заинтересованно. Потому что хочется как можно быстрее доказать и себе, и клиенту свою профессиональную компетентность («Ну и специалист! В два счета разобрался!*). Потому что трудно находиться в живом процессе диалога, на это уходит много сил, и к тому же психолог порой боится своих клиентов — вот и возникает потребность «поставить клиента» на соответствующую «полочку» и снабдить соответствующим ярлыком. «Умертвить»... Пришпилить булавкой, как бабочку.

С другой стороны, то, что происходит в таких случаях, удивительно похоже на какой-нибудь проективный тест — тематический апперцептивный, например. Когда есть ограниченный объем информации, а человек быстро достраивает ее до целой картины, заполняя лакуны неопределенности каждый раз по-разному, в зависимости от своих личных потребностей и психологических особенностей. Так же и начинающий психолог: получив минимальный объем информации, он не спрашивает дальше, не исследует (хотя часто именно это и нужно делать), а достраивает картину происходящего, домысливает мотивы действующих лиц и на основе того итога, к которому он сам же и пришел, «ставит диагноз».

С третьей стороны, значимые события жизни консультанта, его собственные жизненные драмы и потрясения, ключевые конфликты его личной биографии серьезно сказываются на консультативной гипотезе. «Кто о чем, а вшивый о бане», — гласит русская пословица. Если консультант сама выходила замуж для того, чтобы вырваться из неприветливого родительского дома, то именно гипотеза о данном варианте развития событий будет бессознательно первой приходить ей в голову при рассмотрении жалобы, приведенной выше.

И, наконец, последнее. Собственная картина мира консультанта, особенности его когнитивного стиля отражаются также на особенностях выдвижения им консультативных гипотез. Поясню свою мысль на примере.

В 1990 году известными семейными психотерапевтами

Э.Г. Эйдемиллером и В. В. Юстицкисом была разработана диагностическая (и одновременно психотерапевтическая) процедура, направленная на выявление простых селективных когнитивных сценариев. Испытуемым (обычно супругам, проходившим курс семейной психотерапии) предлагалось в индивидуальном порядке следующее задание.

«Психотерапевт обрисовывал определенную семейную ситуацию, герой которой стоит перед выбором, сообщал, что эта ситуация действительно имела место, и предлагал, используя знание людей и жизни, угадать, каков был выбор (главного действующего лица в описанной ситуации. — А. А.). Получив такое задание, испытуемый обычно (примерно в 80% случаев) замечал, что для того, чтобы угадать поведение героя, надо что-то знать о нем. Психолог соглашался с этим и просил задать любое количество вопросов об особенностях ситуации и личности героя» (39, с. 113). При этом экспериментаторы «исходили из предположения, что вопросы испытуемых покажут, какая именно информация им нужна для конструирования представлений о ситуации и об участвующих в ней членах семьи» (39, с. 114).

Проведенное обследование (привлекалось 60 испытуемых) позволило Э.Г. Эйдемиллеру и В.В. Юстицкису классифицировать семейные представления испытуемых следующим образом: 19% — наиболее простые представления (испытуемые брались уверенно установить, как поступил герой, не задав ни единого вопроса (квалифицировалось как примитивные представления)), 35% — простые представления (до 5 вопросов), 32% — представления средней сложности (6—10 вопросов), 14% — сложные модели: 11 вопросов и более (39, с. 115).

Наверное, читатель, вы уже поняли, для чего был приведен этот отрывок. Поведение консультанта на этапе выдвижения и проверки консультативных гипотез может быть очень похоже на решение задачи испытуемым в описанном исследовании. Подчас уже на основе очень ограниченного объема информации консультант выдвигает гипотезу (и даже не дает себе труда ее проверить, так как уверен в собственной правоте). Иногда консультант задает 3-4 вопроса клиенту и считает полученный объем информации достаточным для того, чтобы сделать свое заключение о ситуации.

В основе же того или иного поведения консультанта лежит тот или иной уровень сложности его собственных когнитивных сценариев. Этот уровень сложности, как показывает практика, принципиально поддается развитию, однако это требует своевременной диагностики в процессе обучения и приложения соответствующих усилий впоследствии.

В противном случае работа консультанта на этапе исследования жалобы превращается в скороспелое навешивание ярлыков.

Приведу еще один пример из практики работы мастерской. В тот раз мы работали с жалобой беременной женщины. Для того чтобы вам было понятно, о чем идет речь, привожу жалобу (конечно, с сокращениями).

Беременная женщина, 25 лет

У нас ужасная семейная ситуация. Мы поженились полтора года назад, а проблем уже невпроворот.

Мой муж до того, как познакомился со мной, встречался довольно долго с другой женщиной, может быть, около трех лет. Что-то произошло у них, и они расстались. У нее тогда появился новый мужчина, и мой муж страшно переживал. Он мучился с полгода, и лишь потом ему удалось прийти в себя. Он познакомился со мной — точнее, стал встречаться, потому что знакомы мы были давно, выросли в одном дворе.

Мы поженились, все было вроде бы ничего, были счастливы, строили планы на будущее. Я забеременела.

И вот с полгода назад я стала замечать, что муж мой стал словно бы отдаляться от меня. Плохо спал ночами, раздражался по пустякам, стал приходить домой выпивши. Мы ссорились по мелочам, и я никак не могла понять, отчего он цепляется ко мне. Думала — может быть, забеременев, я подурнела ?

И вот пару месяцев назад я взяла трубку телефона, чтобы позвонить подруге, а у нас телефон спаренный, и услышала, как мой муж какой-то женщине что-то говорил, я не поняла что, но голос у него был взволнованный, а она с ним спорила, и она назвала его «солнышко». Я немедленно у него потребовала объяснений, и он признался, что общается с ней... с той самой женщиной. Сказал, что ничего с собой поделать не может.

Я пыталась сказать ему, добиться, чтобы он все это прекратил, и он даже обещал мне, но у меня все равно постоянное ощущение, что он с ней общается. Он подолгу пропадает где-то после работы, очень отдалился от меня. Я пробовала разговаривать с ним, но он постоянно уклоняется, говорит, что все нормально и что он устал от бесконечных выяснений отношений.

Скажите, что мне сделать, чтобы он ее бросил ? Помогите мне сохранить семью — у нас будет ребенок, и я не хочу развода.

Вот такая жалоба. Сообща, всей группой мы работали с нею. Задача — исследовать жалобу, сформулировать и проверить гипотезы, наметить пути психологического воздействия.

После нескольких вопросов, заданных клиентке («Как вы можете охарактеризовать ваши отношения с мужем?* — «Сложные, непростые, он все время от меня закрывается. У меня впечатление, что он даже не рад нашему будущему ребенку, не интересуется им. А когда я говорю ему об этом, отвечает — занимайся этими делами сама, они женские»; «А после свадьбы ваши отношения какими были?» — «Замечательными, мы верили друг другу, все было иначе, чем сейчас»; «Когда начался перелом в ваших отношениях?» — «С тех примерно пор, как я забеременела... я стала очень нервной, плачу часто... а потом еще с этой женщиной началось, и стало совсем плохо»), консультант, который работал с ней, попросил «стоп-кадр» (прервать процесс), а затем уверенно заявил супервизору: «Я разобрался, случай просто классический. Я во всех учебниках по психологии беременных женщин это видел. Эгоцентризм беременных! Все вокруг видят через призму своих потребностей. Эта женщина все накрутила, напридумывала, ничего там страшного нет, просто довела мужа своими слезами и воплями, вот он и прячется от нее». А потом, уже менее уверенно: «Только вот как ей об этом сказать?»

Я ничего не придумываю — все так и было.

Как вы, читатель, прокомментировали бы эту реплику консультанта?

Для того чтобы делать заключение в виде столь уверенного заявления, необходимо самым тщательным образом исследовать жалобу, внимательно слушая клиентку, давая ей возможность высказаться, задавая вопросы, всесторонне изучить самые разные аспекты ситуации. Выдвинутая гипотеза должна быть не только сформулирована консультантом, но и проверена им. В данном же случае мы как раз имели дело с поспешным и самоуверенным навешиванием ярлыков без надлежащего исследования жалобы. Безусловно, клиентка, будучи беременной женщиной, характеризовалась неким специфическим эгоцентризмом, однако объяснял ли только эгоцентризм клиентки данную ситуацию?

Отмечу следующие важные моменты, касающиеся выдвижения и проверки консультативных гипотез.

Гипотезы выдвигаются консультантом только на основании достаточного ознакомления с жалобой, когда имеется уже немало информации. Стремление консультанта как можно быстрее разобраться в ситуации часто мешает ему слушать клиента: он мучительно «достраивает» в своей голове картину жалобы («аж в голове скрипит*, по выражению одного начинающего консультанта) вместо того, чтобы внимательно слушать и наблюдать. Многие участники нашей мастерской сообщали о том, что на этапе исследования жалобы они очень устают, потому что «грудно одновременно вести беседу и при этом про себя разбираться, с чем ты имеешь дело». Это и в самом деле трудно, если не вообще невозможно. На начальных этапах беседы поэтому не стоит стремиться возможно быстрее «поставить диагноз», лучше посвятить внимание и время детальному исследованию жалобы.

Консультант выдвигает гипотезы с опорой на свой профессиональный и жизненный опыт, имеющиеся у него знания. Поэтому на этапе выдвижения гипотез опытный консультант имеет значительное преимущество перед новичком: он может сформулировать несколько гипотез, которые последовательно «примеривает» к конкретной ситуации клиента. Начинающему консультанту приходится выстраивать гипотезы для каждого случая заново, потому что «похожих ситуаций» в его опыте не было.

Хорошо сформулированная гипотеза не имеет ничего общего ни с навешиванием ярлыков, ни с классификацией случая под конкретную категорию. Я имею в виду одну особенность, ярко проявляющуюся в студенческих практических работах по консультированию. Обычно участники мастерской очень серьезно относятся к нашим занятиям и к исследованию конкретных жалоб. Обнаружив нечто знакомое, перекликающееся с материалом курсов, например по возрастной или клинической психологии, они очень радуются: «О, да это же эгоцентризм беременных!», «Классический случай кризиса трех лет — все симптомы совпадают!», «Преневротическое состояние!*. Радость их очень понятна, тем более что их наблюдения чаще всего и в самом деле верны. Однако с гипотезой они не имеют ничего общего.

Правильно сформулированная консультативная гипотеза обладает следующими признаками: она носит системный характер, индивидуальна и прогностична.

Системный характер гипотезы означает, что она учитывает внутренние взаимосвязи элементов психической реальности клиента (и других лиц, участвующих в его ситуации). К примеру, эгоцентризм, присущий беременной клиентке, может усугубляться в силу переживаемых ею чувств обиды, унижения и бессилия, а в сочетании с присущей ей некоторой прямолинейностью приводить к определенной линии поведения — упорному и негибкому «отстаиванию своих прав», постоянным упрекам в адрес супруга. Чувства мужа в данной ситуации также могут быть очень противоречивыми — например, сильное чувство вины порой вызывает защитную линию поведения, когда человек, чувствуя себя виноватым, начинает вести себя агрессивно по отношению к тем, перед кем он «виноват». Системность гипотезы означает также, что она учитывает факт и характер взаимодействия участвующих в ситуации клиента лиц, факт и степень их ответственности в данной ситуации. Например, не только состояние жены провоцируется определенной линией поведения, поступками мужа, но и наоборот — он не может не реагировать на то, как ведет себя его супруга, на то, что она говорит. Поэтому правильно сформулированная консультативная гипотеза практически никогда не выставляет кого-то одного (жену, свекровь, подчиненного и т. п.) в виде кроткой и долготерпеливой жертвы, а другого (мужа, невестку, начальника) — в виде преследователя-хулигана-болвана-насильника. Наивный консультант иногда склонен видеть ситуацию клиента именно таким образом, тем более что тот сам провоцирует психолога на это. Однако обоюдная ответственность (повторяю — ответственность, а не вина) почти всегда лежит на обоих (всех) участниках ситуации клиента.

Муж в описанной выше ситуации внес свой вклад в возникновение семейных сложностей, сомнений нет. Однако и его беременная супруга — тоже, выстраивая линию своего поведения определенным образом: заметив опоздания мужа, изменения в его отношении к ней и связав это со злополучным звонком, она выбрала линию активного отстаивания своих прав, постоянно упрекая супруга, оскорбляя его и манипулируя, — а это, конечно, никак не могло способствовать ни разрешению ситуации, ни даже просто ее прояснению.

Однажды мне пришлось работать с очень невеселым случаем. За помощью обратилась женщина средних лет. Основной проблемой, с ее слов, было отсутствие взаимопонимания в отношениях с шестнадцатилетней дочерью.

Клиентка благополучно прожила с мужем десять лет, родила двоих детей — мальчика и девочку. В возрасте около сорока лет муж стал «странным», агрессивным и придирчивым, усилились и до того присущие ему замкнутость и раздражительность. Он все больше и больше конфликтовал с женой, бил ее на глазах у детей. Последовавший через два года развод не принес желанного облегчения: супруг отказался уезжать и до сих пор проживает в одной квартире с клиенткой и детьми. Сразу после официального развода он подал в суд на бывшую супругу, чтобы отсудить у нее право опеки над детьми и заставить ее платить алименты. Подкупал детей деньгами, давая их им почти в неограниченном количестве, настраивал против матери. На суде младший ребенок, дочь, которой тогда было двенадцать лет, выступила с ложными, как утверждает клиентка, показаниями против собственной матери (о наносимых ей якобы побоях). Однако добиться своего бывшему супругу так и не удалось.

Они продолжали жить все вместе в большой квартире, в которой после сделанного несколько лет назад ремонта даже не было дверей между некоторыми проходными комнатами. Бывший муж продолжал оскорблять клиентку и даже бить ее, а со временем стал исключительно грубо обращаться и с собственными детьми. Мог неожиданно накричать, избить, начать скандалить среди ночи. При этом давал много денег детям, фактически содержал их. Девочка стала мало появляться дома, питаться в заведениях фаст-фуда, при любой возможности старалась уйти к подругам или на улицу. От контакта с матерью давно уклоняется, старается не вступать с ней в разговоры, отшатывается, когда мать пытается ее обнять. В стычках с отцом ведет себя настолько агрессивно, что у матери возникает подозрение о наличии у нее психических отклонений. Она хватает дочь за руку и убеждает пойти в милицию, зафиксировать факт побоев: «Мы его посадим!!!* Но та лишь вырывает руку и убегает прочь из дома.

При ознакомлении с этой жалобой может показаться, что перед нами — кроткая безответная жертва, живущая под одной крышей с насильником (вряд ли здоровым психически), что ответственность за эту ситуацию несет только он. Однако это не совсем так.

Дочь не стала бы давать показаний против матери в суде, если бы контакт их был прочным, а отношения — доверительными. Можно предположить, что уже четыре года назад в их отношениях далеко не все было гладко. Кто ответственен за это? Безусловно, мать (и не только она).

Кто принуждает эту несчастную женщину жить под одной крышей с бывшим мужем, ее преследователем? Бывают ситуации, когда разъезд невозможен по материальным соображениям, однако данный случай к таковым не относился. С неожиданно жесткой интонацией клиентка произнесла в ходе беседы: «Не-е-е-т, из этой квартиры я по своей воле никуда не уеду... Слишком уж она хороша, чтобы ее лишаться!» Эта фраза пролила свет на происходящее. Клиентка могла бы разъехаться со своим мужем, но не стала этого делать, чтобы остаться в своей шикарной квартире. У этой женщины был выбор, и она его реализовала так, как считала правильным. На мой вопрос, каким же она видит будущее развитие событий, она все с той же неожиданно жесткой интонацией отрезала: «А я надеюсь, что он просто умрет!» Пожелание зла в этой фразе было таким отчетливым и явным, что я поежилась. Душевное состояние дочери этой женщины, как можно было заключить из ее рассказа, и в самом деле внушало серьезные опасения, однако мать выбрала подвергать и себя, и дочь риску серьезного душевного расстройства, лишь бы не терять квартиру! Можно ли после этого считать ее жертвой?

Клиентка с обидой в голосе рассказывала о том, что дочь старается не разговаривать с ней, при первой же возможности убегает из дома, питается в забегаловках. Однако в ходе беседы выяснилось, что забота матери о своей шестнадцатилетней (несовершеннолетней!) дочери выражается в основном в упреках по адресу ее опозданий и в том, что после скандальных сцен с отцом она тянет дочь вместе с собой в милицию: «Пойдем! Снимем побои! Мы эту мразь засадим, чтобы он сдох за решеткой!» (дочь каждый раз отказывается). Девочка сама покупает себе одежду, питается (мать готовит только для себя, и то от случая к случаю); из тех денег, что дает ей отец, она обязана также откладывать каждый месяц определенную сумму на свое обучение в вузе. Никакой эмоциональной поддержки своей дочери клиентка не оказывает, вообще мало что знает о ней; внутренний мир дочери для нее совершенно незнаком, реакции — непонятны.

В тяжелой ситуации, в которой оказалась клиентка, можно ли говорить, что вся ответственность за возникновение и развитие этой ситуации, за состояние девочки лежит на насильнике-отцс?

Правильно сформулированная консультативная гипотеза учитывает, таким образом, ответственность всех действующих в ситуации лиц, а особенно — клиента. Ведь помочь человеку справиться со сложной ситуацией можно, лишь помогая ему увидеть свое поведение в этой ситуации, свою ответственность за нее; только тогда поведение клиента может быть изменено. В противном случае, чем мы можем помочь человеку, присоединяясь к его претензиям и упрекам по адресу окружающих?

Очень многие клиенты приходят в консультацию для того, чтобы пожаловаться, получить поддержку и укрепиться в точке зрения, что они «не виноваты», а «виноват» кто-то другой — супруг, партнер, начальник, ребенок и т. д. «Что мне с ним делать, как поступить?» — очень частая формулировка запроса. В ходе консультации, анализируя вместе с клиентом его жалобу, психолог помогает ему увидеть и свою ответственность в данной ситуации (а заодно и снять часть ответственности с других лиц — то есть перераспределить ее). Это — непростая работа и для психолога, и, тем более, для самого клиента (для него она может быть еще и болезненной, поэтому требует от консультанта бережного и принимающего отношения к сидящему перед ним человеку). Однако это самая реальная возможность изменить ситуацию.

Системность гипотезы означает также, что возникновение и развитие сложной жизненной ситуации клиента очень часто происходит благодаря воздействию не какого-то единственного фактора, а целого их комплекса, системы, в которой действие одного фактора переплетается с рядом других. Эти факторы необходимо уметь распознать и выделить. Какие-то из них в большей степени поддаются воздействию, какие-то в гораздо меньшей.

Второе требование к гипотезе — она должна быть индивидуальной. Это означает, что гипотеза учитывает особенности индивидуального случая клиента, даже если мы имеем дело с «типичным примером» какой-либо ситуации. Например, радостного указания психолога на то, что он имеет дело с «типичным примером кризиса трех лет», мало — ведь каждая история, при всей ее кажущейся типичности, индивидуальна. Кризис трех лет (давайте продолжим этот пример) в острой форме возникает там и тогда, когда родители не успевают приспособиться к возросшей потребности ребенка в самостоятельности, не перестраивают свое поведение по отношению к нему с учетом того, что он подрос. Однако, наблюдая конкретные случаи, мы всегда видим вариации, если можно так выразиться, различные оттенки типичного. В одном случае ребенок с рождения страдал повышенным внутричерепным давлением, а мать отличалась болезненной мнительностью и тревожностью; в результате с самого раннего детства ребенка оберегали от всех действительных и мнимых опасностей — с двух с половиной лет у ребенка наблюдаются острые аффективные вспышки. Кризис трех лет? Да, конечно, со своей предысторией и вариациями (ярлык «кризис трех лет» здесь бесполезен, если не иметь представления о его внутренних механизмах). В другом случае нежелание родителей дать ребенку больше самостоятельности связано с его положением кумира семьи и отягощается непоследовательностью и противоречивостью воспитательных воздействий взрослых (например, бабушка всячески противится введению каких-либо ограничений на поведение ребенка, даже минимальных, при этом основной уход за ребенком осуществляет именно она; мама, воспитывающая ребенка от случая к случаю, чувствует себя неуверенно и мечется между всепрощением и изредка находящей на нее раздражительной гневливостью). И это уже «совсем другая история», как обычно пишут в таких случаях. Констатировать типичную картину того или иного явления мало, важно разобраться в его внутренних, сугубо индивидуальных механизмах.

Третье основное требование к консультативной гипотезе звучит как прогностичность. С одной стороны, это означает, что гипотеза позволяет «просчитать» возможные варианты развития событий. С другой стороны (и это более важно), прогностичность гипотезы означает, что она позволяет увидеть точку «приложения сил» для изменения ситуации. Иначе говоря, хорошая консультативная гипотеза отвечает не только на вопрос «Кто виноват?» (то есть «Какова ответственность действующих лиц и особенно клиента в возникновении, развитии и поддержании существующей ситуации?»), но и на вопрос «Что делать?» («Что может изменить в своем поведении и в своем отношении к ситуации клиент?»). Это очень хороший критерий, позволяющий отличить правильно сформулированную гипотезу от неправильно сформулированной.

Приведу один пример. На мастерской мы работали над жалобой, с которой обратилась пара, встречавшаяся уже три года; в их отношениях отмечались определенные сложности (жалоба приведена в заданиях к данному параграфу). Сообща, работая в подгруппах, мы тренировались выстраивать консультативные гипотезы, которые объясняли бы проблемы этой пары. Один из участников, очень способный молодой человек, сделал предположение: «Ведь отношения двоих, развиваясь, проходят ряд этапов. Сначала они понравились друг другу, потом — первое свидание, потом первый поцелуй, потом еще более близкие отношения... Потом они либо женятся, либо начинают жить вместе. И если отношения на каком-то этапе находятся слишком долгое время, буксуют, то они начинают распадаться. Сколько раз замечал — если люди не поженились вовремя, через пару лет знакомства, потом отношения начинают портиться, появляются взаимные претензии, а потом люди и вовсе расходятся. Так и здесь. Они не поженились, в этом их проблема. Поэтому у них сложности — их отношения просто забуксовали на определенном этапе».

Давайте посмотрим на эту гипотезу повнимательнее. Если следовать ее логике (и учитывать требование про- гностичности), то как формулируется ответ на вопрос «Что делать?» — загнать дубиной эту пару в загс? Тогда их отношения перейдут на следующий этап, перестанут буксовать. Разобраться в ситуации можно, если копать глубже — а почему их отношения не перешли на следующий этап, что с ними происходило? В чем суть проблем, с которыми пришлось столкнуться этой паре?

Точно так же обстоят дела и с ярлыком «кризис трех лет». Кризис кризисом, но выход-то какой? А ответ на этот вопрос лежит глубже, в более детальном анализе ситуации.

Грамотно сформулированная консультативная гипотеза не имеет ничего общего с поношением ближних. Я говорю так потому, что очень часто в ходе работы мастерской, в ходе тренинга будущих консультантов мне приходилось видеть, как «разобраться в ситуации» подменялось «осудить клиента и/или его близких». В этом отношении будущие психологи мало чем отличаются от обычных людей.

Я мало пользуюсь сетью Интернет, однако как-то раз случайно забрела на форум, где одна из участниц поведала Душераздирающую историю. Отдыхая в какой-то из стран Дальнего зарубежья, она забеременела от одного из служащих отеля. С ужасом обнаружив это по приезду домой, °на оказалась перед нелегким выбором: сделать аборт или сохранить ребенка. Молодой человек, с которым она встречалась все это время (за границу с ней он не ездил), рассматривался ею как «кандидат» на роль отца — она сказала ему о своей беременности, сообщив, что ожидает ребенка от него. Молодой человек сильно испугался, заявил, что слишком молод и не готов стать отцом. Служащий же отеля, настоящий отец ребенка, узнав о беременности по скайпу, заволновался, стал умолять не делать аборт, приехать к нему и т. д.

Сама история показалась мне интересной, но отклики, следовавшие за ней, меня просто поразили. Создавалось впечатление, что участники форума соревновались друг с другом в том, кто более изощренно оскорбит автора поста. Самые мягкие из выражений, которыми ее награждали, были «развратная тварь» и «на чужом горбу хочет выехать».

Подобное поведение отчего-то свойственно многим из нас, когда мы узнаем о чужих жизненных сложностях. И вместо того, чтобы разбираться в их подоплеке, пытаясь понять, найти ответы на многочисленные «почему», мы переходим к осуждению, оцениванию и поношению. Это не делает чести нам самим, и вместе с тем это серьезная психологическая ошибка.

Иногда на тренинговых занятиях мне приходилось наблюдать забавную картину. Разбирая какую-нибудь жалобу, мы пыхтели над ней с час или больше; при этом участники занятия в большей или меньшей степени старались следовать тем приемам, техникам и принципам работы, которые мы осваивали. Очень уставали. Объявляю перерыв: ставим чайник, подсаживаемся к столу. Тут участники снова возвращаются к обсуждению жалобы, только уже с более житейских позиций, и вот я слышу: «Нет, если у человека с головой не все в порядке, то о чем с ним можно говорить?», «Мне вот тоже такие дуры в жизни попадались» и т. п.

Итак, на основании исследования жалобы клиента консультант через какое-то время формулирует для себя одну или несколько консультативных гипотез — предположений о том, что именно лежит в основе сложностей клиента. При этом формулировка гипотезы пока не высказывается вслух. Ее необходимо сначала проверить, убедиться в том, что она правильная.

Проверка консультативной гипотезы осуществляется несколькими способами, которые дополняют друг друга. Это наблюдение за клиентом, постановка вопросов (расспрос) и исследование конкретных ситуаций, имеющих непосредственное отношение к жалобе. Рассмотрим три перечисленных способа по порядку.

Наблюдение за клиентом дает богатый материал как для выдвижения, так и для проверки гипотезы. Например, клиентка рассказывает о том, как тяжело ей приходится в отношениях с мужем, который своими требованиями и придирками доводит ее до белого каления. При этом рассказывает она с такой ярко выраженной наступательной агрессивностью, что возникают сомнения в том, что она — кроткая, безобидная «овечка», страдающая от притеснений. Клиенты вообще очень часто в рассказе оправдывают себя, выставляют свое поведение в наилучшем свете; внимательно наблюдая за клиентом, отслеживая собственные эмоциональные реакции, вы сможете лучше разобраться в ситуации.

Женщина рассказывает о грубости своей дочери-подростка, о том, как обидно ей, что дочь «ни во что» ее «не ставит», всячески уклоняется от общения с ней, закрывается в своей комнате. Посмотрите на нее (клиентку) повнимательнее — она рассказывает не только с болью и обидой, но еще и с ожесточением, а описывая характер дочери Или последнюю ссору с ней, сжимает кулаки и отпускает несколько выражений на грани нецензурных.

Клиент описывает бессердечный характер своей супруги, которая не реагирует на его призывы и просьбы стать более внимательной по отношению к нему, учитывать его требования и пожелания в совместной жизни. При этом °н столь многословен, так часто «буксует» на определенных темах и многократно повторяет свои многочисленные Претензии в адрес спутницы жизни, что консультант начинает чувствовать, что у него накапливается раздражение в адрес этого человека, хочется прервать его, возникает нетерпение; ближе к концу беседы консультант ловит себя на какой-то странной усталости и обесточенности. Это — важный сигнал: вполне вероятно, что именно такие чувства возникают у людей, которые включены в постоянное общение с клиентом, находятся с ним в тесном контакте — в частности, у его жены.

Однажды на консультации мне пришлось иметь дело с няней одного восьмилетнего мальчика, на поведение которого в школе были многочисленные нарекания (демонстративное поведение, агрессия). Мать, очень занятая по работе, доверила повседневную заботу о сыне няне, женщине с образованием педагога, которая к тому времени была пенсионеркой. На приеме я попросила няню подробнее рассказать о нареканиях в адрес ребенка, описать прецеденты, имевшие место в школе. К моему удивлению, женщина начала исключительно подробно и детально описывать безответственность и леность ребенка, его стремление всячески уклониться от приготовления домашних заданий и свою собственную активность по совместному с мальчиком приготовлению уроков. «Я ему говорю, что ручку надо держать так, а он все равно делает по-своему, потому что так меньше усилий затрачивать приходится. Все лень его, лень-матушка!», «Я ему говорю: твои пятерки — они не твои, а мои, потому что каждая страничка твоей тетради моим потом полита, потому что я каждую буковку, сидя рядом с тобой, проверяла! А он еше и обижается, нет, говорит, мои это пятерки!!!*. Я сделала несколько попыток переключить няню на другую тему, однако мне это не удалось. С фанатичным упорством она «доносила до меня» идею о том, что ребенок донельзя избалован и патологически ленив, что она многократно говорила это его матери «прямым текстом», но та так ничего и не поняла.

Через пятнадцать минут этого диалога я почувствовала, что у меня разболелась голова, и вспомнила, как, бывало, еше во втором классе, сидя за первой партой, я выслушивала скрипучие неприязненные монологи нашей классной руководительницы о том, что класс тупой и ни на что не годный. Мысленно я поставила себя на место ребенка, который изо дня вдень общается с ней, возвращается из школы, готовит вместе с этой женщиной уроки, и мне стало понятно его стремление «отвильнуть», «странные», со слов няни, приступы полного равнодушия ко всему и внезапные приступы раздражения, в котором ребенок мог закричать на няню: «Оставь меня в покое!!!» И пусть это наблюдение и не объясняет картину поведения ребенка целиком, однако оно помогает понять его эмоциональные реакции по отношению к няне.

Поэтому наблюдение консультанта за тем, что и особенно — как говорит клиент, дает ему богатейший материал как для выдвижения гипотезы, так и для возможности ее косвенной проверки. Материал наблюдения по возможности должен быть дополнен расспросом и данными анализа конкретных ситуаций.

Постановка вопросов — второй способ получить материал для проверки консультантом возникших у него предположений. Здесь имеется в виду не расспрос сам по себе, а совершенно конкретные, «адресные» вопросы, имеющие прямое отношение к выдвинутой гипотезе.

Например, клиентка обращается с жалобой на изменения в поведении дочери подросткового возраста. За последние полгода она стала лживой, замкнутой, скрытной, подделывает подписи в дневнике, утаивает от матери оценки (появились двойки, чего раньше не бывало). В подобных случаях исключительно важно установить причину, лежащую в основе столь значительных изменений в поведении. Один из вопросов, который помогает это сделать, касается событий или значимых изменений в жизни ^ссмьи, которые произошли за последние полгода-год. Так, мог родиться еше один ребенок, произойти переезд, смена школы, могли быть какие-то серьезные конфликты ^в семье, чья-то болезнь или смерть. Изменения в поведении подростка могли быть связаны с этими событиями, являться прямой или косвенной реакцией на них. Если говорить о приведенном примере, мать сообщила, что девять месяцев назад она вышла замуж, и теперь она вместе с дочерью и новым супругом проживает в съемной квартире; из старой пришлось переехать. Ребенок продолжает ходить в прежнюю школу, однако в семейной системе произошли весьма значимые изменения, к которым ей сейчас приходится приспосабливаться. Соответственно, перед консультантом открывается новая «линия расследования» — отношения во вновь созданной семье, самочувствие ребенка в этой новой семье, изменения его взаимоотношений с матерью, связанные с ее замужеством, отношения с отчимом, его позиция по отношению к ребенку и т. п. Поскольку здесь стоит задача «добывания информации*, то предпочтительно оперирование вопросами открытого, а не закрытого типа (не «Отношения вашей дочери с отчимом — они хорошие?», а «Как складываются отношения вашей дочери с отчимом?*), и прояснение субъективной картины происходящего в глазах клиента («Нормальные у них отношения, лучших и не может быть с отчимом». — «Что вы имеете в виду, когда говорите, что лучших и не может быть?» — «Отчим — не отец, не могу же я ждать от него, что он будет любить ее. Но они не ссорятся, и это хорошо». — «Вы говорите — не ссорятся. А что еще можно сказать об их отношениях?» — «Ну, конечно, ему не нравится, что я ее распустила, потакаю ей во всем». — «А в чем, по его мнению, это потакание проявляется?» и т. п.). Заметим еще раз, что вся описываемая «линия расследования» была открыта вопросом о конкретных изменениях в жизни ребенка в последние полгода-год.

Третьим, и самым надежным, информативным способом проверки консультативных гипотез является обращенная к клиенту просьба описать несколько ситуаций из его повседневной жизни, тесно связанных с содержанием жалобы и отражающих ее суть. Важно, чтобы эти ситуации были не из ряда вон выходящими, а типичными; эти ситуации необходимо рассмотреть подробно, всячески побуждая клиента описать их максимально детально, с исследованием чувств и эмоций действующих в этих ситуациях лиц. Так, если работать с предыдущей жалобой, очень полезно попросить клиентку максимально подробно описать две-три ситуации, в которых проявлялась лживость и скрытность дочери. Клиентка говорит, что дочь закрывается в своей комнате, делает в одиночестве уроки, не выходит, за ужином (совместные трапезы семьи) молча смотрит в свою тарелку, старается побыстрее уйти, иногда грубит. Упоминает недавний случай, когда вскрылся факт подделывания подписи в дневнике.

Здесь можно попросить описать несколько ситуаций: 1) мама приходит домой после работы, дочь сидит в комнате закрывшись; 2) последний (или типичный) пример семейной трапезы, во время которой девочка нагрубила; 3) случай с подписью в дневнике.

Описание ситуаций должно включать подробное и детальное описание фактологической картины происходящего — кто пришел, кто что сказал, кто что сделал и т. п. Кроме этого, работа с клиентом по исследованию и анализу этих ситуаций обязательно должна включать в себя восстановление картины переживаний действующих лиц — не только «кто что сказал», но и «что он при этом почувствовал? чего ему хотелось? что ему было важно в этой ситуации?». Клиент может затрудняться с ответом на эти вопросы (и чаще всего так и происходит), однако эта работа исключительно важна для него и дает очень сильное продвижение на пути осознания им сути проблемы.

Так, например, при анализе ситуации с подделанной подписью важно анализировать ее комплексно — не только факт обнаружения подписи, но и какие события этому инциденту предшествовали, что и как конкретно произошло, кто при этом присутствовал и участвовал. Необходимо прояснить, что происходило после обнаружения подделки. Как отреагировала мать? Реагировал ли отчим и как? Каким было поведение самой девочки, что она говорила или делала? Что при этом чувствовал каждый, что переживал, чего ему хотелось? Какие последствия имела эта ситуация?

При анализе этой ситуации в консультации клиентка сообщила, что поддельную подпись она обнаружила случайно, когда в свободный от работы день решила постирать белье и полезла к дочери в шкаф — туда, где та складывала грязные колготки. Схватив одни из них, она стала выворачивать их перед стиркой, и тут ей в руки выпал маленький листочек бумаги — табель, вырванный ее дочерью из дневника. Там стояли оценки по всем предметам. С ужасом клиентка увидела три двойки по математике. «Никогда этого не бывало. Что происходит??? Все рушится, рушится!!!» — пронеслось у нее в голове. На вопрос психолога, что же именно означало это «все рушится», клиентка, с трудом подбирая слова и сглатывая комок в горле, тихо сказала, что отношения ее с новым мужем уже через несколько месяцев после свадьбы стали очень сложными, разом «обрушились» проблемы, в том числе и материальные, и супруг не стремится принимать участие в их решении, стал суровым с падчерицей, отстраняется от всех, даже есть предпочитает один... Здесь мы получаем очень важную информацию, здесь «горячо». Дальнейший расспрос (продвижение в анализе той же самой ситуации) дал возможность исследовать короткий диалог, который состоялся у клиентки с мужем (тот в жесткой форме заявил, что падчерица совсем «разбалована» и с ней «надо построже»), при этом позиция самой клиентки, которую она не высказала вслух, неоднозначна («Может быть, я и вправду ее разбаловала, только я не замечаю этого. Может быть, он и прав, но при этом мне почему-то больно даже подумать о том, что надо «построже», с ней и так что-то неладное творится в последнее время», «Он отталкивает и меня, и мою дочь»). Далее была исследована сцена возвращения дочери из школы домой, в которой клиентка, потеряв самообладание, кинулась к ней с обвинениями и дважды ударила; при анализе этой сцены клиентка залилась слезами: «Бедная, бедная моя доченька, как же нам обеим с ней приходится!» Тема взаимоотношений с мужем вдруг вышла для клиентки на первый план, она оказалась гораздо более значимой, чем тема частичной утраты контакта с дочерью, поведение которой стало для клиентки гораздо менее загадочным. «Я думала, он будет больше о нас заботиться, а он перекладывает решение всех проблем на меня, — с обидой и жалостью к себе говорила клиентка. — Я так верила ему и даже отдалилась от дочери, думала, теперь не может быть по-старому, когда мы все время были вместе, пора ей увеличивать дистанцию... А потом начались проблемы, и каждый стал сам по себе... Сережа корил ее за любой промах, он был безжалостен, раз даже назвал ее подлой, когда она не хотела идти в школу и говорила, что у нее голова болит... А я ее даже не защищала... Я будто бросила ее, предала... Почему так получилось, что мне теперь делать со всем этим комом... Доченьку мою я не отдам, не отдам никому, я поговорю с ней, она поймет, мы любим друг друга... С Сережей надо разбираться, говорить... самое больное — там...»

На примере данной ситуации видно, что тщательно проведенная работа на этапе исследования жалобы клиента помогает ему самому увидеть ситуацию более глубоко, когда собственно психологическое воздействие — задача следующего этапа консультативной работы — частично решается еще на предыдущей ее фазе и относительно малыми силами.

Итак, подытожим. Материал для проверки консультативной гипотезы появляется в результате наблюдений психолога, постановки «адресных» вопросов и анализа конкретных ситуаций из жизни клиента, отражающих содержание его жалобы.