Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть особенная Посягатель. Фойницкий И. Я. Под ред., с предисл. А. А. Жижиленко 7е изд
 Скачать 4.43 Mb.
|
|
Глава III. Присвоение и захват недвижимого имущества _ 92. Посягательства на недвижимую собственность новейшими кодексами почти не упоминаются особо. Объяснение этого, по-видимому, весьма странного факта лежит в том, что ныне право собственности на недвижимость укрепляется формальными документами, в виду чего нарушить такое право можно лишь или подлогом, или обманом; но случаи первого рода нормируются общими постановлениями о подлоге в документах, случаи второго рода такими же общими постановлениями об обмане в договорах или о мошенничестве, так что нужды в специальных постановлениях, которыми охранялось бы право собственности на недвижимость, более не встречается. Потому-то в новейших законодательствах содержатся лишь правила о нарушении отдельных прав на недвижимость - права пользования, права владения, которые могут быть учинены помимо подлога и обмана, действиями самовольными. Но в прежнее время такая надобность встречалась и по отношению к праву собственности на недвижимость, которое могло быть нарушаемо самовольными на нее наездами и иными способами. Следы этого явственно сохранились в действующем законодательстве нашем. Ему известны две самостоятельные группы посягательств на недвижимую собственность: 1) присвоение чужого недвижимого имущества (1677-1680 ул.), и 2) насильственное завладение чужим недвижимым имуществом и истребление граничных меж и знаков (1601-1605 ул.). Но из деяний первой группы большинство (1677-1679 улож.) и у нас подведены под общие правила о подлогах и в особом упоминании их нет более нужды; самостоятельное значение имеет одно лишь - обман с целью присвоения чужого недвижимого имущества, имеющий в сравнении с мошенничеством некоторые особенности (1680 улож.). Из деяний второй группы повреждение граничных знаков должно быть отнесено к повреждению имущества (1605 улож.), так что и здесь самостоятельное значение имеет лишь самовольное насильственное завладение недвижимостью. _ 98. Присвоение недвижимости посредством обмана (1680 ул.) есть действие лица, которое, владея или пользуясь чужим недвижимым имением, или только жительствуя в нем по доверенности или иному договору, употребит с целью присвоения такого имения, какой-либо обман, причем в виде примера закон называет тот случай, когда лицо это будет ложно называть такое чужое недвижимое имение своим в актах или представляемых им суду или начальству документах. Наказание - высшее исправительное в слабейшей степени. Насильственное завладение (1601 ул.) есть остаток старинной формы самоуправства, известного под именем наездов боем и грабежом. Ныне оно означает умышленное, с намерением завладеть чужим недвижимым имением на праве собственности, насильственное нападение на чужую землю, дом или иное недвижимое имение. Следовательно, существенные условия состава этого деяний суть: 1. намерение обратить заведомо чужое недвижимое имение путем насилия в свою собственность (1880 n 33, Бабкина). Если такое намерение отсутствует, рассматриваемый закон не может быть применен (напр. в делах об еврейских погромах применяется ст. 269-1 улож., см. _ 76); 2. насильственность деятельности виновного, именно нападение на лиц, охраняющих недвижимую собственность. В прежних изданиях уложения предусматривалось, как более легкий проступок, и ненасильственное завладение чужою недвижимостью; но при согласовании уложения с уставом о наказ., это правило отменено, так что теперь такое деяние не наказуемо; 3. нападение, предполагая личное столкновение, должно быть сделано или на имение обитаемое, или же хотя и необитаемое, но охраняемое поставленными от владельца лицами и находящееся в добросовестном его владении; 4. безразлично, считал ли виновный за собою какое-либо право на недвижимость, подвергшуюся его нападению, или нет: преступность его деятельности сводится прежде всего к самовольности завладения; 5. хотя закон описывает рассматриваемое деяние как нападение, но, будучи посягательством имущественным, оно может быть почитаемо оконченным лишь с момента завладения виновным чужою недвижимостью. Однако, хотя действующий закон помещает деяние это в ряду имущественных посягательств, сам он вынужден придать огромное значение личному его моменту. Наказуемость его определяется степенью опасности деяния для личности и тяжестью причиненных им личных последствий. Закон различает нападение невооруженное и вооруженное, назначая в первом случае, по степени участия, арест или тюрьму; во втором - тюрьму простую, или с поражением прав, или высшее, исправительное наказание. Если же при нападении причинено телесное повреждение или произведен захват движимости, то наказания определяются по правилам о совокупности (1601-1603 ул.). Угол. уложение 1903 г. и финл. улож. не содержат особых постановлений о присвоении недвижимости и завладении ею. Глава IV. Повреждение имущества _ 94. К числу посягательств, предметом своим имеющих конкретные вещи как объекты правового обладания, принадлежит повреждение имущества. В ряду их оно составляет простейшую форму, потому что момент нарушения правового интереса потерпевшего не осложняется здесь моментом преступного обогащения виновного. Потому повреждение имущества в его наиболее легких видах, не осложненных дополнительными придатками, оставалось неизвестно как наказуемый проступок более ранним законодательствам; они довольствовались по отношению к нему мерами гражданско-правовыми, именно предоставлением потерпевшему иска за причиненный ему вред (асtio Aquilia римского права), и лишь в более тяжких случаях, когда к моменту имущественного вреда присоединялся дополнительный придаток нарушения с более явственным противообщественным оттенком, полагали за него личные наказания. Так, последние по римскому праву применялись при условии насилия, частного или общественного (vis privata, vis publica), и к насилию публичному относились наиболее тяжкие случаи общеопасного повреждения, именно поджоги и подкопы. Общее же понятие наказуемого повреждения имущества появляется лишь в законодательствах новейшего времени, но и в них заметны следы прежнего склада. Во-первых, еще не все законодательства полагают наказание за всякое умышленное повреждение чужого имущества. В Англии наказуемость начинается лишь с определенной цифры стоимости повреждения, именно с 5 ф. стер., и только статут 1881 г. дал суду право, но не вменил ему в обязанность, облагать легкими наказаниями повреждение имущества меньшей стоимости. Многие из немецких кодексов, замененных имперским уложением 1871 г. (именно баварским 1813, ганноверским 1840, баденским 1845, саксонским 1855), признавали наказуемым только такое умышленное повреждение чужого имущества, которое было учинено по злобе или из мести. Влияние этого взгляда отразилось и на нашем уложении, которое в ст. 1615 требует такой же специальный мотив деятельности. Но ныне мотив влияет лишь на меру или степень наказания, общее же понятие повреждения, как на западе, так и у нас освободилось от таких случайных ограничений, и наше действующее, законодательство наказывает всякое умышленное*(159) повреждение чужого, как недвижимого (1621 улож,), так и движимого (152 уст. о нак.) имущества, независимо от стоимости его и мотивов деятельности виновного. Гораздо явственнее, во-вторых, влияние прежнего склада воззрений отражается доныне на законодательной систематики деяний, которые по природе своей обнимаются понятием имущественного повреждения. Современные французский и бельгийский кодексы предлагают сперва в разных отделах постановления об отдельных случаях наказуемого повреждения, и лишь в конце трактуют о нарушениях полицейских (contraventions), дают правило о наказуемости повреждения чужого имущества вообще. Современные кодексы германской семьи хотя и содержат в себе самостоятельные главы о наказуемом повреждении чужого имущества, но выделяют отсюда многие однородные деяния в виду какого-нибудь присоединяющегося к ним дополнительного придатка; так напр. все повреждения при помощи разрушительных стихийных сил - огня, взрывчатых газов, напора воды - выделены в бессодержательную рубрику общеопасных преступлений. Равным образом действующее наше право излагает основное постановление об общем понятии имущественного повреждения вскользь (152 уст. о нак.), мало заботится об отличении его от наказуемого пользования недвижимостью (145, 147, 148 и др. уст. о нак.) и останавливается с большею отчетливостью на определении лишь более тяжких случаев повреждения (улож. ст. 1606-1623, уст. о нак: ст. 153); притом хотя действующее законодательство наше не знает особой рубрики общеопасных преступлений и, подобно кодексам французской семьи, не выделяет из повреждений имущества случаев повреждения его при помощи разрушительных стихийных сил, но это направление выдерживается им не со всею строгостью (улож. ст. 1058-1061, 1080-1, 1081, 1082, 1085, 1087, 1088 и др.); сверх того, общее понятие наказуемого повреждения имущества подрывается в нем еще выделением и других отделов многих таких случаев, которые даже по системе германской сюда относятся (улож. ст. 217, 277, 278, 307 и др.). Естественным результатом такой разбросанности постановлений о наказуемом повреждении имущества является отсутствие единства конструкции для всех обнимаемых этим понятием деяний, и для многих из них оказывается невыдержанным самое основное условие этого понятия, именно необходимость имущественного вреда как для состава повреждения, так и для признания его совершившимся, иногда отрицаемая при поджоге и иных общеопасных преступлениях. Только при объединении всех относящихся к повреждению случаев может быть выдержано законодательное единство конструкции их, почему значительным достоинством угол. улож. 1903 г. должно быть признано то, что оно, стоя на почве действующего законодательства, дало дальнейшее развитие этой стороне вопроса. Угол. улож. 1903 г. пошло даже далее этой цели объединения, увлекшись желанием свести к одному месту кодекса все посягательства, входящие в область наказуемых повреждений. Заслуга его - та, что оно создает общее понятие наказуемого повреждения имущества и сводит все повреждения имущества в одну главу. Но стремление предусмотреть тут же, попутно, в виду практических удобств, и такие случаи, где есть момент повреждения, но имущественное значение поврежденного представляется сомнительным и не в нем лежит основание кары, так что возбуждение вопроса о нем признавалось желательным устранить, побудило составителей уложения дать соответствующей главе название весьма широкое и малоопределенное: при повреждении имущества, путей сообщения, предостерегательных, граничных и тому подобных знаков или иных предметов. Как бы то ни было, в самом начале ее стоит общее понятие повреждения имущества: "виновный в умышленном повреждении имущества" (ст. 547); за деяние это положены арест до одного месяца или денежная пеня до ста руб.- наказание, достаточно широкое, чтобы обнять относящееся сюда случаи, и давшее возможность упростить сложность нашего действующего законодательства относительно тяжкого повреждения. Заголовок же угол. улож. не элегантен теоретически, но дает возможность практически избежать вопрос о имущественном значении таких предметов, которые оговорены особо, так что общее определение повреждения, предусмотренного гл. 30, должно обнимать: 1) повреждение чужого имущества; 2) повреждение предметов или вещей, особо законом указанных. В этом можно видеть аналогии нашего законодательства с германским, которое в зоголовке говорит о Sachenbeschadigung, а не о Vermogensbeschadigung. _ 95. Общий состав повреждения имущества предполагает в отношении субъекта всякое вменяемое лицо, в отношения предмета - чужое имущество, в отношении внешнего действия - всякую повреждающую имущество деятельность, в отношении внутренней стороны его - умышленность. Вопрос о субъекте здесь, таким образом, как и при похищении, не требует дальнейших пояснений. Более сложным представляется вопрос о предмете его, которым должно быть: I) имущество, 2) чужое. Остановимся прежде всего на первой стороне этого условия. Наказуемое повреждение, как посягательство, объектом которого должно быть имущество, представляет черты сходства и различия с похищением. Черты сходства состоят в том, что составляющее предмет их имущество предполагает а) конкретную телесную вещь, б) составляющую объект чьего-либо права собственности и в) имеющую экономическую ценность. Черты различия выражаются в том, г) что предметом повреждения может быть не только имущество движимое, как при похищении, но и недвижимое. Ad а. Повреждение имущества обнимает такое лишь причинение имущественного вреда, которое состоит в порче вещи как телесного предмета внешнего мира. Поэтому не всякое причинение имущественного вреда есть повреждение имущества: первое понятие относятся ко второму как родовое к видовому, причем понятие родовое обнимает все случаи видового, но не наоборот, т.е. всякое повреждение имущества должно причинять имущественный вред, но не всякое причинение имущественного вреда есть повреждение имущества; таковы, напр. продажа приказчиком товара в убыток хозяину, оглашение служащим фабричных или торговых тайн хозяина, пропуск срока поверенным по гражданскому делу и т. под. Вот почему в германской терминологии деяния, входящие в рассматриваемую группу, носят название повреждения вещей, а не повреждения имущества (Sachenbeschadigung, а не Vermogensbeschadigung). Однако, такое обозначение в русском переводе было бы не точно, потому что им упускается из виду юридический, правовой элемент, который должен заключаться во всяком наказуемом повреждении имущества: вещь ограждается законом от посягательства не сама по себе, а именно как предмет чьего-либо правового обладания. И так как в нашем языке имущество означает не только совокупность огражденных законом экономических интересов лица, но и отдельные предметы, входящие в такую сферу ограждения, то по-русски гораздо правильнее употреблять выражение "повреждение имущества", а не "повреждение вещей". Для того же, чтобы не оставалось никакого сомнения, некоторые предметы или вещи в уг. ул. 1903 г. особо оговариваются и должны быть ограждены от повреждения без возбуждения вопроса о их имущественном значении или ценности; таковы знаки предостерегательные и иные, корреспонденция, некоторые документы и пр. Затем совершенно безразлично самое свойство повреждаемых вещей, будут ли то тела твердые, жидкие или газообразные, предметы царства животного (притом, живущие или неоживленные), растительного или ископаемого, предметы потребляемые или непотребляемые, тленные или нетленные, главные принадлежностные, или плоды их. Отсюда существуют лишь немногие изъятия, а именно: 1) повреждение предмета принадлежностного, неразрывно соединенного с главным, нередко составляет лишь пользование главным, например, срывание цветов, собирание грибов (ст. 45 Устава о насаждениях), порубка и повреждение дерева (ст. 145, 155, 158 Устава о насаждениях); выше мы видели, что захват таких предметов составляет не похищение их, а пользование главным предметом. 2) законодательство наше продолжает еще выделять из повреждения имущества повреждение многих предметов, даже обнимаемых понятием имущества, как-то: поставленных в публичных местах крестов или священных изображений (217 ул.), публичных памятников или гербов (277, 278 ул.) и т. д. Но несомненно, что повреждение этих предметов без наличности особых обстоятельств, указанных цитированными законами (напр. священного изображения непублично) и по смыслу действующего законодательства обнимается общим постановлением его о повреждении чужого имущества (152 уст. о нак.), так что выделение их из рассматриваемой группы обусловливается лишь признаками дополнительными, которые, при всем огромном их значении для определения размеров наказуемости, не могут, однако, изменять самую природу деяния. Все сомнения этого рода устранены угол. уложением 1903 г. Аd б. Повреждаемая вещь должна быть предметом чьего-либо правового обладания, составляя чью-либо собственность. Именно во имя этого правового момента, связывающего вещь с лицом, посягательства на вещи становятся противозаконными и наказуемыми. Поэтому с отпадением его или по воле самого обладателя вещи, или же в силу закона, отпадает и противозаконность посягательства. Предметом наказуемого повреждения не могут быть: 1) вещи ничьи, никому на правах личной собственности не принадлежащие (res nullius), каковы вещи никем не оккупированные и вещи брошенные; общее право государственного обладания для этого недостаточно; 2) вещи, составляющие общее достояние всех и каждого и никому в отдельности не принадлежащие, как воздух, которым мы дышим. Но от предметов общего достояния нужно отличать государственные и общественные имущества, предоставляемые в общее пользование, возмездное или даже безмездное, напр. общественные сады, парки, музеи; будучи имуществами определенных установлений, владеющих ими на праве собственности, такие имущества, конечно, могут быть предметом наказуемого повреждения. Затем представляется совершенно безразличным, чью именно собственность составляло данное имущество и каково было назначение его; предметом наказуемого повреждения совершенно одинаково могут быть имущества как частных лиц, так равно лиц юридических, общественные, государственные и церковные. Различие хозяев никакого влияния на состав этого деяния не имеет. Аd в. Кроме значений физического и правового, имущество при повреждении, как и при похищена, должно отвечать значению экономическому, представляя собою ценность, которая и здесь измеряется масштабом объективным. И здесь минимальный размер требуемой цены определяется наименьшим денежным знаком, выпускаемым государством. Все сказанное выше о цене предметов, общей и специальной, а также по существу или назначению их (_ 54). применимо к повреждению. Поэтому, с одной стороны, цена повреждаемого должна быть определяема не только по общей рыночной оценке, но также по ценам рынков специальных, любительских. С другой - имеющими ценность должны быть почитаемы не только предметы, ценные по своему содержанию или по форме, но также предметы, по назначению своему представляющие определенные ценности или удостоверяющие право на них, хотя бы по своему существу они были ниже стоимости наименьшего денежного знака, существующего в государстве. Таковы напр. ассигнации, документы по имуществу. Последние таким образом не нуждаются в особых правилах законодательства, насколько они обнимаются общим понятием имущества. Но такие правила относительно документов представляются необходимыми в виду двух присоединяющихся обстоятельств: 1) даже документы, удостоверяющие права имущественные, не всегда имеют явную имущественную ценность (напр. заявление третьего лица о каком-либо имущественном отношении, могущее иметь значение свидетельского удостоверения последнего); еще в большей степени относится замечание это к документам, чуждым имущественного характера (напр. паспорт, метрическое свидетельство). Повреждение их не обнимается общим постановлением о повреждении имущества, и для наказуемости его требуется специальное правило закона. Одни законодательства помещают такое правило в ряду постановлений о подлогах; так поступают кодексы германской семьи. Другие относят его к системе повреждения имущества; таково решение, предлагаемое нашим действующим законодательством (1622 ул.) |