Хрестоматия по тгп Радько. Хрестоматия по теории государства и права
 Скачать 3 Mb.
|
|
По сим причинам нет, кажется, сомнения предложение закона исключительно присвоить державной власти. Быв окружена во всех своих важных деяниях Государственным советом, коего бытие установляется не произволом ее, но коренным государственным законом, нет сомнения, что власть Державная всегда будет иметь более способов предлагать законы в зрелости, нежели каждый член законодательного сословия. И, впрочем, какая польза для нее отлагать предложение закона полезного или предлагать закон вредный? Первым она стеснит только себя в собственных своих деяниях, а второй будет отвергнут в законодательном сословии. Есть, однако же, исключение, которое необходимо, должно допустить в сем правиле.
В сих только двух случаях законодательное сословие может собственным своим движением, предварив, однако же правительство, предложить дело на уважение и возбудить узаконенным порядком следствие против того министра, который подписал сию меру и просить вместе с тем его отмены. Б. В уважении закона Хотя уважение закона собственно принадлежит законодательному сословию, нельзя, однако же, исключить из оного министров. Есть ли подвержены они ответственности в мерах, ими принимаемых, то самая справедливость требует дозволить им лично объяснять и поддерживать предложения правительства. 2. О действии державной власти в порядке исполнительном Существо части исполнительной требует по всей необходимости единства. Истинна сия всеми единогласно принята. В самых республиках исполнение большею частью всегда вверяемо было одному лицу. Посему нет сомнения, что в России вся исполнительная часть должна принадлежать власти державной. Но выше уже было замечено, что образ исполнения может столько отступить от разума закона, что, есть ли часть сия составлена будет без всякой связи с порядком законодательным, она может соделать самый закон игралищем прихоти и произвола. Отсюда происходит необходимость ответственности, коей формы могут быть различны, но существо одинаково. Существо ответственности состоит в следующих предположениях.
Внешние формы сей ответственности должны быть самые простейшие, и они будут, без сомнения, таковыми, когда постановится правилом, чтоб члены законодательного сословия имели право предъявлять обвинения их против министров, и, когда предъявление их большинством голосов признано будет основательным и вместе с тем утверждено будет державною властью, тогда наряжается суд или следствие. В сих пределах ответственности власть державная, действуя в исполнении закона, всегда будет освещаема мнением народным и, следовательно, будет действовать с достоверностью и без всякого внимания к слухам посторонним. 3. О действии державной власти в порядке судном Власть судная в источнике своем не что другое есть, как власть исполнительная. Всякое дело, всякий спор, предмет суда составляющий, есть не что другое в существе своем, как жалоба на нарушение закона. Власть судная удостоверяется в сем нарушении и вос-становляет закон в его силу, то есть приводит его в исполнение. По сему понятию порядок судный, яко часть порядка исполнительного, принадлежит по существу своему власти державной, и для сего-то везде и у всех народов суд ее именем производится. В порядке исполнительном предполагается ответственность, почему надлежало бы таковую же ответственность допустить и в порядке судном. Но каким образом учредить сию ответственность во множестве и разнообразии частных споров? Для сего надлежало бы допустить по каждому делу жалобы частных людей в законодательное сословие и по каждому делу ответственность и объяснение министра юстиции. Очевидное неудобство сего предположения заставило искать других способов учредить судную ответственность. Положено, чтобы судьи избираемы были самыми теми лицами, для коих суд устанавливается. Таким образом, власть судная по существу своему осталась в правах власти державной, но исполнение ее вверила она избранию тех самых лиц, кои могли бы приносить на нее жалобы. Сим учреждением сила ответственности слагается уже с власти исполнительной и переходит прямо на самих судей и первоначальных их вверителей. Но ответственность в суде может быть двоякая — в существе дела и в судных обрядах. Власть державная, вверив лицам избранным суд в существе его, не могла, однако же, вверить им охранение обрядов. Обряды судные составляют часть публичного права; они по всей необходимости требуют единообразия. Они столько суду существенны, что часто перемена или нарушение их изменяет самое существо дела. Каким образом можно предположить, чтоб тысячи избранных судей могли соблюсти их единообразие? Какое смешение могло бы произойти, есть ли бы в одной провинции по одному и тому же делу понимали формы судные иначе, нежели в другой? Отсюда необходимость, чтобы охранение судебных форм основано было на том же правиле единства, на коем вообще часть исполнительная должна быть поставлена. По сему понятию о порядке судном, он слагается из двух установлений: первое из них, относящееся к существу дела, державная власть вверяет свободному выбору подданных и, слагая вследствие того ответственность сей части, передает ее так сказать, тому же началу, от коего истекает и власть законодательная. Второе установление — надзор и охранение форм судебных, остается и с ответственностью, к тому принадлежащею, исключительно в порядке исполнительном. Из сего следует, что действие власти державной в суде должно быть ограничено одним установлением власти, надзирающей и охраняющей судебные обряды [...]. I Законодательство (уложение законов; виды законвв, уставов, положений] Сперанский М.М. Введение к уложению государственных законов Составление закона имеет три стихии: предложение его, уважение и утверждение. Выше были означены причины и ограничения, по коим два из сих стихий закона, предложение и утверждение, вверяются исключительно державной власти. Уважение закона принадлежит законодательному сословию. В органических законах означен состав и движение сего сословия. Здесь нужно только с точностью определить предмет его; определение сие весьма существенно: от него зависит сила самого установления. Есть ли понятие закона распространить на все постановления без изъятия, тогда все соделается предметом законодательного сословия, дела придут в совершенное смешение и единство исполнения исчезнет. Есть ли, напротив, понятие закона так стеснить, чтобы оно относилось только к одним самым общим положениям, тогда власть исполнительная не будет иметь своих пределов, и под видом исполнения самый закон разорится. Все постановления, коими государство управляется, составляют неразрывную связь последствий, из одного начала стекающих. Начало сие весьма просто: не делай другому того, чего не желаешь себе. Но не все сии последствия равно существенны для политической и гражданской свободы. В отношении к свободе они могут быть разделены на два главные класса: В первом должно положить те постановления, коими вводится какая-либо перемена в отношениях частных людей между собою. Во втором те, кои, не вводя никакой существенной перемены, учреждают только образ исполнения первых. Первым принадлежит в точном смысле именование закона, вторым уставов и учреждений. Первые должны составлять предмет законодательного сословия, вторые же относятся к действию власти исполнительной. Здесь представляется одно существенное примечание. Хотя уставы и учреждения не переменяют законов, тем не менее, определяя образ их исполнения, они могут столько их обессилить, что самое существо их останется ничтожным, хотя и сохранятся все внешние их формы. Сие то уважение было началом установления ответственности. Понеже закон не мог всего объять и учредить, и учреждения и уставы, быв оставлены одной власти исполнительной, могли самый закон испровергнуть, то и принято правилом, чтоб закон был исключительно предметом законодательного сословия, но учреждения и уставы стояли бы под его же ответственностью. Таким образом, действие законодательного сословия разделилось на две части: одно прямое — составление закона; другое косвенное — изыскание ответа во всех уставах и учреждениях. Прямое действие законодательного сословия не может быть уничтожено без уничтожения самого существа сословия; но косвенное всегда может быть обращено в прямое, естли правительство того пожелает, ибо сим не уменьшается власть законодательного сословия, но возрастает. Из сего следует:
По сему понятию о законе и учреждениях, сила и имянование закона присвояется следующим постановлениям:
Сверх сего вносятся в законодательное сословие и подчиняются порядку закона следующие уставы и учреждения:
9) общие судебные и правительственные учреждения, как-то учреждения новых судебных и правительственных мест;
Исключая сих статей, все прочие уставы и учреждения остаются на ответственности правительства и в его расположении. Сюда принадлежат:
| Права подданных (гражданские и политические права и их классификация) Сперанский М.М. Введение к уложении государственный законов Здесь представляются два важные вопроса к разрешению:
Выше было примечено, что Россия стоит ныне во второй епохе феодального состояния, в епохе, когда власть самодержавная, соединив в себе все силы государственные, обладает свободою подданных, как политическою, так и гражданскою. Но обладание сие имеет у нас три степени. Первый и самый высший степень обладания падает на ту часть народа, которая не имеет ни политической, ни гражданской свободы. В сем положении находятся крестьяне помещичьи. Второй степень обладания простирается на тех подданных, кои имеют гражданскую свободу, но не имеют политической. В сем положении находятся у нас так называемые люди свободного состояния: купцы, мещане, и государственные крестьяне. Третий степень обладания относится к тем, кои, хотя и не имеют прав политических, но, имея право гражданское, сверх того разделяют с державною вла-стию право обладания в первой степени. В сем положении находится дворянство. Таким образом, народ российский разделяется на три класса. Первый класс, дворянство, представляет остаток тех древних феодальных установлений, в коих державная власть, то есть соединение прав политических и гражданских, разделялась между известными родами. Впоследствии времени политические права от них отторгнуты, но гражданские остались неприкосновенны, и роды сии наследственно делят их с державною властию. Второй класс, купечество, мещанство и прочее, основался переходом и постепенным освобождением из третьего. Третий класс, крепостные люди, вначале имели некоторый степень гражданских прав. Они могли иметь собственность и право перехода с одних земель на другие. Но впоследствии, по мере того, как от удельных владельцев права политические переходили и присоединялись ко власти державной, права гражданские сегО последнего класса, как бы в вознаграждение первых, переходили к их помещикам и, наконец, разными обстоятельствами, особенно же системою составления военных наших сил, быв укреплены к земле, потеряли как личную, так и вещественную свободу. Таково есть настоящее разделение состояний в России. Два только могут быть источника всех разделений: права гражданские и политические. Первый источник. Права гражданские, то есть безопасность лица и имущества, суть первое и неотъемлемое достояние всякого человека, входящего в общество. Противно природе человека предполагать, чтоб кто-либо согласился жить в таком обществе, где ни жизнь, ни имущество его ничем не обеспечены. Рабы всегда и везде существовали. В самых республиках число их почти равнялось числу граждан, а участь их там была еще горше, нежели в монархиях. Не должно, однако, из сего заключать, чтоб рабство гражданское было необходимо. Конституция древних республик и нравы века были причиною сего установления. Мы видим, напротив, государства обширные и многонаселенные, в коих рабство сего рода мало-п о малому уничтожилось. Нет никакого основания предполагать, чтобы в России не могло оно уничтожиться, есть ли приняты будут к тому действительные меры. Но чтобы меры сии были действительны, они должны быть постепенны. Гражданская свобода имеет два главные вида: свобода личная и свобода вещественная. Существо первой состоит в следующих двух положениях: 1. без суда никто не может быть наказан; 2. никто не обязан отправить личную службу иначе, как по закону, а не по произволу другого. Существо свободы второго рода, то есть веществен- ной, основано на следующих положениях:
Должно ли оба сии рода гражданской свободы предоставить всем вообще подданным без всякого ограничения? Два уважения здесь представиться могут: 1. В свободе личной. Закон, личную свободу определяющий, не может быть для всех одинаков. Есть род службы, предполагающий особенный образ воспитания и науки, который не может быть совместен со всеми родами промышленности. Такова есть служба высших чинов в порядке судном, в управлении и в войске. Есть ли допустить равенство во вступлении и в службу и всех без различия подчинить одной очереди, тогда высшие звания наполнятся людьми, воспитанием к ним не предуготовленными, и один из важнейших предметов общественного образования исчезнет. Из сего следует, что закон, определяющий службу, не может быть без изъятия; он должен допустить сие изъятие в пользу тех, кои наукою и воспитанием будут приуготовляться к высшим родам службы; но ни в каком предположении никого не должен он освобождать от службы. Здесь открывается первое различие, которое должно по необходимости допустить в личном гражданском праве; никто не должен быть его лишен, но не все могут иметь его в равном степени. 2. В свободе вещественной. Основание свободы вещественной есть собственность. Закон, определяющий сию собственность, также должен иметь свои степени. Право собственности движимой и недвижимой, но не населенной, должно принадлежать всем без различия; но собственность населенная предполагает такие отношения, к коим не все могут быть способны. Она предполагает управление и, следовательно, знание законов правительства, коего нельзя достигнуть без особенного к тому образования. Странно бы было допустить, чтобы помещичий крестьянин, разбогатев по случаю, купил деревню, населенную другими подобными крестьянами, и управлял бы ею по закону, тогда как власть его, воспитанием не предуготовленная, ни познания закона, ни морального к себе уважения приобресть не может. |