Никифоров А.Л. - Природа философии. - 1991. И с кус ст во. Философия bbн ере лиги я
 Скачать 5.02 Mb.
|
|
Философские мысли натуралиста. Мс Глава 3 тным. Поэтому, высказывая истинные утверждения, мы практически никогда не ссылаемся на авторитет или источник, те. не говорим Как считает Коперник, Земля вращается вокруг Солнца или По мнению Дарвина, лошади кушают овес и сено. Конечно, далеко не всякая истина сразу же принимается всеми. История науки показывает, что очень многие истины с трудом входили в общественное сознание. Однако интерсубъективная проверка в конечном счете убеждает всех. Таким образом, рассматривая предложения, которым обычно приписывается истинностная оценка, мы обнаруживаем, что эти предложения должны быть описательными, интерсубъективно проверяемыми и общезначимыми. Благодаря внутренней связи перечисленных свойств отсутствие хотя бы одного из них делает сомнительным наличие двух других и разрушает основу, на которую опирается истинностная оценка предложения. Те же самые свойства присущи и системам рассматриваемых предложений — научной теории, рассказу очевидца о некотором событии, изложению историком хода событий прошлого и т.п. Такие системы точно также носят характер описаний, интерсубъективно проверяемы и общезначимы. Следователь проверяет показания свидетеля, обращаясь к показаниям других очевидцев события, изучая место происшествия, обращаясь к результатам экспертиз и т.д. И каждый, кто понимает способ проверки, соглашается стой картиной происшествия, которую в конечном итоге создает следователь. Собственно, суди решает, имеем ли мы дело с общезначимой истиной или с субъективным заблуждением. Интерсубъективной проверя емостью и общезначимостью истины объясняется интерна циональность науки, признание учеными разных стран одних и тех же научных достижений. 3.2 По ту сторону истины и лжи Обладают ли философские утверждения теми свойствами, наличие которых является предпосылкой применимости истинностной оценки? Мы отметили, что вопрос об истинности или ложности некоторого предложения можно обсуждать лишь после того Философия и истина как мы решили, что данное предложение осмысленно. Если перед нами бессмысленное словосочетание, то смешно было бы спрашивать, истинно оно или ложно. Водной из своих ранних статей, носившей название Устранение метафизики посредством логического анализа языка 23, Р. Карнап пытался доказать, что предложения философии бессмысленны, поэтому понятие истины к ним неприменимо. Он указывает два источника бессмысленности. Предложение может оказаться бессмысленным вследствие того, что в нем нарушены грамматические, или синтаксические, правила, например, Береза между завтра или Точка на лежать и т.п. Это даже и не предложения в строгом смысле этого слова, и мы легко усматриваем их бессмысленность. Однако предложение грамматически может быть построено правильно, нов нем нарушены семантические правила, и это делает его бессмысленным. Например, предложение Дом быстро бежит по грамматической структуре не отличается от предложения Олень быстро бежит, нос точки зрения семантики первое предложение бессмысленно, ибо предикат бежать — согласно нормам языка нельзя приписывать таким объектам, как дом. Бессмысленность второго рода обнаруживается лишь благодаря логическому анализу, поэтому в повседневной речи так много бессмысленных пред ложений. Карнап полагал, что предложения философии хотя и имеют вид грамматически правильно построенных предложений, однако семантически бессмысленны. Почему Потому, отвечает он, что осмысленное предложение может быть сведено к предложениям, говорящим о чувственно воспринимаемых вещах и событиях, и мы можем убедиться в его истинности или ложности благодаря чувственному опыту. Можно наблюдать быстрый или медленный бег оленя. Но нельзя наблюдать быстрый или медленный бег дома. Предложения философии нельзя свести к предложениям, говорящим о чувственном опыте. Поэтому они бессмысленны. Эти рассуждения сейчас кажутся несколько наивными, однако в них тем не менее выражена одна мысль, с которой трудно спорить действительно, философские утверждения Carnap R. Uberwindung der Metaphysic durch logische Analyse der Sprache / / Erkenntnis , Wien. Bd.2, 1931. 47 Глава нельзя верифицировать, те. подтвердить их эмпирически. И если на этом основании вряд ли можно объявлять их бессмысленными, как полагал в своей молодой запальчивости Кар нап, тем не менее неверифицируемость отличает философские предложения от тех предложений повседневного и научного языка, которым мы даем истинностную оценку. Это приводит нас к уже упоминавшемуся различию между утверждениями философии и науки первые — непрове- ряемы, их нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть фактами, они неразрешимы — в том смысле, что с помощью эмпирических методов нельзя установить их истинность или ложность. Это настолько общеизвестно, что неловко, право, об этом и говорить. Однако иногда можно встретить рассуждения о том, что философские утверждения и концепции проверяются практикой, которая показывает, что одни философские концепции лучше и плодотворнее других. Если такие рассуждения вообще имеют какой-либо смысл, то его можно выразить приблизительно следующим образом. Руководствуясь теми или иными философскими представлениями, люди, группы людей действуют, и их деятельность служит пробным камнем их философских представлений. Если они добиваются успеха, то их философские представления истинны если терпят поражение — это свидетельствует о ложности их философских взглядов. Представленная в таком виде, апелляция к практике сразу же обнаруживает свою несостоятельность. Во-первых, ложные идеи и теории часто приводят к плодотворным техническими практическим результатам, о чем свидетельствует история медицины, история создания паровой машины, история алхимии и т.д. Поэтому практический успех еще не может служить критерием истинностной оценки. Во-вторых, успех в социальной жизни часто определяется не философскими воззрениями, асоциальной организацией, и как часто человек с глубоким пониманием движущих пружин социальной жизни терпит крушение там, где торжествует конформизм, ориентирующийся на внешние и сиюминутные факторы Ссылка на практику неявно подменяет вопрос об истинности философских систем вопросом об их полезности, следовательно, означает переход от классической к прагматистс- кой концепции истины Философия и истина Но если философские утверждения и концепции непрове- ряемы, то их нельзя признать и описаниями. Поппер водной из своих работ 24 замечает, что если наши утверждения описывают реальность, то они могут быть опровергнуты, ибо всегда существует возможность, что реальность не такова, как мы ее описываем. Если же философские утверждения не могут быть проверены, не могут быть опровергнуты, не могут прийти в столкновение с реальностью, то все это означает, что они и не претендуют на ее описание Может показаться, что это не совсем верно, ибо в философских системах наряду с нормативными, оценочными и т.п. утверждениями встречаются и описательные утверждения, например Бытие есть ничто или Изменение качества осуществляется посредством скачка. Однако если мы более внимательно посмотрим на такого рода утверждения, то убедимся, что это вовсе не описания, а скорее определения, соглашения об употреблении терминов и следствия этих соглашений. Раскроем, например, одно из типичных философских сочинений — Этику Спинозы, обладающую тем достоинством, что автор старается четко и ясно выразить все основания своей системы. Что мы обнаруживаем на ее первых страницах Определения и аксиомы, выражающие тот смысл, в котором автор употребляет важнейшие термины своей философии — Бог, субстанция, атрибут, модус и т.п. Затем из этих исходных соглашений автор дедуцирует теоремы, которые, по сути дела, представляют собой раскрытые, развертывание первоначальных определений и аксиом. Итак Спиноза поступает в каждой из пяти частей своего труда. Он не обращается к фактам, он ничего не проверяет, он только дедуцирует. Вся система, таким образом, представляет собой громадную совокупность конвенций о значении и смысле понятий, об употреблении терминов. И это — существенная черта каждой философской системы. Можно возразить, конечно, что и естественнонаучные теории часто строятся точно таким же образом, что Начала Ньютона опираются на определения понятий механики и три закона динамики, что в основе классической электродинамики лежат уравнения Максвелла, которые также можно Поппер КР Три точки зрения на человеческое познание / / Поппер КР Логика и рост научного знания. Мс Глава рассматривать как соглашения об употреблении фундаментальных терминов этой области и т.д. Все это верно по своей структуре философская система может не отличаться от естественнонаучной теории. Однако исходные определения и принципы научной теории подвергаются эмпирической проверке, ив ходе этой проверки выясняется, что они представляют собой непросто лингвистические соглашения, а подлинные описания реального положения дел. Система же философских определений и соглашений не подвергается и не может быть подвергнута такой проверке, она всегда остается в плоскости языка, следовательно, не может рассматриваться как описание реальности. Именно благодаря тому, что философские утверждения не представляют собой интерсубъективно проверяемых описаний, они и не являются общезначимыми — в том смысле, что каждый, кому понятно их значение, должен соглашаться сними. В результате работы философии, — замечает поэтому поводу Вернадский, — нет общеобязательных достижений — все может быть не только подвергнуто сомнению — но, что важнее всего, это сомнение может войти как равное в организацию философской мысли каждого времени. В отсутствии общеобязательных достижений заключается резкое отличие результатов философского творчества от построения Космоса научной мыслью Если некоторое утверждение непроверяемо и ничего не описывает, тонет никаких оснований, которые заставили бы нас согласиться с этим утверждением. Истину мы вынуждены принимать в силу объективных обстоятельств мы не можем отвергнуть истину, принять ее заставляет нас внешняя необходимость. Но что заставляет нас принимать философские утверждения Только субъективные, национальные, классовые и т.п. предпочтения, а они различны у разных людей. Поэтому разные люди будут принимать разные философские утверждения и системы. «Всякая мыслящая личность может выбирать любую из философских систем, создавать новую, отвергать все — не нарушая истину 26. 25 Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста, с. 305. 26 Там же с. 313. 50 Философия и истина Все это свидетельствует о том, что к философским утверждениям понятие истины неприменимо. Истинностная оценка имеет смысл лишь для интерсубъективно проверяемых и общезначимых описаний. Философские утверждения таковыми не являются. Следовательно, они не могут оцениваться как истинные или ложные. В конце концов, этот вывод является непосредственным следствием простого, очевидного, но, как мне представляется, решающего аргумента. Эмпирически констатируемый плюрализм философских систем, направлений, концепций неопровержимо свидетельствует о том, что философские утверждения не находятся в истинностном отношении к миру Если бы в сфере философии речь могла идти об истине, то плюрализм был бы невозможен давным-давно была бы выделена истинная система философии — философская парадигма, — которая объединила бы вокруг себя подавляющее большинство философов всех стран, и развитие философии пошло бы точно также, как происходило развитие конкретных наук. Но этого до сих пор не произошло. Более того, именно в XX в. — веке громадных успехов науки и экспансии ее вовсе сферы человеческой деятельности — резко возросло и разнообразие философских систем и направлений. Более 100 лет назад, в 1886 г, Ф. Энгельс писал. Это понимание (понимание истории Марксом. — АН наносит философии смертельный удар в области истории точно также, как диалектическое понимание природы делает ненужной и невозможной всякую натурфилософию. Теперь задача в той ив другой области заключается не в том, чтобы придумывать связи из головы, а в том, чтобы открывать их в самих фактах. За философией, изгнанной из природы и из истории остается, таким образом, еще только царство чистой мысли поскольку оно еще остается учение о законах самого процесса мышления, логика и диалектика Здесь совершенно верно замечено, что, как только некоторая область исследования начинает пользоваться научными методами и оказывается способной устанавливать истину, философским спекуляциям в этой области приходит конец. Однако в своих размышлениях о судьбах философии Энгельс Ф. Людвиг Ф ейербах и конец классической немецкой философии / / Маркс К, Энгельс Ф. Соч, т. 21, с. 316. 51 Глава 3 Энгельс, по-видимому, неявно принял позитивистскую точку зрения О. Конта — его закон трех стадий интеллектуального развития человечества за теологической следует метафизическая стадия, которая, в свою очередь, сменяется позитивной, или научной, стадией. Вероятно, Энгельс полагал, что философия уже умирает, теснимая со всех сторон наукой, и создание материалистического понимания истории нанесло ей последний, смертельный удар. Но философия, как известно, не умерла, и, несмотря на громадные успехи науки и чудовищное давление идеологической и политической пропаганды, загнавшее философию в самый темный угол общественной культуры, наш век дал философии больше, чем любое из предшествующих столетий. А что будет в следующем, XXI веке, который, быть может, окажется более благоприятным для работы философов и для фило софии?! Растущее многообразие философских систем и концепций — решающий аргумент в пользу положения о том, что понятие истины к философии неприменимо. Мы можем говорить о приемлемости, о полезности, об убедительности философских утверждений, ноне об их истинности. Добавив это соображение к тем, которые были высказаны в гл, мы получаем достаточно серьезное основание для нашего главного вывода философия принципиально отлична от науки, и утверждение о том, что какая-то философская система есть наука, представляет собой не более чем пропагандистское клише. 3.3 Знание или мнение? Сочетание слов философское знание настолько привычно, настолько прочно укоренено в языке, что без него часто почти невозможно обойтись. Но является ли философия знанием? Античные греки разделяли знание (episteme) и мнение (doxa). Знание есть то, считали они, что безусловно и абсолютно истинно, что постигается только разумом, что всегда остается истинным. Мнение же может быть истинным или ложным, это то, что опирается на чувственное восприятие вещей и явлений. Сейчас мы могли бы сказать (это отметил водной из своих статей финский логик Я. Хинтикка), что Философия и истина знание выражается в таких предложениях, которые всегда сохраняют свою истинность, например Луна — спутник Земли, Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов, Париж находится во Франции и т.п. Все это верно и сегодня, и было верно вчера и сотни лет назад. А вот предложения типа Сократ спит или Сократ прогуливается водно время могут быть истинными, в другое — могут оказаться ложными. Такие предложения выражают мнение. Знание относится к вечным, неизменным, умопостигаемым вещам, чья неизменность и вечность гарантируют вечную истинность выражающих их предложений мнение же относится к текучим, изменчивым вещам нашего чувственно воспринимаемого мира, поэтому оно то истинно, то ложно. Свою философию древние греки считали, конечно, знанием — знанием неизменной сущности и основы бытия. Сейчас мы понимаем, что системы Демокрита, Платона, Аристотеля такого знания не дают. Но они не являются и мнением (doxa) в античном смысле. Нельзя сказать, что философия Платона то истинна, то ложна в зависимости оттого, в какой момент времени ее рассматривают. Таким образом, с современной точки зрения философия не находит себе места в античной дихотомии epistem e — d o x У философов Средневековья другая проблема соотношение знания и веры. Знание — это то, что может быть рационально обосновано, что постигается разумом. Но есть более глубокие истины, содержащиеся в Св. Писании ив трудах отцов церкви. Они могут быть непостижимы для разума, в них нужно верить, даже если они непонятны, более того, противоречивы (Тертуллиан, Ансельм Кентерберийский. Вера предшествует разумному познанию и служит исходным основанием для построений разума. Именно в этот период, когда Тертуллиан, Августин, Эриугена объявили Бога единственным объектом познания, философия становится рациональным способом познания Бога, опирающимся на веру и служащим ей. Философия в тот период — рациональный способ познания Бога в мире. Возрождение и Новое время постепенно вытесняют Бога из природы — сначала отводят ему лишь роль Создателя, а затем и вовсе отказываются от этой гипотезы (Лаплас. Познанием природы с успехом начинает заниматься наука, и Глава знание становится только научным знанием — обоснованным с помощью опыта знанием фактов и законов. Вера отступает в область религии. Наряду с ней у нас сегодня есть обыденное знание, опирающееся на повседневную практическую деятельность, и научное знание, обоснованное экспериментом и логикой. Философию же приходится считать мнением, ноне ван тичном, а в современном смысле этого слова — как выражение индивидуальных оценок и отношений к миру. Все мы согласны, что мнение субъективно, что у каждого человека свое мнение и каждый имеет право на собственное мнение. Мы согласны, что мнения нельзя оценивать сточки зрения истинности или ложности. И это справедливо также для философии как разновидности мнения. Мы говорим не о знании, а именно о мнении Платона, Аквината или Воль тера потому или иному философскому вопросу. Философия как мировоззрение есть мнение философа о мире и о себе. К сожалению, мне не попадалось работ с анализом понятия мнение и с выделением разновидностей мнений. Однако очевидно, что мнения бывают разных типов. Скажем, высчитаете Ван Гога великим художником — это ваше мнение. А кому-то он представляется маляром негодным — это его мнение. В подобных случаях нелепо спрашивать, а как жена самом деле — велик Ван Гог или бездарен Наши мнения в данном случае выражают наше отношение к живописи Ван Гога, наши субъективные оценки его творчества, и хотя эти оценки могут быть диаметрально противоположными, тем не менее нельзя сказать, что одна из них истинна, а другая — ложна, ибо здесь нет никакого на самом деле. В сфере мнений закон противоречия не действует. Многие мнения именно таковы, и они входят в состав философских систем. Однако мы называем мнениями также наши субъективные представления о вещах и положениях дел. Не оценка, не отношение, не вкус выражаются в таких мнениях, а скорее мои представления, предположения о реальности, которые я не могу проверить и обосновать. Мне кажется, что этот самолет не взлетит, — говорит опытный авиаконструктор, едва взглянув на новую модель самолета. Я думаю, этот пациент тяжело болен, — говорит опытный врач еще до всяких исследований и анализов. Из этого ребенка вый 54 Философия и истина iдет толк, — говорит опытный педагог. Все они выражают свое мнение о вещах и событиях, не пытаясь его обосновывать. Но мнения такого рода часто оказываются истинными или ложными. По-видимому, и такие мнения входят в философские системы. Их нельзя считать знанием, ибо нельзя проверить эмпирически или доказать логически. Однако такие мнения со временем могут стать знанием, когда появляется возможность проверки и доказательства. Когда Демокрит утверждал, что лишь в общем мнении существует сладкое, в мнении — горькое, в мнении — теплое, а в действительности существуют лишь атомы и пустота, тов в. до н.э. это было лишь его субъективным, ничем неподтвержденным мнением о действительности. Аристотель полагал, что в центре Космоса находится бог — перводвигатель, который и вращает звездную сферу. Это тоже было его личным мнением. Но мнение Аристотеля впоследствие было отброшено, а мнение Демокрита превратилось в обоснованное знание. Когда пифагореец Филолай (V в. до н.э.), считая огонь более совершенным, нежели земля, помещает огонь в центр мира и приходит к мысли о том, что Земля должна двигаться, то мы сейчас ясно видим, что речь идет о мнении, которого, кстати сказать, долго никто не принимал всерьез. Только через две тысячи лет Коперник начинает превращать это мнение в знание. Каждая философская система в целом — это совокупность мнений философа о мироздании. Некоторые из этих мнений интересны как выражение определенного субъективного отношения и могут разделяться многими людьми. Какие-то мнения философа быстро отбрасываются как выражение его ничем не подкрепленных и не оправдавшихся предположений. Но иногда мнения философа дают толчок научному поиску и трансформируются в знания. Мнение философа превращается в знание ученого. Так было со многими философскими идеями относительно космоса, биологической эволюции, государственного устройства и т.д. Станут ли когда- нибудь знанием мнения философов о счастье, добре и зле, о свободе или смерти Глава 4. НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ ФИЛОСОФСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ В своих исследованиях по методологии научного познания мы, как правило, обращаемся к истории и теориям физики, математики, химии, реже — к лингвистике, общей истории, социологии. Рассматривая структуру научных теорий, проведение экспериментов, выдвижение гипотез, мы стараемся понять, как работает ученый, какими методами он пользуется, как появляется новое знание. Однако философский анализ научного познания затрудняется тем обстоятельством, что в современных условиях философ практически лишен возможности непосредственно участвовать в научном исследовании. Сама наука итак сказать, рефлексия над наукой институционально отделены друг от друга, философ не может прийти в лабораторию, в научно-исследо- вательский институт стем, чтобы самому стать участником научной работы и наблюдать ее изнутри. В подавляющем большинстве случаев философ имеет дело лишь со следами научного исследования, зафиксированными в публикациях. Это, несомненно, создает дополнительные трудности для философского осмысления научного познания. Но есть сфера рациональной деятельности, в отношении которой указанная трудность отсутствует. Это — сфера философского исследования, в котором философ непосредственно участвует и о котором он может говорить с подлинным знанием дела. Анализ того, как работает философ, способен пролить дополнительный свет на природу философии. Заинтересовавшись этой темой, я лет двадцать назад попытался осуществить нечто вроде социологического исследования составил список вопросов и просил ответить на них своих коллег, которые, как мне представлялось, были настоящими философами. Увы, никаких результатов я, конечно, не получил. Однако эти беседы были для меня полезны и убе- 56 Некоторые особенности философского исследования дили меня в том, что рассуждения, изложенные ниже, не совсем абсурдны. |