Капиталисты_поневоле_Конфликт_элит_и_экономические_преобразовани. O x f o r d u n i v e r s i t y p r e s s
 Скачать 2.11 Mb.
|
Труды Вебера часто ошибочно связывают ¹ с той школой социологии, которая определяет города как источник капитализма. Пиренн (1925) ¹ Работа Холтона (Holton, 1986) очень полезна тем, что он определяет различия в мнениях Пиренна и Вебера по поводу средневековых городов. Несмотря на это, Холтон считает их подходы практически идентичными, и поэтому не обращает внимания на то, какую различную роль Пиренн и Вебер приписывают жителям городов в своих моделях происхождения капитализма. 89 }} }| рассматривал города как островки экономической и политической свободы посреди феодального общества, в которых и только в кото- рых предприниматели могли извлекать прибыль, уходя от структур- ных ограничений феодалов и запретов, налагаемых отсталыми сель- скими обычаями. На протяжении столетий динамика городского ка- питализма, по мнению Пиренна, доминировала на всем континенте, ниспровергая аристократическое правление и преобразуя натураль- ную сельскую экономику. Работы Пиренна повлияли и на марксистов, и на немарксистов. Суизи ( [1950], 1976), критикуя взгляды Добба, повторял пессимисти- ческие взгляды Пиренна на возможность структурного изменения и экономического развития в рамках аграрного сектора феодаль- ной Европы. Бродель — наиболее влиятельный современный исто- рик экономического развития Европы в эпохи Средневековья и Ре- нессанса, был настолько уверен, что капитализм tout court ² сущест- вовал в средневековых городах, что даже не учитывал тезис Вебера о протестантской этике. Для Макса Вебера капитализм в современном смысле слова — ни больше и ни меньше творение протестантизма или, более точно, пуританизма. Все историки возражают против этой неубедительной теории, но никак не могут избавиться от нее раз и навсегда. Однако она явственно не верна. Северные страны заняли место, которое гораздо раньше и столь долго и так блистательно занимали старые капиталистические центры Среди- земноморья. Они ничего не изобрели ни в технологии, ни в управлении делами (1977, с. 65 – 66). Эти слова Броделя — пример самой распространенной претензии, предъявляемой и к социально-психологическому подходу по пово- ду происхождения капитализма, проявившемуся в «Протестантской этике и духе капитализма», и к тому типу структурных моделей, де- лающему упор на образование классов, элит и государств, которую я представляю. Бродель утверждает, что капитализм, и в вебериан- ском, и в марксистском смысле, существовал в городах-государствах Италии эпохи Возрождения и практиковался северными конкурен- тами итальянцев, базировавшимися в городах Ганзейской лиги и ни- дерландских торговых центрах. То, что Маркс, Вебер и их последова- тели описывают как начало капитализма в Англии xvi в., было не бо- лее чем «переносом… [капитализма] со Средиземного на Северное ² Просто-напросто (фр.) 90 | 3 море и олицетворяло победу новой области над старой. Также он привел к существенной смене масштаба» (с. 67). Для Броделя ([1979], 1984) подъем Англии (и Нидерландов) был существенной трансфор- мацией, но в рамках уже существовавшей европейской капиталисти- ческой системы. Бродель, который и предвосхитил модель миросистемы Иммануи- ла Валлерстайна, и позаимствовал из нее, выдвигает довод, на кото- рый необходимо ответить ³ . Его работе придает вес не только бога- тая историческая эрудиция и изощренность теоретической модели, но и господствующая среди историков тенденция характеризовать городских купцов Европы эпохи Ренессанса как капиталистов. Пред- мет спора в данном случае во многом касается определений. Так как некоторые ученые определяют капитализм исходя из тех харак- терных черт, которые уже существовали в городах той эпохи, а дру- гие авторы ссылаются на практики и отношения, которые возник- ли лишь в xvi или последующих столетиях, каждый может выиграть в этом споре, выделяя те моменты, которые подтверждают его лю- бимое определение. Бродель, однако, утверждая, что его исследова- ния ренессансных городов выявило капитализм, как его определя- ли Маркс и Вебер, претендует на гораздо более широкие заключе- ния ⁴ . Эти претензии ничем не оправданы; несмотря на все уверения Броделя, определения капитализма у Маркса и Вебера по критиче- ³ Хотя теоретические концепции Броделя и Валлерстайна имеют много обще- го, Валлерстайн более точен в своем определении капитализма, чем Бродель. Для Валлерстайна торгующий город не является подлинно капиталистическим или не находится в ядре капиталистической мировой системы, если он не играет более активной роли в определении формы производства и эксплуатации в пери- ферийных регионах, как это было в ренессансных итальянских и нидерланд- ских городах. Кроме того, Валлерстайн и Абу-Лугод (Abu-Lughod, 1989), кото- рая рассматривает период 1250 – 1350 гг., допускают возможность множественных ядер в мировой системе, в отличие от Броделя, который верит в единственную мировую столицу. Следовательно, моя критика Броделя в этой главе неприложи- ма напрямую к доводам Валлерстайна. Я рассматриваю ограниченность модели мировой системы Валлерстайна в ходе построения своей аргументации в четвер- той-шестой главах. ⁴ Коэн (Cohen, 1980) выдвигает схожий аргумент, утверждая, что католики эпохи Возрождения, особенно жители итальянских городов-государств, проявляли капиталистический дух в своем преследовании прибыли, независимо от того, как они тратили свое богатство. Холтон (1983) критикует Коэна за то, что он путает рациональные техники, к которой прибегали итальянцы Ренессанса, и рациональное экономическое действие, которого не было ни во Флоренции, ни в других городах-государствах. 91 }} }| ски важным критериям отличаются от описания ренессансной Евро- пы, предлагаемого Броделем и историками, соглашающимися с ним. Бродель предлагает эссенциалистский взгляд на капитализм: «Я утверждаю, что капитализм был потенциально различим еще на са- мой заре истории и что он развивался и утверждал себя начиная с са- мых далеких глубин прошлого… И на всем протяжении этой внуши- тельной трансформации (промышленной революции. — Рич. Лах- ман) капитализм в своей основе оставался верен себе» ( [1979], 1984, с. 620 – 621). И напротив, у Маркса, Вебера и в той модели, которую я развиваю, делается акцент на многообразной и прерывистой при- роде развития государства и классов, капиталистических структур, отношений и практик по всей Европе в xiv – xviii вв. ⁵ Разрывы особенно очевидны, если посмотреть на историю го- родских центров эпох Средневековья и Возрождения. В xiii в. сот- ни итальянских городов, десятки немецких и швейцарских, равно как и французских, а также отдельные города в других странах доби- лись автономии от аристократического правления (Blockmans, 1978; Burke, 1986; Friedrichs, 1981). В последующие пять веков практически все эти города попали под власть дворянства или государства, неко- торые из них несколько раз теряли и обретали свободу. В экономиче- ском смысле это признает и Бродель, и деревни, и города трансфор- мировались в центры торговли и промышленности, и порой так же быстро забрасывались в пользу новых более обещающих экономи- ческих центров. Демографические флуктуации европейских город- ских центров отражают политические и экономические повороты их судьбы. Переносы экономического капитала и концентрации населения с одного места на другое описываются Броделем как часть динами- ки капитализма ⁶ . К сожалению, описание не заменяет собой объяс- ⁵ Конечно, вопрос, в котором жизненно важными являются разрывы, и служит основой моих разногласий с Марксом и Вебером, и предметом спора между марк- систами и веберианцами. ⁶ Абу-Лугод (Abu-Lughod, 1989) напоминает нам, что европейские купцы были скря- гами по сравнению с торговцами Ближнего Востока и Азии. Ее ценная синтези- рующая работа определяет европейские города как узлы всего одной из восьми субсистем в мировой торговле в xiii в. Она указывает, что «Закат Востока» пред- шествовал «Расцвету Запада». Но Абу-Лугод не может сказать нам, почему блоки, которые она определила как ведущие городские центры xiii в. — ярмарочные города Шампани, текстильные и коммерческие города Фландрии и великие горо- да Северной Италии — не смогли, как и мусульманские и азиатские города, удер- жать экономическое лидерство. 92 | 3 нение причин. Бродель и его единомышленники не способны ука- зать тот набор факторов, который может отвечать за подъем и па- дение городских центров. Все ссылки на «капитализм» городских купцов эпохи Возрождения не дают ответа на критически важный вопрос: почему первые великие коммерческие города позднесредне- вековой Европы не стали центрами последующего капиталистиче- ского развития? Бродель ([1979], 1984) пытается обойти этот вопрос, перечисляя черты, необходимые для того, чтобы занять лидирующее положение на каждом этапе развития европейской «мировой экономики». Его история предлагает живые описания последовательной утери италь- янскими городами-государствами экономического лидерства и пере- дачи его Антверпену, а в дальнейшем перехода гегемонии к Генуе, Амстердаму и Лондону. Однако когда Бродель переходит от описа- ний к объяснениям, его доводы становятся аргументами ad hoc, теря- ют систематичность и удовлетворяют гораздо меньше. Из-за невни- мания к внутренней политической динамике городских центров он не способен объяснить, почему существовавшие столицы европей- ской торговли не смогли ответить на вызов конкурирующих горо- дов, приспособившихся к новым требованиям контроля над произ- водством и обменом в европейской мировой системе ⁷ Город Вебера: политически ориентированный капитализм Интуитивно можно было ожидать, что большие накопления капита- ла и контроль над существующими торговыми сетями дали бы уже функционировавшим экономическим центрам ренессансной Ита- лии и Нидерландов преимущества перед их предполагаемыми со- перниками. То, что эти города проиграли, говорит о необходимости систематического исследования структур социальных отношений в этих городах, а также (во взаимосвязи с ними) сдвигов в полити- ческих и экономических отношениях между разными блоками ев- ропейской мировой экономики. Вебер разбирается со сдвигом ев- ⁷ Весьма полезный разбор Валлерстайном причинно-следственных связей между положением в мировой системе и внутренней политикой в периферийных обла- стях плохо применим к проблеме смены лидерства в ядре мировой системы. В этом отношении, модель Валлерстайна подъема Англии и Франции до пози- ций в ядре в xvi – xviii вв., представленная в «Современной мировой системе» (The Modern World System, тома 1 – 3, 1974 – 89), несет те же затруднения, что и раз- бор Броделем (1979) Ренессанса. 93 }} }| ропейской экономической гегемонии, маркируя экономику ренес- сансной Италии как политически ориентированный капитализм, в отличие от экономически ориентированного капитализма пури- тан ⁸ . Вебер утверждает, что итальянские предприниматели эпохи Возрождения оказались столь восприимчивы к осознанию возмож- ностей извлечения прибыли в феодальной Европе именно благода- ря своей политической ориентированности на прибыль. Однако эта ориентация не помогла клану Медичи адаптироваться и противосто- ять конкуренции в новом экономическом климате, созданном эконо- мически ориентированными протестантскими предпринимателями в xvi и последующих столетиях. «Политически ориентированные события и процессы, открывав- шие те возможности получить прибыль, которые использовал по- литический капитализм, — иррациональны с экономической точки зрения, т. е. с точки зрения ориентации на рыночные преимущест- ва и, следовательно, на потребительские нужды бюджетных единиц» (Weber, 1978, с. 166). Зависимость экономической деятельности от по- литических процессов вводила произвольные, а следовательно, не- предсказуемые и невычисляемые элементы в решения капиталистов. Это, по Веберу, было основным фактором, приведшим итальянцев ⁸ Вебер первым попытался объяснить потерю ренессансными предпринимателями конкурентоспособности в своей диссертации по истории средневековых торго- вых компаний (1889), сравнивая эти предпринимательские организации с пред- приятиями, основанными капиталистами в протестантской Германии и особен- но в Англии. В «Экономике и обществе» (Economy and Society) Вебер определяет политически ориентированный капитализм как стремящийся получить прибыли через политическое доминирование, хищническую деятельность, и чрезвычайно тесное сотрудничество с политическими объединениями ([1921] 1978, с. 164 – 166, 193 – 201, также 1961, с. 246 – 247). И напротив, экономически ориентированный капи- тализм это «стремление получить прибыли через постоянные покупки и продажи на рынке… или стремление получить прибыли через непрерывное производство товаров на предприятиях с капиталистической бухгалтерией» (1978, с. 164). Экономически ориентированный капитализм также стремится к прибыли «непрерывно выполняя финансовые операции с политическими объединения- ми» (Weber, 1978, с. 165). Инвестиции в государственные облигации, или прибыли с непрерывной торговли и производства, зависящие от государственного покрови- тельства, требуют правовой защиты стабильного бюрократического государства. Как таковые эти инвестиции становятся основными только после того, как пури- танизм привнес рациональность в бюрократические государства. До Реформа- ции прибыль от «политической деятельности была повсюду лишь результатом соперничества между государствами за власть и соответствующего соперничества за капитал, который свободно перемещался между ними» (1978, с. 165). 94 | 3 к потере своих преимуществ. Вебер предполагает, что если бы по- литически ориентированные итальянцы смогли принять экономи- ческую ориентацию, они бы успешно конкурировали с протестант- скими предпринимателями. Но, по его мнению, ориентация пред- принимателей оставалась весьма жесткой и фиксированной. Новые структурные условия создали иную экономическую ориентацию у других, неитальянских капиталистов. Вебер видел в смене патримониальных государств, которые «кон- тролировали развитие капитализма, создавая личную заинтересо- ванность в поддержании существующих источников выплат и нало- гов» бюрократическими государствами, «производящими сборы на- логов (но никакую другую экономическую деятельность) через свой собственный персонал… [который] обеспечивал оптимальную сре- ду для рационального, рыночно-ориентированного капитализма» (1978, с. 199), необходимую предпосылку для развития рационального капитализма ⁹ . Хотя различия между патримониальным и бюрокра- ⁹ Вебер считал Реформацию и развитие протестантской этики необходимыми усло- виями для бюрократического государства, которому они предшествуют по време- ни, и являются его причиной, точно так же, как и капитализма. Я рассматриваю это утверждение Вебера в шестой главе. Чтобы рассмотреть проблемы, затрону- тые в данной главе, необходимо лишь определить отношение между формами экономического действия, с одной стороны, и структурами общественных отно- шений, более конкретно политических институтов, с другой. Коллинз изгоняет протестантизм не только из изучения Ренессанса, но также из модели Вебера и своей собственной, полной модели капиталистического раз- вития. В «Последней теории капитализма Вебера» (Weber’s Last Theory of Capi- talism, 1980, с. 934) Коллинз утверждает, что в «Общей экономической истории» Вебера «протестантизм только последнее звено в одной из цепочки факторов, ведущих к рациональному капитализму». В результате Коллинз видит в италь- янских ренессансных городах пункты капиталистического развития, особенно после народных восстаний xiv в., «которые вытеснили харизматическое право прежнего класса патрициев и заменили его на универсалистское и „рациональ- но утвержденное“ право, от которого так многое зависело в институциональном развитии права» (с. 939). Коллинз в этой части своей аргументации следует мнению Вебера о том, что западные города привнесли вклад в рациональность, освободив горожан от фео- дальных ограничений. Для Вебера городские свободы состояли из двух элемен- тов. Первый был свободой от ограничений и обязанностей, налагаемых на своих подданных феодальными синьорами. «Городское гражданство… узурпировало право расторгать связи сеньориального господства; это было замечательным — в действительности, даже революционным, — нововведением, которое отличает средневековые города Запада от всех других» (Weber, 1978, с. 1239). Бюргеры смог- ли потребовать эти свободы потому что, с децентрализацией военной и полити- 95 }} }| тическим государством и между политически и экономически ориен- тированным капитализмом приведены с точки зрения идеальных ти- пов ¹⁰ , они привлекают необходимое внимание к политическому ас- пекту разрыва экономического развития в Европе xvi в. Бродель, наверное, был прав, утверждая, что необязательно учи- тывать психологические факторы в смещении экономической ге- гемонии в Европе xvi в. Однако, бросая вызов социальной психо- логии Вебера, нужно предложить какую-то причинно-следственную ческой власти в феодальной Европе (в отличие от объединенной политической власти в Китайской империи), городские корпорации могли нанимать свои соб- ственные вооруженные силы для того, чтобы бросать вызов, или, по крайней мере, пугать армии королей (с. 1239, 1260 – 1262; Weber, 1961, с. 237 – 238). Вторым элементом городских свобод на Западе было отсутствие «магиче- ских, тотемических, родовых и кастовых свойств клановой организации, кото- рая в Азии препятствовала объединению в городские корпорации» (Weber, 1978, с. 1243, см. также 1961, с. 238). По мнению Вебера, предреформационное христи- анство выпестовало рациональность в том смысле, что позволило европейским бюргерам образовать политические союзы с теми, кто находился в таком же эко- номическом положении, а не разделило их клановыми барьерами. Таким обра- зом христианство дало средневековым европейским буржуа желание, а феодаль- ная основа военной организации обеспечила средства, чтобы осознать свой интерес, не происходящий ни от магической концепции рода, ни от аристокра- тической концепции почетного статуса. Согласно Коллинзу (1980, с. 940), упадок итальянских городов-государств, и уступка своего положения Англии объясняются скорее преимуществами, которые имело национальное государство в соперничестве за мировой рынок, а не дополнительным капиталистическим рвением, вызванным протестантской этикой. Коллинз полагает, что такова была последняя идея Вебера, заключенная в «Общей экономической истории». Я рассматриваю это как собственную модель Коллинза, а не Вебера, и анализирую ее как таковую в конце данной главы. Признание Коллинзом роли национальных государств в трансформации европейского экономического действия в xvi и последующих веках — это гораздо более утонченный веберианский взгляд на историю, чем тот, который отстаива- ют Холл (Hall, 1985) и Широ (Chirot, 1985), учитывающие лишь наиболее общие исторические элементы аргументации Вебера, представленные в уже указанном примечании как основу для утверждения, что все необходимые условия для осо- бого развития Европы уже существовали в раннем Средневековье. Холл и Широ летают выше исторических «мелочей», которые являются предметом анализа в данной книге. Следовательно, доказательства и аргументы, которые я здесь раз- виваю, нельзя использовать для оценки их аргументов, разве что их уверенный детерминизм не будет повержен демонстрацией высоко зависимой от множества факторов природы структурного изменения в последующие столетия. ¹⁰ Я рассматриваю ограниченность терминологии Вебера как инструмента для пони- мания образования государства в четвертой главе. |