60. Дао Дзирта. Посвящение Я
 Скачать 0.95 Mb.
|
|
* * * Я прожил два столетия, и большая часть этих лет была связана с конфликтами — битвами и войнами, чудовищными засадами и неожиданными опасностями. И все же, если я сложу вместе все реальные бои, которые я провел в своей жизни, это общее количество времени побледнеет по сравнению с количеством часов тренировок, которые я мог бы посвятить своим боям за одну декаду! Действительно, сколько сотен часов, тысяч дней времени я потратил на то, чтобы направить свое оружие против воображаемых противников, тренируя свои мышцы, чтобы пустить лезвие в ход так быстро, как только смогу, в идеальном равновесии, под правильным углом, в нужный момент? За одну тренировку я мог бы выполнить средний выпад больше раз, чем во всех боях, которые я когда-либо знал, вместе взятых. Это путь воина, единственный путь, и путь, который я узнал как истину, любого и каждого , кто соизволит подняться до совершенства, путь любого и каждый, кто стремится к совершенству, даже зная, что его нет. Ибо нет идеального удара, нет идеальной защиты, нет совершенства мышц. Само слово определяет состояние, которое невозможно улучшить, но это не так, никогда не бывает с мышцами, разумом и техникой. Итак, состояния совершенства не существует, но искать его - это не безумие, нет , ибо именно этот поиск, неустанное путешествие, определяет качество воина. Когда вы видите путешествие и фокусируетесь не только на цели, ты учишься смирению. Воин должен быть смиренным. Слишком часто люди слишком сильно измеряют свою жизнь своими цели, и, впоследствии, тем, что они считают достижениями. Я размышлял об этом много раз в своей жизни, и поэтому мудрость лет научила меня постоянно продвигать цель за пределы моей досягаемости. Ибо является ли обратная сторона самодовольства достижением? Я пришел к выводу, что слишком часто мы называем цель и достигаем ее, а затем думаем о путешествии в конце. Я стремлюсь к совершенству, своими клинками, своим телом. Я знаю , что такого не существует, и это знание каждый день движет меня вперед и никогда не вызывает разочарования или сожаления. Моя цель недостижима, но правда в том, что мой путь к этой цели важнее. Это верно для каждой цели каждого человека, но мы редко это видим. Мы стремимся к целям, как будто их достижение принесет волшебное счастье и бесконечное удовлетворение, но так ли это когда-либо? Бруенор должен был найти Мифрил Халл, что он и сделал — и сколько лет после этого достижения мой друг-дворф искал способы раскрыть зал? По крайней мере, чтобы отойти от цели, которую он поставил, поскольку он искал новых приключений, новых дорог и новых целей, и в конечном итоге полностью отрекся от своего трона в Мифрил Халле! Как это верно для короля, так это верно и для простолюдина, так это верно почти для всех, кто живет в безумной спешке для следующего "если только", и при этом упускается самая важная истина из всех. Путешествие важнее цели, потому что, хотя цель может быть стоящей, путешествие, по сути, является нитью вашей жизни. И поэтому я поставил перед собой недостижимую цель: совершенствование тела, совершенство в бою. Этот пожизненный поиск помогает мне выжить. Сколько раз я едва избежал укуса чудовищная пасть или смертоносное лезвие вражеского клинка? Сколько раз я побеждал из-за памяти в моих мышцах, их способности двигаться так, как мне нужно, прежде чем я зарегистрирую мысль о том, чтобы двигать ими? Неустанная практика, медленный танец, быстрый танец, повторение повторений, укореняет тщательно продуманные движения до уровня простого рефлекса. Когда я танцую, я вижу мысленным взором угол атаки моего противника, баланс его ног, позу его фигуры. Я закрываю глаза и помещаю изображение туда в мой разум и реагирую на этот образ своим телом, тщательно рассчитывая правильную реакцию, правильное парирование или ответный удар, преимущество и открытие. Много ударов сердца пройдет в этом единственном воображаемом движении, и много раз будет проходить много ударов сердца, когда движение выполняется снова и снова, и, возможно, изменяется, поскольку лучшие ракурсы представляются моему опытному воображению. Снова и снова я буду танцевать один и тот же танец. Темп увеличивается - то, что заняло пятьдесят ударов сердца, займет сорок девять, затем сорок восемь и так далее. И когда в реальном бою мои глаза фиксируют ситуацию , нарисованную моим мысленным взором во время тренировки, реакция произойдет без сознательной мысли, вспышка узнавания , требующая рефлекторных контратак, которые могут быть полностью воспроизведены до того, как я успею сделать один удар сердца. Это путь воина, оттачивающего мышцы, чтобы действовать правильно реагируйте на малейший призыв и тренируйте разум доверять. Да, вот в чем загвоздка всего этого! Тренировать тело легко, и это бесполезно, если ум тоже не может быть должным образом обусловлен. Это спокойствие героя. Из моего опыта и встреч, из разговоров с воины, волшебники, священники, наблюдая за невероятным мужеством под невероятным давлением, я пришел к выводу, что в этом отношении есть три типа людей: те, кто убегает от опасности, те, кто замирает, когда находится в опасности, и те, кто сталкивается с опасностью. Я полагаю, что это ни для кого не является великим откровением, и я бы не ожидал, что кто-то поверит в себя или в себя чему-либо, кроме последнего из этих трех вариантов! Но такая реакция - бежать навстречу опасности, прямо и спокойно встретить ее лицом к лицу - наименее вероятна среди всех рас, даже у дроу и даже у дварфов. Момент неожиданности ошеломляет чувства. Часто человек, оказавшийся во внезапной чрезвычайной ситуации, тратит слишком много времени на то, чтобы просто воспринимать правду момента, отрицая ее реальность, поскольку сама эта реальность подавляет наблюдателя. "Этого не может быть!" - одни из самых распространенных заключительных слов. Даже когда ситуация принимается сознательно, слишком много мысли часто затуманивают реакцию. Например, при столкновении с тяжело раненым товарищем страх человека непреднамеренно причинить вред может удерживать повязку, пока друг истекает кровью. Когда начинается битва, ситуация становится еще более сложной, поскольку возникает также вопрос совести и страха. Лучники, которые могут поразить цель со ста шагов, часто промахиваются по врагу на гораздо более близком расстоянии, что значительно облегчает выстрел. Возможно, это совесть, нерв в душе человека, говорящий ему , что он не убийца, что он не должен убивать. Возможно, это страх, поскольку последствия промаха могут вскоре оказаться фатальными для стрелка! В боевой академии дроу по рукопашному бою-Магтире, когда я начал свое обучение, одно из наших первых занятий включало неожиданную атаку мародеров-дуэргаров. Налетчики ворвались в двери тренировочного зала и сняли инструкторы в мгновение ока бросают учеников, всех молодых дроу, на произвол судьбы или на смерть. Я был свидетелем того, как темные эльфы благородных домов выбегали из задней части зала — некоторые бросали оружие на ходу, крича от ужаса. Другие стояли ошеломленные, легко убивая вражеских серых дварфов (если бы это была настоящая засада). Несколько человек вступили в бой. Я был среди этой группы. Не храбрость заставляла меня двигаться вперед, а мгновенный расчет — ибо я понимал, что мой долг, мой лучший шанс принести величайшее благо Мензоберранзану и моим товарищам по Академии, и, действительно, мой лучший шанс выжить - идти вперед, в бой, готовый к битве. Я не знаю как, но в тот момент внезапного и непреодолимого стресса мой разум победил мое сердце, мои страхи отступили перед зовом моего долга. Это выражение и реакция, мастера академии назвали "спокойствием героя”, и мы, кто столкнулся с дуэргаром должным образом, были признаны, если не аплодировали. Для тех, кто убежал или замерз, последовали гневные взаимные обвинения, но никто не был без промедления исключен из Академии, что является четким сигналом того, что мастера ожидали именно этого. Нет, те, кто потерпел неудачу, были обучены — мы все были обучены - час за часом, долгий день за днем, бесконечно, безжалостно, жестоко. Это испытание было повторено много месяцев спустя, в форме другого неожиданного сражения с другим врагом в другом месте. Теперь многих из нас научили тому, что некоторые из нас инстинктивно знали, и, полагаясь на это обучение, немногие бежали, а еще меньше застыли на месте. Нашим врагом в той битве в широком туннеле недалеко от города была банда гоблинов, и на этот раз, в отличие от дуэргаров, им было приказано действительно напасть на нас. Но на этот раз, в отличие от дуэргаров, нападавшие встретили сила, которая обучалась у опытных мастеров, а не просто физически, но морально. Едва ли на черной коже дроу появилась царапина, когда последний гоблин пал мертвым. Однако те темные эльфы, которые сбежали или замерзли, не получат больше шансов в Ближнем бою-Магтире. Они не обладали разумом воина, и поэтому их сразу же уволили. Многих, как я позже узнал, также выгнали из их домов и семьи в позоре. По холодным и бессердечным расчетам Паучьей Королевы и ее злобных матрон, в Мензоберранзане нет места для тех, кто не может научиться пути воина. Наблюдение за Регисом в последние десять дней напомнило мне о тех днях в Melee-Magthere. Мой друг-халфлинг вернулся к смертной жизни, решив, что он перепишет импульсы в своем сердце и мозге, что он научится пути воина. Когда я размышляю о своем собственном опыте и прогрессе тех многих темных эльфов, которые потерпели неудачу в первом столкновении с серыми дворфами, но хорошо сражались против гоблинов, я киваю и лучше понимаю правду об этом новом и грозном компаньоне. Реджис иногда называет себя Спайдер Паррафин, имя, которое он нашел в этой новой жизни, но, в конце концов, он Реджис, тот же Реджис, которого мы знали раньше, но тот, кто благодаря решимости и стремлению к недостижимой цели обрел достаточно уверенности в себе, чтобы идти дорогой воина. Он признался мне, что у него все еще есть сомнения и страхи, в на что я рассмеялся. Ибо это, мой друг-халфлинг, истина, универсальная для всех народ всех разумных рас. * * * Это зудит в коллективном сознании общества, ворча и ворча, нашептывая беспокойство. Крошечные пузырьки критики появляются на дне горшок сначала держится в секрете. Тихо. Они устремляются вверх, взбаламучивая поверхность, всего несколько, затем несколько больше, затем каскад. Это критический момент, когда лидеры должны выступить как один, чтобы успокоить варево, снять котел с огня, но , боюсь, слишком часто амбициозная оппозиция этим лидерам разжигает пламя среди граждан, подталкивая народ одним злобным шепотом за другим. Правдивость не имеет значения; эмоциональный отклик захватывает и не отпустит. Пузырьки превращаются в кипение, жар течет по воде и поднимается в воздух над душами многих, кто , несомненно, погибнет в этой симфонии ненависти, в этом выражении ярости, ищущей фокуса. Эта война. Я видел это снова и снова на протяжении десятилетий, в кампании, иногда достойные, но чаще всего включающие гнусные замыслы, скрывающиеся за ложью и притворными целями. И в этой суматохе, страданиях и бойне воин держится высоко, а флаг туго завернут — слишком туго, чтобы можно было сомневаться в цели и методе. Именно так общество убеждается в необходимости создания огненного шара под собственным горшком. И когда все закончится, когда дома будут завалены обломками , а кладбища переполнены, а тела все еще гниют на улицах, оглянемся ли мы назад и зададимся вопросом, как до этого дошло. Это величайшая трагедия, что единственный момент, когда допрос разрешен, - это когда произошел окончательный провал войны . Когда семьи разрушены. Когда убивают невинных. Но как насчет войны против чудовищного вторжения, против гоблин и великан, потенциальные завоеватели? Кэтти-бри, с громким эхом Бренора, настаивала на том, что это другое, что эти расы, по словам самой Миликки, нельзя рассматривать через призму, которой мы придерживаемся для измерения разумные и добрые расы — или даже рациональные и не очень добрые общества, подобные обществу моего собственного народа. Гоблинки и великаны отличаются друг от друга, поэтому они утверждают, что их злонамеренные пути - это не учения ненормального общества, а дело гораздо более глубокое, затрагивающее саму душу существ. Существа? Как легко это уничижительное слово слетает с моих губ, когда я подумайте об орках и гоблинах мира! Даже с моим опытом, говорящим мне иначе, как с Нойхаймом, гоблином, рабом. Все это слишком запутанно, и в пылу этого кипящего котла я отчаянно хочу держаться за слова Кэтти-бри. Я хочу верить, что те, кого я сбиваю или убиваю, нераскаявшиеся и грязные, в конечном счете разрушительные и полностью неисправимые. Иначе, как бы я когда-нибудь снова посмотрел в зеркало? Я признаю свое облегчение, войдя в Серебряные границы, чтобы найти Королевство Многих Стрел, идущих на войну. Мое облегчение, когда я обнаружил войну ... Может ли быть более противоречивая мысль? Как может война-любая война - воспринимается как облегчение? Это трагический провал лучших ангелов, потеря разума из-за эмоций, капитуляция души перед низменными инстинктами. И все же я испытал облегчение, обнаружив, что прошло Много Стрел, и я бы солгал себе, чтобы отрицать это. Я был рад за Бренора, потому что он начал бы войну, я уверен, и тогда неизбежные страдания еще больше легли бы на его плечи. Я испытываю облегчение за Кэтти-бри, столь решительную в своем заявлении, в своем прозрении, что для гоблинкина не может быть искупления. Это ее интерпретация песни богини. Ее интерпретация поколебала мою веру в богиню. Она не так уверена в себе, как утверждала; ее голос раньше мы столкнулись с этой правдой войны, которая держится стойче, чем сейчас, когда мы прижимаемся к стене Несме в ожидании следующего нападения, в ожидании следующий раунд резни. Ее огненные шары и огненные питомцы убили многих в эти дни, и сделали это в доблестной и правильной защите города. И все же я вижу постоянную гримасу на ее прекрасном лице, боль в ее голубых глазах, хмурый взгляд под маской улыбки. Она придерживается слов Миликки, ее собственных заявлений и бросает свои заклинания со смертельной силой. Но каждая смерть в стенах Несме и за их пределами отнимает у нее силы, ранит ее сердце, разрушает ее надежды. "Так тому и быть”, - продолжает повторять Атрогейт, расхаживая по парапеты. Действительно, но "каким бы оно ни было” - это не то, чего хотела бы Кэтти-бри , и поэтому битва причиняет ей сильную боль и напрягает ее сердце больше, чем тело и разум. За это я рад. Это одна из причин, по которой я так люблю ее. И поэтому я могу быть спокоен за своих дорогих друзей, за их сердца и шрамы, которые они понесут от этой войны — всегда есть шрамы от войны! — и все еще будут встревожены резней, жестокостью и явной глупостью ведения войны, этой войны, в Серебряных Пустошах. Если мы оцениваем победу как условие, лучшее, чем то, что было в поставьте перед конфликтом, тогда победителей не будет. В этом я уверен. Месть Железного гнома L снова ost. Это стало повторяющимся кошмаром среди моих компаньоны, вернулись как эти старые друзья, так и новые компаньоны, с которыми я путешествовал в последнее время. Так много раз я, мы были брошены в место безнадежности. Превращенный в камень, захваченный могущественным некромантом, захваченный дроу, даже мертвый в течение ста лет! И все же, вот мы и вернулись. Временами мне кажется, что боги наблюдают за нами и вмешиваются. Или, возможно, они наблюдают за нами и играют с нами. И теперь мы снова подошли к этому вопросу, с Реджисом и Вулфгар проиграл нам в туннелях Верхнего Мрака. В их исчезновении была аура завершенности, когда дьявольски застрявший камень стены встал на место. Мы слышали, как Регис упал, далеко-далеко. Это не было похоже на свободное падение, а орки , как известно, предпочитают ловушки, которые захватывают жертвы, а не убивают их сразу. Однако это не повод надеяться, учитывая, как орки обычно имеют дело со своими пленниками. В первые дни нашего возвращения я убедил короля Коннерада удвоить охрану вдоль нижних туннелей, даже для того, чтобы позволить мне выскользнуть из охраняемых районов, все еще охраняемых как Мифрил Халл, в регионы, которые, как мы знаем, находятся под контролем орков. Бруенор умолял пойти со мной, но мне лучше плыть одному в Подземье. Кэтти-бри умоляла меня оставайся в зале, и заявила, что она выйдет со своей магией на разведку для наших друзей. Но я не мог спокойно сидеть в комфорте Мифрил Халла, когда я боялся, что они были там, когда я слышал и все еще слышу их крики о помощи в каждой своей мысли. Повторяющийся кошмар вторгается в мои грезы: мои дорогие друзья в отчаянии сражаются, чтобы добраться до нижних туннелей, все еще удерживаемых дварфами, но в условиях, неподходящих для халфлинга и человека. Один тупик за другим, одна засада за другой. В своих мыслях я вижу , как они яростно сражаются, а затем убегают обратно тем же путем, каким пришли, орки с копьями и насмешками орков преследуют их обратно во тьму. Если я верю, что они где-то там, как я могу оставаться за железные стены? Я не могу отрицать, что нам в зале предстоит многое сделать. Мы должны найти способ снять осаду и начать разворачивать сражения наверху, иначе Серебряные границы будут потеряны. Страдания , причиняемые по всей стране … Нам многое нужно сделать. Несме пал. Нам нужно многое сделать. Другие цитадели гномов полностью осаждены. Нам нужно многое сделать. Одинокие линии жизни, туннели, соединяющие Адбар, Фелбарр, и Мифрил Халл, сейчас находятся под постоянным давлением. Нам нужно многое сделать. И так много времени прошло в мрачной тишине. Мы отправились в Цитадель Фелбарр и обратно, многие десятилетия прошли без намека от Вулфгара и Реджиса. Они там, прячутся в темных туннелях или закованы в цепи в тюрьме орков? Кричат ли они в агонии и безнадежности, умоляя своих друзей прийти и спасти их? Или , может быть, молить о смерти? Или теперь они замолчали навсегда? Все причины указывают на то, что они мертвы, но я видел слишком много, чтобы просто принять это. Я лелею надежду и знаю по опыту, что это не может быть ложной надеждой , порожденной эмоциональной глупостью. Но и это не более того: надежда. Они пали, вероятно, насмерть, либо сразу, либо в орочьем тюремное заключение. Даже если это не так, и их падение через стену привело их в отдельный туннель, свободный от орков и дроу, которые населяют регион, так много декад прошло без вестей. Они не подходят для Подземья. Несмотря на все их замечательные навыки, в этом темном месте, в это темное время, крайне маловероятно, что Вулфгар и Реджис смогли бы выжить. И поэтому я протягиваю этот перст надежды, но в моем сердце я приготовьтесь к худшему. Я, как ни странно, смирился с этим. И это не фальшивое признание, когда я скрываю правду о своей боли в надежде , что это просто предположение. Если они ушли, если они пали, я знаю, что они умерли достойно. Это все, о чем мы можем сейчас просить, любой из нас. Есть старая поговорка дроу - я слышал, что она часто использовалась для описания Верховной Матери Бэнр в дни моей юности: “qu'ella bondel”, что переводится как "подаренное время" или "заимствованное время”. Верховная мать была стара, старше любой другой, старше любого дроу на памяти. По всем причинам, она должна была быть мертва задолго до этого, за столетия до того, как Бруенор пронзил ее голову своим топором, и поэтому она жила на кв'элла бондел. Мои спутники, вернувшиеся из волшебного леса Ируладун благодаря своему соглашению с Миликки, живут на кв'элла бондел. Они все это знают, они все это говорили. И поэтому мы принимаем это. Если Вульфгар и Реджис не вернутся к нам, если они действительно ушел — и Кэтти-бри заверила меня, что богиня больше не будет вмешиваться в такие дела — значит, так тому и быть. Мое сердце будет тяжелым, но оно не разобьется. Нам был дан великий дар, все мы. Еще раз поздоровавшись, мы все знали, что делаем все возможное, чтобы попрощаться. Но все же ... Чувствовал бы я себя так же, если бы Кэтти-бри была там, внизу? |