Психология развития
 Скачать 1.09 Mb.
|
|
Процессы сохранения Наблюдение за моделями не в состоянии оказать на людей сколько-нибудь за- метного влияния, если они не будут запоминать наблюдаемое поведение. Вторым важнейшим процессом научения через наблюдение является запоминание. Для того чтобы наблюдатели смогли извлечь для себя какую-то пользу из поведения моделей, когда те уже отсутствуют и не могут задавать соответствующего на- правления, типы реакций должны быть в символической форме представлены в памяти. Опыт кратковременного моделирования сохраняется в долговременной памяти посредством символов. В первую очередь именно способность мыслить символами позволяет человеку путем простого наблюдения изучить большую часть элементов типового поведения. В основе научения через наблюдение лежат главным образом две репрезента- тивные системы – образная и вербальная. Некоторые типы поведения запомина- ются в виде образов. Сенсорная стимуляция активизирует ощущения, которые дают толчок восприятию внешних событий. В результате повторяющегося воз- действия модельные стимулы со временем вырабатывают стойкие и легко вос- производимые образы моделируемого поведения. Так, можно вызвать в памяти живую картину событий, которые на данный момент физически отсутствуют. В самом деле, если явления тесно связаны? – к примеру, имя человека постоянно ас- социируется с какой-то конкретной личностью, то, услышав это имя, практически невозможно не представить себе образ именно того самого человека. Аналогично, простая ссылка на некое занятие, которое неоднократно наблюдалось (например, вождение автомобиля), как правило, вызывает в памяти соответствующий образ. Зрительные образы играют особо важную роль в научении через наблюдение в период раннего развития человека, когда вербальные навыки еще слабо развиты, а также при изучении типов поведения, которые не столь легко поддаются вербаль- ному кодированию. 135 Вторая репрезентативная система, которая, вероятно, отвечает за быстроту научения через наблюдение и запоминание модели, включает в себя вербальное кодирование моделируемых событий. Большинство когнитивных процессов, ре- гулирующих поведение, являются в первую очередь вербальными, а не визуаль- ными. Например, подробности маршрута, пройденного моделью, можно воспри- нять, запомнить и затем воспроизвести более точно, если обратить визуальную информацию в вербальный код, описывающий последовательность правых и ле- вых поворотов, а не полагаться на удержание в памяти визуального изображения пути. Такое символическое кодирование способствует научению через наблюде- ние и запоминание модели, так как оно в простой и удобной форме для хранения несет значительную информационную нагрузку. После превращения моделируемой деятельности в образы и готовые к упот- реблению вербальные символы, закодированная таким образом в памяти инфор- мация может служить руководством к действию. Важность символического коди- рования для научения через наблюдение подтвердилась в исследованиях, прове- денных как на детях, так и на взрослых. Наблюдатели, кодирующие моделируе- мое поведение либо в слова, либо в емкие по смыслу ярлыки или живые образы, изучают и запоминают поведение значительно лучше тех, кто просто наблюдает, и уж тем более лучше тех, кто во время наблюдений занят собственными мысля- ми. Помимо символического кодирования важным подспорьем для памяти служит повторение. Когда люди про себя репетируют или даже на самом деле воспроиз- водят моделируемые типы реакций, вероятность того, что они забудут пройден- ное, намного меньше, чем если бы они не думали об этом и не пытались практи- коваться. Однако многие виды поведения, изучаемые посредством наблюдения, не могут реализоваться в действие либо по причине социальных ограничений, ли- бо из-за отсутствия возможностей. В таких случаях мысленное повторение, в ходе которого человек зрительно представляет себя осуществляющим соответствую- щее поведение, усиливает опыт и запоминание. Ну и, наконец, самый высокий уровень научения через наблюдение достигается тогда, когда моделируемое пове- дение сначала организуется и репетируется символически, а затем демонстриру- ется открыто. Некоторые исследователи (Gewirtz & Stingle, 1968) проявили особый интерес к условиям, при которых у человека формируются первичные имитативные реак- ции – предполагая, что именно это поможет уяснить, как происходит научение через наблюдение на более поздних стадиях развития. Нерешенным остается во- прос, эквивалентны или нет детерминанты имитаций в раннем и более позднем периодах развития. В первые годы жизни ребенка его имитативные реакции вы- зываются напрямую и непосредственно действиями модели. Позже имитативные реакции обычно исполняются в отсутствие модели, довольно долго после того, как поведение наблюдалось. Непосредственная имитация не требует многого от когнитивного функционирования, потому что воспроизведение поведения внешне направляется действиями самой модели. Другое дело: в отсроченном моделиро- вании отсутствующие события должны быть внутренне представлены так, что 136 различие между непосредственным и отсроченным моделированием примерно та- кое же, как при рисовании автомобиля с натуры или по памяти. В последнем слу- чае рука не просто автоматически воспроизводит внешний вид машины – скорее, она следует указаниям памяти, руководствуясь главным образом в основном во- ображаемыми репрезентациями. Процессы моторно-репродуктивные Третьим этапом моделирования является преобразование символических представлений в соответствующие действия. Для того чтобы понять, каким обра- зом осуществляются реакции, требуется проанализировать, каковы идеомоторные механизмы исполнения. Воспроизведение поведения достигается путем организа- ции реакций во времени и пространстве, в соответствии с образцом, предложен- ным моделью. В целях анализа реализацию поведения можно подразделить на когнитивную организацию реакций, мониторинг и совершенствование посредст- вом информативной обратной связи. На начальной фазе реализации моделируемого поведения реакции отбираются и организуются на когнитивном уровне. Уровень научения через наблюдение, ко- торый в итоге будет продемонстрирован в виде какого-то конкретного поведения, отчасти зависит от того, насколько сформированы основные компоненты навы- ков. Если человек обладает всеми необходимыми элементами, то он может легко интегрировать их, формируя новые типы; но, если хотя бы один из компонентов реакции отсутствует, воспроизведение поведения может оказаться несостоятель- ным. Когда налицо дефицит, тогда основные субнавыки, необходимые для слож- ного исполнения, сначала должны быть развиты моделированием и практикой. На бихевиоральном уровне существуют и другие препятствия к реализации то- го, что было освоено путем наблюдения. Идеи редко безошибочно преобразуются в правильные действия с первой же попытки. Точного совпадения, как правило, добиваются в ходе многократного повторения попыток – благодаря корректи- рующим усилиям. Несоответствия между символической репрезентацией и ис- полнением служат подсказкой для корректирующих действий. Общая проблема при освоении сложных навыков – к примеру, при обучении игре в гольф или пла- ванию – заключается в том, что человек не может наблюдать свои реакции со сто- роны. Ему приходится полагаться лишь на собственные неотчетливые кинестети- ческие ощущения или же на слова людей, следящих за его игрой. Очень трудно направлять действия, которые только наблюдаемы или определяемы коррекцией, необходимой для достижения максимально точного совпадения между репрезен- тацией и исполнением. Невозможно усовершенствовать навыки в ходе одного лишь наблюдения, рав- но как и невозможно развить их исключительно методом проб и ошибок. Тренер по гольфу вряд ли ограничится тем, что выдаст новичкам мячи и клюшки, а сам станет дожидаться, когда же они освоят удар. В большинстве случаев повседнев- ного научения люди в первую очередь пытаются максимально освоить новое для них поведение путем моделирования, а затем начинают совершенствовать свои 137 действия, самостоятельно корректируя исполнение посредством информативной обратной связи и фокусируя свое внимание на отдельных элементах, Мотивационные процессы Теория социального научения проводит различие между научением и испол- нением, так как люди не следуют всему тому, чему они научились, поскольку лю- ди на деле не реализуют на практике все подряд, чему они научились. Человек с большей вероятностью воспримет поведение модели, если оно приводит к полез- ным результатам, нежели если оно оказывается неэффективным или даже вред- ным. Среди большого числа наблюдаемых реакций предпочтение отдается реак- циям наглядно эффективным, а не тем, которые ведут к негативным последстви- ям. Оценочные реакции, которые люди вырабатывают по отношению к своему поведению, также регулируют реакции, заученные в процессе наблюдения. Мы стараемся действовать так, чтобы получать самоудовлетворение, и отбрасываем то, что лично не одобряем. Так как на процесс научения через наблюдение влияет множество факторов, наличие моделей – даже самых выдающихся – автоматически не гарантирует формирования такого же поведения и у других людей. С одной стороны, имита- тивное поведение можно рассматривать без учета лежащих в его основе процес- сов. Модель многократно демонстрирует требуемые реакции и тем самым 48 обу- чает других воспроизводить ее поведение. Если при этом обучающихся подталки- вать в нужную сторону, когда они ошибаются, и вознаграждать, когда они преус- певают, то это со временем может привести к тому, что у большинства людей вы- работаются нужные реакции. Но с другой стороны, если требуется объяснить яв- ление моделирования и получить прогнозируемые результаты, в таком случае не- обходимо принимать во внимание различные детерминирующие факторы, о кото- рых говорилось выше. В каждом конкретном случае неспособность наблюдателя в точности воспроизвести поведение модели может иметь свою особую причину: может быть, не было возможностей пронаблюдать поведение модели во всех его деталях; может быть, моделируемые моменты были неправильно закодированы для представления в памяти; может быть, при воспроизведении того, что было ос- воено, человека постигла неудача; может быть, человек физически не способен действовать или у него отсутствуют необходимые побудительные причины для таких действий. <…> Роль подкрепления в научении через наблюдение Другим источником разногласий в контексте научения через наблюдение яв- ляется вопрос о роли подкрепления. Теории, ориентированные на подкрепление, предполагают, что ответные реакции, могут быть подкреплены в порядке науче- ния. Оперантно обусловленный анализ основывается на стандартной трехкомпо- нентной парадигме S d → R → S r , где S d обозначает модельный стимул, R – откры- тое поведение, a S r – подкрепляющий стимул. Научение через наблюдение, веро- 138 ятно, осуществляется посредством дифференцированного подкрепления. Когда реакции, соответствующие действиям модели, позитивно подкрепляются, а отли- чающиеся реакции не вознаграждаются или даже наказываются, то поведение ок- ружающих людей начинает функционировать как подсказка для осуществления нужной реакции, сочетающейся с поведением модели. Однако эта схема неприменима к научению через наблюдение, если наблюда- тели на практике не осуществляют ответных моделируемых реакций в тех усло- виях, в которых они были приведены в качестве примера, или если ни модель, ни наблюдатели не получают подкрепления, или если какая-либо реакция, заученная в результате наблюдения, впервые осуществляется на практике спустя дни, неде- ли или даже месяцы. При таких условиях, которые представляют собой наиболее широко распространенную форму научения через наблюдение, в парадигме, со- стоящей из трех элементов, в процессе освоения отсутствуют два фактора (R → S r ), а третий фактор (S d , моделирующая подсказка), как правило, отсутствует в той ситуации, когда реакция, освоенная в результате наблюдения, пробуется на прак- тике впервые. Оперантный анализ проясняет, как образом имитативное поведе- ние, которое было ранее освоено человеком, может получить толчок за счет дей- ствий других людей и перспективы получения вознаграждения. Однако это от- нюдь не проясняет, каким же образом в результате наблюдения приобретается но- вая реакция. Согласно теории социального научения, научение через наблюдение осущест- вляется через процессы символизации во время моделируемой активности – пре- жде чем некоторая реакция произойдет или не произойдет, обязательно потребу- ется внешнее подкрепление. Это вовсе не означает, что осуществление модели- руемой активности, на самом деле, является достаточным для того, чтобы про- изошло научение через наблюдение. Не вся стимуляция, воздействующая на ин- дивидуумы, неизбежно наблюдаема ими, и даже если наблюдаема, то все, что от- мечается, может недолго сохраняться в памяти. Подкрепление, безусловно, играет важную роль в научении через наблюдение. Ожидание подкрепления является одним из нескольких факторов, которые могут оказывать влияние на то, что наблюдается и что остается без внимания. Знание того, что то или иное поведение модели является эффективным с точки зрения получения правильного и полезного или, напротив, вредного результата, делает научение через наблюдение более эффективным за счет усиления внимания на- блюдателя к действиям модели. Более того, ожидаемая польза может способство- вать запоминанию того, что было усвоено в результате наблюдения, так как в та- ких случаях у людей появляется мотивация действовать именно так, а не иначе, растут их побуждения к кодированию и повторению моделируемого поведения, которое они достаточно высоко оценивают. Теории моделирования в первую очередь различаются по способу воздействия подкрепления на научение через наблюдение, а не по тому, играет подкрепление какую-то роль в процессе освоения или нет. Как показано на схеме (рис. 2), суть спора сводится к выяснению вопроса; оказывает подкрепление влияние на усиле- ние предшествующих имитативных реакций и их связи с ключевыми раздражите- 139 лями или же оно способствует научению благодаря воздействию на процессы, связанные с концентрацией внимания, организацией и повторением? Из теории социального научения следует, что научение через наблюдение осуществляется гораздо эффективнее, если наблюдателей заранее информируют о тех преимуще- ствах, которые они получат в результате освоения модели поведения, чем если бы им пришлось просто дожидаться нужной реакции и последующего вознагражде- ния за нее. В теории социального научения подкрепление рассматривается как полезное, но отнюдь не необходимое условие, поскольку на наблюдение – помимо послед- ствий тех или иных реакций – оказывают влияние и другие факторы. Например, человеку не требуется подкрепление, когда он слушает волнующую его музыку или не может отвести взгляд от картины, чем-то поразившей его воображение. Когда сами события привлекают внимание к моделируемой деятельности, то до- полнительные позитивные побуждения не повышают эффективности научения через наблюдение. Наблюдатели демонстрируют один и тот же уровень научения, вне зависимости от того, были они заранее проинформированы о вознаграждении правильной имитации или же они не имели никаких предварительных побуди- тельных мотивов к освоению поведения модели. После того как способность к научению через наблюдение достигает своего высшего уровня развития, воспре- пятствовать человеку уже невозможно: он учится тому, что видит. Ссылаясь на традиционное допущение, что реакция предшествует научению, исследователи, изучающие оперантное научение, пытались свести наблюдаемое научение к оперантному обусловливанию. Что же касается научения, то здесь, ве- роятно, более уместным было бы изменить направление такого редукционного анализа. Если люди изучают соответствующее поведение, наблюдая за результа- тами своих действий, то научение в процессе формирования рефлексов становит- ся особым случаем научения через наблюдение. Символическое представление поведения можно конструировать на основании наблюдения за случайным пове- дением или же на основании информации о чужом поведении. Теории подкрепления и социального научения предполагают, что выбор людьми, какое поведение им осваивать в результате наблюдений, существенно за- висит от последствий таких действий. Этим, однако, теория социального науче- ния не ограничивается, она охватыват более широкий диапазон влияний подкреп- ления, включая внешнее, косвенное и самоподкрепление. 140 В. Франкл ФИЛОСОФИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ 1 Самотрансценденция как феномен человека Я уже писал, что человек открыт миру. Этим он отличается от животных, ко- торые не открыты миру, а привязаны к среде, специфической для каждого вида. В этой среде содержится то, что отвечает набору инстинктов, присущих данному виду. Напротив, человеческое существование характеризуется преодолением гра- ниц среды обитания вида Ноmo sapiens. Человек стремится и выходит за ее преде- лы, в мир, и действительно достигает его – мир, наполненный другими людьми и общением с ними, смыслами и их реализацией. Эта позиция принципиально противостоит тем теориям мотивации, которые ос- новываются на принципе гомеостаза. Эти теории изображают человека таким, как если бы он был закрытой системой. Согласно этим теориям, человек в основном озабочен сохранением или восстановлением внутреннего равновесия, для чего ему в свою очередь необходима редукция напряжения. В конечном счете именно это и рассматривается как цель осуществления влечений и удовлетворения потребностей. Как справедливо отметила Шарлотта Бюлер, «с самых первых формулировок прин- ципа наслаждения у Фрейда и до новейших вариантов разрядки напряжения и прин- ципа гомеостаза, неизменной конечной целью всей активности на протяжении жиз- ни индивида полагалось восстановление его внутреннего равновесия». Принцип наслаждения служит принципу гомеостаза; в свою очередь принципу наслаждения служит принцип реальности. Согласно утверждению Фрейда, цель принципа реальности – обеспечить наслаждение, пускай отсроченное.<…> Таким образом, принцип гомеостаза не может служить достаточным основа- нием для объяснения человеческого поведения. В частности, этот подход оказы- вается слеп к таким феноменам человека, как творчество, устремленность к цен- ностям и смыслу. Что касается принципа наслаждения, то я пойду в моей критике еще дальше. По моему убеждению, принцип наслаждения в конечном счете разрушает сам се- бя. Чем больше человек стремится к наслаждению, тем больше он удаляется от цели. Другими словами, само «стремление к счастью» мешает счастью. Это само- разрушающее свойство стремления к наслаждению лежит в основе многих сексу- альных неврозов. Снова и снова психиатру приходится наблюдать, как и оргазм, и потенция нарушаются, когда они превращаются в цель. В особенности это случа- ется тогда, когда, как нередко бывает, чрезмерное желание сочетается с чрезмер- ным вниманием. Гиперинтенция и гиперрефлексия, как я их называю, с большой вероятностью порождают невротические паттерны поведения. 1 Франкл В. Человек в поисках смысла/ Общ. ред. Л.Я. Гозмана и Д.А.Леонтьева; вст.ст. Д.А. Леонтьева; Пер. с англ. и нем.. – М.: Прогресс, 1990. – С. 54–68, 93–128. 141 В норме наслаждение никогда не является целью человеческих стремлений. Оно является и должно оставаться результатом, точнее, побочным эффектом дос- тижения цели. Достижение цели создает причину для счастья. Другими словами, если есть причина для счастья, счастье вытекает из нее автоматически и спонтан- но. И поэтому незачем стремиться к счастью, незачем о нем беспокоиться, если у нас есть основание для него. Более того, стремиться к нему нельзя. В той мере, в какой человек делает сча- стье предметом своих устремлений, он неизбежно делает его объектом своего внимания. Но тем самым он теряет из виду причины для счастья, и счастье ус- кользает. Акцент, который фрейдистская психология делает на принципе наслаждения, можно сопоставить с акцентом, который адлерианская психология делает на по- требности в социальной позиции. И это стремление, однако, тоже оказывается са- моразрушительным, поскольку человек, который выражает и проявляет свою по- требность в социальном статусе, рано или поздно будет лишен его и уволен как карьерист. Одно переживание из моего личного опыта может помочь иллюстрировать эту мысль. Если хоть одна из моих двадцати трех книг имела успех, то это была та, которую я вначале собирался опубликовать анонимно. Лишь после завершения рукописи мои друзья убедили меня разрешить издателю поставить на титульном листе мое имя. Не удивительно ли, что именно эта книга, которую я писал с убе- ждением, что она не принесет, не может принести мне успеха и славы, именно эта книга действительно имела успех. Пусть это служит иллюстрацией и назиданием молодым авторам прислушиваться к своей научной или писательской совести и не думать об успехе. Успех и счастье должны прийти сами, и чем меньше о них думать, тем это более вероятно. В конечном счете потребность в социальной позиции 56 или стремление к вла- сти, с одной стороны, и принцип наслаждения, или, как его можно было бы на- звать, стремление к наслаждению, с другой стороны, являются лишь производ- ными от первичного, главного интереса человека – его стремления к смыслу. Это одно из трех базовых понятий, на которых строится логотерапия. То, что я назы- ваю стремлением к смыслу, можно определить как базовое стремление человека найти и осуществить смысл и цель. По какой же причине я называю стремление к власти и стремление к наслаж- дению всего лишь производными от стремления к смыслу? Просто наслаждение, не будучи целью человеческих устремлений, действительно является следствием осуществления смысла. А власть, не являясь самоцелью, действительно выступает как средство достижения этой цели: чтобы человек пронес через жизнь свое стремление к смыслу, необходимой предпосылкой для этого, вообще говоря, яв- ляется определенная степень могущества, например финансовые возможности. Лишь если исходное стремление к осуществлению смысла фрустрировано, чело- век либо довольствуется властью, либо нацеливается на наслаждение. И счастье, и успех – это лишь суррогаты осуществления, поэтому принцип на- слаждения, равно как и стремление к власти – это лишь производные от стремле- 142 ния к смыслу. Поскольку их развитие основано на невротическом искажении пер- вичной человеческой мотивации, понятно, что основатели классических школ в психотерапии, которым приходилось иметь дело с невротиками, создали свои теории мотивации, взяв за основу те типично невротические стремления, которые они наблюдали у своих пациентов. Таким образом, гипертрофированная тяга к наслаждению может быть прослежена до своего источника – фрустрации другого, более фундаментального мотива. <…> Вернемся теперь к идее стремления к смыслу. Это положение во многом сход- но с идеей базовых тенденций по Шарлотте Бюлер. Согласно ее теории, осущест- вление выступает как конечная цель, а четыре базовые тенденции служат этой це- ли, причем под осуществлением имеется в виду осуществление смысла, а не осу- ществление себя или самоактуализация. Самоактуализация – это не конечное предназначение человека. Это даже не его первичное стремление. Если превратить самоактуализацию в самоцель, она вступит в противоречие с самотрансцендентностью человеческого существова- ния. Подобно счастью, самоактуализация является лишь результатом, следствием осуществления 58 смысла. Лишь в той мере, в какой человеку удается осущест- вить смысл, который он находит во внешнем мире, он осуществляет и себя. Если он намеревается актуализировать себя вместо осуществления смысла, смысл са- моактуализации тут же теряется. Я бы сказал, что самоактуализация – это непреднамеренное следствие интен- циональности человеческой жизни. Никто не смог выразить это более лаконично, чем великий философ Карл Ясперс, сказавший: «Человек становится тем, что он есть, благодаря делу, которое он делает своим». Мое утверждение о том, что человек теряет смысл своей самоактуализации, если он стремится к ней, прекрасно согласуется с точкой зрения самого Маслоу, поскольку он признает, что «дело самоактуализации» может быть сделано лучше всего «через увлеченность значимой работой». По моему мнению, чрезмерная озабоченность самоактуализацией может быть следствием фрустрации стремления к смыслу. Подобно тому как бумеранг воз- вращается к бросившему его охотнику, лишь если он не попал в цель, так и чело- век возвращается к самому себе и обращает свои помыслы к самоактуализации, только если он промахнулся мимо своего призвания. Что верно по отношению к наслаждению и счастью, сохраняет силу и для пре- дельных переживаний, описанных Маслоу. Они тоже являются и должны оста- ваться лишь следствиями. К ним также нельзя стремиться. Сам Маслоу согласил- ся бы с таким утверждением, поскольку он сам отмечал, что «охота за предель- ными переживаниями немного напоминает охоту за счастьем». Более того, он признает, что «понятие «предельные переживания» представляет собой обобще- ние». Но это слишком слабое утверждение, потому что его понятие больше, чем просто обобщение. В определенном смысле это сверхупрощение. И то же самое верно по отношению к другому понятию – «принцип наслаждения». В конечном счете наслаждение всегда одинаково, вне зависимости от его причины. Счастье всегда одно и то же, вне зависимости от его оснований. Маслоу признает, что 143 «наши внутренние ощущения счастья очень похожи вне зависимости от того, что их вызвало». Наконец, что касается предельных переживаний, он делает анало- гичное замечание, отмечая их однотипность. Хотя «стимулы совсем различны: ими может быть рок-н-ролл, наркотик и алкоголь», все же «субъективные пере- живания очень похожи». <…> К группе тех явлений, которые могут быть лишь следствием чего-либо, но не объектом устремлений, относятся также здоровье и совесть. Если мы хотим иметь чистую совесть, это означает нашу неуверенность в том, что она у нас такова. Это обстоятельство превращает нас в фарисеев. А если мы делаем здоровье основной своей заботой, это значит, что мы заболели. Мы стали ипохондриками. Говоря о саморазрушении, которое заключено в стремлении к наслаждению, счастью, са- моактуализации, предельным переживаниям, здоровью и чистой совести, я не- вольно вспомнил историю о том, как Господь предложил Соломону высказать любое свое желание. Подумав немного, Соломон сказал, что он хотел бы стать мудрым судьей своему народу. Тогда Господь сказал: «Хорошо, Соломон, я вы- полню твое желание и сделаю тебя мудрейшим из когда-либо живших людей. Но так как ты не думал о долгой жизни, здоровье, богатстве и власти, я дарую их тебе в придачу к тому, что ты попросил, и сделаю тебя не только мудрейшим из лю- дей, но и самым могущественным из когда-либо живших царей». Таким образом, Соломон получил именно те дары, которые он не стремился получить специально. В принципе имеет под собой основания утверждение А. Унгерсмы, что фрей- довский принцип удовольствия является ведущим принципом поведения малень- кого ребенка, адлеровский принцип могущества – подростка, а стремление к смыслу является ведущим принципом поведения зрелой личности взрослого че- ловека. «Таким образом, – отмечает он, – развитие трех венских психотерапевти- ческих школ может рассматриваться как отражение онтогенетического развития индивида от детства к зрелости». Такая последовательность основывается на том обстоятельстве, что на ранних стадиях развития мы не обнаруживаем проявлений стремления к смыслу. Но это затруднение исчезает, как только мы осознаем, что жизнь представляет собой временной гештальт и тем самым обретает целостность лишь при завершении жизненного пути. Поэтому определенный феномен может выступать для человека как конституирующий его специфичность и тем не менее проявляться лишь на относительно поздних этапах развития 1 . Возьмем другую 1 «Я бы сказал, – отмечает Эдуард М. Бэссис, – что мотив стремления к смыслу при- сущ молодым так же, как и более старшим. Проблема состоит в том, что мы можем лишь строить умозаключения о его наличии до тех пор, пока ребенок не овладеет речью в достаточной степени, для того чтобы подтвердить наши догадки. Феноменологически же, однако, свидетельства в пользу «стремления к смыслу» у малыша представляются мне убедительными. С момента рождения он включен в мир, который постоянно застав- ляет открывать новые чудеса, исследовать, переживать новые отношения и изобретать новые действия. Младенец столь охотно ищет новые впечатления, экспериментирует над собой и своим окружением, постоянно творит и изобретает и развивает свои челове- ческие потенции на основе своего «стремления к смыслу». Пусть кто угодно понаблю- дает некоторое время за годовалым младенцем и попробует объяснить после этого его 144 присущую только человеку способность – способность создания и употребления символов. Нет сомнения, что это специфически человеческая способность, хотя никто не видел новорожденного младенца, владеющего речью. Я говорил, что человека интересуют не наслаждение и счастье как таковые, а те причины, которые их порождают. Это наиболее наглядно в ситуации несчастья. Представьте себе, что человеку, переживающему смерть любимого или любимой, предлагают успокоительные таблетки, которые могут принести ему облегчение от депрессивного состояния. Если не принимать во внимание случаи невротического эскапизма, мы можем быть уверены, что он откажется таким способом избавиться от своего горя. Он скажет, что этим ничего нельзя изменить, нельзя оживить того, кого уже нет. Другими словами, сохранится основание для депрессии. Если он не невротик, то волнует его именно основание, причина его депрессии, а не депрес- сия как таковая. Ему хватит реалистичности понять, что закрыть глаза на какое- либо событие не значит уничтожить само это событие. И, я думаю, ученый дол- жен быть по меньшей мере столь же реалистичным, что и обыкновенный человек, и изучать поведение человека в контексте его предметной отнесенности. <…> Но если и не соглашаться с принципом гомеостаза, представление первичного человеческого побуждения в терминах влечений было бы просто неточным опи- санием истинного положения дел. Непредубежденное наблюдение за тем, что происходит в человеке, когда он направлен на некоторый смысл, откроет нам фундаментальное различие между влечением к чему-либо, с одной стороны, и стремлением – с другой. Непосредственный жизненный опыт говорит нам, что влечения толкают человека, а смысл его притягивает, что означает, что всегда в его воле решить, хочет он или нет реализовать данный смысл. Таким образом, осуществление смысла всегда включает в себя принятие решения. Итак, я говорю о стремлении к смыслу, чтобы предупредить его неправильное толкование в терминах влечения к смыслу. Использование мной этого термина ни в коей мере не обусловлено влиянием волюнтаризма. Ролло Мэй справедливо ут- верждал, что «экзистенциальный подход вновь ставит принятие решения и волю в центр всей картины» и что с тех пор, как экзистенциально ориентированные пси- хотерапевты «занялись проблемами воли и принятия решения как центральными проблемами психотерапевтического процесса», «тот камень, который презрели строители, встал во главу угла». Но я хотел бы добавить, что нужна осторож- ность, чтобы не вернуться к проповеди силы воли, к воспитанию волюнтаризма. Стремление не может возникнуть по просьбе, команде или приказу. Нельзя стре- миться к стремлению. А чтобы обнаружить стремление к смыслу, необходимо выявить сам смысл. <…> В противоположность теории гомеостаза напряжение не является чем-то, чего нужно безусловно избегать, а внутренняя гармония, душевный покой не является чем-то, что нужно безоговорочно признавать. Здоровая доза напряжения, такого, целенаправленное поведение через удовлетворение потребностей и редукцию влечения, не впадая при этом в грех дегуманизации его человеческих проявлений» (неопублико- ванная работа). 145 например, которое порождается смыслом, который необходимо осуществить, яв- ляется неотъемлемым атрибутом человечности и необходима для душевного бла- гополучия. Прежде всего человеку нужно то напряжение, которое создается его направленностью. Фрейд сказал однажды, что «люди сильны до тех пор, пока они отстаивают сильную идею». Действительно, это нашло подтверждение в японских и северо- корейских лагерях для военнопленных (исследования соответственно Нарини и Лифтона), а также в концентрационных лагерях. Даже в нормальных условиях сильная ориентация на смысл способствует сохранению здоровья, продлению, ес- ли не сохранению, жизни. Она содействует не только физическому, но и психиче- скому здоровью. Я бы хотел сослаться на события, которые имели место в прошлом году в ла- гере Калифорнийского университета в Беркли. Когда там стали возникать пикеты, число пациентов, поступающих в психиатрическое отделение студенческой кли- ники, резко упало. И оно вновь подскочило, как только пикетирование заверши- лось. На несколько месяцев студенты обрели смысл в движении за свободу слова. Поскольку речь зашла о свободе, расскажу об одном случае, который был со мной, когда я читал лекции в одном из американских университетов. Знаменитый американский психоаналитик, комментируя мое выступление, рассказал, что он только что вернулся из Москвы. Он обнаружил, что неврозы встречаются там ре- же, чем в Соединенных Штатах. Он добавил также, что это может объясняться тем, что в коммунистических странах, по его мнению, люди чаще сталкиваются с необходимостью выполнения определенного дела. «Это говорит в пользу вашей теории, – заключил он, – гласящей, что направленность на смысл и ориентация на дело являются важным фактором душевного здоровья». Год спустя польские психиатры попросили меня сделать им доклад по логоте- рапии. В своем докладе я процитировал этого американского психоаналитика. «У вас меньше неврозов, чем у американцев, – сказал я им, – потому что перед вами стоит больше дел». Они довольно улыбнулись. «Но не забывайте, – добавил я, – что у американцев остается также свобода выбирать свои дела, свобода, в кото- рой, как мне кажется иногда, вам отказано». Они перестали улыбаться. Как было бы прекрасно синтезировать Восток и Запад, объединить дело и сво- боду. Тогда свобода могла бы получить полное развитие. Пока это в большей сте- пени негативное понятие, которое требует позитивного дополнения 1 Этим позитивным дополнением является ответственность. Ответственность интенционально соотносится с двумя вещами: со смыслом, за осуществление ко- торого мы ответственны, и с тем, перед кем мы несем эту ответственность. По- этому здоровый дух демократии будет выглядеть однобоко, если понимать его как свободу без ответственности. 1 То же относится ко многим идеям, лежащим в основе разнообразных движений протеста. Многие из них борются против чего-либо, не предлагая реальной альтернати- вы, чтобы бороться за нее. |